Радость

Малыш появился на свет смуглым, с густыми черными волосами. Несколько дней Анжелика испытывала к нему смутную неприязнь из-за страха и боли, которые ей пришлось испытать во время родов. Акушерка уверяла ее, что для первенца все прошло очень хорошо, но Анжелика редко болела и не привыкла к физическим страданиям. Долгие часы ожидания роженица чувствовала, как природа постепенно берет над ней верх, наполняет первородной мукой, и гордость молодой женщины взбунтовалась. Она оказалась одна на пути, где ни любовь, ни дружба не могли помочь, и этот неизвестный ребенок уже всецело подчинил ее себе и властвовал над ней. Окружающие лица казались Анжелике чужими. Эти часы предвосхитили то страшное одиночество, которое ей придется испытать в будущем. Анжелика еще не знала, что ждет ее впереди, но все ее существо словно предчувствовало это. *** За окнами солнце уже высоко поднялось на небосвод, когда граф, навестив сына, вошел в комнату жены. Прежде он говорил с Изор, которая уверила его, что графиня никого не звала, ночь провела спокойно и, по всей видимости, все еще отдыхает. И все-таки Жоффрей волновался. Анжелика - всегда такая живая и деятельная натура… Однако он с облегчением увидел, что жена просто крепко спала. Заметил он и другое: как сильно она была измучена — и физически, и душевно, хотя Изор и предупредила его об этом. Весь день Пейрак просидел возле кровати спящей жены, наблюдая за ней. Ближе к вечеру он увидел, что Анжелика скоро проснется. Спустившись в столовую первого этажа, он позвал Пейрету и велел принести поднос с хлебом, маслом, сыром, медовыми сотами и небольшим графинчиком местного вина. Когда Анжелика открыла глаза, то увидела, как граф идет через комнату с подносом в руках. — Добрый день, любовь моя, — нежно сказал он. — Как ты себя чувствуешь? — Сколько я спала? — Почти сутки. Поставив поднос на стол у кровати, Пейрак взбил пуховые подушки и помог Анжелике сесть. — Пейрета собрала тебе этот поднос, — он поставил его жене на колени. — Уберите, я не могу есть. Жоффрей пододвинул к кровати стул и сел. — Прошу тебя, поешь хоть немного, тебе необходимо восстановить силы, — сказал он мягко. - И я пообедаю вместе с тобой. Шагнув к двери, он позвал служанку, и та вскоре принесла новый поднос, плотно уставленный ломтями окорока, артишоками в масле, разнообразными бутербродами и яблоками. Венчал все кувшин красного вина. Жоффрей налил себе бокал и снова вернулся к Анжелике, отметив, что она взяла хлеб и мед. - Наш сын очарователен, Анжелика, - граф посмотрел на жену, однако она словно не услышала его. – Я навестил его сегодня. Он с аппетитом ест и уже подает свой голосок, требуя внимания. Няня и кормилица души не чают в этом сорванце. - Это хорошо, - голос Анжелики был спокоен, она только натянуто улыбнулась. Пристальный взгляд мужа заставил ее отвести глаза. Пейрак был озадачен поведением жены. Она так стремилась подарить ему ребенка, так радовалась предстоящему материнству, а сейчас равнодушно слушала его восторженные речи. Она поняла, что муж чего-то ждет от нее, но совсем не хотела сейчас говорить. Она все еще чувствовала себя измученной. Боль, которую она испытала накануне, еще не отступила и возмущала все ее существо. *** Равнодушие жены взволновало Жоффрея. Он наблюдал за Анжеликой весь следующий день и заметил, что она, несмотря на то, что ненадолго поднималась с постели, так и не появилась в покоях Флоримона. Ее бледность, молчаливость и вымученная улыбка в ответ на его попытки заговорить с ней о ребенке особенно беспокоили Жоффрея де Пейрака. Когда он задал вопрос Кателине и Пейрете, находящимся в услужении графини, интересовалась ли она сыном, то услышал отрицательный ответ. Неужели Анжелика, его прекрасный ангел, могла так обойтись с их сыном: лишить его материнской любви? - Вас что-то беспокоит, мессен?- прервала его мысли Изор, поставив перед ним бокал подогретого вина. Пейрак посмотрел на нее, словно только что заметил ее присутствие. - Простите, но вы странно мрачны сегодня, господин граф, - Изор посмотрела ему в глаза. – Что-то с мадам графиней? - С Анжеликой?.. – Изор готова была поклясться, что заметила, как боль молнией промелькнула в глубине его темных глаз. – Да… Наверное, что-то с ней происходит… Изор, она… Она совсем равнодушна к сыну… Как такое может быть? - Мессен! Что вы говорите? – повитуха не верила собственным ушам. - Изор, неужели мать может не любить своего ребенка? - Мессен… - Изор, - он схватил ее за руку. – Уже два дня прошло с момента его рождения, но Анжелика даже не просила принести его, не пыталась взглянуть… Почему она так поступает с малышом Флоримоном? - Мессен, подождите… Вы торопитесь… Дайте ей время. Вот увидите, – она присела на стул рядом с Пейраком. - Роды были нелегкие, мадам еще не оправилась… Знаете, любовь к ребенку не всегда приходит в первые же дни. Развитию привязанности мешает страх потерять дитя, который усиливается пережитыми испытаниями и откладывается, чтобы мать не страдала в том случае, если ребенок погибнет. Организм мадам устал от беременности и родов. А материнский инстинкт заложен природой, любовь и нежность появятся, поверьте мне и не тревожьтесь больше. - Я постараюсь, Изор… - Жоффрей поднялся. – Спасибо.