Мы нашли любовь в безнадёжном месте

Кровь даже не успела брызнуть. Чья-то рука мгновенно обхватила запястье Нико, исцеляя рану, и тот, подняв взгляд, обнаружил, что перед ним стоит Аполлон. Он уже не был в теле Лестера; божественная красота снова была при нём, и ещё он немного светился. Ну конечно, ещё один весьма правдоподобный поворот. Нико порезал запястье, и тут же явился успевший победить в битве бог исцеления. Почему Гипнос просто не начнёт этот сон сначала, зачем продолжать нагромождать весь этот бред? — Что здесь происходит? — прогремел Аполлон. Он обвёл взглядом усыпанную травой стойку и сурово посмотрел на Лавинию. — Он… — Она показала на Нико пальцем, но предложение не закончила. Краем глаза Нико отметил, что с улицы к ним вбежали Уилл с Хейзел; видимо, услышали крик Лавинии, уместившийся в те полмгновения, что прошли между попыткой самоубийства Нико и явлением Аполлона. Хмурясь, Аполлон прижал пальцы к вискам Нико. — О боги, — пробормотал он. — Настолько плохо? Но Нико уже не было плохо. Он вдруг ощути прилив небывалой лёгкости, слегка похожий на действие наркотика, но не дурманящий, а проясняющий мозги. Словно он изнывал от жары, а в него плеснули прохладной водой. — Аполлон? — неуверенно позвала Хейзел. Он не ответил ей, вместо этого повернувшись к Лавинии. — Полагаю, это была твоя гениальная идея — посадить человека с психическими проблемами на наркотики. — Ситуация… — осторожно начала было Лавиния, но Аполлон не дал ей договорить. Там, где она только что стояла, появился горшок с растением. — Тебе пора бы завязать с превращением людей в растения, — заметил Нико. — Это что — ядовитый плющ? Аполлон повернулся к нему с улыбкой. — Пришёл в себя? — Что произошло? — Хейзел подошла к стойке и опасливо смахнула рассыпанные по ней листки на пол. — Ты исцелил Нико? Вы победили? Ты снова бог? Что с остальными? — Да, да, да и… по-разному. Нико вздрогнул. — Фрэнк? — спросил он, потому что не знал, кто ещё присоединился к Аполлону, пока он снил свои кошмары. — Гроувер? — Живы-здоровы. — Нико с облегчением выдохнул. — Думаю, про битву Фрэнк расскажет лучше меня, так что придержите свои вопросы. Вообще-то я был занят кое-чем, когда Рэйчел подняла тревогу и отправила меня сюда. — Рэйчел? — переспросил Уилл. — Рэйчел Дэр? Нико не сразу сообразил, кто это, но вспомнил: «сестра» Уилла из Лагеря. — Моя новая Пифия, — рассеянно ответил Аполлон. — Серьёзно, хватит вопросов. — Но скажи хотя бы, что там с… ну, с планом, — сказал Уилл. — Да всё узнаете из новостей. Когда связь восстановят. — Она пришла, — дошло вдруг до Нико. Он всё смотрел на Аполлона и никак не мог сообразить, что в нём поменялось; ну да, он снова стал богом, но было что-то помимо этого… Была в нём прежде какая-то горечь, которой больше не стало. А потом Нико вспомнил их разговор, в котором эта горечь звучала отчётливее всего, и сообразил: Артемида приняла участие в битве. И сражалась за брата, ещё не зная, что он собирается попытаться сохранить её жизнь. И, строго говоря, Нико без всяких новостей был уверен, что это Аполлону удалось; один его взгляд был красноречивее любых объяснений. — Пришла, — подтвердил Аполлон, почти торжественно. — Кто? — спросила Хейзел, но Аполлон окончательно устал от вопросов. Он снова коснулся висков Нико пальцами и цокнул языком. — Ты вообще в курсе, что нужно периодически ходить к зубному на осмотр? Пользоваться солнцезащитным кремом? Овощи с фруктами есть? У жреца на твоё исцеление неделя бы ушла. Нико поднял на него взгляд, улыбаясь одним уголком губ. Ощущение исцеления было приятным, и он расслабился, не отводя взгляда. В какой-то момент ощущение исчезло, но пальцев Аполлон не отнял, напротив, опустил ладони на его щёки; они стояли так с мгновение, а потом одновременно подались навстречу друг другу, сливаясь в поцелуе. Нико проснулся от удара локтем в бок. — Что случилось? — сонно пробормотал он, приподнимаясь на локте. — Кошмар приснился, — выдохнул Уилл. Его голос вовсе не казался сонным. Впрочем, Нико тоже резко проснулся: — Кошмар-кошмар? Или… просто плохой сон? Аполлон говорил, что лично убил Гипноса, но… — Помнишь, как Аполлон тебя исцелил? — Ну, помню, — нахмурился Нико. — А что? Уилл повёл плечами и отвёл взгляд. — Да ничего. Нико сел и пристально на него уставился. — Говори уже. — Да ничего! — воскликнул Уилл, но под сердитым взглядом Нико снова повёл плечами: — Ну, мне приснилось, что он тебя поцеловал. Нико не знал, злиться или смеяться. — Серьёзно? — спросил он. — И часто тебе такое снится? Уилл вспыхнул. — Знаешь что, — возмутился он, — ты не видел себя со стороны, когда он тебя исцелял! У тебя был такой счастливый вид… А он наклонился к тебе, и трогал твоё лицо, и… — Одному тебе такой бред мог привидеться, — сказал Нико. — Извини, что разбудил, — тоном оскорблённой гордости ответил Уилл. Нико посмотрел на часы. — Ещё только полседьмого, — простонал он. — Уилл, сегодня же первый день занятий! Всё ещё изображая оскорблённость, Уилл закрыл глаза и скрестил руки на груди. Нико вздохнул. До будильника было ещё полтора часа, но он знал, что уже не уснёт. В отличие от кое-кого. Обычно Уилл просыпался гораздо раньше Нико, но зато и засыпал он легко и быстро. А Нико любил спать до упора, но если что-нибудь его будило, а спать оставалось меньше пары часов, мозг отказывался отключаться повторно. Снова вздохнув, он свесил ноги с кровати и поднялся. Нашарил ногами обувь, сгрёб со стула одежду и телефон и вышел на кухню, предварительно убедившись, что никого из соседей там нет. Конечно, нет; все нормальные люди ещё спали. В дверях Нико обернулся на Уилла: тот, разумеется, уже уснул. С улыбкой покачав головой, Нико закрыл дверь, оделся и сел с телефоном у стола. Поставить чайник он не решился, чтобы не будить соседей; они с Уиллом и так наверняка полночи не давали им спать. «Ого, ты онлайн так рано! — написал Фрэнк. — Мы с Хейзел собираемся на пробежку. Хочешь с нами?» «НЕТ, СПАСИБО», — ответил Нико. Ещё не хватало бегать в полседьмого утра. Тем более с Фрэнком, которого даже в такую рань наверняка будут осаждать любопытные; после участия в Нью-Дельфийской битве он обрёл двойную известность, а потом, когда он вернулся в Пало-Альто, как-то само собой получилось, что он оказался частью программы популяризации новых учебных специальностей. Уйдя со старой специализации, он, как и Нико, поступил в полицейскую академию, и пока что у Нико отлично получалось прятаться в его тени и лишний раз не отсвечивать на публике. Ну а ещё Нико не хотел мешать одному из их с Хейзел первых неловких свиданий. Так что он просто пил воду и листал новости. Продолжался отбор охотниц Артемиды; возвышенные восхваления предыдущих охотниц, дружно павших в Нью-Дельфах, прилагались. Нико уже так привык читать и слышать о том, что в Нью-Дельфах боги сражались с чудовищами, что и сам почти в это поверил. Каждый раз, натыкаясь на новости об охотницах (которых — новостей, не охотниц — стало очень много), он думал о Бьянке. Несколько месяцев после её смерти он только и думал, что, если бы не он, она стала бы бессмертной охотницей Артемиды. А теперь получалось, что она всё равно погибла бы в битве. Может быть, это Аполлон что-то такое сделал с его мозгами, может, повлияла встреча с призраком Бьянки, но Нико больше не чувствовал вины за её смерть. Даже если бы она стала охотницей, а он не отправился в Лагерь, всё равно Уилл отправился бы на Олимп — с каким-то другим «ребёнком» Аида. Может, они не так сильно изменили бы договор между человечеством и богами, но после разговора с Персефоной о нехватке божественной силы в мире Нико подозревал, что война между богами за эту самую силу была неизбежна. И это Афина задумала сценарий с угасшими оракулами, Афина решила сделать Нью-Дельфы местом финальной битвы; к счастью, она ошиблась насчёт Артемиды, сочла её своей союзницей, и та сумела её обмануть и переломить ход битвы. И теперь в мире оставалось лишь четверо богов: Аполлон, Артемида, Аид и Персефона. И ещё, может быть, кто-то из мелких богов продолжал скрываться. И за прошедшие с битвы месяцы мир не развалился. Восстановили связь, немного разобрались с автоматонами, открыли новые специальности в колледжах; этому Нико был особенно рад, потому что общежития Пало-Альто не были рассчитаны на огромное количество студентов, принятых в этом году, да ещё и обычно занимавшаяся этим программа полетела, и расселяли их в такой суете, что Нико с Уиллом умудрились заселиться в одну комнату. А главное, в новостях не было никаких подозрительных убийств, которые могли бы показаться ритуальными. Нико лениво долистывал ленту, когда на кухню вошёл Уилл, до раздражения бодрый. — Привет, — он чмокнул Нико в макушку. — Привет, — зевнул тот. — Включи чайник. — Ладно. А чего ты так рано встал? Нико вскинул бровь: — Серьёзно? — Что? — нахмурился Уилл. — Я тебя разбудил? — Ты и не помнишь? — Чего именно? — Своих эротических снов обо мне с Аполлоном? Уилл открыл рот; закрыл; снова открыл. — Сон был не эротический, — сказал он. — Всё-таки помнишь, — фыркнул Нико. — Знаешь что? Когда он трогал твоё лицо во время исцеления… — Честное слово, я уже устал слушать, как он трогал моё лицо. Можешь пофантазировать об этом в душе, если охота. — Присоединишься? Нико закусил губу. Уилл задал вопрос как бы небрежно, но по его взгляду было понятно, что предложение сделано всерьёз. И до занятий оставался почти час, а Нико теперь не был так уж уверен, что ему нужен завтрак… — Н-нет, — ответил он, с усилием отгоняя образы того, как они, сбросив одежду, ступают под упругие струи. — Нет, не хочу всё время думать про время. Уилл хотел было ответить, но тут на кухню вошёл Этан из соседней комнаты, и он замолчал; жаль, видимо, Нико хотелось бы это услышать. — Доброе утро, — жизнерадостно сказал Уилл. — Доброе, — буркнул Этан. Нико как-то расхотелось чая в такой компании, да и завтракать там было нечем, и он предложил Уиллу: — Давай сходим куда-нибудь поесть. Тот легко согласился, и они направились к выходу. — Серьёзно? — рыкнул Этан. — То есть чай вы пить и не собирались, просто включили чайник, чтобы меня разбудить? — Эм… — Нико бросил неуверенный взгляд на Уилла. — Извини? Этан явно собирался ещё что-то сказать по этому поводу, и Уилл поспешно вытащил Нико за дверь. — Поздравляю с первым утром в общежитии, — сказал он, когда они, захватив вещи, вышли к лестнице. — Да уж, прелестно, — буркнул Нико. — Через год достроят другие корпуса и станет получше. — Спасибо, утешил. — Или можешь сделать мне предложение, и нам предоставят квартиру на время учёбы. — Во-первых, — возмутился Нико, — предложение явно будешь делать ты! Во-вторых, раньше, может, так и было, но сейчас в городе явно перенаплыв народу. — Почему это я? — Ну уж я точно не… — Нико, нахмурившись, замолчал. Они мрачно уставились на огромные очереди ко всем без исключения кафе-автоматонам. — Я звоню Лу, а ты Хейзел, — предложил Уилл. — Может, они уже давно заняли очередь и вот-вот сделают заказ. Нико приободрился: в самом деле, Хейзел давно встала и не могла же не подумать о любимом брате в такой трудный час! Но Лу Эллен нашлась первой, и вскоре Нико с Уиллом присоединились к ней и Сесилу за столиком. — Фалафель? — Нико наморщил нос. — А ничего другого не было? — Туда была самая короткая очередь, — пожала плечами Лу. — И я люблю фалафель. Нико с обречённым вздохом взялся за еду. Оставалось надеяться, что к обеду станет полегче: занятия у всех закончатся в разное время. — Помнишь, что мы сегодня ужинаем с моей мамой? — спросил Уилл. — Конечно, помню, — проворчал Нико и потянулся к волосам. В парикмахерскую же не будет такой очереди? Волосы у него отросли чуть ли не до плеч, и перед последним ужином с мамой Уилла — завтра она уезжала обратно в Литл-Рок, потому что в этом году квартиры родственникам студентов почти не предоставлялись, — он хотел привести себя в порядок. Доев, он сунул тарелку и приборы в посудомоечный автоматон, а недопитый сок прихватил с собой на занятия. — Мне пора, мы с Фрэнком договорились без десяти встретиться у входа. — Пока, — Уилл повернул к нему голову, и Нико, наклонившись, легко поцеловал его на прощание. — Пиши, как освободишься. — Пока, — Нико помахал Лу и Сесилу и зашагал к корпусу полицейской академии (на самом деле это было здание философского колледжа, который временно отправили в отпуск, так что у входа будущих полицейских встречал задумавшийся Сократ). По пути он ещё раз обернулся на светловолосую макушку своего парня среди множества других макушек; подумать только, год назад он сидел один у себя в квартире, боясь выйти на улицу, дожидаясь звонка, который всё никак не раздавался, обвиняя себя во всех бедах человечества. Фрэнк уже ждал его; Нико подумал было спросить, как прошла пробежка, или, может, как-нибудь пошутить насчёт свидания с его сестрой, но сказал совсем другое: — Рад тебя видеть. — И я тебя, — расплылся в ответной улыбке Фрэнк. — Идём? И, оставив Сократа позади, они пошли внутрь.