***
Дом просто огромный, однажды отметил Джордж. Он наверняка строился для большой семьи, а не для четверых, живущих в нём: самого Джорджа, мистера Сэта с маленьким сыном и Амины. Когда мистер Сэт отбывал по делам, Амина куда-то исчезала, а ребёнок тихо сидел с игрушками или дремал в детской, Джордж бродил по дому. Пальцы с лёгким шорохом скользили по стенам, и в сознание врывались картинки из прошлой жизни. Джордж доходил до последнего этажа, поднимался по узкой деревянной лесенке на чердак и там смотрел из маленького окна в сад. Летом дом мистера Сэта утопал в зелени: груши, яблоки, странные цветы почти в человеческий рост, травы… покосившуюся от времени ограду оплетал дикий виноград. Три десятка шагов от крыльца до ограды: Джордж проверял. Замкнутый мирок, куда пускают не всякого. Нет. Не так. Многие приходили. Часть прибывала сама, часть приглашал мистер Сэт. И со многими он беседовал за закрытыми дверями. Джордж не считал нужным узнавать, что за этим стоит. Если мистер Сэт захочет, то расскажет сам. Джордж мало знал людей, с кем было так же спокойно, как с мистером Сэтом. Отец был из их числа. Но отца надёжно схоронила земля. Сны… Самым страшным были сны… Из темноты на Джорджа скалились уродливые безглазые морды и тянулись кривые, узловатые лапы с длинными чёрными когтями. То ли крысы, то ли волки, то ли коты. Изуродованные, пугающие, злобно щёлкающие челюстями. Но они, сколь бы страшны ни были, являлись лишь свитой того, кто приходил после. Джордж слышал тяжёлые шаги за беспрестанно шевелящимся клубком тёмных тварей. Лишённые глаз звери расступались… И Джордж кричал. Он узнавал его, чьё лицо и руки жрали подземные черви, личинка свернулась в отсутствующем левом глазу, а правый, подёрнутый серой пеленой, вращался в глазнице. То, что некогда было одним из самых опасных преступников, раскрывал сгнившие губы, и изо рта стремительно выползали многоножки и пауки. Смотри. Смотри, ЧТО теперь в моём чреве. Из-за вас. Из-за твоего драгоценного, любимого мистера Джереми Сэта. СМОТРИ!!! И Джорджу ничего не оставалось, кроме как смотреть. Пока сон не отлетал, отогнанный не дрожащей рукой. - Это нормально. Видеть такие сны после того, что с тобой происходило. Но в большинстве случаев сон – это только сон. - А в меньшинстве?.. Мистер Сэт гасил свечу и уходил, не зная, что сказать. В другом сне Джордж видел Савитри Сэт. Силуэт, окутанный дымкой тумана, появлялся в саду среди ярко-розовых пионов, милый призрак прошлого. В тонкой смуглой руке Савитри покачивался фонарь, и Джордж шёл на слабый умирающий огонёк, молясь, чтобы он не погас, и чтобы миссис Сэт не растворилась во мраке. Она ждала его, того, кого звала младшим братом. Всякому нужен свет в темноте. Так пусть он не погаснет. Но он гас. Он всегда гас, и Джордж не мог дойти до жены мистера Сэта и сказать ей, сказать, что… Фонарь с робким огоньком внутри, пионы, сад проваливались в темноту. Пробуждаясь от этого сна, Джордж не кричал. Он просыпался, и нередко подушка оказывалась мокрой от слёз. И в углу комнаты, выделенной для него, он успевал увидеть тень женщины в длинном платье, с косами, спускающимися ниже талии. Но стоило проснуться до конца, и тень растворялась. - Вам плохо из-за этого, - объясняла Амина. Джордж знал, что ей всё равно, и ненавидел её за это. – Поэтому она вам снится. Но спустя время всё пройдёт. Мистер Сэт и Азира о чём-то разговаривали. Джордж слышал их как сквозь шум водяных струй. Сцепив зубы, он подумал о том, что с тех пор, как он потерял отца и покинул деревню, в которой родился, нигде ему не было так тепло, как в доме мистера Сэта. Приходили печальные и страшные сны, но их было кому прогнать. Джордж надеялся, что ему хватит сил вспомнить об этом, когда… В дверь позвонили. А потом начали стучать столь отчаянно, что в прихожей затряслась мебель. Джереми и Джордж переглянулись и кинулись туда. - Вы?! - вскричал Джереми, открыв дверь. Перед ними, дрожащий и мокрый, стоял Марис Фередди.***
Мистер Фередди то и дело со страхом посматривал в окно. - Вы кого-то боитесь? Джереми протянул ему чашку чая. Ветер выл по-волчьи. Дождь хлестал в оконное стекло. - За вами гнался кто-то? И как вы нас нашли? Мистер Фередди поднял на Джереми полные ужаса глаза. - Никто за мной не гнался, но… Я видел её. Свою дочь. Сетти… - Она вам приснилась? - Н-нет. Я бодрствовал. Понимаете, мне трудно уснуть в последнее время… Я сидел за столом и… кажется, я читал. Газету, книгу… Ах, это неважно. И тут что-то заставило меня поднять глаза. И около окна… Сверкнула молния, и я увидел дочь. О-ох… Марис Фередди закрыл лицо руками и зарыдал. Азира закатила глаза. - Она была вся в крови, - продолжил мужчина, справившись с собой. – Я видел, как кровь текла по её голове, лицу… Я не разглядел лица, и, наверное, это к лучшему, потому что, боюсь, оно было… Изуродовано. Джордж поёжился. Он не знал, что видел его напарник в доме Сетти, но наверняка это было нечто ужасное. Как в страшных снах: кровь, мясо и всё такое. И боль, много боли. - Это ужасно, - вступила в разговор Азира. Джордж видел, что ей на самом деле всё равно. Как Амине. – Но это не объясняет, откуда вы узнали, где живёт… Джереми. - Она мне сказала. Ну скорее это было как мысль!.. Её мысль в моей голове, и… Я… - мистер Фередди схватил Джереми за руку. – Я подумал, что вы сможете мне помочь. Вы и только вы. Не знаю, почему, не знаю, как, но поможете… И он снова зарыдал, но на сей раз беззвучно. Джереми опустился на корточки и взял обе ладони безутешного отца в свои. - Вы хотите знать, что за сила отобрала у вас дочь? Настала пора открыться. Я знаю, что её убило. Мистер Фередди ошалело взглянул на него. - К-кто вы? - Неважно. Но мы те, кто поможет.***
Это была необыкновенно тёмная ночь. Небо ещё с вечера заволокли тучи, и тишина висела над домом Джереми Сэта. Джорджу не спалось. Он вздрогнул, когда в окно ударила яблоневая ветка, и встал с кровати. Одновременно с этим сверкнула молния и, спустя несколько мгновений раздался громовой раскат такой силы, что чуть не вылетело окно. А затем застучали капли дождя. За полмесяца это был первый дождь. Джордж стоял у окна, положив руки на подоконник. Старая деревянная рама не была надёжной преградой холодному ветру и пальцы вскоре замёрзли. Дождь сменился на град, и зёрна размером с горошину посыпались на землю. Тогда-то Джордж и увидел миссис Савитри Сэт. В ночной рубашке, с шалью, накинутой на плечи, она сбежала с крыльца. Недоумевая, что могло заставить миссис Сэт выйти на улицу ночью, под ливень с градом, Джордж спустился вниз и кинулся вслед за нею в сад. - Миссис Сэт! – крикнул он. Савитри стояла посреди грядки с пионами, высоко подняв руку с фонарём. Мерцающий огонёк причудливо искажался сквозь запылённое стекло. Град прекратился столь же внезапно, как и начался. Миссис Сэт обернулась и пошла к Джорджу, застывшему с недоумённым выражением на лице. - Я испугалась за пионы, - объяснила она. – Я так ухаживала за ними… Боялась, что град уничтожит их. Но всё не так плохо. Она улыбалась. Она была очень доброй и заботливой женщиной. Джордж улыбнулся тоже. Ей нельзя было не улыбаться в ответ, её радость передавалась другим с той же лёгкостью, с которой огонь жарким летом поглощает сухую траву. Её нельзя было не любить. И Джордж любил. Когда Савитри подошла к крыльцу, порыв ветра затушил свечу внутри фонаря. - Ох. - Пойдёмте, пойдёмте в тепло, - поторопил её Джордж.***
Амарта смотрела на происходящее как через специальное стекло в полицейском участке – ты видишь всех, а тебя нет, и перед тобой ряд людей, и нужно опознать преступника. Но с Амартой было иначе. Она видела симпатичную девушку в узких кремовых брючках и белой блузке, с копной тёмно-русых волос, свободно рассыпавшихся по плечам. Девушка смеялась. В одной руке бокал то ли шампанского, то ли вина, в другой ладонь мужчины. Лица не было видно, но Амарта чуяла, что это Уильям. «Беги!» - хотела крикнуть она девушке в белой блузке. Но горло, будто пережатое чьей-то рукой, не могло пропустить ни звука. К стоящей у барной стойки паре подошёл ещё кто-то, но девушка, смеясь, отмахнулась, и неизвестный тут же удалился. Уильям, Амарта была на все сто уверена, что это он, обнял хохотушку за талию и притянул к себе. Они поцеловались, и Амарту передёрнуло от омерзения. Когда не остаётся ничего кроме памяти, когда человек теряется во тьме, трудно не сойти с ума. Но Амарте не осталось даже памяти. Она парила в тёмном нигде и не чувствовала тела, не слышала биения ни своего сердца, ни дыхания. Амарта не могла ни закрыть глаз, ни открыть, потому что глаз не было. Не было рук, не было ног. Амарта бесшумно дышала отсутствующими лёгкими, и исчезнувшее сердце так же бесшумно билось в груди, в груди, которой не было так же, как и всего остального. И посреди бесконечной ночи, её посещали видения. Она видела кровь и разорванную плоть и осязала запах смерти. Растекалась кровь, а девушка, та самая, что радовалась объятиям Уильяма, поломанной игрушкой лежала на полу У этой девушки так же, как и у Амарты, не было лица. Вместо лица месиво из мяса и костей. Пальцы откинутой руки с оборванными ногтями подрагивали. Амарта открыла было рот, чтобы закричать, но рта не было. Не было. Не было… Не… Кровь дотекла до порога. Пальцы перестали дрожать. Волны ковыля… Ветер над бескрайним простором… Амарта видела чужой, прекрасный мир: золотые поля, ленты рек, дремучие чащи и острые пики гор. Видела людей в странных одеждах, будто иллюстрации из прошлого её мира, видела дворцы и города. И снова возвращалась к озёрам белого, призрачного ковыля. Постепенно возвращалась память. Маленькой девочкой Амарта гостила у бабушки в деревне. Деревню окружали огороды и поля, и в полях рос ковыль, да так много, что могло показаться, что летом выпал снег. Амарта собирала цветы, и её не интересовало белое колышущееся облако на земле у её ног. Бабушка объяснила, что о ковыль можно порезаться или уколоться. Дедушка Амарты давно умер, и девочка ходила на кладбище, и там, между стройными рядами могил, так же рос ковыль, а памятники оплетали вьюн и дикий виноград. Амарта боялась бывать там, и испуганного жалась к ногам бабушки, с недоверием поглядывая на могильные холмики, будто те, кого они скрывали, могли выбраться на поверхность. Бабушка клала на землю свежесрезанные цветы из своего садика и тихо произносила три слова, так тихо, что Амарта не могла расслышать, а спрашивать опасалась. Теперь Амарта знала наверняка, чего она боялась на кладбище. Она видела ЭТО, пока висела в чёрном ничто: необыкновенно омерзительный зверь, лютая тварь среди могил, под сенью сумрачных берёз цеплялась когтями за памятники, вылезая из-под земли. Безглазое чудовище ворочало клыкастую морду и чёрный нос беспрестанно шевелился, ловя запахи. Тени текли меж могил, прятались в ковыле. А Амарта, совсем ещё девочка, со страхом следила за ними, цепляясь за подол бабушкиного платья. Амарта услышала, что всегда говорила бабушка у могилы мужа. Бабушка поворачивалась к Амарте, садилась на корточки, брала когтистыми руками её за плечи и, приблизив беззубый рот к её лицу, выдыхала: «свету суждено угасать». И разражалась безумным смехом. Амарта с криком рвалась из её объятий, а по лицу бабушки расползались пятна гниения, и жирные могильные черви выползали изо рта. Чудовище окончательно вылезало и, с трудом волоча грузное тело, продвигалось к Амарте. С клыков капала слюна. И когда оно добиралось, свет гас перед глазами Амарты. Какое счастье чувствовать страх, безнадёжность и боль! Потому что это лучше, чем не чувствовать ничего. Амарта задрожала всем телом, которое всё-таки у неё было, открыла глаза, вернувшийся рот и закричала: - Помогите!!! Умоляю!!! Кто-нибудь… Лишь бы выжить, лишь бы не остаться навсегда во тьме и молчании наедине с бабушкой и тварью, вылезшей из-под кладбищенской земли. Но крик поглотила темнота, и Амарта в бессилии закрыла глаза. Чёткие, громкие шаги. Это Уильям. Вернее, то, во что он превратился у неё на кухне. Но где это он? Чёрно-красный флаг реял на ветру на фоне затянутого тучами неба, и чёрный зверь, в котором Амарта с трудом узнала коня, хрипел под седоком, в чьё лицо девушка не решилась бы заглянуть. Всадник поднял чёрную руку с чёрным же мечом в ней… Прокатился глухой звук боевого рога, и тучи раздвинулись, открыв тёмно-рубиновые небеса. А за спиной «Уильяма» бесчисленные полки. И тлен. И чудовища. И смерть. Амарта обернулась назад. С другой стороны горели свечи. Множество свеч, сотни, а может, тысячи. Ослепительные огни под сияющими голубыми небесами. Амарта, как заворожённая, сделала шаг навстречу и протянула руку. Огни отразились в широко распахнутых глазах. И тут свечи погасли, и остались только две, самые яркие. Бабушка приблизила к уху Амарты сгнившие губы и сказала: «свету суждено угасать». И, если бы девушка повернулась бы к ней, то увидела бы, что глаза у бабушки красные. Амарта протянула руку к оставшимся двум свечам. - Не смей, ты, тварь!!! Амарта закричала от боли. В руку будто бы впилась сотня иголок. Её тело выгнулось дугой, хрустнул позвоночник. - Не-ет! Тьма отпустила её, и девушка рухнула на пол. Она не помнила, как сумела подняться на четвереньки и отползти к стене. Да, теперь Амарта видела стену. Стену в полосатых обоях. Кто-то был рядом. - Не подходи-и… Амарта закрыла голову руками и сжалась в комок. - Хватит, я не хочу больше… Невероятно сильная рука схватила её за горло и подняла над полом. Амарта захрипела. - А придётся потерпеть. Ты мне нужна. - Уиль…я…ам. Рука сжалась сильнее. - Это не моё имя. Амарта рухнула к его ногам, кто бы он ни был. - Тебе вовсе не нужно знать настоящее.***
Стоя рядом с напарником у крытого портала, Джереми с трудом понимал, что они делают. Закрыть портал легче лёгкого, а вот открыть проблема. Они сжигают за собой мосты. Марис Фередди, Аман и Азира сидели на заднем сиденье машины и смотрели на них. Первый всё ещё не верил своим глазам. Зачем, подумал Ддереми, зачем впутывать его в это? Но обещания следовало выполнять. Джереми посмотрел на Джорджа и ободряюще улыбнулся. Тот ответил кивком головы. Тёмные глаза были предельно серьёзны. И что-то было не так. Джереми мог бы поклясться, что друг от него что-то скрывает. В последнее время Джордж плохо спал и был каким-то рассеянным. Да ещё и эти… припадки. - Мистер Сэт, - шёпотом обратился к старшему товарищу Джордж, - давайте покончим с этим. - Давай.