Радость

Д’Андижос выглядел чрезвычайно взволнованным. Бросив лакею поводья своей лошади, он взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Анжелика лежала в постели, а Жоффрей де Пейрак, сидя на подоконнике, напевал, перебирая струны гитары. - Посмотри, он улыбается, - Жоффрей прервал пение и, засмеявшись, указал Анжелике на сына. - Похоже, ему нравится музыка… - Когда ты подрастешь, мой мальчик, я научу тебя играть, - Жоффрей погладил кончиками пальцев щечку Флоримона. Этим вечером было свежо, и потому в камине развели огонь. Кормилица, устроившись у колыбели ребенка на «карро», разворачивала пеленки, которыми она собиралась спеленать новорожденного так туго, что он станет похож на крошечную фигурку младенца Иисуса или боб, который вкладывают в королевский пирог в день Богоявления. В этот момент дверь с шумом распахнулась, и д’Андижос ворвался в спальню Анжелики. * * * Он не обратил никакого внимания на семейную идиллию. — Король приезжает! — крикнул он, задыхаясь. — Куда? — К вам, в Отель Веселой Науки, в Тулузу!.. Затем он упал в кресло и вытер с лица пот. — Постойте, — сказал Жоффрей де Пейрак, поиграв еще немного на гитаре, чтобы гость успел отдышаться, — не будем впадать в панику. Насколько мне известно, король, его мать и двор отправились в путь, чтобы присоединиться к кардиналу в Сен-Жан-де-Люзе, но зачем им ехать через Тулузу? — О, это целая история! Дело в том, что дон Луис де Аро и монсеньор Мазарини увлеклись этикетом настолько, что до сих пор так и не приступили к обсуждению свадьбы. Кроме того, говорят, что отношения ухудшились. Обе стороны не хотят уступать друг другу в вопросах, касающихся принца Конде. Испания хочет, чтобы его приняли с распростертыми объятиями и забыли не только предательство во времена Фронды, но и то, что этот французский принц крови несколько лет был испанским главнокомандующим. Это слишком горькая пилюля, чтобы ее проглотить, ведь великий герой чересчур много себе позволил. Когда он занял Париж, то велел перебить советников парламента в ратуше, а само здание — сжечь. — Зачем Филиппу IV нужно, чтобы этот великий воин, который почти восемь лет возглавлял его армии, получил полное прощение? Почему судьба французского принца так важна для испанского короля, что от нее зависит судьба переговоров? — Король не желает отдавать свою дочь противникам, которые хотят лишить его чести, принуждая забыть и пренебречь судьбой верных ему людей. Ведь тогда они заплатят за свою службу слишком высокую цену. Французы же полагают, что отношения с Конде — дело семейное, и поэтому они не обязаны принимать уроки великодушия от короля Испании. В подобной ситуации прибытие двора к месту переговоров будет выглядеть нелепо. И Мазарини посоветовал им путешествовать. Они и путешествуют. Двор отправляется в Экс, где присутствие короля, несомненно, заставит погаснуть недавно вспыхнувший там мятеж. И все это высшее общество, выехав из Бордо, хочет проследовать через Тулузу. А вас там нет! И архиепископа тоже! Капитулы сходят с ума!.. — Но им не раз приходилось принимать важных особ, а шесть или семь лет назад — и самого короля. — Но вы должны быть там, — взмолился Андижос. — Я приехал за вами. Говорят, когда король узнал, что проедет через Тулузу, он сказал: «Наконец-то я познакомлюсь с этим Великим Лангедокским Хромым, о котором мне все уши прожужжали!» — О! Я хочу в Тулузу! — воскликнула Анжелика, подскочив на постели. Но тут же откинулась назад, скривившись от боли. Она очень долго пролежала в постели и была слишком слаба для столь длинного путешествия по плохим горным дорогам, чтобы потом еще и выдержать утомительную роль хозяйки, принимая короля. Слезы разочарования выступили у нее на глазах. — Король в Тулузе! Король в отеле Веселой Науки, а я этого не увижу!.. — Не плачьте, моя дорогая, — сказал Жоффрей. — Я обещаю проявить такую предупредительность и любезность, что им придется пригласить нас на свадьбу. Вы увидите короля в Сен-Жан-де-Люзе, и не покрытым пылью путешественником, а победителем, в ореоле славы. Граф вышел, чтобы отдать распоряжения об отъезде, который назначил на завтрашнее утро, а славный Андижос попытался успокоить Анжелику. *** Несмотря на апрель, по утрам стояла холодная и сырая погода. Когда Жоффрей проснулся, за окном еще не рассвело. Он сел на кровати и нащупал рукой вещи. Быстро собравшись, граф тихо приоткрыл дверь в комнату сына. Кормилица спала на карро, опустив голову на край кроватки Флоримона. Пейрак подошел к колыбели и мягко, стараясь не разбудить ребенка, погладил его непослушные, влажные ото сна кудряшки. Бернар дожидался его в зале у накрытого стола. Жоффрей кивнул в знак благодарности Изор, которая внесла завтрак с его появлением. Граф молчал. Он еще не знал, сколько времени предстоит провести вдали от жены и сына, и уже мечтал о том миге, когда вернется в этот маленький замок, где сейчас оставляет свое сердце. Пейраку очень хотелось, чтобы жена поднялась проводить его в дорогу, однако в глубине души он был рад, что ее нет рядом. Он заглянул к ней перед тем, как спуститься вниз. Анжелика безмятежно спала, и он не стал будить ее. Ему и так почему-то очень тяжело давался отъезд. Допив вино из бокала, он поднялся из-за стола. - Спасибо за заботу, Изор. Прошу тебя, будь рядом с графиней, пока меня нет. Мне будет спокойнее. И… попрощайся за меня. - Не беспокойтесь, мессен. Поезжайте с Богом. Здесь все будет в порядке. Граф вышел в коридор, бросив мимолетный взгляд на лестницу. И невольно улыбнулся - она была там! - Жоффрей! - Анжелика! Что вы здесь делаете, любовь моя? Я думал, вы спите. - Я не могла не проводить вас. Я не могу отпустить вас, позволить вам уехать… вот так… - она шагнула вперед, держа что-то за спиной. - Но я не могу остаться, любимая, - мягко возразил Жоффрей. - Я знаю, - Анжелика опустила глаза. - Вчера я забыл сделать кое-что важное для меня. Это мой подарок. Я собирался вручить его вам после возвращения, - граф протянул ей маленький футляр. – Но, знаете, когда я вернусь, то привезу что-нибудь великолепнее. А пока вы будете смотреть на него и вспоминать обо мне. В футляре оказалось необыкновенной красоты кольцо с изумрудом, оправленным бриллиантами. Анжелика зачарованно смотрела на вспыхивавший в слабом утреннем свете камень. - Здесь изображен герб нашего рода, а на внутренней стороне оправы я попросил выгравировать дату рождения Флоримона. Анжелика надела кольцо и подняла на мужа затуманенный слезами взгляд. Мужчина, которого подарило ей провидение, которого она любила всем своим существом... Как же тяжело с ним расстаться! Вот он, тот миг, которого Жоффрей интуитивно опасался. Как сможет он покинуть эту прекрасную женщину, смотрящую на него полным обожания взглядом? - Мне пора идти, - Пейрак словно прочел ее мысли. - Возьмите… Пусть он напоминает вам о нас, - Анжелика вложила ему в руки шелковый шарф, расшитый жемчугом. - Я вышивала его… для вас. И возвращайтесь поскорее. Не отрываясь, они смотрели друг на друга и в конце концов все-таки сделали то, от чего граф зарекся: он подарил ей самый страстный поцелуй и, целуя, проклинал короля. После этого Жоффрей чуть ли не бегом бросился к лошади. Сил на то, чтобы оглядываться и снова прощаться, у него уже не было. Он вскочил в седло и выехал во главу маленького отряда. Анжелика проводила их взглядом, прислушиваясь к стуку копыт. Когда она выбежала на стену, они отъехали уже далеко, и она увидела внизу на тропе лишь вереницу маленьких фигурок. Анжелика смотрела, не отрываясь, пока они совсем не исчезли за холмами. Когда Изор отыскала ее, Анжелика стояла, прислонившись к холодным камням замковой стены. Она уже не плакала. *** Всю дорогу граф гнал коня и не понимал себя. Образ Анжелики не оставлял его ни на мгновение, и он любовался ею, без конца открывая в ней все новое и новое очарование. Как все-таки произошло, что эта почти девочка, его жена, так завладела его помыслами? Она не сделала ничего, ни единого жеста, чтобы обольстить, очаровать его. Он, искушенный в женских уловках, встречал немало прекрасных соблазнительниц на своем пути. С некоторыми он заводил короткие романы, но ни одной из них не удавалось взять в плен его сердце. И потом, что за тоска поселилась в его душе? И тут он понял: сын. Впервые за всю жизнь он ощутил ответственность за другого человека. И эта ответственность, и граничащая с болью любовь к Анжелике, и сознание того, что он, пусть ненадолго, разлучен с ними, женой и сыном, их с Анжеликой сыном, смешались в его груди, и он почти физически ощущал страдание своего сердца. Он – не признававший ничьей власти над собой... *** Едва вернувшись в Тулузу, Жоффрей первым делом нанес визит в городской совет, чтобы выслушать предложения о предстоящей встрече короля. Несколько часов заняли обсуждения этого события, которое представлялось совету едва ли не вторым пришествием. Жоффрей внес несколько корректив в планы празднеств и увеселений и пообещал взять на себя заботу о королевской семье и приближенных Их Величеств. Обговорили они также вопрос о том, где разместить многочисленных придворных на время пребывания двора в Тулузе. Король официально объявил о намерении приехать в сопровождении большой свиты. Капитулы говорили о том, что необходимо любой ценой угодить королю, необходимо очаровать его, привести в восхищение… И в этом господа магистраты и капитулы полагались прежде всего на талант графа де Пейрака. Праздник во что бы то ни стало должен превратиться в невиданную, волшебную, ошеломляющую феерию! Заботиться обо всем на свете, конечно, пришлось самому графу. Он, сопровождаемый Альфонсо и Бернаром д’Андижосом, хлопотал с утра до ночи, вникая во все мелочи и подстегивая свою челядь и город. А мысли графа были между тем далеко от Тулузы. Слуги обменивались незаметными улыбками, понимая, что размышления их хозяина сейчас совсем не о предстоящем приеме. «Анжелика!» – жаркая волна прокатилась по его сердцу. Пейрак думал о ней. О том, как трогательно прекрасна она была, держа Флоримона на руках, когда кормила его. Как подарила ему сына. Как она стала его, как тянулась к нему всем телом, всей душой в часы их любовного уединения. И больше всего в этот миг ему захотелось сжать ее в своих объятиях. Он желал быть рядом с ней, любоваться ею, касаться ее, и это желание воспламеняло его кровь. Жоффрей тряхнул головой, отгоняя наваждение. В первую очередь нужно подготовить апартаменты короля и королевы-матери, чтобы Их Величества могли, если заблагорассудится, отдохнуть. Мебель, посуда, хрусталь, ковры, обивочные ткани были доставлены в Отель Веселой Науки. Жоффрей решил поразить напыщенных, ничему не удивляющихся гостей. Их роль незатейлива: как гости всех времен и народов, они должны много есть, много пить, всем восхищаться, вовсю расхваливать хозяина и за спиной перемывать ему косточки со всей злостью и тонкостью, на какую способны. Граф де Пейрак не новичок, хотя никогда не был придворным. Он прекрасно знает: доверять этим людям нельзя. Итак, без театрального представления не обойтись. А как же балет? Но и этого недостаточно; Бернар по указанию Пейрака отправился к «великому чародею» Джакомо Торелли, известному устроителю фейерверков; надо вдохнуть в него новые идеи, подстегнуть его фантазию, ибо апофеозом приема должен стать именно ночной праздник. И главное — быстрей, быстрей, быстрей! — дни бегут! Сидя у себя в покоях после тяжелого дня, граф выводил на листке бумаги: «Любовь моя! Не прошло и недели, как я расстался с Вами и нашим чудесным сыном, и надеюсь, что Вы еще не забыли своего мужа. Что до меня, то я даже не представляю себе, как можно прожить еще хотя бы день вдали от Вас. Если вы найдете минутку, чтобы среди забот вспомнить обо мне, пошлите бедному изгнаннику воздушный поцелуй, который непременно долетит до него, несомый чудесными эльфами. Передаю мой поцелуй и благословение малышу Флоримону. Жоффрей.» Милая моя Анжелика! Такая пылкая. Такая нежная! Граф на миг прикрыл глаза и тотчас увидел, как будто наяву, сверкающие глаза жены, обращенные к нему. Жоффрей мечтательно улыбнулся, закрыл письменный прибор и запечатал письмо. *** Словно по мановению волшебной палочки, что была в руках любимцев фей, в парке, окружающем отель, красуются правильные аллеи, зеленеют травяные ковры, ниспадают каскадами и взлетают струями светлые воды, а под сенью грабовых ветвей белеют вереницы статуй… С утра до вечера садовники-мориски подчищают аллеи, подрезают ветки, подстригают кусты. И на террасе средь мрамора и цветов, господствуя над этим Эдемом, возвышается сам Отель Веселой Науки - дворец со своими приветливыми и горделивыми фасадами. Декораторы, живописцы, повара, кондитеры и слуги всех рангов не имеют ни часа отдыха. В обширных службах Отеля устраивают конюшни и сараи для придворных карет. Готовится угощение. Во дворец графа де Пейрака будет доставлена самая изысканная дичь, редкостная рыба и тончайшие вина. Торелли сооружает пиротехнические приспособления.