Имя на его устах

      Оглушительная боль головы пронизывает каждую клеточку тела. Небольшая тьма, немного давящая, но успокаивающая облегчённо отражалась в ней. Потерев свою головоньку, рыжеволосая осматривается и находит подле себя других девушек, таких же бедно одетых как и она сама. И хоть происхождение сей девы было намного значительный, чем всех находящихся, она была одета в платье, мешковой ткани. О боли та позабыла, как о таковой, и резко вставая, та начинает на родном итальянском спрашивать: — Кто вы такие? Что вам от меня нужно? Где я? — голос срывался от слабости, тело тряслись от бессилия. Девушки смотрели на сокамерницу, как на прокаженную и только одна её поняла: — Тише, дорогуша, а то за такое поведение и кнутом не долго получить. Еще и нам всем достанется от этой ненормальной, — начала ворчать одна из привезениц, имя которой Жанетта. Алессандра продолжала недонимающе смотреть на окружающих, но так и не поняла суть слова сказанного. Вздохнув, блондинка Жаннета деловито отвечает: — Рабыни мы, понимаешь? Собственность Османской империи. И если нас купят со дворца, то несомненно кому-то повезет. Но твоя мордашка довольно смазливая, поэтому я не сомневаюсь в твою удачу. — слова, произнесенные с насмешкой, привели в ярость молодую красавицу. Зелень глаз засверкала недобрым огнем, губы скривилась от боли. «Какая еще рабыня?», — вздумалось ей. Но прежде, чем нанести удар землячке, в помещении волшебным образом появляется толстяк, по имени Синам. Одним движением руки, он кнутом связывает руки девушки, оставляя на её белоснежной коже алый след крови. От неожиданности та упала, чувствуя некую тошнуту в желудке. Тот что-то бормочет на турецком, за что ага получает плевок в лицо: — Мерзкий собака! — лишь кричит та, — не желаю мириться? Кто ты такой? Пугать меня вздумал? Так знай же, что хуже рабства нет ничего, а смерть — это лишь спасение. Зато всегда останешься вольным! — рыжая называлась на очередную взбучку, как визит какого-то мальчика заставил толтчка отказаться от своих намерений: — Синам ага, прибыли люди со дворца. Пора выводить девиц! Старик потер свои жирные руки, от которых воняло рыбой и с жадностью молвил: — Сегодня удача нам улыбнется, дай Аллах мои страдания с этой бешенной будут не зря! — осмотрев каждую с неверных, он с некой ненавистью плюет на землю с мыслями: » Ах, Синам, Синам! Чего только не доаедется терпеть, дабы заработать какой-нибудь грош». Взмахнув плеткой, той кричит: — Чего разлеглись, курицы? А ну бегом все на улицу. Девушки со страхом все по команде побежали. И лишь одна бестия испепеляла старика взглядом, полным ненависти и отвращения. Да и у самого аги не возникло симпатии к этой девице. Поэтому с толчками вперед он выпихал её на улицу. Погода как раз таки характеризировала её состояние: облачность, мокрый снег и пронизывающий холод. Самую непослушную рабыню поставили в первые ряды, дабы поскорее избавится от ненавистного товара. И скажем так торговля шла бы славу, если бы не её душераздирающие крики и гневные взгляды, подобным грозам. Она была похожа на ведьму, которую готовили к казни, а та в свою очередь бросала клятвы на своих палачей. Проходило время, но Алессандра так и не меняла тактики событий. Тем временем по рынку прогуливался молодой юноша в окружении «невидимой» свиты. Это был первый и единственный наследник империи, который подобно своему отцу, Великому султану Сулейману, лбил прогуливаться по рынку, слушая разговоры горожан. Но по неизвестным причинам на этот раз его занесло именно на невольничий. И не зря! Остановившись напротив лавки старика Синама, его взор чёрных глаз был направлен лишь в одну точку. Его глазу припала одна из невольниц, жертв толстяка Синама, волосы которой были ярче самого света солнца. Ничто не могло оторвать его очарованого взгляда от этой нимфы, как голос его сокольничего вывел его из сладкого плена: — Шехзаде, здесь продают невольников. Нам незачем здесь оставаться. Но Мустафа лишь дал знак молчать, неотрывно вглядываясь в нее. Но и самого Синама агу было не провести. Заметив его взгляд на рыжеволосой рабыне, тот довольно-таки почтительно произнёс: — милостивый Эфенди решил приобрести наложницу? Какую желаете? У Синама аги только лучшие гурии со всех уголовков мира. Юный наследник продолжал рассматривать неугомонную, взгляд которой испелял теперь самого принца. Юноша лишь что-то шепнул своему сокольнтчему и тот учтиво откланялся. Через несколько минут старик Синам приходит к разъяренный девице и почтительно ей произносит: — Поздравляю тебя, хатун. Большего счастье тебе и хватит желать.