Племянница

Позже, когда я уже сидела на кровати, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза, перед этим тщательно заперев дверь и занавесив окна, в мою голову залезла неприятная мысль. Почему я дернулась, только когда на остров по нелепой случайности попал мой старый друг? Почему раньше я смотрела на все смерти с хладнокровием, немногим уступавшим по размеру ваасовскому? Я, кажется, только сейчас начала понимать, что значит видеть в заложниках своего знакомого. И, если честно, даже самому худшему врагу я не могла такого пожелать. В мою дверь яростно колотили ногами, однако дерево, из которого, на беду Вааса, делали дверь, было прочным. Я сидела, будто ничего не слышу. Я и правда почти ничего не слышала. Голоса были будто из другого мира. Послышался звон, и я тихо охнула. Окно, ну конечно. Им надоело играть, и сейчас мне будет правда очень плохо. — Вылезай, ублюдина, меня начинают ужасно бесить твои выебоны, — зловеще тихий голос Вааса раздался вдруг во внезапно наступившей тишине. Я сидела ни жива не мертва, ожидая мучительной смерти. — Вылезай по-хорошему, иначе я пристрелю тебя на месте. — Пошел ты к черту! — в сердцах воскликнула я и прыгнула в заранее открытое мною окно в другом конце комнаты. Главное — как можно быстрее смотаться. Быстро, быстро, Тео! — У тебя три секунды до того, как я начну стрелять, — тихий голос Монтенегро отдавался в каждом уголке моего разума, оглушал. — Один. Два. Три. Я почти скрылась за деревьями, как ощутила резкую боль в ноге. — Твою мать, — я немного сбавила скорость, но пираты не собирались меня догонять. Видимо, Ваас хотел немного поиграть. Однако я успеваю скрыться за деревьями, прежде чем падаю в кусты. Еще один мой крик, издаваемый мною в свернутую куртку, и ею же более-менее заглушаемый, и окровавленная пуля лежит у меня в руке. Сохраню как трофей, хе. Боль в ноге порождает черный юмор, и я время от времени злобно подшучиваю сама над собой, стараясь отвлечься от адских ощущений ниже колена левой ноги. Нога начинала неметь. Я вспомнила все, что когда-либо учила на уроках биологии о целебных травах, однако в памяти всплывала только крапива с ее отварами и вениками. Нда, только крапивного веника мне сейчас и не хватало, ага.. Я напрягла глаза, но тщетно — на всей поверхности земли расло около сотни разных видов трав, и наугад найти в них что-нибудь обеззараживающее или хотя бы снимающее боль было бы равносильно выигрышу в крупной лотерее, учитывая, что почти наверняка больше половины из них ядовиты. Черт, и во что же я ввязалась.. Я бреду по джунглям, собирая по пути фиолетовые ягодки — единственное растение, в безопасности которого я не сомневаюсь. Что ж, хоть какая-то еда.. Керри.. как он там? Может, уже мертв, может, его сейчас пытают. Из-за моего опрометчивого поступка ему может сильно достаться. Я слышу негромкий шум и понимаю, что нахожусь на берегу реки. Аккуратно сажусь на камень, сдерживая стон от накатившей боли, и опускаю ногу в реку. Может стать хуже, может пойти заражение — ну и что? Мне плохо, меня подташнивает, и я умываюсь ледяной водой. Немного легчает. Внезапный шум над головой заставляет меня насторожиться. У меня галлюцинации или это.. вертолет?! Черт, я ведь даже не смогу убежать! — Дерьмо, — бормочу я сквозь зубы и начинаю торопливо подниматься с камня. Нет, с такой ногой нельзя никуда идти. Вертолет садится недалеко от реки, и я предпринимаю последнюю попытку встать. Вроде получается, и я кое-как ползу в деревья, чтобы укрыться. Голова болит, насчет ноги говорить что-либо нет смысла, но мне удается залезть в какие-то кусты. Озарение приходит внезапно — я отрываю кусок от майки и перевязываю ногу. Как я раньше не додумалась?! Шаги и голоса затихают вдали. Я закрываю глаза, намереваясь отдохнуть хоть чуть-чуть, и отключаюсь. Я просыпаюсь в темноте от дикой боли. Нога вновь дает о себе знать. Мне нужно идти обратно, к Ваасу. И извиняться за то, за что я не хочу извиняться. Эта сволочь посмеется, глядя в мои глаза, и в этих зеленых глазах я увижу разочарование.. Это же еще один урок, Тео. Еще одно испытание. Возможно, даже вероятнее всего, Хойт уже знает обо всем, только в более позитивном свете. И все, что сейчас в моих силах — не сдохнуть прямо здесь. С этими мыслями я поднимаюсь и бреду к ягодному кустику. Даже в темноте я различаю среди прочих листьев ярко-желтые, будто неоновые, зазубренные листочки размером с мой ноготь. Надо бы развести костер, у меня даже зажигалка в куртке есть. Нахожу ворох сухих веточек и, не донеся их до предполагаемого места розжига, буквально падаю на землю. Нога, опять. Кусок майки уже полностью мокрый от крови, а еще меня посещает мысль о том, что здесь с вероятностью двести процентов есть змеи и прочие ядовитые существа, которые не прочь попить моей кровушки и поделиться своим уникальным токсичным веществом. Я знаю, что стоит залезть на дерево, так больше вероятность, что я не сдохну от укуса какого-нибудь скорпиона, но мне уже плевать. Я кое-как поджигаю веточку, при этом мои пальцы дрожат, и я рискую обжечься. Впрочем, думаю, если бы даже меня сейчас начали бы жечь заживо, я все равно не испытала бы такой боли, которую мне доставляла нога, сейчас покоящаяся на прохладных окровавленных листьях. Пламя разгорается и теперь мне немного теплее, хотя озноб не прошел. Я понимаю, что сейчас моя ненависть к Ваасу затмевает все остальные чувства, даже голод, за исключением разве что ощущений в ноге. Этот ублюдок получит сполна. Уже засыпая, я слышу шаги, и уже как-то отдаленно подмечаю, что забыла потушить костер. Ну конечно, дым привлек диких животных. Однако лично я ни разу еще не видела и не слышала, чтобы животные поднимали людей на руки (!)  и, тихо переговариваясь между собой, несли их куда-то с собой.