Племянница

Я ложусь на кровать и накрываюсь одеялом с головой. Меня знобит. Голова, как переполненный муравейник, кишит мыслями, и далеко не все из них мне нравятся. Дверь открывается и тяжелые шаги возвещают меня о приходе Вааса. До меня долетает запах карриса, такой знакомый, родной. — Ваас.. Он поднимает бровь в немом вопросе. — Дай закурить. Ну, ту фигню, которую ты обычно куришь. Каррис, или как ее там. Он немного удивлен. — Не знал, что ты разбираешься в редких сортах табака, - я мысленно фыркаю. - Но да ладно. Лови, — он бросает мне свернутую самодельную сигару и зажигалку. У меня был опыт курения в 13 лет — школа, подростковая глупость, желание выпендриться, показать себя. Потом, помню, неделю отходила. Но сейчас у меня внутри будто что-то сломалось. Хотелось чего-то нового. Я подожгла сигару и медленно втянула в себя дым. Даже не закашлялась, что странно. Так я и сидела в позе лотоса, укутанная в одеяло, курящая, задумчивая. Ваас снял майку и приземлился рядом со мной, на кровать. Пират забрал у меня сигару, когда она уже почти сгорела, и небрежно потушил ее об стену, откинув окурок куда-то вглубь комнаты, затем внезапно повалил меня на кровать и прижал к ней. — Что ты творишь? — прошипела я. Стук моего сердце оглушал меня саму. Казалось, сердце мое уже где-то в районе земной коры. На глубине нескольких тысяч километров. — Хочу тебя трахнуть, — в полутьме улыбка Вааса выглядела веселой и вместе с тем зловещей. — Чудненько, — слабым голосом пробормотала я и позволила Ваасу снять с меня майку. Будь что будет. Я проснулась голая, с многочисленными засосами и царапинами на теле, с рукой Вааса, по-собственнически лежащей у меня на талии. Пару раз моргнув, я перевернулась на другой бок, лицом к Ваасу. Попытка переложить чужую руку оказалась безуспешной, зато теперь я могла рассматривать Вааса сколько душе угодно. Только мне почему-то не хотелось. Хотелось просто закрыть глаза и утонуть во вселенском океане счастья, бушевавшем у меня в душе. У меня зачесался нос, и я уже потянулась рукой к нему, как вдруг заметила ярко-алое пятно на запястье. Твою мать, еще как-то засосы запудрить или замазать чем-нибудь надо. Когда я во второй раз проснулась, Вааса уже не было рядом. Постель на его стороне была холодная, значит, он ушел уже давно. У входа не висела куртка, значит, ушел надолго. Я сладко потянулась, не без удовольствия отметив на своем теле еще с десяток алых пятен, зевнула и встала с кровати. На тумбочке лежала. почищенная мандаринка! Твою мать, почищенная мандаринка!! После попытки вообразить Вааса, сидящего рядом со мной, спящей, и заботливо чистящего мандаринку, меня вкрай унесло и мое хихиканье переросло в дикое лошадиное ржание. Когда я приняла душ и оделась, я поняла, что мандаринка не утолила мой голод и сейчас я готова съесть кита. Живого. Стоило спросить у остальных, куда все-таки ушел Ваас. Обычно он берет куртку, только если идет действительно надолго. Куртку он надевает только ночью, в остальное время ходит в майке, а то и без. При одном только воспоминании о теле Вааса, которое я вчера детально рассмотрела в действии, на душе стало тепло. Меня аж передернуло от такой сопливости, но что поделать.