Любовь - это...

Он просто не имеет права быть настолько миленьким. Так могла бы сказать женщина, будь она в философском настроении и видя подобное впервые. Все потому, что необрезанный пенис в состоянии покоя напоминает – учитывая случайный торчащий волосок и сморщенную кожу, весьма схожую с коконом, в котором прячется нечто небольшое – ну, он весьма напоминает сонную гусеничку, пухленькую и прелестную. Необрезанному мужчине в философском настроении, скорее всего, нечего было бы сказать по поводу собственного дремлющего члена. Он таскал эту штуку с собой годами и видел его во всех состояниях, в которых он только способен пребывать. Утратила свежесть, так сказать, эта прекрасная роза. При этом необрезанный член возлюбленного этого мужчины – это совсем другое дело. Мягкий член любимого способен вызвать в человеке чувства. Вот как-то так…

***

Неделя была долгой, и успешной, и суматошной, и полной, полной предотвращения преступлений и поимки преступников с поличным. Но прежде всего было много лазанья внутри стен огромного замка – буквально, это был замок – в северной части Лондона. О, так много лазанья. В ответ на предложение Шерлока, что непосредственно лазать будет именно Джон, - с веревкой и страховкой, полный набор, включая крошечные, крошечные ботики, – Джон посмотрел в лицо Шерлоку и сказал: - Нет, да ну нахер умножить на ни за что с гарниром из вы, черт побери, сами по себе в этом деле, мистер, потому что я не собираюсь позволить какому-то незнакомцу меня страховать, пока ты будешь рассекать по этой игровой площадке для взрослых в спандексе. В итоге, непосредственно лазать пришлось исключительно Джону. Именно поэтому на следующее утро все без исключения мышцы Джона вибрировали. Это была изысканная боль, нежная, с покалыванием, и иногда на протяжении целых минут подряд Джону казалось, что он покидает свое тело. В промежутках между этими трансцендентными мгновениями он лежал на их постели, плоский, как блинчик, не желая шевелиться ни при каких условиях, разве что только если в квартире начнется пожар, и даже тогда… В общем, в подобных условиях член Шерлока мог бы быть тверже алмаза, и все равно пенис Джона не удостоил бы его вниманием. Мы не хотим сказать, что Шерлок пытался на него сейчас залезть, нет, он не пытался. Что он делал, так это просто гладил своего вялого милого по лбу и вновь и вновь извинялся задним числом. - Прости, что тебе пришлось везде лазать самому, и что оказалось, что улика на самом деле была в другом центре скалолазания, но мы же в итоге их взяли, Джон, просто сосредоточься на этом факте. Так уж вышло, что говорил все это Шерлок с эрекцией, вдавленной в бедро Джона, потому что Шерлок все утро читал эпически длинный фанфик, который кто-то оставил у Джона в блоге. Единственной причиной, по которой он не продолжал все еще читать, был тот факт, что минуту назад Джон попытался почесать себе яйца, и шевелиться было так чертовски больно, что он застонал, прямо как в том фанфике. Шерлок бросил телефон и свернулся калачиком подле Джона, и в данный момент чесал за него его яйца. Когда Джон с облегчением вздохнул, каким-то образом Шерлок принял это за предложение извлечь свою карманную лупу… - А это откуда взялось, Шерлок? Ты абсолютно голый. … и сползти пониже на кровати, нависая над ним как гигантский комар с карманной лупой. Он принялся рассматривать яички Джона и его пенис. Его мягкий, мягкий пенис. Спустя примерно две секунды он засмеялся. Джона это раздражало, но определить это было невозможно, потому что Джон не мог пошевелиться, даже чтобы возмущенно фыркнуть. Но ничего страшного, ведь Шерлок принялся объяснять, потому что Шерлок всегда объясняет. - Джон, я влюблен в твой мягкий пенис. Он морщинистый и с редкими короткими волосками. Он выглядит точно, как мой двоюродный дедушка Альперт, если его испугать. Я, правда, не влюблен в дедушку Альперта. Джон пытался решить, было ли это смешным или еще более раздражающим, но потом Шерлок погладил его мягкий член, словно он был миленьким, и Джон решил, что это не смешно, и не раздражает, это было прекрасно, и теперь ему хотелось трахнуть Шерлока. - Ай. Даже думать об этом было больно. Может быть, Шерлок мог бы трахнуть его. Если Джону не нужно будет тянуться или выгибаться, или даже глубоко дышать, то Шерлок, вероятно, смог бы заставить их обоих кончить. Он ведь гений, верно? Потом Шерлок рассмеялся. Джон скосил глаза влево. А там сидел Шерлок, раздвинув ноги и скорчившись над собственным животом, игнорируя возможности позвоночника с гибкостью кота, и держал лупу над собственным мягким, мягким пенисом. Он был уже в середине монолога. - …никогда бы не подумал посмотреть. Не знаю, почему. Однажды я провел час, препарируя полдюжины собственных ресниц, но это… - Шерлок со щелчком закрыл лупу, потом помахал ею над их членами, словно это была волшебная палочка для пенисов. – Я никогда этого не делал. Джон делает очень много того, что не хочет делать. Он как бы врет миссис Хадсон о том, что у нее в мусорных ящиках. Он читает газету после того, как Шерлок вырвет из нее все возможно-новое-дело! заметки. Он часами лазает по стене скалодрома, чтобы Шерлок смог раскрыть интернациональную банду похитителей бриллиантов. Но он делает все это потому, что в конце концов оно того стоит. Потому что Шерлок того стоит. Так что Джон стонал, и кряхтел, и ругался, и пыхтел, пока не повернулся на живот, а потом со стонами раздвинул ноги шире, шире, как можно широко и сказал: - Ну? Там еще много на что можно посмотреть. Тишина. Тишина. А потом радостное хихиканье. И негромкий щелчок раскрытой карманной лупы.