Радость

*** Апрель 1659. В Беарне приближалось время родов. Конечно, будущие родители заранее много думали о том, как назовут сына, наследника графов Тулузских. Жоффрей предлагал имя Кантор, в память о знаменитом лангедокском трубадуре Канторе де Мармоне, но в конце концов решено было назвать новорожденного Флоримоном — в честь «Цветочных игр». С каждым днем живот Анжелики становился все больше.Ей было тяжело ходить, ее мучила одышка, накатывали приступы раздражения и отчаяния. Она так растолстела, что стала совсем не похожа на ту стройную и гибкую девушку, которой была еще полгода назад. Слезы катились по ее щекам. Напрасно муж убеждал ее, что она самая прекрасная женщина и что беременность ей очень идет. Ребенок толкнулся в животе, и Анжелика зарыдала еще горше. Вечером Жоффрей нашел ее спящей в кресле. Он немного постоял, глядя на жену. Она была так прекрасна, даже с огромным животом. - Анжелика, - прошептал он, тронув ее за плечо, - я отнесу тебя в постель. Он подхватил ее на руки и, стараясь меньше припадать на искалеченную ногу, пересек зал донжона. Анжелика открыла сонные глаза. - Что ты делаешь? – пробормотала она. – Где я? - Ты уснула у очага, - пояснил он. – Я несу тебя в спальню. - Я и сама могу идти, - запротестовала она, слабо сопротивляясь. - Ты устала, душа моя. Представляю, какое тяжкое бремя ты несешь. - Я сильная, я справлюсь… - Разумеется, любовь моя… Он ногой открыл дверь в ее спальню. Из глубины комнаты к ним подбежала Изор. - Что случилось, мессен? Жоффрей осторожно поставил Анжелику на ноги. - Она заснула в зале, - пояснил он и, поцеловав жену в лоб и пожелав ей доброй ночи, вышел. - Лучший муж на свете, - вздохнула госпожа Изор. – Вы счастливица, мадам. - Я хочу спать, - тихо сказала Анжелика, никак не отреагировав на реплику акушерки. – Освободите меня поскорее от этого шатра, который приходится носить. Изор промолчала, но улыбка ее была достаточно красноречива. - Распорядитесь, чтобы утром мне сделали ванну. - Но, мадам, вы не сможете забраться в чан, - возразила Изор. - Принесите маленькую лохань и несколько ведер воды. Я буду омываться стоя. Доброй ночи, госпожа Изор. Анжелика легла на спину и закрыла глаза. Ребенок снова толкнулся, и она, морщась от легкой боли, стала поглаживать живот, словно успокаивая дитя. Она пыталась представить, на кого будет похож ребенок: на Жоффрея или на нее? Наконец ее веки снова отяжелели. Она заснула. *** Жоффрей проснулся от женского крика. Вскочив с постели и наскоро одевшись, он поспешил в комнату жены. Анжелика стояла в луже воды. - Жоффрей! – она бросилась к мужу и, схватив его, до крови впилась ногтями в его руку. – Ребенок! Мне страшно! Граф, побледнев, смотрел на испуганную жену. Возникшая в дверях вслед за графом, Изор на ходу оценила ситуацию. - Пейрета, - позвала она горничную,- скажи повару, что нужно много кипятка, и принеси чистые простыни из тех, что приготовлены для родов! Да, пусть принесут родильный стол и поставят в зал донжона у очага. Распорядись, чтобы приготовили колыбель для младенца… Поспеши!.. - Я… рожаю? – голос Анжелики дрожал. Лицо Жоффрея дрогнуло, исказившись на мгновение в гримасе страха. Он поддерживающим движением обхватил Анжелику за плечи. - Да, мадам, у вас отошли воды. Скоро родится ребенок. - Когда? - Когда решит появиться на свет, - улыбнулась Изор. – Иногда роды проходят быстро, иногда – медленно. Но первые роды всегда долгие. У нас еще порядочно времени… Давайте-ка снимем эту мокрую рубашку и пойдем в зал, - предложила она, протянув Анжелике чистую сорочку. Когда с помощью мужа роженица переоделась, Изор расчесала волосы Анжелики и заплела их в косу. - Изор! – жалобно прошептала Анжелика. – Я боюсь! - Вздор, мадам, - отмахнулась та. – Вы здоровая, крепкая и прекрасно носили ребенка. Пойдемте-ка в зал. Жоффрей полуобнял жену за талию, поддерживая и помогая ей идти. В зале Изор усадила Анжелику на стул с высокой спинкой, положив под поясницу подушку. Кателина, смышленая девица, исполнявшая обязанности камеристки, поднесла кубок с вином. Жоффрей кивком поблагодарил ее. - Выпей, тебе поможет, - склонился он к жене. В зал вошли лакеи графа, сгибаясь под тяжестью дубового родильного стола. За ними следовал слуга с колыбелью. Изор подошла к Анжелике: - Как вы себя чувствуете, дорогая? - Пока что ничего не происходит, - пожаловалась та. - Скоро начнется, - заверила ее акушерка. – Мальчишка слишком хорошо воспитан и ждет, пока мы сможем его принять. Пейрета вернулась с грудой чистых простыней и положила их на маленький столик, где уже стоял большой таз и маленький графинчик с оливковым маслом. Слуги поставили котлы с горячей водой на угли очага. Теперь в комнате царило молчаливое ожидание. Ожидание наследника графа Тулузы. - Повар хочет знать, что делать с сегодняшним обедом? – прошептал подошедший к Изор мажордом. - Все должно идти, как обычно, - ответила та. – Нужно же нам всем что-то есть. - Хорошо. - А теперь иди и задай этот вопрос мадам, - мягко пожурила она мажордома. – Тебе следовало сначала подойти к ней. - Прошу прощения. И тот с почтительным поклоном обратился к Анжелике и, получив распоряжение, удалился. Часа через два Анжелика изумленно охнула: - О Боже! Скорее! Мне больно! - Значит, начались схватки, - спокойно констатировала Изор. – Вставайте, мадам, прогуляемся по залу. Это вам поможет. В течение нескольких часов схватки были довольно редки, но уже во второй половине дня случались все чаще и сильнее. Жоффрей ни на секунду не отходил от жены, придерживая ее тонкую руку, которая судорожно вцеплялась в него во время схваток. - Положите ее на родильный стол, - попросила Изор. – Уже пора. Пейрак с отчаянием посмотрел на нее. - Роды – кровавое дело, мессен. Я полагаю, что вы могли бы… - Я никуда не уйду, я останусь с женой, - оборвал ее граф, помогая Анжелике устроиться на родильном столе, накрытом муслиновыми простынями. На какое-то мгновение роженица зажмурилась от нового приступа. Жоффрей сжал ее руку и второй рукой обхватил ее за плечи. Анжелика подняла на мужа глаза, затуманенные болью и слезами. - Я люблю тебя, душа моя… - прошептал он. Но новый приступ боли заставил Анжелику забыть о нем.. На гладком лбу выступили крупные капли пота. Пряди волос, выбившиеся из косы, липли к щекам. Глубокий голос мужа успокаивающе звучал где-то вдалеке. С каждой новой схваткой Анжелика, приподнимаясь на локтях, крепко сжимала его руку. - Здесь не место мужчине, мессен, - пыталась прогнать его Изор. - Если моя жена не против, я желаю видеть, как рождается мой сын, - граф посмотрел на Анжелику. Повалившись на спину, задыхаясь и обливаясь потом, она пережидала очередной приступ. Пересилив себя, Анжелика попыталась улыбнуться. - Да, останься со мной… Время тянулось. Весенние сумерки опускались на замок. Схватки становились все мучительнее и тяжелее. Анжелика закусывала до крови губы. - Душа моя… как ты мучаешься!.. Прости меня, ангел мой… Я и не предполагал, сколько тебе придется вынести… Великий граф Тулузский не находил себе места из-за той пытки, которой подвергалась его любимая. Пришли новые схватки. Анжелика привстала на локтях, закричала от усилия, стиснув челюсти, и исторгла из чрева липкое и шевелящееся маленькое тельце прямо в руки повитухи. Малыш закашлялся и пронзительно завопил, вздохнув свой первый глоток воздуха. И в этот же миг спальню огласил торжествующий возглас Пейрака. Изор хлопотала возле Анжелики, а две девушки-помощницы вытирали родильную кровь с малыша. Жоффрей, встав, снял через голову рубашку и, разложив ее на руках, бережно принял маленький барахтающийся комочек. Граф был вне себя от радости. - У нас сын! Анжелика! У меня сын! Сын! Флоримон де Пейрак де Моренс д’Ирристрю! Он прижал ребенка к своей смуглой груди и обратил полный благодарности взор к жене. - Спасибо тебе, любовь моя… - улыбнулся граф. - Я счастлив!.. Моя жизнь принадлежит тебе… и нашему сыну. Анжелика, промолчав, натянуто улыбнулась. - Госпожа графиня утомлена… Минуточку, дорогая моя, - говорила Изор. – Вы уже вся чистая и можете лечь в постель. Она через голову надела на Анжелику сладко пахнущую фиалками рубашку из тончайшего шелка. Жоффрей передал ребенка на руки молодой няне, которую позвала из соседней комнаты Изор, и, бережно подняв Анжелику, перенес в спальню и уложил на кровать. Опустошенная, она смежила веки. Пейрак подошел к колыбели, в которую няня укладывала Флоримона. - Она посидит с ним, мессен, пока он не проснется, - подойдя к нему, проговорила Изор. – Кормилица будет ждать в соседней комнате. А вы, граф, теперь тоже отдохните. Она повернулась, чтобы уйти. - Изор. - Да, мессен, - оглянулась она. - Спасибо. Женщина засветилась от удовольствия. - Для меня честь – принять наследника де Пейраков. Наконец все покинули покои новоиспеченной матери. Жоффрей осторожно присел на край кровати и, взяв руку спящей жены в свои, поднес к губам. - Ты прекрасна, Анжелика, и невероятна. Клянусь Богом, я люблю тебя. Я горд и счастлив иметь тебя своей женой. Ты сделала мне бесценный подарок, с которым ничто не сравнится, - прошептал он и, стараясь не шуметь, вышел, прикрыв за собой дверь. Анжелика открыла глаза и молча отвернулась. В ней боролись любовь к нему и обида за ту боль, которую ей пришлось вынести в последние часы.