isabelline

С такими, как Сокджин, не сталкиваются в магазине или в обычной очереди. Первый раз они пересекаются в ночном клубе с через чур дешевым названием «Paradise». Видимо, хозяин клуба не блистал оригинальностью и сильно не заморачивался насчет названия, охраны и тем более оформления, Сокджин с неким отвращением рассматривает интерьер и думает, что это всё-таки не его дело, он тут не за этим. Данный клуб славился сборищами дилеров, и дешевых ночных бабочек, малолетних торчков и «звезд» какой-нибудь школы на окраине района. Дешевый алкоголь, доступные колеса, лав отель неподалеку, по-настоящему парадайз. Часто выступали молодые группы и давали волю словам дети андерграунда <они сами себя так называют, когда Юнги сказал это Сокджину, то тот ржал, как умалишенный, до слез>, каждый старался заработать, и Джин тоже не был исключением. Он брезгливо осмотрелся и одернул вниз приталенный пиджак. Папа будет недоволен, что Сокджин сейчас обтирает эту вещицу, которая стоит как вся эта шаражка, но отец всю жизнь не доволен Джином, так что, скорее всего, плевать. Рядом крутилась парочка проституток, шумно жалуясь на очередных клиентов и звонко стуча рюмками о деревянную барную стойку. Можно было бы толкнуть дурь им, но девушки уже в таком состоянии, что готовы толкнуть Джину сами что-нибудь, даже себя, причем бесплатно. Перспектива заполучить великий и могучий сифилис его отнюдь не радовала, этих проблем еще не хватало. В заведении навалом малолеток, но сбывать наркоту им не комильфо, Сокджин не такой ублюдок, чтобы портить жизнь пятнадцати-семнадцатилетним спиногрызам, у них, может быть, впереди светлое будущее, дорогое и заграничное образование, семья, дети, а не эксклюзивный реабилитационный центр в шестнадцать лет. Деньги, разумеется, нужны, но остатки совести орут и бьют тревогу, что: «тывдерьметывдерьметывдерьме», и Сокджин не может не согласиться. Вскоре, в клубе наступает тишина, и все устремляют свои взгляды на сцену, на которую ленивой походкой выходит парень. Выжженные волосы, глубокий вырез черной футболки, острые ключицы, пухлые губы, длинные пальцы. Тишина. Вспышка. ВЗРЫВ! Уважительная просьба, всем оставаться на своих местах и сохранять спокойствие, это не учебная тревога. Чертов голос, прошибает насквозь, пускает заряды электричества, заставляя тело дрожать, а мозги плавиться. Джин так и залип, пялясь на сцену. Блондин игрался с интонациями, часто переходя на шепот. Он стонал в микрофон, повышал голос и срывал его на слишком быстром бите. Джин всегда думал, что андерграундные лохи, обитающие на окраине города — люди глупые и необразованные, умеющие только бубнить себе в микрофон жалкие стишки про любовь и братскую дружбу, но в тот вечер он поменял мнение об этих «недалеких». Не то чтобы Сокджин хорошо разбирался в рэпе, нет, просто это хотелось слушать. Даже если бы блондин тупо читал список своих покупок в микрофон, люди бы это слушали. Да какие к чёрту люди, Джин сам бы подобрался поближе к сцене и записался бы в фан-клуб, если тот имеется. Но сейчас для этого нет времени. Потом — может быть. Хотя нет, он же мужик. Да ему это и не нужно. Он здесь за другим. Ким отвернулся от сцены и, немного отойдя, принялся снова изучать клуб. Но что-то манило его повернуться снова, и он поддался — блондин смотрел точно на него, а потом подмигнул. Сокджин, конечно, красивый и все такое, к нему клеились часто и со вкусом и даже консьержка в его подъезде, Сокджин героически уверяет себя, что это только из-за того, что он интересный и разносторонний человек, а не благодаря золотым ролексам на левой руке; но только сейчас от простого подмигивания внутри все нахер перевернулось. Да ну, нет, это действие дешевого коктейля, который в барной карте считался самым дорогим, но по вкусу был похож на обычную водку, разбавленную вишневым соком. Сокджин, к слову, ненавидит вишнёвый сок. Пейте, дети, молоко, а не паленую водку — будете здоровы. Поэтому, надо валить из этого клуба, да побыстрее. В Сеуле десятки заведений, в которых можно сдобрить наркоманов героином и кокаином. Чего желаете? Экстези? Без проблем; Джин ощущал себя эксгибиционистом, который, раскрывая свой плащ, светил не причиндалами, а наркотой. Что это у нас? Упс, простите, не голый член, а амфетамин; не хотите курнуть? Недорого. Сокджин думал, что будь он сейчас годах в 30 и, работая врачом, как хотела бабушка, то обязательно таскал бы из больницы морфий в запрещенных количествах. — Почему ты стал всем этим заниматься? — Намджун затягивается и спустя пару секунд выпускает табачный дым под потолок, позволяя тому рассеяться и распространить горький запах по комнате. Намджун курит только крепкие сигареты. Он считает, что курить легкие — это всё равно, что заказать шлюху и попросить её вас обнять. Должного наслаждения не получишь, только деньги зря потратишь. Они сидят в тесной коробке, именуемой гримеркой, Намджун расслаблено-усталый, волосы слегка примятые и влажные, на шее белое полотенце. Джин немного пьяный и обиженный, его как какую-то проститутку, по жалкому приглашению затащили в этот хламовник. Подошел парень, представился Хёсаном, сказал, что он добрая фея, а «ты, парень, прекрасная принцесса, которую я должен доставить доблестному принцу, так что пошли-пошли, только потом отсыпь мне волшебной пыли немного, я заплачу». Все вроде бы просто, но и сложно одновременно. Хёсан, эта фея с пыльцой вместо мозгов, тащила Джина по темному коридору, и было стремно, реально, но когда они остановились напротив обшарпанной белой двери, все встало на свои места. — Там, короче, Намджун, ты ему типа понравился, он пацан неплохой, вот, так что давай, че у тебя там в ассортименте есть? Можно было бы развернуться и легкой походкой уйти нахер из этой обители бухих малолеток, но Джин только легонько толкает дверь. — Знаешь в чём сила солнца, Намджун-а? — Джин повернул голову в сторону парня и пьяно улыбнулся, — Оно не боится заглянуть во тьму. Днем я могу заниматься благотворительностью и жертвовать деньги на спасение, к примеру, китов, — Сокджин перехватывает сигарету и продолжает говорить, не затягиваясь, — а ночью я спускаюсь в преисподнюю, чтобы подарить не только детям дозу счастья. Сигарета тлеет в длинных пальцах так же быстро, как и тлеют стереотипы о добрых людях; как говорится, в тихом омуте черти водятся, и Намджун сейчас в этом лично убедился. Мягкий при свете солнца Сокджин, вечером превращается в развязную и плюющуюся ядом машину для убийств. Ведь согласитесь, по-другому дилеров назвать нельзя. Никто не застрахован от того, что доза, проданная Джином, не станет отправной точкой в ад. Все знают, наркоманов в рай не пускают. Там слишком чисто для таких заблудших и потерянных душ. — Ах, только вот проблемка одна вышла — денег-то у меня нет. Придется пока забыть о китах, — Джин неумело затянулся, немного кашляя, — Ну, а ты, ребенок тучи, как попал в наш мир? — Обстоятельства помогли. У меня никого нет, кроме младшего брата, — Намджун открывает очередную бутылку пива, медленно отпивает, — А ты ведь знаешь, что за обучение нужно платить, — Джин кивает, — Так вот, пытаюсь заработать ему на колледж. Он парнишка смышленый, только в школе ему достается. В этом есть и моя вина. Из-за того, что я перебиваюсь с работы на работу, его гнобят. Бывает, прихожу домой, а он сидит в комнате, слезами давится. Но при мне не плачет, сразу видно — мой брат, — Джин хмыкает и тянется за телефоном. — Вот что мы сделаем, Намджун-а, сейчас я позвоню своему одному хорошему другу, и он обеспечит твоему Чонгуку нормальную жизнь. — Нет, — Намджун перехватывает руку Джина и упорно крутит головой в разные стороны, — я сам, ладно? Брат же мой. И мне не нужны подачки. — Глупый ты. Намджун улыбается и отвечает -Глупый. Намджун засыпает на полу, положив голову на сокджиновское плечо, а Джин не сопротивляется, не то чтобы ему противно или неприятно, ему просто скучно, и от выпитого алкоголя, думать на тему того, что малознакомый, но теплый мужик спит на его плече — не хочется.