Радость

Когда король вместе с вельможами вышел из собора, все вновь заняли свои места — кто в носилках, кто в экипажах, кто на лошади – для того, чтобы проследовать во дворец графа де Пейрака, ожидавшего венценосных гостей. Король с трудом сдерживал возбуждение. Еще издали красота дворца графа де Пейрака, на который указал ему Пегилен де Лозен, поразила его. Кареты преодолели огромные узорчатые ворота, и по главной аллее кортеж подъехал к парадной лестнице Отеля Веселой Науки, возле которой короля и его свиту встречал сам хозяин. *** Молодой король, не скрывая любопытства, посмотрел на Жоффрея, выступившего вперед и низко склонившегося в изящном поклоне, которому могли бы позавидовать иные придворные. - Ваше величество, позвольте представить вам графа де Пейрак де Моренс д’Ирристрю, владетельного сеньора Лангедока. - Как мило с вашей стороны принять нас в своем доме, граф, — проговорил Людовик, внимательно оглядывая его своими красивыми темными глазами. Костюм из дорогого мессинского бархата безупречного покроя. Темно-синяя ткань красиво облегала фигуру графа, воротник и манжеты из венецианских кружев украшали рубашку из тонкого шелка. Черные волосы уложены великолепными локонами. Драгоценные камни украшали камзол, пальцы и эфес шпаги графа. Все в этом человеке говорило о тонком вкусе владельца. - Ваше доброе расположение — большая честь для меня, Ваше величество. Надеюсь, вы позволите преподнести Вашему величеству небольшой знак моей преданности? Король кивнул. Глаза его загорелись любопытством. Подарка он не ожидал. Куасси-Ба вручил хозяину небольшую шкатулку черного дерева, окованную золотом. Пейрак откинул крышку и поднес шкатулку королю. Внутри на черном бархате лежал великолепный бриллиант невероятных размеров. Людовик, не сдержавшись, громко ахнул. Такого идеального камня ему еще не приходилось видеть. Король взял шкатулку и стал внимательно рассматривать алмаз. С близкого расстояния он казался еще великолепнее. - Граф, я впервые получаю столь чудесный подарок. Тысяча благодарностей. Он закрыл шкатулку и, передал ее одному из слуг. Граф сделал приглашающий жест, и король, сопровождаемый хозяином дома, вступил на ступени широкой мраморной лестницы. Вслед за королём сплошным потоком стали подниматься приглашённые гости. Это было незабываемое зрелище! Яркие камзолы мужчин не сильно контрастировали с элегантными туалетами женщин, которые надели на себя самые дорогие и красивые драгоценности, желая поразить провинциальную знать. В одно мгновение юный король оценил великолепие подготовки к приему: ничего более прекрасного ему не приходилось видеть. Прежде всего, хозяин замка предложил гостям прогулку. Граф демонстрировал гостям античные мраморные статуи,картины, мебель, обитую парчой, и бесценные ковры. Затем Жоффрей предложил осмотр дивного сада и оранжереи. Среди гостей только и слышались возгласы: – Ах! О-о-о! Потрясающе! Просто потрясающе! Сир! Здесь такая роскошь! Поражаясь все больше и больше, придворные дошли до оранжереи и возвратились в замок слегка перекусить. Гостей ждали накрытые столы, буфеты с тысячами тарелок и многочисленными серебряными блюдами. За столом королю прислуживал сам хозяин. Меню поражало самый изнеженный вкус: фазаны, перепелки, куропатки, суп из раков, запеченные паштеты, трюфеля, сладости, фрукты, вина из всех провинций страны. Изысканность яств, обилие серебряных и золотых сервизов поразили Людовика. Жадно смотря на массивную золотую посуду, стоявшую перед ним, король проговорил: – Какое прекрасное позолоченное серебро! – Простите, сир, – поправил его, улыбнувшись, граф, – это не позолоченное серебро, это золото. – В Лувре нет ничего подобного… – процедил сквозь зубы Людовик.- Но, сударь, вашу главную драгоценность вы нам так и не показали. - Ваше величество? - Ваша жена. Говорят, что она необыкновенно красива, - и король обратил вопросительный взор к Пегилену. - Очаровательна, — подтвердил Лозен. - Она очень хотела присутствовать сегодня здесь, Ваше величество, но радостное событие в нашей семье помешало ей, - Пейрак сдержанно улыбнулся. – Графиня с нашим новорожденным сыном осталась в Беарне. Она еще не оправилась после родов. Образ Анжелики мелькнул в мыслях графа так явственно, что он закусил губу, чтобы не выдать своего волнения. Кажется, он что угодно сейчас бы отдал, лишь бы вернуться в Беарн, где его ждет любимая. - Так у вас родился сын? Мы поздравляем вас, сударь, - король сделал небольшую паузу. - Должно быть, ваша супруга счастлива. Пейрак склонился, как того требовал этикет. - Несомненно, сир. Как и я. - Ваша семейная идиллия, граф, наверняка вызывает зависть во многих сердцах, но мы искренне рады за вас… Матушка, - обратился Людовик к королеве-матери. - С нас на сегодня довольно. Мы хотели бы посмотреть с графом галерею. – И обратился к Лозену:- Позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил. Пусть свита остается здесь. Среди придворных пронесся шепот удивления. Этот хромой, уродливый де Пейрак буквально околдовал короля. - Его состояние больше королевского… - А еще говорят, что для него существует только одна женщина – его жена. И она отвечает ему тем же… - Любовь? Между мужем и женой? Фи… Как вульгарно! *** - Пейрак, мы желали поговорить с вами, - начал Людовик, когда они отошли достаточно далеко от залов, где остались свита короля и гости. - Сир… - Почему мы не имеем удовольствия видеть вас при дворе? Вы из старинного рода… И, если бы вы приехали в Париж, ко двору... - Ваше величество, - ответил Пейрак,- я и моя жена с радостью посетим Париж. Но мы с графиней совсем недавно стали родителями и еще не успели насладиться этим в полной мере… И он склонил голову в почтительном поклоне. - Вам нравится жить в провинции? - О, я жил в провинции почти всю жизнь, — засмеялся Жоффрей. — Бывал в больших городах, но так их и не полюбил. - А как же Тулуза? - Это моя родина, сир. Но больше я предпочитаю жить в глуши, где можно наблюдать смену времен года. - Те, кто живет в сельской местности, ближе к Богу, граф, — согласился король. — Я тоже терпеть не могу города. Когда-нибудь я оставлю Париж и выстрою большой дворец подальше от столицы. Именно там будет мой двор. - Думаете, вашим дворянам понравится постоянно жить вдали от блеска Парижа? — осведомился Пейрак. - У них не останется выбора. Я - король! – граф услышал стальные нотки в голосе Людовика. - Им придется подчиняться приказам или терпеть последствия непослушания. Видите ли, все эти годы смута и беспорядки были моими спутниками, а я не выношу ни того, ни другого. Придворные непрерывно переходят из лагеря в лагерь. Только благодаря опеке Ее величества моей венценосной матери и кардинала Мазарини я дожил до коронации. Я выстрою свой дворец и сделаю его самым прекрасным местом на свете. Мне не придется никого заставлять — люди сами будут рваться туда, ибо жизнь вдали от меня покажется им хуже, чем ссылка. Там, и только там, будут рождаться моды, стихи и музыка! И вот тогда я получу полную власть над своими дворянами, сударь. Беспощадно подавлю любой бунт, а те, кто не угодит мне, будут низвергнуты из рая на земле, который я создам. *** Когда сумерки опустились на Тулузу, Пейрак пригласил гостей на театральное представление. В конце грабовой аллеи зрителей ждала огромная раковина; перед началом представления в ней появилась нимфа, исполнившая песнь в честь короля. Затем итальянские комедианты разыграли пьесу. По окончании комедии показывали балет. Потом состоялся бал. Сам король танцевал менуэт и был просто великолепен в своей природной грации, и, казалось, выглядел довольным. Многочисленные лампы в форме цветов освещали аллеи, по которым придворные возвращались во дворец для ужина. В два часа ночи все вокруг словно взорвалось от ослепительного фейерверка. Казалось, само небо треснуло и раскололось над головами. Король весь день задыхался от злобы, разглядывая великолепное убранство замка. «Мазарини экономил на мне! Я мальчиком часто ходил в заплатках и спал на дырявых простынях!» – думал он, еле сдерживаясь, чтобы что-нибудь не разбить и не высказать тем самым своих чувств. Праздник удался на славу. Однако, его пышность и размах возбудили в Людовике зависть...