— Ты, безусловно, права, но ты же умная женщина, уступи! Зачем ты с ним споришь? — Очень трудно тонуть, когда умеешь плавать. «Не складывается — вычитай»
Я задумчиво разглядывала лица охотников. Они застыли — я не постигла сути Не-пространства настолько, чтобы допереть, как оно работает, и не знала, почему «телевизор» не фурычит, но гостиная моего дома и люди, находящиеся в ней, проглядывались хорошо. Печаль Сэма я чувствовала почти физически даже отсюда, и никак не могла помешать привычной замораживающей горечи, сковавшей меня с головы до ног. Такая знакомая по Аду, эта горечь, как бешеная пиранья, сгрызала меня всю. Как жаль, что у нас не было достаточно… нет, не так — что я не смогла найти в себе силы поговорить с ним прежде, чем случившееся обрушилось на охотника, как удар ножом в спину от того, кому веришь. Как жаль, что я не в состоянии сделать так, чтобы никому не было больно. Как жаль… Впрочем, вряд ли я смогла бы подготовить его к новости: эй, Сэм, прости, но я вытащила Сатану, того, против кого вы с братом готовы были бороться до самой смерти. Я обернулась и моргнула; под нос приплыло гигантское ведёрко с попкорном. Пришлось перевести взгляд с Михаила и Люцифера, застывших друг напротив друга, к Габриэлю, замершему слева с абсолютно щенячьим выражением лица. — Я думала, здесь нельзя создавать, — с тонким намёком поинтересовалась я. — Не-пространство хорошо консервирует, — Габриэль закинул в рот вкусняшку. — Сто лет назад понапихал сюда горстку еды, чтоб телик смотреть было не так скучно. — Архангел вдруг протянул мне кулак. — Простишь? Я с минуту рассматривала руку, сосредоточенно хмурясь. «Нет, нет и нет! — заголосил внутренний голос. — Давай отворот поворот!» Слышь, херня мозговая, у тебя с Фокусником какие-то свои дела, о которых я не знаю, что ли? «Было бы забавно, но нет, — что ж ты тогда так нелюбовью к нему пылаешь? — а ты, блин, подумай!» — Понадобится время, чтобы я смогла снова тебе доверять, — предупредила я. Очень некстати всплыло осознание, что почти всё время, что я знаю Трикстера, он мне лгал — ведь Ангелы давным-давно затеяли моё обращение, которое в итоге привело меня к Аду. Голос, что ли, старается? «Он лгал тебе всё время, — разорялся внутренний придурок. — Понимаешь? Всё!» Но вся эта галиматья привела меня и к Люциферу. Воспользовавшись тем, что голос резко заткнулся, впав в глубокую задумчивость, я двинула кулаком в кулак Габриэля чуть сильнее, чем того требовала ситуация. — Он вроде не хотел, чтобы Михаил с ним разговаривал, — заметила я, тоже принимаясь за попкорн. Мы, как две бабульки на скамейке у подъезда, нахохлились над ведром и проникновенно уставились на «наркоманов». — А хер Люсю разбери, — Фокусник в свою очередь зачерпнул попкорна и с удовольствием причмокнул — кажется, ему моё «понадобится время», что слону дробина; у нас впереди вечность, чтобы вернуть всё на свои места. Первый шаг, в конце концов, сделан. — Сейчас — обижульки, через секунду — стенка на стенку. Мы одновременно прислушались. — …что же ты, предводитель наш ненаглядный, умудрился прохлопать такое знаменательное событие, — издевательски тянул Люцифер, назойливо склоняясь к сосредоточенному Михаилу, — как переход целой армии Ангелов на сторону сбрендевшего брата, а? Как так получилось? Неужто наш послушный сынок накосячил? — Люцифер, — мрачно заявил Михаил. — Вдумайся, за что ты на меня сердишься? Неужели всерьёз думал, что победишь? Тогда к чему это всё — ты знал, что проиграешь, уймись! — Так, — Габриэль деловито обернулся ко мне, забрал ведёрко и вместо этого протянул мне левую руку. — Мадмуазель? — Мсье, — без вопросов отдала я ему свою правую конечность, закидывая левую Архангелу на плечо. «Мы за движ!» — мгновенно смилостивился голос. Трикстер приобнял меня за талию и внезапно дурниной заголосил: — Hakuna Matata! — What a wonderful phrase! — взревела я. — Hakuna Matata! — Фокусник качнулся влево, и мы с грацией гиппопотама провальсировали до двух Архангелов. — Ain’t no passing craze! — It means no worries for the rest of your days, — взвыли мы хором и красиво вписались между Михаилом и Люцифером. — It’s our problem-free philosophy! — Габриэль резко меня закружил, и я в неуклюжем балетном па опрокинулась назад. — Хакуна Матата? — невинно поинтересовалась я у Падшего. — Придурки, — фыркнул тот мрачно. Пару минут мы с Габриэлем оценивали градус страстей, и, решив, что смертоубийством боле не пахнет, выпрямились. — Харош выяснять, у кого больше, а то отхакуна-мататю, — пригрозил Фокусник, возвращаясь к «телевизорам». — У нас тут проблема самопровозглашённого Бога, потом чупа-чупсами померяетесь. — Следил бы за языком, — вкрадчиво посоветовал Сатана. — Да ладно, Люси, ты же любишь меня! Я, было, двинулась к экранам с целью выяснить, как эта шняга работает, но вдруг, неожиданно даже для себя, остановилась, увидев, что Архистратиг вновь прожигает меня этим странным, нервирующим взглядом. После Ада я, наверное, могла бы надеяться, что смогу различать эмоции в глазах, но, видимо, на Архангелов это не распространяется — понимать Михаила лучше я явно не стала. В принципе, никто и не говорил, что, испытав череду мучений, я получу какие-то знания сверх потраченной в ничто души. А жаль. — Что? — буркнула я угрюмо. На желание вмазать в морду Ад не повлиял тоже. Михаил неожиданно шагнул вперёд и, обхватив мой подбородок пальцами, поднял голову и поцеловал. «…пиздец, — констатировал голос, нацепил на нос очки и принялся шуршать бумажками. — Где-то я это уже видел. Не напомнишь?» Здравый смысл, в виду Ада давеча восставший из мёртвых, устало махнул рукой и снова умер. Я ахренела настолько, что даже не шелохнулась, ощущая каждой клеточкой тела, что ахренела не я одна — тишина повисла звенящая. — Люцифер, — оторвавшись от меня, Архистратиг поднял голову с незыблемым спокойствием на лице. Подбородок мой так и не отпустили. — Ты так и не ответил. На что ты злишься? Что именно заставляет тебя сейчас испытывать ко мне такую ненависть? Пару секунд я познавала смысл вечности, расфокусировано пялясь в никуда, а потом в груди заклокотала внезапная ярость. — Ах ты ж шушера перьевая, — я, резко развернувшись, от души сомкнула челюсти на пальцах Архангела, а затем буквально взлетела на Михаила и вцепилась ногтями в его лицо. — Ты что, сука, творишь?! Я тебе щас покажу ненависть! — Лена, — Люцифер, напротив, будто бы в мгновение растерял всю свою злость. Лицо его было чуть ли не спокойнее Архистратига, когда он оторвал меня от него и поставил чуть позади себя, положив ладонь мне на плечо. Только в голосе собрались все льды Антарктики. — Оставь его. Если кто и вырвет Михаилу глаза, — ледяное дыхание обожгло ухо. — То только я. Я замерла, прислушиваясь к прохладным прикосновениям на своей коже и глядя на Люцифера, слишком спокойно наблюдающего за бесстрастным лицом старшего брата. Атмосфера вновь сгустилась настолько, что воздух почти трещал — я в первый раз за прошедшее время действительно осознала, что нахожусь в обществе трёх почти самых могущественных ныне живых существ. И это было… волнительно. Несмотря на всю странность и неопределённость — волнительно. — Вот это драмы уровня Шекспира, — присвистнул Габриэль, поигрывая ведёрком с попкорном. Его медовые глаза скользили с одного Архангела на другого. — Миша, ты всё? Того? Головка не бо-бо, случаем? — Я всего лишь хочу узнать, что мучает нашего брата, — Михаил задумчиво склонил голову к плечу, не отрывая взгляда от Падшего. — Скажем… помогаю ему разобраться. Зачем же ещё мне делать подобное? — Попридержал бы свои методы, — зашипел Сатана. — Они у тебя год от года всё сомнительнее, Михаил. Думаю, тебе пора на покой — голова совсем уже не варит. Не желаешь ли пройтись до Пустоты? Желание припомнить Михаилу парк аттракционов завяло на корню — не думаю, что Не-пространство выдержит повышение градуса. Я судорожно вздохнула, пытаясь постичь суть действий Архистратига; не вышло, творится какая-то чертовщина. Он что… пытался вызвать в Сатане ревность? Смешно! И Михаил, и Люцифер далеки от подобных человеческих понятий так же, как я — от психической уравновешенности. «И здравого смысла, — беспардонно веселился внутренний голос. — Слышь, Лен, го мутить с каждым встречным, чтоб уж наверняка осьюшиться?» Падла. — Да пошли вы, — внезапно выдал Фокусник. — Оба. Задрали. Как дети малые себя ведёте, будто у нас никаких проблем нет. Именно поэтому я и… — он глубоко вздохнул и перевёл взгляд на меня. — Короче смотри, Еленка, как эта фигня работает, — он резко развернулся и поманил пальцем. Я, прикрыв на мгновение глаза, бодро почапала за Трикстером, простодушно положив болт на ситуацию — рассосётся. Как-нибудь. А не рассосётся, так уже не до неё будет. — Если взять один экран… «Экраны» вели в разные времена и места. «По умолчанию» они стояли «на паузе», но, если прикоснуться, оживали; Габриэль объяснил, что настроить просмотр можно хоть с сотворения Земли, и даже проникать через «экраны» в те места, которые показываются. Только с прошлым это делать очень нежелательно — подобные переходы сказываются на материи времени и пространства сильнее, чем стандартные ангельские перемещения во времени, а вот переместиться в тот момент, из которого мы, так сказать, пришли — спокойно. Из этого выходило, что, например, к Винчестерам, в данный момент обсуждающим, что дальше делать, мы попасть в состоянии, а вот в Помпеи, которые «показывали» сейчас на соседнем экране, нет. Ещё Винчестеров можно ставить «на паузу» и придумывать в это время план. В будущее, за исключением пары дней вперёд, перемещаться нельзя. А ещё… — Нихрена не понимаю, — сообщила я. — Если мы можем здесь «поставить на паузу» происходящее на Земле, то какой смысл в запрете перемещения в прошлое и будущее, если мы, блин, в пространстве-без-времени? — Это ещё зависит от того, из какого времени мы, — терпеливо пояснил Габриэль. — …забей, на это место можно целую диссертацию написать. Давайте о главном: что нам делать с Рафаилом? Я оглянулась на старших Архангелов; Михаил задумчиво водил по губам пальцем в явных раздумьях, Люцифер же скучающе подпирал плечом стену, без интереса разглядывая мелькающих на экране Винчестеров. Я склонила голову; ему, наверное, должно быть до лампочки то, что Рафаил может в буквальном смысле лопнуть и освободить тем самым миллионы душ монстров, и оставалось только догадываться, почему он принимает участие в дебатах. Я поймала его взгляд и, проглотив по ощущениям целую глыбу льда, подняла брови. Губы Люцифера скривила едва заметная улыбка. — Лена, что ты видела в другом мире? — внезапно поинтересовался он. — Очень плохо помню, — тут же отозвалась я. — Но помню, что в изначальных событиях это был Кастиэль, а не Рафаил. Михаил резко замер и спросил: — Почему? — Потому что, радость моя неземная, — я не очень понимала свои чувства насчёт этого Архангела — лютая злость и ненависть, что преследовали меня со дня гибели Люцифера, притупились; Ад также стёр львиную долю агрессии, как и чувство предательства в случае с Габриэлем, и сейчас, когда Падший был рядом, живой, я не знала, как охарактеризовать то, что ощущала по отношению к Михаилу. Привычная злость мешалась во мне с безучастностью. — На это в параллельном мире ушёл целый сезон, объяснять слишком долго. — Так мы никуда не торопимся, — дал разрешение на подробную отповедь Михаил. — Что там было? — Пошёл в жопу, вот что, — отрезала я. Архистратиг нахмурился. — Сейчас главное — Рафаил, и как его остановить. Я помню, что в другой временной линии Винчестеры связали Смерть. — Какие самонадеянные, эти Винчестеры, — слегка развеселился Люцифер. Кто бы говорил, Люц, кто бы говорил. — И как, помогло? — Помогло, — кивнула я. — Но там Кастиэль понял свою ошибку и сам вернулся к охотникам. Кто поставит на то, что Рафаил поймёт свою ошибку и явится к нам? Повисла неутешительная тишина. — Вот и я о том же, — я поскребла в затылке. — Слушайте, а чего я одна болтаю? Неужели у вас нет идей, как надавать по жопе своему братцу? — Есть, — Михаил поморщился, явно недовольный моим отношением к вышестоящим. — Но раз ты знаешь, как подобная ситуация разрешилась в похожем случае, то я предпочитаю услышать то, до чего додумалась ты. Габриэль фыркнул: — Ты разговариваешь с ней, как со своими солдатами. — И чем же это плохо? — Тем, что я не твой солдат! — рявкнула я. — Слушайте… По-моему, Смерть устроил Винчестерам второе лунное затмение, чтобы они спровадили «бога» к открытому Чистилищу. Но я не уверена. — Смерть устроил им второе лунное затмение? — удивился Михаил. — То есть, Всадник не убил их, но даже помог? — Это уважение в твоём голосе? — поддел Габриэль. — А я говорил — поставил бы на человечество. — Я не считаю это уважительной причиной, скорее поражаюсь размерам удачи этих Винчестеров, — хмыкнул Люцифер. — Предположим, им вновь повезёт, и Всадник действительно поможет им с открытием врат Чистилища. Идеи, предложения, как устроить так, чтобы «Бог» явился к назначенной встрече? У меня было чёткое ощущение, что я упускаю нечто важное. Был Кас, был Кас, вершивший самосуд (что, кстати, вершит сейчас Рафаил?), были Винчестеры, вызывающие Смерть, был Кас… распадающийся от количества душ в нём. Вот тут-то и кралась подозрительная мысля. Даже не беря во внимание почти мизерный шанс, что мы сможем притащить Рафаила к вратам Чистилища, и выпущенные миллионы монстров в случае, если мы это сделать не сможем, что я упускаю? — Мне нужно попасть к Винчестерам, — наконец объявила я, придя к консенсусу. — Устроите? — Зачем? — полюбопытствовал Габриэль. — В другой линии Кас явился тогда, когда Винчестеры разговаривали со Смертью, — пояснила я. — Он, хм, предложит им устроить ещё одно лунное затмение. Но вряд ли Винчестеры на этот раз будут хотя бы пытаться, потому что на Рафаила у них вообще никаких рычажков давления нет, — я снова почесала затылок. Для того, чтобы хоть что-то вспомнить, приходилось думать по-Ангельски — выходило болезненно, но это был единственный способ. Как человек, я забывала многое из того, что знала до Ада. — В общем, нужно не сорвать встречу и попросить их открыть врата, а мы в это время придумаем, как притащить туда Рафаила. А, ну ещё мне нужно увидеть, в каком он состоянии. — Сбрендила? — спросил Трикстер весело. — Он ж тебя на месте прихлопнет. — Не прихлопнет, если вы меня быстро оттуда вытащите, — с улыбкой во все тридцать два, как истинный камикадзе, пообещала я. — …ну, наверное. Вы же вытащите? — Вытащим, — сосредоточенно подтвердил Михаил. — Ты хочешь посмотреть, как души Чистилища влияют на Рафаила? — Да, — кивнула я. — Если так же, как в другой линии на Кастиэля, то будет легче. — Ну, — протянул Габриэль. — Можно попробовать, — он наклонился над «экраном» с Винчестерами и провёл по нему пальцем. — Михаил и я будем держать проход, лезть тебе в него нужно будет вовсе не фигурально, — его палец замер; на «экране» застыли охотники в незнакомой комнате. — Время тут может сбоить, так что я досконально не знаю, в какой именно момент ты на них сверзишься. Люцифер, помоги Елене туда спуститься, ты же будешь её ловить, если запахнет жаренным. — Всенепременно, — невесело отозвался Падший. — Так вот, из чего состоит твоя жизнь? — поинтересовался он у меня негромко. — Постоянный поход на рожон? — Именно, — расплылась я в улыбке от уха до уха. Я задержала на нём взгляд; льдистые глаза смотрели испытующе и с ноткой печали. Сатана почти устало покачал головой, кивнул, и я подошла поближе. Ситуация, конечно, более, чем странная, но я ощущала странный подъём. Активные действия, движуха, элемент смертельной опасности — всё это не давало мне задумываться об Аде или собственных чувствах. Хоть какое-то время не думать обо всём, что со мной произошло, не думать о том, что творится с моей жизнью, что происходит между мной и дорогими мне людьми. Это было… отдушиной. — Да тяни сильнее, — я оторвала взгляд от Падшего и посмотрела на Габриэля. Тот, тяжело сопя, корячился над «экраном», в прямом смысле растягивая его. Михаил пыхтел рядом, и я хрюкнула. — Сильнее! Чай Елена не Дюймовочка. — Тяну! — огрызнулся Архистратиг. — Вы там это, — внезапно развеселилась я. — Пока Не-пространство ублажаете, не надорвитесь. — Затухни, — беззлобно огрызнулся Фокусник. Я от души расхохоталась и солдатиком нырнула в «экран». Вывалилась я в той самой незнакомой комнате, которую «транслировали» в Не-пространстве. Пару секунд дезориентировано поморгав, я потёрла мягкое место. Блин блинский, меня будто сквозь трубочку от коктейля протянули, давно таких «благостных» ощущений не испытывала. — Елена? Я, как сидела, так и крутанулась на жопе к источнику звука. Чуть дальше, у массивного дорогого дивана, застыли Сэм, Бобби и Кас; справа, недалеко от стола, замер Дин. В кресле возвышался старик — громко, конечно, сказано, на самом деле объективно он смотрелся не таким уж и старым; страшная худоба добавляла ему лет тридцать сверху. «Евпатушки-коловратушки, — прошептал голос. — Это Смерть. Лена, поцелуй его!» Ты там совсем, что ли, чеканулся, придурок? — Разрешите доебаться, — сложив ладони лодочкой, обратилась я сразу ко всем. Смерть с тонкой иронией поднял бровь. Голос в голове нацепил на метафорическую голову перья и носился теперь туда-сюда с индейским кличем. — Умоляю, извините долбоящеров, они не нарочно — отчаялись просто. — Елена, блять! — какая ностальгия, боже ж ты мой. Дин в один прыжок оказался возле меня и, кажется, подавил желание надавать мне по роже. — Какого чёрта?! — Среднестатистического, с рогами, — не преминула я отвлечься от плана. Крылья, не иначе, под действием адреналина, швырнули меня на метр вверх, и я зависла над Смертью гигантским Чеширским котом. — Снимите оковы, Смерть нельзя связывать! — Девочка дело говорит, — заметил Всадник, с интересом шурша пакетом, который, если не ошибаюсь, притащил Дин. — Извините, — повторила я, подлетая поближе. — Но попробуйте чипсы, вам понравится. — Елена, какого чёрта ты делаешь и где была всё это время? — рявкнул пришедший в себя Бобби. Я покосилась наверх, где, по моим предположениям, сейчас находилась дырень, сквозь которую за мной наблюдают три Архангела. В принципе, можно было бы реально заставить Всадника убить Рафаила, но, во-первых, не факт, что сработает, во-вторых — как-то не хотелось иметь на хвосте Смерть, рассерженного, что его связали сверхнаглые люди и управляли им, как душонке вздумается. — Давайте о главном, — затараторила я. — Сейчас, наверное, к нам явится Рафаил. Нам нужно ещё раз открыть врата Чистилища и притащить его туда. Вы собрались устроить второе лунное затмение для этого, — поделилась я с Всадником. — Да неужели? — нисколечки не удивился тот, вынимая из пакета чипсы. — И откуда ты это знаешь, женщина Сатаны? Комнату окутала трещащая по швам тишина. — Чиво? — пискнула я. — Так, хватит! — рявкнул из-за моей спины Дин. — Елена, встань нормально и объясни! — Умолкни, — посоветовали Винчестеру Смерть и Бобби. Всадник повернулся ко мне: — Могу предположить, что ты видела данную ситуацию в своём прошлом мире, — я активно покивала. — И раз уж я согласился на это там, значит, соглашусь и здесь, — Смерть задумчиво посмотрел на большую чипсину и отправил её в рот. — Что ж, идея «Бога» очередного зарвавшегося Архангела мне не льстит. Последствия тоже не то, чтобы нравились. Я устрою вам лунное затмение, — он поднял взгляд на охотников, и мне резко стало холодно от скручивающей воронки неизбежности смерти в карих глазах Всадника. — Только если вы снимете оковы и больше никогда даже мысли не допустите провернуть нечто подобное. Умрёте, не успев начать. — Д-да, — мгновенно стушевался Дин, отводя взгляд. — Извините, — добавил Бобби. — Но как нам заставить Архангела прийти к вратам? — А это уже ваши проблемы, — Смерть, аккуратно промокнув губы салфеткой, поднялся. — Рассчитываю, что Елена зашла к нам не без защиты… — он хмыкнул. — Свыше. Я снова глянула вверх и поёжилась. Взгляд Сэма ощущался каждой клеточкой тела, и я осторожно опустила голову, встречаясь с его серо-зелёными глазами. Прости, — билось гонгом в мозгу, и ужасная, отупляющая боль пронзила всё моё тело. Чувство вины гнуло к земле. — Пожалуйста, Сэмми, прости меня. Прости. На мгновение происходящее замедлилось, как в неисправной киноленте, и я видела только его лицо — хмурое, бледное. А потом всем своим существом я ощутила Силу. — Снова Винчестеры, — констатировал Рафаил, взмахом руки освобождая руки Всадника от невидимых пут. — Здравствуйте, Смерть. — Благодарю, — Смерть без особого интереса промониторил Архангела с головы до ног и насмешливо поднял брови. — Новый «Бог»? Скорее мутировавший Ангел. Надо же, а я думал, ты будешь более разумен, чем один из твоих старших братьев, вознамерившихся взять всё под свой единоличный контроль. — При всём уважении, — говоря, Рафаил смотрел вовсе не на Всадника, что вряд ли можно было расценить, как уважение к оному. Смотрел он на меня, и я понимала, что ожидания не оправдались — выглядел Архангел много лучше, чем Кастиэль в той же ситуации. Его сосуд едва-едва тронули язвы, свидетельствующие о распаде. — Вас это не касается, Смерть. Вы — всего лишь конец. Я же намереваюсь сделать так, чтобы ваши услуги были не нужны. — Да неужели, — развеселился Всадник. — Что-то мне подсказывает, что скоро свой конец познаешь и ты. — Рафаил, наконец, перевёл на него предупреждающий взгляд. — Грозно, — хмыкнул старик. — Желаешь побороться? — Не сейчас, — Архангел шагнул вперёд. — Сейчас мне нужна она и те, кто стоит за ней, — мужчина указал на меня. — Елена, беги! — рявкнули Кастиэль и Сэм. — Люцифер! — одновременно с ними взревела я в потолок. Прохладные руки тотчас же схватили меня за плечи и дёрнули вверх; волна силы, метнувшаяся ко мне, прошла в каких-то миллиметрах, и в следующую секунду меня утащило в никуда.***
Люциферу не нравилось в происходящем всё, начиная с зазнавшегося Рафаила и заканчивая постоянным присутствием Михаила. Не нравилась необходимость находиться с ним в одном пространстве, не нравилась эта «команда», что ни с того, ни с сего сформировалась, как отвратительная насмешка Судьбы. Если бы ситуация не вывернулась так, что в другом случае ему пришлось бы плясать под дудку Рафаила и его раздувшегося эго, Люцифер бы плюнул и свалил. Мысль, что Лена, ставшая неожиданно Ангелом, сама пляшет под дудку Михаила, ему даже не не нравилась, а попросту выводила из себя так, что хоть зубами скрежещи от ярости. Как ни странно, это тоже заставляло оставаться на месте и, гася злобу, слушать явно вошедшего в свою стихию старшего брата, что поспешил разъяснить свои планы, пока Лена находилась с Винчестерами. Странно, что Михаил всё так же не доверяет всего Лене — не значило ли это, что она не стала послушным солдатиком? Само обращение, как ни странно, никак не задело Люцифера; он внезапно понял, что ему без разницы, чем была Лена. Лена, спустившаяся в Ад, как он думал, по приказу Архистратига, которому внезапно кольнуло воскресить убиенного младшего брата… Это тоже выводило. Застаревшее виденье Ангелов, что никогда не поднимут друг на друга клинка, выветрилось ещё с его первым освобождением из Клетки. Ангелы прогнили, как и все на этой Земле, опустились, не гнушались даже покупкой и продажей душ. Поглощением проклятых душ, как Рафаил, или обращением душ в себе подобных, как Михаил. Михаил… Ярость ослепляла, и, как, чёрт подери, правильно заметил брат, Люцифер не совсем понимал всех причин своей злобы. Он до конца не верил, что Михаил будет в состоянии убить собственного младшего брата, которого воспитывал сам, но тот всегда был чёртовым послушным сыном их загулявшего Отца, о котором и думать сейчас не хотелось. Слишком послушным. Но всё же… Второе заточение в Клетке, полная изоляция, кроме доносящихся сквозь бесконечные просторы Ада запаха и вибраций сущности Лены, как хреново издевательство. Ощущение было таким, будто над ним посмеялись. Действительно, Михаил? Твоя чёртова тысячелетняя миссия по убийству любимого брата сузилась до… чего? До издевательств над человеческой девчонкой, чтобы сделать из неё марионетку и отправить в Ад за тем, кого ты уже однажды убил? Ты не видишь здесь иронии? Не кажется ли тебе, что Отец смеётся над нами? И ты продолжаешь Ему безоговорочно верить? Да, пожалуй — Люцифер больше не верил в Отца, но его выводило то, что Михаил продолжал свято следовать Его пути. Неужели не видит, не понимает? Неужели его баранье упрямство настолько непробиваемо, что брат не замечает, что ими играются, как так себе куклами? Зачем, зачем Отцу понадобилось воскрешать провинившегося сына? Зачем Михаилу нужно было делать из человека Ангела и отправлять его в Ад к узнику, что вновь оказался в ненавистной Клетке? В чём новый, такой изящный, замысел Отца? Что ещё душит Люцифера, кроме злобы на наивность и действия старшего брата? Мысли вновь вернулись к Лене. Та, одёргивая кофту, бесстрастно напевала что-то вроде «Олени приятней, чем Архангелы», глядя в глаза Михаилу, и у Падшего против воли вырвался смешок. В ней — печаль. Эта печаль была в Лене и раньше, до смерти Люцифера, но теперь она будто переполняла девушку, затапливала. Падший буквально видел, как она ежеминутно сражается, пытаясь подавить в себе Ад, и… Лена. Люцифер ненавидел Михаила за Лену. — Зря глазками Диновскими луп-лупаешь, Михаил, — заметила Сингер, рассматривая сосредоточенного Архистратига. — Выкладывай давай, что ты тут напридумывал, пока я жопой своей рисковала. Внезапное осознание слегка выбило Люцифера из колеи — он действительно ненавидел брата за то, что тот сделал с девчонкой. Действительно ненавидел его за Ад, что был виден в ней невооружённым взглядом, за разорванную душу, что прочёл Падший в её голове, за боль, пульсирующую в её глазах каждую минуту, что не была заполнена действиями. За её дрожь и невольные движения в сторону его клинка на поясе, если кто-то рядом делал резкое движение. — Сначала скажи, что ты поняла, увидев Рафаила, — с выводящей из себя снисходительностью произнёс Михаил. И ненавидел его за то, что девчонка не испытывала к нему ненависти, хоть и явно злилась. — Поняла, что без твоих идей нам его по жопке не похлопать, — оскалилась Лена. — Он выглядит куда лучше Кастиэля в той же ситуации, так что ошибочность своих действий вряд ли осознает в ближайшее время. — Верно, — кивнул Михаил. Когда они успели найти общий язык до такой степени, чтобы спокойно сейчас разговаривать? Люцифер увидел многое в голове Лены, но это позволило лишь выстроить картину происходящего — мысли девушки были, как и всегда, хаотичны, перескакивали с одной на другую, а ещё был блок, который она ставила неосознанно. Падший разглядел некоторые моменты её прохождения через Ад, но не все; был Сэм Винчестер — много Сэма Винчестера, — была вспышка, в которой её душа преобразилась в благодать, были воспоминания о земных сериалах, неожиданно чёткие... Момент, когда всепоглощающая горечь утраты при любом упоминании Люцифера сменилась каким-никаким здравым общением между этими двумя, Дьявол не нашёл. Михаил долго смотрел на Лену странным, раздражающим взглядом, а затем опустился неподалёку от фыркающего Габриэля и глубоко вздохнул. — Хорошо, — он мгновенно подобрался, посерьёзнел, стал тем, за кем без вопросов шли ангельские гарнизоны. Он бывал таким чаще, чем каким-либо ещё, и Люцифер не понимал, почему старший брат позволял себе чуть расслабиться в их с Леной обществе — он не видел его таким со времён Падения. — Есть одна вещь, которая поможет нам обуздать нынешнюю силу моего брата... Было что-то ещё... Люцифер прикрыл на мгновение глаза, давя всепоглощающую злобу, и облокотился о стену рядом с Леной. Та неосознанно притёрлась ближе, и Падший склонил голову в её сторону, пытаясь осознать, что же это за «ещё». Её пылающая глубоким, завораживающим синим сущность. Быть Ангелом, как ни странно, ей шло — Люцифер вспоминал небо в когда-то своём Раю. Если бы его раньше спросили, каким цветом горит Лена-человек, он бы без промедления ответил — синим, как океан и вечернее небо, что проглядывали сейчас в её ангельской ипостаси. Испорченной примесью его багрового, и его багровый с примесью её синего. Интересно, что с ними сделали? Ангел. Он хмыкнул поэтике, над которой, без сомнений, посмеялась бы Лена. Там, в Клетке, он решил верить в неё. И теперь, на свободе, он не будет отказываться от своих слов.