***
Взгляд Кенджи то и дело переключался со спины Кимико на спину Исаму, изучая их, словно впервые. Они мчались вперëд, перепрыгивая с дерева на дерево густого леса Страны Огня. Эти двое сейчас виделись ему недосягаемыми, но это только казалось: на самом деле он в любую секунду мог их обогнать. Однако тогда уже они будут смотреть ему в спину, и уже у них будут возникать мысли, подобные тем, которые сейчас крутятся у него в голове. А этого он очень не хотел. Нет уж, пускай они будут впереди, так удобнее. Но от чего он точно не мог скрыться, так это от размышлений о том, как эту тупиковую ситуацию разрешить. Кто-то из них должен остаться в проигрыше, и Кенджи очень не хотелось стать этим проигравшим. Единственное, что он сейчас знал наверняка, так это то, что только будучи единым целым, они смогут победить врага, к которому сейчас неумолимо приближаются. Вот наконец-то, казалось, нескончаемый лес был преодолëн. Кенджи и его отряд вышли к горному ущелью, с двух сторон от которого величественно возвышались огромные отвесные скалы. По сравнению с ними почти всë в этом мире казалось ничтожно малым и несущественным. Свистящий порывистый ветер добавлял этой и так недружелюбной обстановке ещë большей враждебности. Не в последнюю очередь именно поэтому это место и было выбрано в качестве ночной остановки. По скалам раскатывались последние лучи уже багряного вечернего солнца. Казалось, камни вздыхали с облегчением каждый раз, когда ярко-огненный свет, продвигаясь дальше, отпускал их из своего горячего плена. Видимо, им больше по душе была здешняя пронзительная прохлада. Пелена надвигающегося вечера окутывала всë в округе. Первые звëзды, загорающиеся высоко в небе, всегда служили своего рода сигналом для тех, кто в пути: ночь неотвратимо приближается. Кенджи внимательно следил за огнëм, который, обволакивая древесину, срывался языками пламени вверх. Спокойное похрустывание костра перебивали два голоса, монотонно спорящие о чëм-то. Эхо, издаваемое ими, раскатывалось по всей пещере, выбранной в качестве ночлега. Идеальное место для того, чтобы схорониться на ночь. Расположена она была высоко по одной из сторон ущелья. Словно специально вырубленный каменный рукав, она уходила в глубь скалы. — Я могу рассудить ваш спор. Не спеша протягивая каждое слово, сказал Кенджи. На него вопросительно уставились две пары одинаковых голубых глаз. — Ни ты, Хиро, и ни ты, Хидео, никогда не станете Хокаге. Напомните мне, пожалуйста, а то я что-то запамятовал: хоть один из АНБУ становился Хокаге? Я даже больше вам скажу, это как клеймо, которое нам всем никогда не смыть до конца наших дней. Так что привыкайте, и хватит витать в облаках — не дети уже. Кенджи понимал, что перегибает палку, но остановиться не мог. Всë напряжение последних месяцев, которое накапливалось в их команде, сейчас было готово вырваться наружу. А фитилём для этой пороховой бочки стали постоянные споры близнецов о том, что никогда не случится. — Кенджи, ты чего? — уязвлённо пробормотали братья. — Как там говорил горячо любимый нами Акайо-сенсей? «Где бы вы ни были, куда бы вы ни пошли, вы никогда не должны забывать, кто вы такие, как вы стали собой. Мы все члены АНБУ — это правда наших жизней. И она останется правдой и после смерти». Так что живите правдой ваших жизней и не забывайте, кто… — С нас хватит этой чуши, Кенджи! — Кимико прервала его монолог уверенно, давая понять, что она больше не намерена это слушать. А её твёрдый сапфировый взгляд добавлял, что спорить с ней бесполезно. Кенджи добивался не этого, он ждал реакции другого человека. Но Исаму абсолютно отрешённо изучал огонь, будто разговаривая с ним на только им двоим понятном языке. Создавалось полное впечатление, что он был согласен с каждым сказанным Кенджи словом. За последнее время это было впервые, что бесило ещё больше. — Ладно, нам всем нужно хорошо выспаться — завтра нас ждёт тяжёлая дорога. Кимико, ты первая дежуришь, потом я тебя сменю, — безапелляционно проговорил Кенджи. Он наощупь пробирался к выходу из пещеры. Ещё один небольшой изгиб — и впереди уже можно было чётко различить силуэт Кимико, сидящей на краю пропасти, и даже её взгляд, обращённый к небу. Присев рядом, Кенджи обратил внимание на то, как ночью это место преобразилось. Теперь оно ему не казалось таким враждебным. Ещë не так давно бушевавший ветер стих, привнеся спокойствие и размеренность в это ущелье. То тут, то там из скал пробивались редкие деревья. Он всегда поражался этому их умению найти возможность для выживания и роста практически в любых условиях. Этим они напоминали ему его самого. А дополняло эту картину испещрённое звёздами бескрайнее ночное небо, раскинувшееся над их головами. Это целый мир, который не был подчинён уставу АНБУ или шиноби. У этого мира была та свобода, которую Кенджи всегда хотел и к которой он, казалось, наконец-то нашёл ключ. — Ты сегодня вëл себя как последний засранец, — не отрываясь от неба, проговорила Кимико. — Возможно. Но я таким образом хотел сказать всем, что простых мечтаний недостаточно. Тот путь, по которому нас ведут с самого детства, в итоге приведёт нас в тупик. То есть к гибели. Нас просто используют как расходный материал. Хотя, нужно отдать им должное — они этого никогда и не скрывали. Но мне самому надоело — я не выбирал эту жизнь, за меня этот выбор сделали. И теперь я чувствую в себе силу вернуть это право выбора в свои руки. — Ты о чëм? Хочешь покинуть АНБУ и деревню, таким образом став ниндзя-отступником? Кимико встревоженным взглядом изучала лицо Кенджи. — Хорошего же ты обо мне мнения. Вот так запросто записала меня в предатели, — он улыбнулся, заметив, с каким облегчением она восприняла последние его слова. — Именно поэтому я рассматриваю нашу нынешнюю миссию как шанс получить свободу. После успешного выполнения задания мы вправе будем просить у Третьего, чтобы нам дали право выбора, которого нас лишили в детстве, — он смотрел прямо перед собой. Прохладная ночь давала о себе знать: лёгкий пар выходил изо рта Кенджи при каждом его слове. — Ты ведь знаешь — все эти годы я искал свою семью, но всë, что мне нужно было сделать — это раскрыть свои глаза шире и оглянуться по сторонам. Мой отряд, моя команда — вы всегда были, есть и будете моей настоящей семьёй. Поэтому я хочу, чтобы мы свернули с этого гиблого пути АНБУ. Каждый из нас сам для себя должен решить, по какой дороге он пойдёт дальше. И никто нам больше не навяжет своей воли. Кенджи казалось, что и без того большие тëмно-синие глаза Кимико сейчас распахнулись ещë шире. Её лицо не выражало никаких эмоций, но вот глаза говорили о многом. Он мог поклясться, что она хочет что-то сказать, но не может на это решиться. Минутное безмолвие Кенджи разорвал напоминанием о том, что еë смена закончилась. — Тебе лучше поспать: до рассвета осталось не так много времени, — он буквально выдавил из себя эти слова. Оставаться одному ему сейчас хотелось меньше всего. Кимико, послушав его совета, направилась в сторону входа в пещеру, на прощанье одарив его лëгким дуновением ветра, проходя мимо. Но еë запах ещë какое-то время находился рядом с ним, таким образом не оставляя Кенджи в полном одиночестве. Он так и остался сидеть на камнях, всматриваясь в бездонное ночное небо и вслушиваясь в звуки время от времени скатывающихся небольших камней по склонам скал. Неожиданно по его шее прокралось нежное тепло от прикосновений и он тут же попал в объятья хрупких, но отнюдь не слабых женских рук. — Ты ругаешь Хиро и Хидео, а на деле оказался ещë большим мечтателем, чем они, вместе взятые, раз веришь в то, что нам предоставят свободу, — дыхание Кимико било приятным теплом по его уху. — И знаешь? Мне нравится это в тебе. Я никогда в жизни до конца не поверю главам деревни, но я верю тебе и твоим словам. И поэтому я готова пойти за тобой в этой погоне за свободой. Развернувшись к Кимико, Кенджи встретился с ней взглядом. Еë глаза блестели, а через идеально белую кожу лица пробивался еле уловимый румянец. Губы подрагивали от холода, делая неравномерным пар, вырывающийся тонкой струйкой из еë рта. Ему вдруг мучительно захотелось убедиться, что она не замерзает, и тело Кенджи само по себе выбрало для этого странный способ: он накрыл её губы своими, просто не успев себя остановить. Сорвался. И — была не была, уже нечего терять — он углубил поцелуй, подхватив ладонью её под затылок — пробравшись под волосами — и так и не наткнувшись на сопротивление. Кимико… отвечала ему. Кенджи так разошёлся, так торопился успеть, пока магия момента не развеялась, что опустил её на камни и дёрнул молнию замка жилета. Ему показалось, что звук отдался по ущелью неожиданно громко, гулко. Её грудь, которую теперь плотно обтягивала только чёрная униформа АНБУ, вздымалась и опускалась в такт прерывистому дыханию Кимико. Глядя на это, Кенджи был в шаге от безумия. Вдруг еë глаза, широко распахнувшись, с удивлением и даже неким страхом уставились на него. — Мы не одни, — на ещë не восстановившемся до конца дыхании проговорила Кимико. — Враг? — спешно спросил Кенджи. Он прекрасно знал еë сенсорские способности, основанные на стихии ветра, поэтому понимал, что неприятель уже в радиусе пятисот метров от них или даже ближе. — Это не враг, — Кенджи поймал в еë взгляде нескрываемую грусть и досаду от произошедшего, а точнее, видимо, от того, что сейчас не произошло. — Он возле входа в пещеру, — сказав это, она повернула голову в сторон, устремив свой взор в ночную бездну. Больше ей говорить ничего не нужно было. Резко вскочив, Кенджи рванул ко входу в пещеру, по пути до скрежета в костях сжимая кулаки. Войдя в пещеру, он сразу же уткнулся взглядом в того, кого, собственно, и ожидал здесь увидеть. За спиной у Исаму по каменным стенам танцевал силуэт огня от ещë горевшего костра. Даже на находившемся в тени лице можно было с лёгкостью рассмотреть волчий оскал, для которого сейчас даже маски не требовалось. — Поговорим? Кенджи уже порядком надоели эти игры. Тем более теперь, когда Кимико наконец-то ответила ему взаимностью. Поэтому нужно было решить всë здесь и сейчас. — Можем и поговорить, но думается мне, ничего хорошего из этого не выйдет. И ты это, прости меня за то, что отвлёк тебя от более интересного дела. По его лицу гуляла насмешливая ухмылка, от которой внутри Кенджи сейчас всë закипало. — Исаму, чего ты всем этим балаганом добиваешься? Ты ведь проиграл. Так что будь добр, отступи в сторону и не мешай нам с Кимико, — Кенджи не удалось скрыть чувство собственного превосходства, которое так и сквозило в каждом слове. — Ха, в этом всë и дело. Для тебя это просто игра, в которой есть победители и проигравшие, но самое главное — есть трофей, который ты видишь в Кимико. Ты ведь у нас победитель по жизни, вся слава всегда доставалась только тебе. — О чëм ты вообще говоришь? — Кенджи был искренне удивлëн тем, какой оборот принимает разговор. — Ничего удивительного в том, что ты ничего не замечаешь и не можешь понять, о чëм я тут вообще веду речь. Твоя эгоистичность и самовлюблённость уже давно застила тебе глаза. Ты всегда и везде был первым, а мы для тебя были всего лишь балластом. Кенджи, ты ведь был моим лучшим другом и прекрасно знал, что я с самого детства чувствую по отношению к Кимико. Но не так давно ты увидел в ней приз, который тебе ещë не покорился. И, засучив рукава, взялся за дело, при этом наплевав на нашу с тобой дружбу. Для тебя куда важнее была очередная победа. Но в этот раз всë будет иначе, я просто так не оступлюсь. Я совсем не глупый и прекрасно понимаю, что она никогда не будет смотреть на меня таким взглядом, которым она одаривает каждый день тебя. Но, зная твою сущность, готов поклясться, что рано или поздно — а скорее рано — она тебе надоест и ты еë выбросишь как наскучившую игрушку. Ты всегда так делал и сделаешь в этот раз. Только вот я поступить так с ней тебе не позволю. И буду препятствовать тебе до конца. Последние фразы Исаму уже говорил окончательно охрипшим голосом. Сейчас даже его привычная хрипота казалась чистым голосом по сравнению с этим. — Что ты вообще за чушь несёшь?! Какие призы и трофеи?! Кенджи вплотную приблизился к Исаму, так что мог сейчас даже почувствовать его полное ненависти дыхание. Резким рывком он схватил того за грудки настолько сильно, что даже ткань под его рукой захрустела, не выдерживая напряжения. — Ты никак бунт в команде решил устроить? Наверное, уже и близнецов против меня подговариваешь? Гнев полностью овладел Кенджи, руководя им и с хитрой ухмылкой подсказывая, что говорить и делать дальше. — Вот видишь, какой ты ублюдок — даже ни в чём не повинных Хиро и Хидео умудрился сюда приплести. В следующую секунду Кенджи почувствовал сильный удар по лицу, от которого он отшатнулся в сторону так, что даже выпустил воротник Исаму из своих рук. — А ещё одним из самых быстрых шиноби называешься, — Исаму уже откровенно глумился над ним, при этом продолжая как ни в чём не бывало спокойно улыбаться. — Теперь я понимаю, почему от тебя даже твои родители отказались. Посмотри на себя, ты просто жалок. Это было последней каплей… Следующим, что начал осознавать и воспринимать мозг Кенджи, было то, что он абсолютно беспомощно лежит на холодном полу, а рядом с ним, присев, его буравит взглядом один из близнецов. «Сковали какой-то печатью», — пронеслось у него в голове. У противоположной стены примерно в таком же положении, как и он, находился Исаму. Шумно дыша, он испепелял Кенджи своим взглядом. Его лицо было окровавлено, а обычно чёрные как смоль волосы сейчас приобрели багровый оттенок. — Ну наконец-то успокоились, — с облегчением выдохнул Хидео.***
Тяжëлые свинцовые тучи заволокли всë видимое небо. Они извергали из себя крупные капли влаги, которые, разгоняясь с большой скоростью, разбивались о землю, после чего собирались там вместе, образуя островки воды, с каждой минутой растекаясь и увеличиваясь в размерах всë больше и больше. Дождь ритмично барабанил по голове Кенджи. Ему казалось, что ещë немного и эти проклятые капли начнут пробивать её насквозь. Вода стекала по лбу, скапливаясь на ресницах, из-за чего ему приходилось часто моргать, чтобы не заливало глаза. Босые ноги Кенджи стояли на холодном камне, из которого была вымощена эта небольшая площадка. Время от времени, когда их начинало по настоящему безжалостно крутить от холода, он переминался с ноги на ногу, хлюпая водой, которая уже успела собраться в большие лужи, пытаясь хоть ненадолго оторвать их от холодного и мокрого камня. Кенджи стоял в окружении детей примерно такого же возраста, как и он сам. Все они выглядели сейчас не лучше, чем он. Промокшие до нитки и дрожащие от холода. На некоторых из них ещë виднелись синяки и ссадины — результаты предыдущих беспощадных тренировок. Они все смиренно слушали сенсея, слова которого не мог заглушить даже стоящий стеной ливень. — Вы элита шиноби, вы гордость Деревни, вы АНБУ Конохи. Пока ни один из вас ещë не готов, но пройдëт совсем немного времени, и враги при виде ваших масок будут спасаться бегством с поля боя, в ужасе осознавая безысходность своего положения. И моя задача как вашего учителя состоит в том, чтобы довести вас до этой готовности. Сделать из вас оружие, которое не будет чувствовать ни страха, ни боли, ни сострадания. Кенджи уже сбился со счëта, сколько раз он слышал эту речь Акайо-сенсея. Тот был уже немолодым шиноби, его смуглое лицо взрыхлили морщины, а по глазам читалось, что повидал он немало сражений. И если он сейчас стоит перед ними в красивой униформе АНБУ с гордой осанкой, значит из всех этих поединков выходил победителем, а его враги сейчас лежат глубоко в земле. Перед ним невозможно было не испытывать трепет и восхищение. Акайо-сенсея уважали. Но самое главное — его боялись. — Где бы вы ни были, куда бы вы ни пошли, вы никогда не должны забывать, кто вы такие, как вы стали собой. Мы все АНБУ — это правда наших жизней. И она останется правдой и после смерти. Обычно этими словами Акайо-сенсей заканчивал каждую свою речь. Они же ознаменовывали начало занятий. Дав отмашку о старте спаррингов, он соединил руки на груди, с неподдельной гордостью принявшись наблюдать за поединками своих подопечных. Напротив Кенджи с печатью на изготовке, символизирующей начало поединка шиноби, стоял Исаму. Он не помнит, когда именно они с ним стали лучшими друзьями. Всю свою сознательную жизнь Кенджи знал его. Конечно, Исаму был тот ещë мерзкий тип, но долгое время это был единственный человек, которому он мог довериться, к тому же Кенджи понимал, что и сам далеко не подарок. Всë свободное время они проводили в тренировках, оттачивая своë мастерство до кровавых мозолей на руках, сбитых колен и локтей. Не удивительно, что довольно скоро они стали сильнейшими в своëм возрасте, так что даже вступать с ними в тренировочный бой желанием никто не горел. С каждой секундой Исаму атаковал всë яростнее, нанося свои сокрушительные удары, ставить блоки против которых было бесполезно — он их просто прошибал. Единственно правильным вариантом ведения боя против него было уворачиваться и контратаковать. Отпрыгнув от очередной атаки, Кенджи молниеносно проскочил защиту Исаму и нанёс тому резкий тычок в область живота. Он заметил, как его противник, скрутившись от боли, раскрылся. Кенджи не мог не воспользоваться этим шансом. Несколько резких движений — и вот он уже впритык приблизился к своему сопернику, так что даже проливной дождь не мешал в деталях рассмотреть его лицо, на котором сейчас играла такая хитрая улыбка, что от одного только еë вида Кенджи бросило в дрожь. Это была мастерски сплетённая ловушка. И он в неё так бездарно попался… В одну секунду весь воздух покинул лёгкие Кенджи. От удара, пришедшегося точно в грудь, его сложило пополам. Мысли в голове кружились каруселью, он судорожно подбирал варианты, в которых не будет повержен следующей же атакой. В последний момент выхватив из подсумка кунай, он лишил Исаму возможности атаковать врукопашную и принудил его к более выгодному для себя поединку с холодным оружием. Несколько резких выпадов с обеих сторон закончились клинчем с использованием кунаев. От бешеного напряжения рука постепенно начинала неметь. Кенджи мëртвой хваткой держал свой кунай, противный металлический скрежет раздавался от соприкосновения с холодным оружием Исаму. Краем глаза Кенджи заметил, что все поединки уже подошли к концу, а освободившиеся шиноби, взяв их в кольцо, наблюдают, ожидая исхода сражения. Но самый внимательный зритель находился вне этого круга. Акайо-сенсей, невзирая на дождь, продолжал неподвижно следить за своими учениками. Намеренно ослабив хватку, Кенджи выронил своë оружие и пропустил кунай вместе с рукой Исаму вперëд, тем самым заставив того потерять равновесие. Извернувшись, он взял на излом кисть противника. Движением второй руки он открытой ладонью нанëс резкий удар по предплечью, заставив Исаму выронить кунай. Подхватывая падающее оружие, Кенджи одновременно сделал сильную подсечку, в результате которой Исаму съёжился от боли и присел на одно колено. В следующую секунду кунай Кенджи хищно заблестел возле его горла. После окончания боя Кенджи предложил Исаму сложить печать примирения. Получив ответный жест, он помог ещë недавнему своему противнику подняться на ноги. — Что здесь происходит? Внезапно появившийся Акайо-сенсей прожигал их своим вопросительным взглядом. — Это печать примирения, — виновато опустив голову, ответил Кенджи. — Я знаю, что это за печать. Меня интересует, почему вы еë сложили, — он повысил голос. С волос и по лицу сенсея стекала вода, делая его внешний вид ещë более устрашающим. — Я вычитал это в одной книге — что все шиноби после дружественного поединка так поступают. Кенджи не мог понять что могло в этой печати так разозлить Акайо-сенсея. — Мы не простые шиноби и нам до их благородства нет никакого дела. Бой для члена АНБУ заканчивается только тогда, когда его враг поверженным лежит на земле, — На его скулах противно заиграли желваки. — И вообще, где ты взял эту книгу? Кенджи понимал, что, если он не ответит, заимеет неприятности. Но если он признается, пострадает невинный человек. — Простите, Акайо-сенсей, но я не могу вам этого сказать. Лицо сенсея, который не привык слышать отказы, перекосила злоба. — Ну что же, так и быть. Но сейчас ты должен вспомнить, что ты не простой шиноби и добить своего врага. — Но Исаму мне не враг, а друг, и это был тренировочный поединок, а не настоящий бой. В придачу к противному дождю Кенджи окатило холодным потом. Он знал, что уже так просто они не отделаются и обязательно понесут своë наказание. — С этой секунды ваш поединок перестаёт быть тренировочным. Теперь это настоящий бой шиноби. И закончится он только тогда, когда один из вас будет неподвижно лежать на земле. Его голос противно сипел, а лицо выражало твёрдую уверенность. Это была уверенность человека, который всегда и любыми путями добивается своего. Кенджи обменялся взглядами с Исаму. Сейчас им как никогда ранее нужно было быть единым целым, чтобы выступить против своего сенсея и попытаться переломить эту его уверенность. И Кенджи увидел в глазах своего друга именно то, что он там искал. — Мы отказываемся от продолжения этого боя, — Кенджи сказал это самым решительным тоном, на который он только мог быть сейчас способен. — Наш спарринг закончился абсолютно честно и с соблюдением всех правил. Поэтому дальнейшее его продолжение не имеет никакого смысла, — Исаму ровно и уверенно отчеканил каждое слово. Его голос ни на секунду не дал трещину. Рассвирепев от такой неожиданной непокорности, Акайо-сенсей двинулся в их сторону. — Вы же знаете, что ожидает тех, кто смеет ослушаться моих приказов? Кенджи, так же как и все собравшиеся здесь, прекрасно понимал, о чëм тот говорит. Сенсей достал из своего подсумка короткую металлическую трубку, которая в его руках за секунду увеличилась до метра в длину. Начиная от рукоятки она становилась тем тоньше, чем ближе к кончику. Кенджи ещë хорошо помнил, как в прошлый раз он, ослушавшись сенсея, был избит этим оружием, как оно с каждым ударом всë сильнее огибало тело, беря его в свои тонкие металлические тиски. Шрамы от него были абсолютно на каждом из присутствующих здесь детей. Как напоминание на будущее о том, что Акайо-сенсей не терпит неподчинения. В ожидании удара Кенджи рефлекторно прикрыл глаза. Противный свист, с которым оружие двигалось в направлении Кенджи и Исаму, знаменовал собой начало их наказания. Раздался глухой удар, за которым последовал звук рвущейся ткани. К своему удивлению, Кенджи не почувствовал боли, — скорее всего, первый удар пришёлся Исаму. Открыв глаза, он увидел то, чего ожидал меньше всего. Длинные тëмно-синие волосы загораживали весь обзор. Кимико стояла к ним спиной с раскинутыми в сторону руками. По еë рваной одежде сочилась свежевыступившая кровь. — Акайо-сенсей, пожалуйста, простите их. Во всём виновата я. Это была моя книга, она досталась мне от погибших родителей. Кимико изо всех сил пыталась скрыть всхлипы, но дрожь в голосе всё равно выдавала её с головой. От увиденного внутри Кенджи всë сжалось до такой степени, что даже просто дышать сейчас удавалось через силу. — Скотина! — Исаму с безумным видом и кулаками рванул на сенсея. От полученного удара его швырнуло в сторону с такой силой, что приземлившись на землю, он ещë пару метров по инерции прокатился по ней кубарём. — Ещë кто-то хочет присоединиться к этой тройке несогласных с моими правилами? — сенсей с вызовом посмотрел на своих подопечных. Среди них стояла полная тишина, нарушаемая лишь звуком падения капель непрекращающегося дождя. Они все смотрели друг на друга, но что-то сказать или сделать не решился никто, кроме двух братьев. Они молча покинули строй и встали рядом с Кенджи, Исаму и Кимико. Кенджи был едва с ними знаком, от чего их поступок для него был ценен вдвойне. — Остальные, за вашу лояльность и преданность я разрешаю вам исполнить наказание и как следует проучить этих пятерых. Кенджи изо всех сил пытался отбиваться от сыплющих градом ударов, которые не затихали ни на секунду, но всë, что они могли — это по максимуму пытаться закрыть от них Кимико. Когда всë закончилось, пятёрка шиноби ещё долго лежала на мокрой земле. Вода же под ними с каждой минутой всë больше и больше насыщалась красным цветом. Первым, что Кенджи увидел, открыв глаза, был высокий белый потолок, как будто в невесомости зависший над ним. Помотав головой из стороны в сторону, он сообразил, что находится в палате госпиталя, в которой ему доводилось бывать не впервой. От таких быстрых движений всë вокруг резко смазалось и поплыло. В ушах стоял колокольный звон, эхом расходившийся по всем уголкам сознания. Всë это напоминало ему о недавних событиях. Сходу сообразить, сколько времени он здесь провалялся, Кенджи сейчас был не в силах. — Да-а, по голове можно было и меньше ударов пропускать, — про себя заключил он. Только сейчас до него дошло, от чего он проснулся. Во рту стояла такая засуха, что казалось, сейчас его организм вообще не в состоянии выделить хоть капельку слюны. После того как он зажмурился на несколько десятков секунд и собрался с мыслями, Кенджи повторно начал изучать обстановку вокруг себя. Через некоторое время детального осмотра палаты он нашëл то, что искал. Стакан, наполненный водой, стоял на тумбочке, примыкающей к его кровати. Залпом осушив посудину и облегчённо выдохнув, он стал взглядом шарить по соседним пустым койкам. Только теперь до его немного пришедшего в норму слуха стал доходить бубнёж, доносящийся из-за двери, ведущей в соседнюю комнату. Кое-как поднявшись с постели и прихрамывая на одну ногу, Кенджи проследовал к двери. Войдя в небольшое помещение, он с порога наткнулся на четыре пары удивлённых глаз. — О! Ну наконец-то ты очухался! Мы уже начали переживать за тебя, — поприветствовал его один из близнецов. — Валялся там как труп, — буркнул себе под нос второй. Они играли в какую-то карточную игру, которую сходу Кенджи определить не смог. — Меня, кстати, Хиро зовут, а это Хидео, — он кивком головы указал на брата. — Кенджи. Произнеся своё имя он взглядом переместился в сторону Исаму. Тот стоял возле окна и что-то отрешённо изучал за его границами. На секунду оторвавшись от этого занятия, он оценивающе посмотрел на Кенджи. — Ну у тебя и видок, — давя в себе смех, произнёс Исаму. Кенджи и сам это понимал. Его голова грудь и руки были почти целиком упакованы в бинт, что со стороны, наверное, смотрелось весьма забавно. Только сейчас, когда он немного пришёл в чувства, до него начали доходить саднящие боли в грудной клетке. Костяшки на руках ломило и выворачивало. Единственное, что его утешало, это то, что чьей-то голове сейчас должно быть ещë хуже, чем его рукам. — У тебя вид тоже не первой свежести, — не остался в долгу Кенджи и тоже улыбнулся. Хоть бинтов на нëм было и поменьше, но отметины, полученные в недавней драке, тоже просматривались на его теле то тут, то там. — Сколько времени я пробыл в отключке? — почесав перебинтованный затылок, поинтересовался Кенджи. — Сегодня уже вторые сутки пошли. Мы очень волновались за тебя. Как ты себя чувствуешь? Кимико сидела в небольшом потрёпанном кресле. Она с усердием копалась в какой-то аптечке, лишь на несколько секунд отвлёкшись от этого занятия для ответа на вопрос Кенджи. Она пострадала меньше их всех, по крайней мере внешне так ему казалось. Всë-таки они смогли хоть немного еë уберечь. — Да вроде ничего, жить, думаю, буду. — Скажи спасибо Кимико, которая не отходила от тебя всë это время и ухаживала за тобой, — проговорил Исаму, на этот раз даже не отвлекаясь от окна. — Я бы каждого из вас хотел поблагодарить. Это ведь всë моя вина, а досталось всем. Немного устав стоять, Кенджи присел на рядом стоящую кушетку. — Вот как всегда, всю славу себе хочет заграбастать. Виноваты мы оба — в том, что посмели перечить нашему деспоту сенсею. После этих слов Исаму наконец-то отвернулся от окна и осмотрел всех присутствующих в помещении. — Это всë из-за той книги, — Кимико отложила в сторону аптечку, поудобнее устраиваясь в кресле. — Хидео, ты посмотри, какие они благородные! Каждый на себя вину хочет взять. А нас с братом, получается, за просто так отмутузили? — Хиро с улыбкой до ушей хотел вписаться в ряды виноватых. Видимо, этого парня очень непросто чем-то расстроить, раз он как ни в чём не бывало веселится своему же избиению. Подумав об этом, Кенджи помимо воли растёкся в улыбке. — Вы меня сильно поразили своим поступком. Я не ожидал, что кто-то осмелится выйти из строя. Кенджи с любопытством рассматривал братьев, пытаясь найти в их внешности хоть какие-то различия. Всё без толку. Они были как клоны друг друга. — Мы больше не могли наблюдать за тем, какими методами с несогласными расправляется Акайо-сенсей. В этот раз он перешёл все границы. И если бы мы стали спокойно смотреть на эту расправу, были бы ничем не лучше него. Договорив, Хидео положил последнюю карту, что означало его победу. С довольным лицом он смотрел на то, как его брат в расстроенных чувствах собирает карты с импровизированного игрового стола, которым служила для них больничная койка. Немного поразмыслив, Кенджи высказал то, о чëм задумался ещë во время их наказания. — Когда нас избивали, я не мог отделаться от одной мысли. Я был уверен, сколько бы они нас ни били, им не победить, когда мы вместе. Мы всегда останемся сильнее их здесь и здесь, — Кенджи по очереди приложил палец к голове и груди. — Хоть это и был наш первый совместный бой, меня не покидало ощущение, что делаем мы это раз в сотый, не меньше. У меня есть предложение для всех вас. Что если с этого момента мы будем всегда держаться вместе? Присматривать друг за другом. Как настоящая команда. — Я согласна. Кенджи впервые видел, чтобы глаза Кимико так блестели от радости. — Мы в деле! Хиро, приобняв своего брата, ответил за двоих. С недовольным вздохом отпихнув от себя Хиро, Хидео в знак согласия кивнул головой. Последнее слово оставалось за Исаму, который не спешил его использовать, внимательно рассматривая Кенджи. — Если мы будем вместе, они нас не смогут сломить, — Кенджи использовал эти слова как главный аргумент в убеждении друга. — Сломить не смогут, но отпинать ещë пару раз — это запросто. Конечно, я с вами! Комната, в которой они находились, залилась искренним детским смехом. Утренний воздух своей прозрачностью и чистотой с силой ударил Кенджи в лицо, заставляя голову закружится от этой свежести. Особенно это хорошо чувствовалось на контрасте с сырой затхлостью пещеры. Стоя на краю пропасти, он видел, как раннее солнце с каждым мгновеньем нехотя подымалось всë выше, постепенно заливая своим пока ещë лёгким светом ущелье. Там, внизу, под первыми лучами солнца он рассмотрел одинокую фигуру Исаму, неподвижно стоявшего в ожидании остальной команды. Рывком преодолев спуск с обрыва, Кенджи вплотную приблизился к нему — настолько, что теперь легко мог слышать его дыхание. Исаму встретил его спиной, никак не отреагировав на его появление. — Я бы хотел извиниться за то, что вчера обвинил тебя в сговоре против меня. Это было ничем не обоснованное обвинение. Я прекрасно знаю, что интересы команды ты всегда ставишь на первое место. Кенджи, ожидая ответа, вперился взглядом в накрытый капюшоном затылок Исаму. — Я тоже погорячился, упомянув твоих родителей. За это прости. Но только за это. От остальных своих слов я не откажусь. Кенджи видел всë нежелание, с которым Исаму вёл с ним разговор. Он даже не удосужился повернуться к своему собеседнику, будто в бесконечную пустоту выкидывая каждое своё слово. — Вы опять за своё?! Развернувшись, Кенджи напоролся на три обеспокоенных взгляда, направленных на них с Исаму. Задавший вопрос Хиро уже складывал печати сдерживания. — Всё нормально. Резко оборвав порыв Хиро, Кенджи с силой сжал находящийся в руках походный плащ. Только сейчас он осознал все последствия того, что произошло вчера. Теперь в их команде никогда не будет той атмосферы, которая царила раньше. И разрушил её именно он. Кенджи сделал несколько шагов вперёд таким образом оказавшись спиной к своей команде. Накинув на плечи плащ, он отдал приказ: — Выдвигаемся!