isabelline

Джэхён не может оторвать взгляд. Он смотрит и мысленно напоминает себе, что снова пялится, а пялиться, вроде как, неприлично. Джэхён наблюдает, скользит глазами, как какой-то хищник, по белым тонким рукам, цепляется за крупные мужские ладони с четко выраженными венами, пальцы крепко держат корешок книги, и Джэхён обращает внимание на крупные массивные кольца на тонких пальцах и вздрагивает, будто бы ощущая некую прохладу от касания металла с слегка огрубевшей кожей фаланг на собственной коже. — Доён? — Да? — слегка небрежно отвечает тот, даже не отрываясь от книги. Вообще, Доён очень много читает, в его сумке или рюкзаке всегда найдется та или иная книга, причем, авторы самые что ни на есть разнообразные. У Доёна нет какого-то определенного вкуса в литературе, это слишком сложно — выбрать что-то одно. Как можно любить только один жанр, если в мире так много прекрасных историй и рассказов, что голова кружится. От мысли, что Доён не сможет прочитать все существующие книги, он иногда расстраивается. Это так по-детски, но Доён не может ничего с собой поделать, и вот сейчас, он проглатывает очередное произведение Брэдбери, и уже мечтает поскорее приступить к следующему. Доён прочитывает еще около трех страниц, когда замечает, что Джэхён до сих пор молчит. — Джэхён? — Да? — Ты что-то хотел? — Доёна это начинает порядком раздражать, но хорошие манеры не дают ему нагрубить или показать свое недовольство, поэтому он загибает уголок страницы (глупая привычка), на которой остановился, и закрывает книгу. Доён поднимает свой взгляд на Джэхёна и дежурно улыбается, как бы показывая свою готовность слушать и внимать каждому слову. И каково было его удивление, когда Джэхён продолжил молчать. — Эй, — Доён позволяет себе некую дерзость по отношению к Джэхёну, Доён вчера перемывал за ним посуду, так что она полностью оправдана, — Если ты не собираешься ничего говорить, то я, пожалуй, пойду. Доён крепче сжимает в руке книгу и почти поднимается, как Джэхён цепкими пальцами хватает его за рукав классического бежевого худи. — Нет, стой, — он вздыхает, — Блин, ты настолько красивый, что я даже забыл, что хотел сказать. Вау, подожди… Доён заметно тушуется, но садится обратно на неприятный диванчик, обтянутый рыжей искуственной кожей. — Это так глупо, — начинает Джэхён, — Мы с тобой довольно долгое время вместе, — на этом слове он нервно усмехается, — Многое друг о друге знаем: соседи по комнате, одногруппники и, — Джэхён вздыхает, будто бы набираясь смелости. — Если я не сделаю этого, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Доён только хочет спросить, что вообще происходит, как Джэхён молниеносно приближается и прижимается своими горячими губами к лицу Доёна. Он даже не попадает по рту, просто тычется в щеку, как маленький мальчик. Доён непроизвольно отстраняется, упираясь ладонями в плечи Джэхёна. Он правда не специально, просто так получилось, обычная первая защитная реакция, Доён даже не успел ничего обдумать. — Прости. — Джэхён почти что отпрыгивает от Доёна, спотыкается о лежащий на полу рюкзак Марка и выбегает из комнаты. Это похоже на мини-преступление, что-то сравне вандализму, но такому мелкому, что никто не сообразит даже доложить властям. Джэхён как будто расписал баллончиком стену какой-нибудь левой заброшки, вроде ничего плохого, но все равно противозаконно. Вот только Доён — далеко не обшарпанная стена, которую марать не жалко, он сам как некое произведение искусства. Джэхён это понимает, но все равно не жалеет, по крайней мере он сделал то, что слишком давно желал, и он намерен это повторить, только по-настоящему, чтобы глаза в глаза и губ коснуться. А пока нужно немного подождать. Доён пробегает пальчиками по слегка влажной коже на щеке и поднимается на ноги, вздрагивая от шума упавшей с колен книги. Он вздыхает и направляется вглубь общежития, ведь все знают, что Доён никогда не отличался железным терпением.