Мы нашли любовь в безнадёжном месте

Лет тридцать назад рядом с кладбищем были одни пустыри да ещё храм Аида. Теперь же его окружали жилые кварталы, в одном из которых как раз и жил Нико. Улочки внутри кварталов по большей части были освещены довольно тускло для борьбы со световым загрязнением, и вопросы безопасности никого не волновали: ведь боги следили за своими подопечными. В тишине раздавалось журчание фонтанов, в окнах почти не горел свет. Кажется, у большинства людей, в отличие от Нико, проблем со сном не наблюдалось. Он пересёк 24-ю авеню и вскоре вышел на 26-ю стрит; по другую сторону улицы было кладбище, значит, нужный ему тупик находился где-то рядом. Тот и вправду нашёлся легко: длинный, заставленный мусорными контейнерами, проходящий между двух по-ночному угрюмых пятиэтажек. В одном из зданий была пожарная лестница; наверное, убитый парень направлялся как раз к ней, чтобы попасть домой. Но свет нигде не горел; видимо, те, с кем он жил, уехали в морг, или в полицию, или куда там увозят родственников жертв. Не легли же спать. Нико включил фонарик на телефоне и посветил на землю, сам не зная, что ищет. Пропущенные полицией улики? Следы крови? Тут ему под ноги ударил яркий луч чужого фонаря, и кто-то произнёс: — Руки за голову. Медленно развернись. Проклятие. Нико подчинился и, повернувшись, увидел настороженного полицейского. Где он был до этого? Почему Нико его не заметил? В одном из окон загорелся-таки свет: кто-то всё же не успел уснуть после того, как здесь обнаружили тело. Полицейский застегнул на Нико наручники и, зачитывая ему права, усадил в машину. — Послушайте, — заговорил Нико, как только полицейский заткнулся, — я ничего не сделал. — Тогда что ты делаешь здесь среди ночи? — Ходить по ночам не запрещено! Мне не спалось. И я полез читать новости. — Сколько тебе лет? — Восемнадцать. — Где твои родители? — Мертвы. Полицейскому хватило совести сочувственно помычать, ненадолго прервав допрос. Они припарковались около участка, и Нико завели внутрь и сняли наручники. В участке царила суета; вероятно, из-за неожиданного убийства разбудили и тех, кто не был на дежурстве. Многие зевали. Нико назвал имя и отказался от звонка: не хотелось будить Хейзел среди ночи. Он всё ещё надеялся вернуться домой раньше, чем она проснётся. Без лишней канители его провели прямиком в допросную, где его уже дожидалась усталая на вид темнокожая женщина лет шестидесяти. — Здравствуй, Нико, — сказала она. — Меня зовут Джозефина. Я не полицейская, а бывшая жрица Фемиды. Ты пока не арестован, и тебя ни в чём не обвиняют. Мы просто хотели бы знать, что ты делал ночью на месте убийства. — Не мог уснуть. Прочитал в новостях, что случилось, — буркнул Нико. Джозефина продолжала выжидательно молчать. Ну да, конечно, не все, кто читает в новостях об убийствах, сломя голову несутся посмотреть на место преступления. Нико передёрнул плечами, понятия не имея, как объяснить своё поведение. — Кое-кто мог бы подумать, что ты вернулся на место убийства, чтобы проверить, не потерял ли там что-то, что могла бы обнаружить полиция. Нико закусил губу. Да, звучало не очень. — Мне полночи снились кошмары, — сказал он, сам понимая, что и это не причина променять кровать на тупичок у кладбища. — А можно спросить, почему ты вызвался добровольцем на битву с чудовищами? Ну конечно. Нужно было раньше сообразить, что его узнали. В небольшом Грейт-Фолсе его знали все. И, ясное дело, то, что он вызвался добровольцем, не прибавляло ему очков на шкале нормальности. — Хотел спасти сестру, — невнятно ответил он. — Но не смог. Нико вскинул голову, изумлённый такой бестактностью. Он привык слышать, что смерть Бьянки — не его вина; что от него ничего не зависело. Верил он в это или нет, но было важно знать, что кто-то так считает. Это помогало не свихнуться. И реплика Джозефины сильно выбила его из колеи. От резкого движения голова вспыхнула привычной в последние дни болью, и он, не сдержавшись, поморщился и потянулся к виску. — Ударился? — тут же спросила Джозефина. — Нет. Просто не выспался. — Как и мы все. — Она внимательно на него посмотрела. — Выглядишь не очень. Ты вообще спал сегодня? Нико повёл плечом: — Немного. — Ты имеешь право отказаться от ночного допроса, тебе говорили? Мы предоставим тебе камеру с койкой, а на вопросы ответишь утром. — Нет! — воскликнул Нико. — Всё нормально. Я хочу побыстрее с этим закончить. Джозефина поджала губы. — Не уверена, — медленно произнесла она, — что получится побыстрее. Нико потёр лоб обеими руками, пытаясь скрыть отчаяние. — Давайте тогда к делу? — попросил он. — Я ничего не сделал. Было глупо идти туда, но я… мне снились кошмары! Ему очень не понравилось, как звучал его голос. Словно он был на грани истерики. Нет, он будет спокоен; он ответит на все вопросы; он ведь ничего не сделал! Если не считать того, что это убийство вполне может быть на его совести. Если его подозрения верны… Если боги, которым не хватило жертв, взяли ситуацию в свои руки… То это всё равно что Нико сам убил того парня. Джозефина внимательно следила за отражающимися на его лице эмоциями, а он ничего не мог с собой поделать, не мог взять себя в руки. Он так давно не спал! Нико вдруг захотелось расплакаться. Он зажмурился, и голову снова прострелило болью. Он резко выдохнул. — Мне нужен кофе, — сказал он, подавив дрожь в голосе. — Пожалуйста. Взгляд Джозефины был мрачен. — Давно у тебя проблемы со сном? — спросила она. — Пару месяцев, — нехотя признался Нико. — И ты не обращался к врачам или в храм? — Ну… нет. — Почему? Нико промолчал. Что толку объяснять, что так он пытался искупить вину? И что смотреть на место преступления он отправился по той же причине? Про сделку с богами он рассказать не мог, а вина из-за смерти Бьянки не объясняла его сегодняшний поступок. Джозефина поднялась и вышла из комнаты. Может, пошла за кофе, а может, позвать офицера, чтобы Нико всё же арестовали. Нико потянулся к стакану с водой. У него не было ни телефона, ни возможности посмотреть в окно, так что оставалось только гадать, сколько часов пройдёт до того, как Хейзел проснётся и обнаружит его пустую не застеленную кровать. Вернулась Джозефина минут через двадцать; Нико медленно поднял голову, которую успел уронить на скрещённые на столе руки. Она не принесла кофе, но и офицера не привела. — Я вызвала жреца Аполлона, — сухо сказала она. — Тебе явно нужна помощь. Он расспросит тебя о проблемах со сном и постарается сделать всё возможное. Ожидание может занять полчаса-час. Отвести тебя в камеру? Нико потёр глаза. — А который час? — Три двадцать. Он тяжело вздохнул. — Нет, я… могу отвечать на вопросы. Лицо Джозефины выражало сомнение, но она кивнула. — Ты хорошо владеешь мечом. — Владел. Это была временная способность. — Но ведь у вас были тренировки. Вас учили обращаться с оружием. — В новости было написано про нож. Я тренировался только с мечом и с луком. — А после Лагеря? — После? — удивился Нико. И тут же помрачнел. Его записали в психи; видно, по их теории он так полюбил свой меч в Лагере, что и после пытался найти ему замену… тренировался с ножом. И отправился убивать. Может, они даже считают, что он не хотел убивать человека; что принял того парня за чудовище. Что у него крыша поехала после пережитого. А разве она не поехала? Джозефина вынула свой телефон, провела по нему пальцем и показала экран Нико. На нём было фото парня лет пятнадцати. Нико никогда не видел его раньше. — Это он? — едва слышно произнёс Нико. — Убитый? Это ещё один из тех, чья смерть будет на его совести? — Да, — сказала Джозефина. — Знаешь его? Нико помотал головой, не сводя взгляда с фотографии. Парень чем-то напоминал ему Джейсона, только помладше. Джозефина снова провела пальцем по экрану, и там появилось новое фото. Ещё один подросток лет пятнадцати, темнокожий и хмурый. Нико вопросительно посмотрел на Джозефину. Та неодобрительно поджала губы. — А это кто? — озвучил вопрос Нико. — Это убитый. — Ещё один? — не понял он. — Убийств было несколько? Джозефина тяжело вздохнула и убрала телефон. — Нет, — сказала она. — Первое фото взято из интернета. Убит второй, Чарльз Бекендорф. Значит, это была проверка. Нико понятия не имел, выдержал он её или провалил. Снова вздохнув, Джозефина поднялась. — Ладно, идём, — сказала она. — Жрец Аполлона не захочет сидеть на таком жёстком стуле. Отведу тебя в комнату предварительного содержания.