***
Голова болела так, будто Амарта получила сотрясение мозга. За утро её дважды стошнило, и она не смогла съесть ни кусочка. Она выпила совсем немного вина, и это не могло быть похмельем. К тому же вечером воскресенья она чувствовала себя просто замечательно. Уильям довёл её до дверей, поцеловал на прощание руку и удалился, обещав навестить её на днях. В момент, когда его губы соприкоснулись с её кожей, Амарта почувствовала головокружение. Впрочем, оно быстро прошло. Но, может, именно тогда болезнь прокралась в её тело? Но думать об этом не хотелось. Амарта, страдая угрызениями совести, позвонила на работу и сказала, что прийти не сможет. Это было в первый раз — чтобы она вот так не пошла, не получив больничный, и теперь боялась, что её могут ждать неприятности. Но тошнота и головокружение явственно показывали, что работать она сегодня не сможет. Сейчас Амарта сидела в кресле, укутав ноги пледом, и читала, вернее, пыталась читать книгу. Перед глазами двоилось, и девушка то и дело тёрла их. Наконец, ей надоело бороться со взбесившимся организмом, и она положила книгу на колени. Откинув голову на спинку, Амарта тяжело вздохнула, и вдруг разрыдалась, словно бы вся печаль мира легла на её плечи. Обняв себя за плечи, она страстно возжелала, чтобы её прижал к себе не кто иной, как Уильям. Он не оставил ей ни адреса, ни номера телефона, не сказал, где работает, и Амарта решительно не знала, как с ним связаться. Рыдая, она поплелась в туалет, так как её нутро снова скрутило. Оттуда она вышла и вовсе без сил, держась за стену и моля небеса не дать ей умереть сегодня, в это приятное утро понедельника, когда солнце приветливо смотрит в окно. Впрочем, яркий свет раздражал мозг и вызывал новый приступ тошноты. Амарта вспомнила, что ночью почти не спала, страшась бешено гоняющихся друг за другом теней на потолке и стенах, тщетно пытаясь заверить себя, что они от ветвей за окном, гнущихся из-за сильного ветра. Но не верилось. Тени были живые, она слышала их смех. А в коридоре снова позвякивала люстра. Если бы этой ночью с нею остался Уильям, подумалось Амарте, она бы спала спокойно, не боясь всякой ерунды. Он бы прижал её к себе, она бы уткнулась ему в грудь и не смотрела на то, как в страшном, непонятном танце извиваются эти тени, вызывающие страх и тоску, и уснула до утра, не вздрагивая от шума в коридоре, пусть и объяснимого сквозняком, но всё равно сводящего с ума. Но он ушёл, оставив её одну в тёмном, таком пустом доме, в котором давно не было слышно мужского голоса, огромном для неё одной, на двуспальной кровати. И глядя Уильяму в спину, как он уходит всё дальше и дальше, Амарта с тоской подумала, что наплевав бы на все принципы, схватила этого удивительного мужчину за руку и ни за что не отпустила, даже если и знала, что жизнь её накажет за легкомыслие. Словно прочитав её мысли, он обернулся и посмотрел на неё с интересом. Наверняка ожидал, что она окликнет его и попросит остаться. Амарта открыла было рот, чтобы так и сделать, но в последний момент постеснялась. Он кивнул ей, подмигнул и скрылся в темноте. Девушке даже показалось, что он растворился в воздухе. В тот миг в её душе захлопнулась какая-то дверца, и она вошла в дом потерянная, споткнулась о сумку и чуть было не упала. Включив свет, оглядела прихожую, всмотрелась в тёмный проём спальни, осознала, что будет спать одна и чуть было не заплакала. А ведь она никогда не была настолько чувствительной. Привыкнув к жизни в компании себя самой, она думала, что так надо, и не особо страдала. Но вот судьба подкинула ей Уильяма, и одиночество показалось невыносимым. Странно, что она привязалась к нему так быстро, но об этом Амарта не думала. Больше всего её волновало, что он ничего не рассказал о себе. Девушке было обидно. Ещё её мучило любопытство: чего Уильяму надо от Джейн? После их разговора о ней в ресторане Амарта подумала даже, что подруга сделала что-то нехорошее, и её ищут, чтобы призвать к ответу. Но Уильям заверил, что не желает ничего плохого. И Амарта поверила, посмотрев в его глаза. Он не мог врать, он не может, не станет, пел в душе нежный голосок. И сейчас, когда в животе скрутился тугой узел, ей то и дело приходилось бежать в туалет, а голова болела так, что казалось, вот-вот взорвётся, Амарта думала о своём новом знакомом, испытывала к нему нежность и верила, что от него ни ей, ни Джейн не будет никакого вреда. Слабый голосок благоразумия игнорировался ею. Девушка, чтобы облегчить свои муки, усиленно думала об Уильяме, представляя, как было бы хорошо целоваться с ним, и задремала в кресле. Сон, который ей приснился, напугал её ещё больше и сделал только хуже. Она оказалась на вершине холма, где-то, где никогда не была. Под ногами белёсым облаком струились, плыли по ветру заросли ковыля, над головой распахнуло объятия неприветливое небо, как показалось ей, чужое, не такое, как в её мире. Её мир… Амарта осознала, что оказалась в другом. И он был ей не рад, хотя и (она это тоже почувствовала) сожалел о ней, о её судьбе. - Уходи, глупая, — шептал ей ковыль, треплемый холодным ветром. — Беги от самой себя, ибо ты скоро пропадёшь. Она опустилась на корточки, медленно, как человек, которого ударили по голове, и коснулась белого облака. И вскрикнула: один стебель оторвался и острый конец оцарапал её. Не до крови, но чувствительно. По коже пролегла белая ободранная полоска. Девушка не обратила внимания на боль, так была слишком удивлена, ведь трава не умеет говорить. Но она говорила, и страшные вещи: - Тебе смерть, смерть. Трепещи. Тебя спасёт только… - Кто? Кто спасёт? — покачнувшись, спросила она, когда ковыль замолчал. Это сон, так что беседовать с растениями не признак безумия. - Он… — помолчав, ответил поранивший её стебель. — Взгляни. Направо взгляни. Амарта послушалась. Она увидела большой камень, а на камне сидела какая-то птица. Амарта никогда таких не видела. Птица казалась похожей на ворона, но шея её была слишком длинной, а перья — не чёрными, а тёмно-каштановые с проблеском рыжего и белого. Её красноватые глазки-бусинки таращились на пришелицу из другого мира без приязни. Махнув широченными крыльями, птица склонила голову набок и громко каркнула. Вроде бы по-вороньи, а вроде бы и нет. Амарта вздрогнула. Небо заволокли тёмные дождевые облака. Тихо засвистел ветер, пересекая бескрайнее поле. Птица ещё раз взмахнула крыльями. И снова каркнула. - Это же просто животное, — шепнула Амарта ковылю. - Не так, — шепнул он в ответ. — Приглядись внимательнее. Непонятной видовой принадлежности птица, хлопнув крыльями, взмыла в воздух. Громко крикнув, она полетела на застывшую женщину, метя в её лицо когтями. Амарта закрыла рукой глаза, успев увидеть, что птица стала огромной, размером с человека. Или это уже был человек? .. Или кто-то, похожий на человека. Она рассмотрела красивое злое лицо, успела испугаться этого странного превращения и, осознав увиденное, закричала. И проснулась. Больше не было свиста ветра в ушах и шёпота белёсого ковыля. Амарта очнулась в кресле, с книгой на коленях, по-прежнему скрытых пледом. В своём мире, где не было странных птиц, умеющих становится кем-то, кто похож на людей. Взглянув на часы, она увидела, что до полудня осталось всего двадцать минут. Получается, она спала всего полчаса, если не меньше. За окном каркнула ворона. Амарта вскрикнула в ужасе, и почувствовала, как её желудок устремился вверх. Плед полетел на пол. Девушка вскочила, и, заплетаясь в собственных ногах, понеслась в туалет. Там, стоя на коленях перед унитазом, она расплакалась, утирая подбородок, излив ужас, что испытала во сне, когда странная птица полетела ей в лицо, а потом обернулась… Нет, это было слишком страшно, чтобы вспоминать: говорящий ковыль, дрожащий на ветру, небо, затянутое тёмными облаками и ужасные птицы-оборотни. - Уи-ильям… — прорыдала Амарта, вставая. — При-иди… Внезапно этот человек показался ей оплотом безопасности.***
- Не могу поверить, что мы здесь. - Не кричи. Не привлекай внимания. - Наша одежда — вот что привлекает внимание. - Это легко исправить, Джордж. Впрочем, никто их особо не разглядывал. Жители Хавинома привыкли к странностям современных молодых людей, и двое парней в странной одежде удивляли их не больше, чем необыкновенно странная весна, к которой они привыкли, как к неисправимому злу, которого никто не избежит. - Я всегда держу при себе ключи от обоих своих домов. И от гаража. - Надеюсь, — хмыкнул Джордж, — вы не забыли, как обращаться с этой вонючей штукой на колёсах? Брр. Страшно подумать, что я снова в неё сяду и буду ездить с вами, борясь с тошнотой. - Я тебя ещё и водить научу, — с улыбкой пригрозил его спутник, подмигнув симпатичной девушке с наушниками. Она прошла мимо, не удостоив его ни единым взглядом, но он не расстроился. - О нет, только не это, — простонал Джордж, театрально вскидывая руку ко лбу. — За что мне такое наказание? - За то, что рискнул идти со мной. Они свернули на менее оживлённую улицу, вспугнув спящую у фонарного столба тощую кошку, и Джордж пошёл не рядом со своим спутником, а за ним, как бы говоря этим: вот что, друг, я доверяюсь вам, ведите меня. К тому же, Джордж просто привык прикрывать старшему товарищу спину. Вот и сейчас, оказавшись позади, он стал внимательно осматриваться, хотя и понимал, что здесь они в безопасности. Ну, по крайней мере, пока. - Как вы думаете, — Джордж не умел молчать, — кто же это такой проник сюда и зачем? .. - Не думаю, что кто-то хороший. - Я тоже, но кто? Может, кто из врагов нашего приятеля Амана? - Может… Всё может быть. Куда прёшь?! Джордж шёл слишком быстро, и обогнал друга, за что чуть было не поплатился. Водитель чуть было не сбившего его автомобиля обругал его, высунувшись из окна, причём такими словами, которые произносить в приличном обществе как-то не принято. - Я забыл, — извиняющимся тоном объяснил Джордж, — что переходя тут дороги надо смотреть на эту горящую тремя цветами хрень. - Похоже, ты в нашем мире мозги забыл, — огрызнулся Сэт, по вискам которого катились крупные капли пота. — Иди лучше рядом. - Есть, сэр. - Не паясничай. Наконец они дошли до нужного им дома, находившегося уже на границе города и окрестных поселений. Сэт дотронулся до двери и прикрыл глаза. Так ему было легче сосредоточиться. Разрывались нити наложенного много лет назад заклятия с трудом, и мужчина морщился, чувствуя боль в кончиках пальцев. Заодно он «осматривал» внутренность дома на предмет чего-то или кого-то необычного. Но дом был пуст с подвала до чердака. Только под крышей угнездились голуби. Это не наш дом стал объектом недоброго внимания, — подумал Сэт. — Да и Амана тут не было, я бы почувствовал. Нет, старина Джереми Сэт, этот вариант отпадает. Но тогда кого, кого неизвестный, проникнув в этот мир, хочет отыскать? Дверь отворилась будто бы сама по себе, тихо скрипнув ржавыми петлями, и оба мужчины вступили внутрь. Их окутал аромат старого дерева и пыли и мрак дома, в котором долгое время никто не жил. Вот про такие-то дома и ходят жуткие легенды, про призраков и злых духов, селящихся в них, привлечённых одиночеством и запустением. Но не долго этот дом будет пугающим и тёмным. Скоро они включат свет, снимут с мебели белые защитные чехлы, и он станет уютным, как и всегда. - И мыши тут, наверное, завелись, — морща тонкий нос, поделился подозрениями Джордж. - Может быть. Но лучше мыши, чем тот, кого мы хотим выследить. - Знать бы ещё, кто этот тот, — пробормотал Джордж, распахнув окно и впустив тем самым в комнату свет. На подоконнике кверху лапками лежали дохлые мухи и даже один шмель, лежали в слое многолетней пыли. Это зрелище было удручающим. - Узнаем, — уверенно заявил Джереми. Он, говоря это, проверил свет. Всё работало, и безупречно. - Поднимусь-ка я на второй этаж. - Давай-давай. Джереми слушал, как друг поднимался по лестнице, потом как топал наверху. Оказавшись один, он почувствовал грусть. Это было странным, так как он не боялся одиночества, особенно в этом доме, который всегда был для него тем же, что и для корабля уютная гавань — местом отдыха от всего и всех. А сейчас он сидел в кресле, сорвав с него чехол, и чувствовал, как под рубашку проникает холодок. Что-то в этом мире было не так. Джереми почувствовал это уже тогда, когда они оказались по другую сторону портала и ощущал, пока шёл по улицам Хавинома. Так жарким летним днём люди чувствуют, что будет гроза. Только вот после грозы воздух чище, а человеку становится легче дышать. Тут было не так. Если она разразится, потом не будет ничегошеньки хорошего. Что-то портило этот мир, этот город, как трещина уничтожает очарование тончайшего фарфорового блюдца. Мужчина посмотрел на свои руки. Волоски топорщились, на коже были видны пупырышки. Он боялся. Ну, по крайней мере, опасался чего-то плохого. И он должен будет, вместе с Джорджем, выявить это «плохое». - Брат, я всегда на твоей стороне. - Я отниму у тебя всё, — злобный женский голос над ухом. — И его в первую очередь. - Если кто и падёт под властью тьмы, — печальный женский голос, — так первым будет он. Нет, нет. Не думай. Он не поддастся тьме, не впустит её в себя и не станет ей служить. Он погибнет, если она доберётся до него. Джереми Сэт, известный храбростью, вздрогнул. Словно бы это снова говорили ему. Как будто бы щель проник ветерок и донёс из прошлого голоса двух друзей и одного врага. И стало страшно и холодно. - Я его сберегу, — вслух обещал Джереми то ли себе, то ли тем, кто в прошлом говорил с ним. - С кем это вы? — спросил, заглянув в комнату, спустившийся Джордж. - Так, мысли вслух, — ответил Джереми, заставив себя улыбнуться. - А, ну понятно. Тут всё надо мыть и чистить, всё! .. По углам паутина, мухи дохлые валяются и комары. Скольких у меня ещё могут отнять? Мало мне потерь? Будто мало человек, что я любил, нет уже в живых? Ещё надо, ублюдки? В Хавиноме определённо что-то не так. Эти злые, грустные мысли. Предчувствие чего-то страшного, что вскоре должно произойти. Наэлектризованный дурной энергией воздух. Здесь ещё несколько лет назад легко дышалось, а на лицах людей не было выражения — «я жду очередную пакость». Что случилось? - Что с вами? — встревоженно спросил Джордж, заметив, что его друг чем-то опечален. Он сел перед креслом на корточки и взглянул в каре-зелёные глаза Сэта. Тот криво улыбнулся и сжал его плечо. - Я думаю над тем, что здесь творится. Мне не нравится даже воздух в городе, Джордж, вот что. Он давит, понимаешь ли. Старается прижать меня к земле и вдавить в неё, как колышек. А ведь раньше не было такого. Я приходил сюда, чтобы отдохнуть от дел Альянса, от воспоминаний… А придя сейчас, понимаю, что столкнусь с кучей проблем. Меня это злит. Я хочу знать, что произошло. На лице Джорджа отразилась боль, что терзала Сэта. Не даром они вот уже восемь лет были, считай, одним целым. Он вздохнул и покачал головой, опустив её. - Да уж… Если вы что-то чувствуете, то на это стоит обратить внимание. - И ещё. Я чувствую, что встречу здесь кого-то, кто заставит мою душу подняться на дыбы… Джереми стиснул зубы и сжал кулаки. - Зачем? Зачем я родился магом? .. - А кто его знает, — хмыкнул Джордж, поднимаясь и отряхивая пыль с сапог. И решил сменить тему: — Мы хотели переодеться. - Ах, да. Точно. Давай. На горизонте на небо заползла тёмно-фиолетовая туча и тихо заворчал гром. Если бы Джереми и Джордж пригляделись бы, то могли подумать, что видят в ней чьё-то лицо, хмурое и злое. Но они отвернулись от окна, а потом и вовсе вышли из комнаты. Молния разрезала небеса пополам и нечто, похожее на лицо, исчезло без следа. Город ещё боролся. Город пока надеялся выстоять. И если у него получится, то после грозы, как и положено, станет легче дышать.