Prompt Fills

      Долгое время Питер видел только нижнюю часть лица Уэйда. Маска была всегда поднята до или чуть выше носа, смотря насколько уверенно чувствовал себя наемник.       Питер видел лицо Уэйда раньше. Он крал маску Уэйда — однако он сильно сожалеет за то, что причинил ему такую боль — и он видел, как после сражения весь костюм Уэйда был порван в клочья, а его тело регенерировало. Телесные шрамы не были ему не знакомы, но это все еще интересует Питера. Каждый раз, когда он может увидеть хотя бы их часть, он старается запомнить все во всех подробностях и увидеть снова.       Самое завораживающее, это когда маска Уэйда поднята на половину, и он может видеть его рот; когда он ест, говорит, обычно и то, и другое вместе. Никогда не молчит, никогда не перестает произносить звуки, открывать рот и кусать зубами воспаленные потрескавшиеся губы, заставляя Питера морщиться.       Питер знает, что Уэйду неловко, когда тот на него смотрит, поэтому старается этого не делать. Он старается делать вид, что нет ничего такого в том, что Уэйд оголит какой-то участок кожи, как будто это не колоссальный подвиг, что Уэйд достаточно доверяет Питеру и чувствует себя комфортно, даже если убрать фрагмент этой стены.       — Я могу… опустить маску. Знаешь? Если это помогает? — говорит Уэйд медленно, запинаясь, ограждая себя от взгляда Питера, в то время как они ели большой бурито и смотрели на улицы внизу.       Питер поднимает бровь, хотя Уэйд этого и не может видеть, так как его собственная маска была завернута до носа.       — Зачем? Ты хочешь, чтобы я опустил свою тоже? Есть будет вроде как труднее.       Уэйд хмурится, и Питер видит, что пальцы наемника чешутся опустить маску. — Это не одно и то же, Спайди.       — Да. Это так, — легко отвечает Питер.       — Тогда почему ты продолжаешь пялиться, а?! — огрызается Уэйд.       Питер вздыхает и поспешно ретируется, неожиданно вжавшись в шокированно открытый рот Уэйда. Он знает, что маска не скрывает нижнюю часть его щек, когда отклоняется назад, знает, что Уэйд вполне может увидеть их покрасневшими, чтобы догадаться, что он смущен.       — Вот почему, идиот.       Уэйд молчал долго, достаточно долго для Питера, чтобы тот успел доесть свой бурито и, колеблясь между тем, чтобы взять еще один или уйти, потому как он явно что-то сломал в протухшем мозгу Уэйда, и лучше побыстрее оказаться по другую сторону от его катан.       Уэйд сглотнул.       Питер нервно кусал губы.       — Ты… ты поцеловал меня.       — М, ну, да.       — Ты… ты уверен?       — Что?       — Ну, я имею ввиду, ты уверен, что меня поцеловал? Разве ты не хочешь попробовать снова, ну, знаешь, для науки? Ты ведь любишь науку, задрот, давай же. Научный метод и все такое, — Уэйд наклонился, и Питер смеется, увлекаясь в еще один неуклюжий поцелуй, пихая Уэйда в плечо.       — Придурок.       — Задрот, — отвечает Уэйд, хихикая под нос, и берет последний бурито, крича с крыши. — Меня поцеловал Человек-паук!       Питер смеется слишком сильно, чтобы даже попытаться его остановить.