♪titanic ― yiruma
Ранняя весна — девочка-плакса: только успокоится, и кажется, что вот уже, ещё чуть-чуть, и солнышко… ан нет, Весна снова плачет, поливая город своими холодными слезами. А во всём виновата вредина-Зима. Это она её до слёз доводит: то ударит морозом по щекам, то оскорбит, мол, Весна, ты такая уродливая, повсюду грязь и слякоть. А Весна, ясное дело, расстроится. Завернётся в самую большую тучку и начнёт горько-горько плакать, пока счастливица-Лето не согреет её своим теплом, не вдохнёт в неё свежие запахи новой растительности и озона. Тогда Весна успокоится, поднимется и, собрав свои русые волосы в косу, снова войдёт в права, даря городу нежное тепло. Я была той самой девочкой-плаксой. Той самой неказистой и ранимой весной, которую вечно обижала девочка-зима, Чоа. Она всегда смотрела на меня свысока своими красивыми глазками, кривила идеальные губы в надменной усмешке и говорила: «Ким Сольхён, долго ты будешь жить в своём книжном мире? Нужно вернуться в реальность! Тебе практически двадцать пять лет», ― а я смотрела на неё, ничего не отвечая, пока она не уходила, что-то бормоча себе под нос. Просто никто меня не понимал. И никто бы не понял. Что плохого в том, чтобы мечтать? Что плохого в том, чтобы верить в чудо… Все они, «взрослые», говорили, что нельзя витать в облаках, что нужно жить в реальности и что пора бы мне начать встречаться с парнем… Серьёзно? Неказистая весна Ким Сольхён и парень? Ну, тогда парень должен был быть летом. Обязательно. А я такого ещё не встречала. Вот когда встречу, думала я, тогда, возможно, неказистая Ким Сольхён станет нежной теплотой. А пока… пока на полочке меня ждали две новые книги. Снова о любви. Снова о чуде. Снова о том, что со мной никогда не собиралось случиться.***
― Ким Сольхён, оторвись от своей книги хоть на минутку. Я уже и забыла, когда в последний раз видела твои глаза! ― снова эта врединка Чоа. Дочитав предложение, я подняла на неё взгляд, и мне стало не по себе. Мне постоянно было не по себе, когда я смотрела на Чоа. Ведь она была такой красивой, такой замечательной и идеальной. И хоть она была зимой, вредной зимой, я её любила. Мы дружили с ней с раннего детства, она всегда пыталась мне помочь подняться на ноги, телепортироваться в реальность, познакомиться с парнем… Но всё было на-прас-но. Потому что мне было хорошо и так. Дома, на подоконнике, вечером, с кружкой горячего чая с лимоном под боком, с играющей на полную громкость музыкой в наушниках, с любимой книгой в руках ― вот так мне было хорошо. Так мне было уютно. И я не хотела покидать этот добрый мягкий мир, где ничего не кололось, где никто не обижал. ― Вот, смотри, ― пробубнила я и отвернулась к окну. ― Сольхён, хотя бы в кафе, хотя бы сейчас убери, пожалуйста, книгу, ― заныла Чоа и пнула меня по ноге. Я тихо ойкнула, но книгу всё же отложила. ― Довольна? ― Вполне, ― она улыбнулась и откинулась на спинку стула. ― А теперь распусти, пожалуйста, свои чудесные волосы. Меня эта твоя косичка раздражает не по-детски. Я кинула обиженный взгляд на Чоа и снова перевела его к окну. ― Отстань. Не буду я ничего распускать, ― буркнула я. Чоа начала что-то говорить, но я её уже не слышала. Там, на соседней улице, молодой парень держал в руках огромный букет белых цветов, стоя перед пешеходным переходом, ожидая зелёного сигнала. Но моё внимание привлёк совсем не букет, а улыбка этого юноши. Он щурился от яркого солнца и почему-то широко улыбался. Люди оборачивались, смотрели на него и в недоумении пожимали плечами. Наверное, он шёл на свидание к девушке… и я искренне ей завидовала. Это же и был тот самый парень-лето. Жаль только, что у него, наверное, уже была своя весна… ― Ким Сольхён! ― Я вздрогнула и посмотрела на разъярённую Чоа, часто моргая. ― Ты снова выпала из реальности? ― она раздражённо вздохнула, отпивая из белой чашки свой горький кофе. Я промолчала. Что я должна была ей ответить? Что нашла парня-лето, о котором мечтала? Только вот он был за окном и наверняка направлялся на свидание. Обидно. Очень обидно. ― Чоа, я пойду. Мне нужно дописать статью сегодня и завтра сдать, ― соврала я, но подруга поверила. Тяжело вздохнув и поджав губы, она коротко со мной попрощалась. Поспешно собравшись, я выбежала из кафе. Зачем? Что-то очень сильное толкало меня вслед за этим необычным юношей с замечательной улыбкой. Я шла за ним на носочках, прижимаясь к витринам магазинов, чтобы в случае чего притвориться, что рассматриваю товар. Юноша что-то напевал себе под нос, но я никак не могла разобрать мотив. Любопытство меня поглотило, и я, позабыв об осторожности, ускорила шаг. Когда я уже стояла позади него на расстоянии вытянутой руки, смогла различить мотив и, не подумав, громко сказала: ― Это же «Титаник»! ― а потом заткнула рот рукой, мысленно надавав себе тумаков. Естественно, юноша повернулся. Но вместо удивлённого взгляда я увидела, как морщились в улыбке его глаза. Как острые уголочки губ смотрели строго вверх. Он остановился. Кивнул. ― Я не очень жалую этот фильм, но песню люблю всей душой, ― сказал он. И по моей коже пробежались мурашки. Он мне ответил! Заговорил со мной! Казалось, что вокруг стало светлее. ― Я тоже не люблю этот фильм, ― робко ответила я и удивилась самой себе. Раньше я никогда не заводила диалог с парнями. Особенно с незнакомыми, а тут прямо-таки хотелось с ним говорить, задавать вопросы, отвечать, ― говорить с этим юношей до бесконечности. ― Правильно, ― улыбнулся он и подошёл ко мне, ― это глупый фильм. Почему обязательно должно было закончиться так печально? ― Потому что печальное любят зрители. ― Тоже мне, ― фыркнул он. ― Такое чувство, будто им в своей жизни печальностей не хватает. Я удивлённо на него посмотрела, а он улыбнулся мне. Слово «печальности» очень раздражало людей, которые со мной общались, а я частенько употребляла его. Все говорили мне, что так разговаривают маленькие дети, что двадцатипятилетней девушке нужно корректировать речь, и так далее, по списку… ― Я думала, что одна говорю «печальности» вместо «печали», ― улыбаясь, проговорила я. ― Ну, значит, не одна, ― пожал плечами незнакомец. ― Всех моих знакомых раздражает это слово, а мне оно по душе. ― Вот и мне тоже! ― улыбнулась смелее и даже подпрыгнула на месте. ― Ким Сольхён, ― протянула ему ладонь, и только секундой позже до меня дошло, что руки его заняты. ― Ким Чондэ, ― он улыбнулся, обнажая свои белые зубы. ― Я рад нашему знакомству. ― Я уже хотела тоже ответить ему что-нибудь приятное, но тут зазвонил телефон. Чондэ измученно выдохнул и растерянно посмотрел по сторонам. ― Неловко просить, ― он нервно засмеялся, ― но не могла бы ты вытащить мой мобильный из рюкзака, поднять и включить громкую связь? Я кивнула и, расстегнув молнию на рюкзаке, взяла в руки вибрирующий мобильный. На дисплее успела прочитать имя «Квон Мина» и расстроилась… ― Чондэ? ― послышался девичий голос. На лице юноши расцвела улыбка. ― Да, Мина! Я уже бегу! Буду через десять минут, только дождись меня, ладно? Девушка попросила его поторопиться и сбросила вызов. ― Прости меня, Сольхён, ― Чондэ неловко улыбнулся, ― мне нужно бежать… Рад знакомству, пока! ― и он поспешно спустился в метро, а я стояла и смотрела ему вслед, думая о том, что его мобильный так и остался у меня в руке…***
Квартирка у меня была совсем маленькая: одна комнатка, совмещённая с крошечной кухней. Но зато у меня было большое, почти во всю стену, окно с широким подоконником, на котором в беспорядке валялись разноцветные маленькие подушки и тонкий голубой плед. Я любила свою квартиру всей душой. Здесь всегда было тепло, спокойно и уютно. Из окна открывался потрясающий вид на город, который по ночам сиял и переливался тысячью огней. В уголочке снаружи ласточки построили гнездо, и я частенько наблюдала за тем, как эти крошки летали туда-сюда, чтобы накормить своих малюток. Свет я включала очень редко. Мне вполне хватало небольшого ночника, что стоял на столе, но сегодня и он мне не понадобился. Сидя на подоконнике, укутавшись в голубой плед, я вертела в руках тонкий мобильный телефон. Уже второй час я боролась с любопытством, которое кричало мне снять значок блокировки с экрана и посмотреть на «внутренности» сотового Чондэ, юноши с чудесной улыбкой. «Возможно, у него есть фотографии с девушкой, и ты узнаешь, кто ему нравится». ― Нет. «А сообщения? Тебе разве не интересно узнать, с кем он общается?» ― Нет. «Или его фотографии! Хочешь ещё порцию его улыбки?» ― Нет… «Ты бы даже могла сохранить и себе парочку…» И я сдалась. Сняв с экрана блокировку, нажала на иконку с надписью «Галерея», и мне развернулось полотно из квадратиков с фотографиями. Я кликнула на первую и тут же расплылась в улыбке, потому что с экрана на меня смотрели его чудесные глаза, прищуренные в веселости. На следующей Чондэ был с маленькой девочкой на руках и также улыбался. Затем он был запечатлён с белыми цветами в руках и в белой рубашке ― улыбался так, что сердце моё билось быстро-быстро, грозясь выскочить из груди и намертво прилипнуть к дисплею. Поднявшись с подоконника, я взяла свой мобильный и без разбору стала скидывать себе все-все его фотографии, чтобы потом можно было любоваться ими в любое время. И совесть меня почти не грызла. Нет. Только не больно била меня по рукам и всё причитала: «Сольхён, не стыдно тебе?» И я отвечала: «Ни капли». Я продолжала листать снимки, останавливаясь на каждом, рассматривая его, проводила большим пальцем по дисплею. «Ким Чондэ, твоя улыбка потрясающая», ― думала я, просматривая фото по второму кругу. И меня несказанно радовал тот факт, что я не нашла ничего с девушкой. А вдруг у него её и не было вовсе? И это я себе придумала всякого… Но кому же тогда он нёс цветы? И кто такая Квон Мина, разговаривая с которой он улыбался так нежно, так ласково?.. Меня до смерти напугал сигнал о приходе сообщения на мобильный Чондэ. Я резко подскочила с места и взяла в руки его телефон, не решаясь посмотреть, что же ему пришло. И когда я почти успокоилась, пришло ещё одно «смс». И ещё, и ещё. И тогда я уже не выдержала и открыла входящие.― Сольхён, привет! Это Чондэ. Мой мобильный у тебя? ― Ну да, точно у тебя же. ― Сольхён? ― Сольхён, ответь, пожалуйста!
Сердце билось быстро-быстро. И я не удивилась бы, если бы оно резко остановилось. Чондэ писал мне! Ну, то есть, себе. Я так ещё никогда не волновалась… ― Это Сольхён. Да, твой телефон у меня. Сообщение-ответ пришло почти сразу:― Вот и хорошо. А то я испугался, что потерял его. Признавайся, смотрела фотографии?
Я тихо засмеялась. ― Вот, значит, какого ты обо мне мнения! Ким Чондэ, мы же даже не знакомы толком! А ты оскорбляешь меня.― Ну прости. Но фото ты смотрела, я знаю.
― Откуда же ты знаешь?― Я стоял возле твоего окна и видел, как ты скачиваешь мои фото. И сейчас стою. Да-да.
Я снова тихо засмеялась и посмотрела в окно. Так, на всякий случай. ― Почти поверила. Когда ты заберёшь свой телефон?― Я сейчас немного занят. Так что давай через недельку встретимся на том же месте, ладно? Ты успеешь скинуть все фотографии на свой телефон.
― Спасибо. А то я боялась не успеть! И он долго молчал. Я каждые пять секунд проверяла сообщения… Почему он не отвечал? Хотя что ему было ответить на это сообщение?.. «Эй, Ким Сольхён, ты ведёшь себя как школьница! Успокойся. Ему просто нечего ответить, вот и всё».― Я слушаю «Титаник». Что делаешь ты?
Сообщение пришло, когда я уже перестала ждать. ― А я читаю «Один день»*.― Хорошая книга. Я читал.
― Мне нравится преданность Эммы. А Декстер ― дурак. Раздражает меня.― Просто дочитай до конца. И ты его внезапно полюбишь.
«Так же, как я внезапно полюбила твою улыбку?» ― хотела я написать. Всего лишь хотела, а отправила вот что: ― Посмотрим. Он кажется полным идиотом.― Хочешь быть моим другом?
Чондэ спросил неожиданно, и я, не долго думая, ответила: ― Только не как Эмма. Я не хочу страдать. И тут же пожалела о своём сообщении. «Глупая. Глупая ты, Сольхён. Действительно как школьница! А ведь тебе уже двадцать пять!»― Эмма ― хорошая подруга. Я бы хотел себе такую.
― А по мне, её преданность излишняя. Об неё ноги вытирают… а это грустно.― Согласен. Но я бы ноги не стал вытирать, был бы у меня такой друг.
― Я тоже. И так, по сути ни о чём, мы переписывались всю ночь и всю последующую неделю. Мы болтали о книгах, о фильмах, о музыке. И я выяснила, что мы с Чондэ очень похожи: одинаковые вкусы в музыке, в книгах, в фильмах, схожие взгляды на жизнь. Мы могли обсуждать что-то совершенно незначительное часами. Я рассказала ему о том, что сравниваю себя с весной, на что он ответил:―Ты такая же желанная.
И ввёл меня в ступор. Я долго не отвечала. Набирала сообщение и стирала и снова набирала. Пока он не написал:― Завтра встретимся. А сейчас спокойной ночи.
Я открыла пришедшее следом вложение и увидела его фотографию. Он улыбался, держа в руке белую розочку. «Чондэ, ты невероятный». ― Твоя улыбка прекрасна. Написала я, но не отправила. Улыбнулась, откинув мобильный в сторону, легла спать, предвкушая нашу завтрашнюю встречу…***
В этот день с серого неба капал раздражающе мелкий дождь, но мне было совсем не до него. Прячась по зонтом и мучаясь с распущенными волосами, которые лезли то в глаза, то в рот, я бежала к тому месту, где мы с Чондэ встретились в первый раз. В груди горело нетерпение. Увидеть его снова: прищуренные глаза, его незабываемую улыбку. Он стоял прямо под дождём, который внезапно усилился, и крутил в пальцах зелёный стебелёк белой розы. Увидев меня, Чондэ улыбнулся и пошёл на встречу. Сердце моё гулко билось в груди, дышать становилось тяжелее, по мере того как юноша приближался ко мне. Уже минуту спустя Ким Чондэ стоял ко мне слишком близко. Держал в руках белую розу и улыбался. «Твоя улыбка прекрасна», ― снова подумала я. А Чондэ протянул мне цветок со словами: ― Это ты прекрасна. Я удивлённо на него посмотрела, так и не взяв розу в свою ладонь. Замерла. ― Что?.. ― Ты написала, а я отвечаю. ― Но я ведь не отправила, ― прошептала я, вспомнив вчерашнее сообщение. ― Ну, так вышло, значит. Нужно либо не писать совсем, либо тут же стирать. Но это не меняет того факта, что ты прекрасна, ― он улыбнулся и забрал у меня зонт, вместо него вручив розу. Я удивлённо заморгала и посмотрела на юношу. Секунда, и воздух вокруг зарядился до предела: губы Чондэ приблизились к моим. Ещё секунда, и я ощутила их тепло и сладкий привкус. И ещё… И так бы целую вечность, до плюс бесконечности. Стоять посреди улицы, чувствовать теплоту губ, пальцев на щеке и таять. Но он отстранился, улыбаясь широко, заставляя меня улыбнуться ему в ответ и сказать: ― Ким Чондэ, я люблю твою улыбку… ___ *Дэвид Николс "Один день".