Не забывай меня

POV Тошик - Вот сука! Тварь, предатель гребаный!!!! - Мильковский сидел за компом, когда я зашел в комнату. Разъяренный парень так ударил кулаком по столу, что ноутбук на нем подскочил. Женя скинул со стола все, что на нем лежало: кучу листков, тетрадь, карандаши, ручки, пнув ни в чем не повинный стул. - Жень, эй! - я подлетел к нему, схватив за плечи и усадив на край кровати, в попытке спасти остатки мебели от непредвиденной лавины гнева. - Тише будь! Что случилось-то?.. - А ты сам посмотри, а лучше послушай! - тяжело дышавший Мильковский кивнул на монитор компьютера, где был открыт список аудиозаписей в вк. Я присел на стул, не упуская из виду вокалиста: вдруг снова что-нибудь начнет крушить. - Но... - я увидел кучу аудиозаписей с названиями наших песен, да и собственно подписанных нашим названием, - Это ведь... - Слушай! Я включил первую попавшуюся песню, потом листал их одну за другой. Что за говно? Мы ведь не выпускали еще песен! Да и давно уже половину из них обработали по-другому. Все песни были сырыми, в зачаточном состоянии - такие, какими мы их записали на первой, пробной сводке. - Все, хватит! Не могу больше слушать это говно! - Женя подошел ко мне и резко захлопнул крышку ноута: я еле успел убрать руки, которым грозила опасность остаться прищемленными. - Но что это значит?.. - Я просто решил проверить - не спроста те девушки так говорили, вот и увидел ЭТО. Юра - гандон! Снова нагрел нас! - Да погоди ты! Надо сначала разобраться, прежде чем на него гнать - может он и сам не в курсе. - Угу, не в курсе: бедная и несчастная овечка! - Успокойся! Сейчас все проясним, - я уже набирал номер продюсера. Через час Юра появился у нас. - Что за срочняк, ребята? - Срочняк?.. Да я тебе такой срочняк устрою! - Женя опасно надвигался на Юру, я его придержал за плечи. - Юр, объясни, пожалуйста, что за херня? - я показал ему ноут с открытой страницей с нашими песнями. - А! Черт, совсем замотался, даже вам не успел сказать! Ну как, нравится?.. - Да что тут может нравится?! Песни сырые, материал говняного качества! - я нахмурился: признаться, я думал, что Юра не в курсе, а виноват кто-то другой. - Ну да, это типа демо-версии! Это такой удачный маркетинговый ход: ваши фаны требовали альбома, а вы особо не шевелились, вот я и дал им то, что они требуют. А позже мы запустим чистовой альбом, и тогда срубим в два раза больше бабок: представьте, они купили альбом, послушали, им понравилось, а тут они узнают, что вариант был черновой и вышел "новый" старый альбом - парочка новых песен, да и старые по-другому звучат - ну кто устоит и не купит?.. Гениально, не правда ли? - Юра улыбался, как ребенок в парке развлечений. - Да я тебя закопаю, гений ты ебаный!!! - Женя вырвался из моих рук, накинувшись на продюсера, крепко сжимая руки на его горле. Мда, в какой-то момент мне даже не хотелось его останавливать: ну надо же быть таким меркантильным уебком! Но нам не нужно, чтобы наш вокалист сел за убийство продюсера - это хороший, конечно, пиар-ход, но не в нашем случае. Я кое-как оттащил Мильковского от Юры, который растянулся на полу в коридоре и держался за горло, судорожно хватая воздух ртом. - Слушай... Жень... ну нельзя же быть до такой степени правильным! - еле проговорил продюсер. - Заткнись, или я урою тебя, я отвечаю! - я держал Женю за локти, а он все пытался вырваться. - Значит так, ты удаляешь все это из Интернета, убираешь с прилавков это дерьмо и прекращаешь тираж, пока мы не выпустим нормальный альбом!!! - Да сколько еще ждать?! Уже год почти прошел! - Осталась одна песня, потерпишь! - Даю вам неделю! - Ты мне еще условия тут поставь! - Женя снова начал беситься. - Иначе я на тебя в суд за нарушение авторских прав подам! - Ладно-ладно, все, успокойся, - Юра примирительно замахал руками, поднимаясь на ноги. - Извини, что не посоветовался, все спишем на утечку, а ты поторопись с песней... - Не надо мне указывать! Кое-как примирив продюсера с Женей, я выставил первого за дверь, отправив исправлять свои ошибки. Мильковский ходил весь день чернее тучи, я пытался хоть как-то его отвлечь. - Жень, а давай какой-нибудь фильмец посмотрим?.. - Не хочу. - Ну давай сходим куда-нибудь, нажремся всякой вкусной дряни?.. - Нет настроения. - Ну Жееень, - я обнял его со спины, поцеловав в шею - обычно всегда срабатывает. Но не в этот раз. - Нет, Тошик, надо работать, писать песню, - он расцепил мои руки, садясь за стол и беря тетрадь с карандашом. - Только не говори, что ты это сейчас будешь делать! - А когда еще?! - он зло посмотрел на меня. Ни тени улыбки, не говоря уже о нежности, которую он подавно растерял. - Ты слышал его: у нас неделя на все про все! - Но ты ведь не в настроении... - Ну, значит, будет агрессивный хит, - фыркнул Мильковский. - Брось, Жень, один день погоды не сделает, давай... - Нет, не давай! - вокалист впервые перебил меня, так еще и повысил голос. - Я же сказал: нужно работать! - Не смей на меня кричать! - теперь уже я разозлился и повысил голос. Какого хрена? Он, видите ли, не в настроении, а я должен вокруг него плясать, так на меня еще и орут?! Я ему не девочка-припевочка, которая будет благоговеть над каждым его словом и выполнять все капризы и приказы! - Если у тебя нет настроения, я не виноват! Я лишь пытаюсь помочь. - Не нужна мне помощь! Просто оставьте меня одного! - Одного? Замечательно! Можешь оставаться в одиночестве насовсем! - моему терпению пришел конец. - Отлично! Вали, куда хочешь! Надоело вечно тебе что-то доказывать, заебало! - Прекрасно, я рад, что мы это выяснили, - я ушел из квартиры, не забыв погромче хлопнуть дверью. Что ж, вот и конец счастливой истории. Я фыркнул, закуривая. Сам виноват - довел его до такого состояния, надоел своим поведением. Почему я такая эгоистичная сволочь? Хотя он и сам виноват: как можно всерьез воспринимать все эти песенки, нотки? Ну, не выходит, ну продюсер мутит хуиту, но это же не повод срываться на мне! Я ведь помочь пытался! Блять, теперь уже поздно: довел человека - правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг. И я подтолкнул Женю сделать этот шаг, заставив его ненавидеть меня. Ну да, мало кто выдержит мой тяжелый характер в течение такого долгого периода. Мда, Мильковский, ты держался дольше и мужественнее всех, спасибо хотя бы за это. POV Женя Что же я натворил? Неужели я прогнал Тошика? Прогнал того, кем жил, ради кого и благодаря кому творил? Прошу, вернись! Не дай умереть мне... Я ведь и правда умру без него! Без его рук, губ, прикосновений, поцелуев... Он ведь хотел, как лучше, а я накричал на него - вот осёл! Это все равно, что вдохнуть и насовсем отказаться от воздуха: рано или поздно тебе его станет не хватать, но ты из гордости и обещания, данного себе, больше не вдохнешь и умрешь. Медленно и мучительно... Пойми, прошу: ты очень-очень мне нужна. Пойми: ведь я тобой дышу, Ты в это вряд ли влюблена, Но я живу, пока держу твою ладонь в своей руке... Вдохновение, ты издеваешься? Какого хрена ты приходишь в такой момент?.. Или ты специально задумало эту ссору, чтобы придти ко мне и снизойти до новой песни?.. Ну спасибо тебе! Прям от души поклон! Я записал эти дурацкие строчки, упал на кровать и принялся рассматривать трещины на потолке. Вот эти две долго извиваются параллельно, но потом вдруг каждая понемногу изгибается навстречу другой, и в конечном итоге они сливаются в одну, жирную трещину. Но ближе к месту, где потолок пересекается со стеной, они снова расходятся. Как и наши жизни с Тошиком... Без него я долго скитался, ища свое призвание, а когда наконец нашел его, то вскоре снова потерял... И трещины на потолке напоминают мне о том, Что без тебя я был никем. Прошу, вернись или дай умереть мне... Какой же ты дурак, Женя! Ты предпочел строчки Тошику - так и останешься до конца жизни с этими строчками, совсем один... Я встал с кровати, включая комп. Так хотелось сейчас все переиграть, обнять Тошика, поцеловать, посмотреть в эти изумрудные глаза. Мне казалось, что я уже забываю, как он выглядит. Словно одержимый каким-то вирусом, я открыл папку с нашими фото с теплохода и принялся судорожно рассматривать фото Тошика, пытаясь навсегда отпечатать в памяти каждую черту его лица. Возможно, эти фотографии - все, что у меня осталось, а настоящего Тошика я не увижу больше... Нет! Он ведь не может так поступить, если не со мной, то хотя бы с группой! Он перебесится и вернется, он отходчивый - а я попрошу прощения, и все встанет на круги своя... Плейлист в вк услужливо начал проигрывать песни Земфиры. Мда, прям в тему - глядишь, так дело до Сплина дойдет, ну а там и до самоубийства недалеко. Я истерически засмеялся. Да, дело мое не очень: кажется, я начал терять выдержку. Сколько можно взваливать проблемы на мои вовсе не железные плечи? Наверное слишком влюблен, Я снова начал слушать Земфиру, Листая твои фото в альбомах, Вникая в тебя тысячу раз... Я слишком влюблен, Ты в каждой моей мысли, Ты вирус, Я снова буду ждать тебя дома, В бессмысленном поиске глаз... Только возвращайся быстрее - я уже скучаю... Однако Тошик не вернулся. На звонки, естественно, не отвечал. Боже, где он, что с ним? Вдруг он опять попал в какую-нибудь историю и лежит там сейчас где-нибудь... Нет-нет! Такого не может быть! Ну а где он тогда? У него нет знакомых в Москве, насколько я знаю, ему некуда пойти... К полуночи мы, разделившись, втроем обыскали все местные кафешки и бары, но безрезультатно. Что же я натворил? Я просто выгнал на улицу свою любовь, просто выкинул ее, за ненадобностью: мне нет прощения! Какое прощение? Мне бы сейчас просто гарантию, что он жив, и с ним все хорошо. Но никто не мог дать мне этой гарантии. Что ж, я заслужил эти страдания. Провести всю ночь в гостиной на кресле с кружкой кофе, не сводя глаз с дисплея телефона и отрубиться только под утро - спасибо, надо мной сжалились. Сон все равно был беспокойным: как можно спать, не зная, где сейчас твоя любовь? В безопасности ли? Есть ли крыша над головой? Кто ее окружает? Проснулся я от запаха горелого. Неужели Маус спалил яичницу?.. Но нет... запах горелой...бумаги! - Тошик?.. Ты вернулся! - я открыл глаза, не веря своему счастью. POV Тошик Что ж, что бы там ни было, искать ночлег нужно: я слишком гордый, чтобы возвращаться туда, где мне не особо-то рады, и где меня не ценят. Обращаться к НЕМУ жутко не хотелось, но, походу, у меня нет выхода. Докурил и достал телефон, ища в справочнике "запылившийся" от отсутствия звонков номер. - Отец?.. Ты дома? Нужно перекантоваться пару ночей, пока не встану на ноги. - Не валяй дурака, оставайся насовсем! Ты же знаешь, что я рад тебе... - Ладно, все, не надо мне тут ля-ля, скоро буду, - сухо ответил и сбросил звонок. Почему такое непочтительное отношение к отцу? Да потому что он свалил к какой-то крашеной шмаре на высоченных каблуках в Москву на все готовенькое: и дом, и бизнес, и детей нема, повесив двух родных детей на хрупкие материнские плечи. Конечно, теперь у него свой бизнес и он весь такой крутой, но я не собираюсь его прощать, сколько бы он там не перечислял бабла мне на карточку - эти деньги я никогда не трогал, жалея, что нет такой функции "перечислить деньги в жопу приславшему". Здоровье, нервы и лучшие годы жизни матери, потраченные в поисках дополнительного заработка, чтобы элементарно прокормить нас с Толиком, не купишь и не восстановишь на эти деньги. Пока я вспоминал, за что ненавижу отца, удалось даже на какое-то время забыть про Женю. Мда, но ненадолго. Интересно, что он там сейчас делает? Пишет свой финальный хит? Хах, ну пусть пишет - может он и в моем уходе вдохновение нашел? Пусть довольствуется последней возможностью, а дальше пусть ищет новую музу - какую-нибудь тупую куклу, которая забьет на недостаток внимания с его стороны и тупо будет лыбиться на камеры, вися у него на шее, или просирать его деньги на шмотки и салоны. Сердце больно резануло, когда я представил Женю, почему-то с Ирой. Снова в сознании мелькнула та сцена с их "поцелуем". А ведь когда-нибудь он станет настоящим, пусть и не с Ирой, но с какой-нибудь другой девушкой...

***

Я добрался до подмосковного дома, в котором жил мой отец. Когда я был маленьким и глупым, я проводил здесь часть лета - тут даже имелась комната, выделенная специально для меня. Отец счел необходимостью докучать мне своим присутствием во время ужина, а еще бесить тупыми расспросами. А-ля: "Как мама? Как Толик? Слышал ваши песни - отпад! Вы, я гляжу, хорошо за год поднялись - так держать!". Жутко выбесил, давя на все самое больное! Последней каплей был финал разговора. - Ты решил сменить гнев на милость? Я видел по балансу твоей карточки, что недавно с нее была списана приличная сумма... К тебе вернулся здравый смысл и ты решил все-таки принять помощь отца?.. Что у тебя вообще случилось? Ты же жил с парнями на квартире, отказавшись от той, что я тебе купил... - А тебе не похуй? - Антон... - Не называй меня этим уебанским именем - я не виноват, что у тебя на большее не хватило фантазии! - я встал из-за стола, отложив полотенце на стол. - Хочешь знать, что случилось или тупо делаешь вид, что тебе и правда интересно? Как бы там ни было, окей, я расскажу, - я вышел из-за стола. - Деньги я снял, чтобы купить подарок на день рождения другу, я их верну обратно с первого же концерта. Пришел к тебе, потому что поссорился с этим другом. Точнее, не другом, а парнем - ведь я гей! - я усмехнулся и ушел в свою комнату, пока отец все еще сидел с раскрытым ртом. Похуй, так ему и надо: может хоть теперь он от меня отстанет от отвращения к такому "неправильному" сыну. В моей комнате было все по-старому, словно я только вчера вышел из нее, будучи восьмилетним ребенком - именно в таком возрасте я был здесь последний раз. Кровать из красного дерева под пологом - в детстве она казалась мне нереально огромной, ящик с игрушками в углу комнаты, огромный шкаф, ковер со специальным рисунком - по нарисованным дорожкам я катал машинки, которые валялись неподалеку. Мда, столько воспоминаний: аж голова пухнет. Я лег на кровать и задумался, глядя в потолок. Что же делать дальше? Долго здесь оставаться я не могу: не хочу видеть ни отца, ни его мымру силиконовую. Вернуться домой? И снова сесть на шею матери? Ну уж нет, если не смог получить высшего образования, да и среднее-то было под вопросом, то крутись сам, как можешь. Может, найти работу? И кем меня возьмут? Максимум на "свободную кассу" или курьером - на такой работе на ноги не встанешь, даже в Москве. Вернуться, поговорить с Женей? А о чем? Это глупо - мириться с ним и с его неуважением ко мне только потому, что у меня нет другого выхода. Рано или поздно это снова приведет к ссоре. Должен же быть какой-то выход... А вообще, как он посмел променять меня, МЕНЯ на какие-то строчки, стишки, песенки? Да они существуют благодаря лишь мне! Куда делся мой влюбленный Женя? С какого момента он перестал зависеть от меня, от моих взглядов, поцелуев? Неужели он разлюбил меня, несмотря на то, что клялся в непоколебимой любви? Он вообще знает, что такое любовь или он живет влюбленностями?! Неужели я - очередной источник вдохновения, из которого Женя выпил все соки, а теперь ищет, или уже нашел другой? Раз так, то я не хочу, чтобы он пользовался мной! Я-то не разлюбил, я не забыл! Я так хотел в прошлый раз, чтобы он не забывал меня, но теперь я сам хочу забыть, как позорно был использован: у него не должно оставаться памяти обо мне, а то, на что он меня променял, не имеет права на существование! Я встал с кровати, твердо уверенный в своих дальнейших действиях. Сделаю все, как запланировал и успокоюсь - может быть тогда найдется какой-нибудь выход из моей ситуации. Не попрощавшись с отцом, я покинул его дом. Добрался до квартиры где-то за час - уже светало. Я взял из ванной таз, достал зажигалку. Теперь нужно найти виновника всех моих бед и страданий. Я прошел мимо гостиной и увидел какое-то темное пятно в кресле. Зайдя в комнату, я обнаружил, что пятно - уснувший сидя Мильковский. Даже во сне лицо напряженное, брови сведены, на лбу глубокая морщина. Рядом на столике: остывший кофе, телефон и то, что я искал - тетрадь с его стихами. Поставив таз прямо тут, на ковре, я взял тетрадь со стола и поджег один ее край над тазом - все-таки, я хочу сжечь дотла его стихи, а не квартиру. Спустя минут пять, Женя зашевелился - видимо почувствовал запах горелых строчек. Сейчас и посмотрим, что или кто ему дороже. Шоу начинается. POV Женя Я был так счастлив, что Тошик вернулся, что у меня есть шанс попросить прощения за свое поведение и уговорить его остаться, что не заметил, чем он занимается. А он жег мою тетрадь! - Тошик, что ты..? - Жгу ту хуйню, на которую ты меня променял. - Там же была новая песня! - Ищи себе новый источник вдохновения, а я уйду, вместе со мной уйдет и то, из-за чего ты был со мной! - Тошик поджег другой край тетради. - Не неси чепуху! Да спали хоть всю квартиру, только не смей уходить! - я опустился рядом с ним, положив руки на его плечи и заглядывая в глаза. - Нет, Жень, если я останусь, ничего не изменится - ты снова будешь продолжать уделять своим листочкам больше времени, чем мне. Я не просил многого, я просто хотел, чтобы ты был рядом, - его голос был до невозможности прохладным. Хотелось собрать все на свете грелки, чайники, одеяла, чтобы согреть его, чтобы он не звучал, как чужой, отстраненный. - Но я рядом! Всегда! Кто тогда будет писать нам песни?.. Как ты не поймешь, что это необходимо?! - я уже сам начал терять самообладание. Сколько можно измываться надо мной?! - Все на мне! Все песни, музыка процентов на шестьдесят, сценарии клипов, на интервью всегда только я говорю - ты не представляешь, как меня это заебало! И ты еще смеешь мне что-то предъявлять?! Да я бы с радостью бросил все нахуй и проводил все, абсолютно ВСЕ свое время с тобой, но только это будет на помойке! - Тошик, раскрыв рот, наблюдал за моим бешенством, забыв, что в руках у него горящая тетрадь. Я встал на ноги и ходил по комнате, продолжая изливать весь свой гнев наружу. Зачем ты врешь? Зачем ты жжешь мои стихи? Ты говоришь, что ты уйдешь - Ты не простишь мои грехи... Я судорожно схватил первый попавшийся листочек и записал четверостишие сильно дрожащей рукой. - Ты не понимаешь нихуя! Я не могу ничего с этим сделать, понимаешь?! Это часть меня, часть тебя - оно льется из меня рекой, когда ты рядом! Я и не думал забывать о тебе ни на минуту - если ты уйдешь, я, блять, сдохну! Но я не собираюсь тебя держать - если ты не можешь смириться с частью меня, то ты не сможешь быть рядом со мной... Давай, уходи! Я не хочу, чтобы ты видел, как ты истязаешь меня, стираешь с лица Земли, убиваешь!.. Я сдохну с ними - ну так что ж?! Давай, иди, чего ты ждешь?! Я не хочу, чтоб ты смотрела На то, как ты меня убьешь.. Давай, ты этого хотела! Я словно потерял рассудок: я продолжал что-то кричать Тошику, как сумасшедший записывая строчки на клочок бумаги, пока мое тело не обмякло в чьих-то теплых руках. POV Тошик Признаться, не на такой поворот разговора я рассчитывал. А точнее, монолога. Какой же я дебил! Я думал, Женя железный: и правда, почти все дела группы висели на нем. Но он всегда казался таким сильным, энергичным и позитивным - казалось, что у него никогда не кончатся энергия и силы. А тут еще и я лезу с "делами сердечными". Вот какого хуя мне еще нужно? Он по возможности всегда уделяет мне время, но проблема в том, что мне всегда будет его мало. Но это ведь моя проблема - надо самому привыкать! А я обвинил во всем его, и какой результат? Нервный срыв Жени. Я растерялся: дурацкая бумага догорала в тазу, а Женя, как сумасшедший, кричал, срывая голос, вцепившись в свои волосы и в клочок бумаги, на котором снова что-то писал. Я серьезно заволновался о его психическом здоровье - как можно что-то писать в таком состоянии?.. Что же делать? Мне было даже немного страшно подходить к нему - он либо убьет меня, либо себя. Но я слишком люблю его, чтобы позволить ему сойти с ума. Я осторожно обхватил его сзади за талию, садясь на диван. Я уложил его рядом, положив его голову себе на колени. - Тише, тише... - я мягко гладил его волосы, чуть массируя кожу головы ногтями - обычно это помогает расслабиться и успокоиться. По крайней мере, так говорила Малышева в своей пизданутой программе, которую по утрам для фона включал Женя на кухне на телевизоре. - Прошу вернись, не дай умереть мне... - словно в бреду шептал Женя. - Я здесь, я никуда не уйду, зай... - Запиши это... - выдохнул Мильковский, закрывая глаза. Я высвободил одну руку и записал строчку на том клочке бумаги - сейчас я сделаю что угодно, чтобы мой Женя снова стал моим Женей - веселым, позитивным и сильным. Женей, которому все проблемы нипочем. Кто же знал, что на самом деле не нипочем, а все это копится внутри него? Наверное, его строчки - это отдушина, так он выливает все, что внутри, на бумагу, и поэтому он кажется железным... Плевать! Пусть он всегда будет с этими строчками, лишь бы с ним все было хорошо! Я не прощу себе, если с ним что-то случится по моей вине - я ведь довел его до ручки, послужив последней каплей в этом, казалось бы, бездонном котле. Не знаю, сколько минут или часов мы еще просидели так: в какой-то момент Женя уснул, а я продолжал перебирать его волосы, периодически целуя огненные лоб и щеки. Вокалист судорожно вздыхал во сне, цепляясь тонкими пальцами за мою коленку. Через энное время Мильковский слабо приоткрыл глаза. - Жень, ты весь горишь... что с тобой? - тихо прошептал я, в сотый раз щупая его лоб. - Просто я слишком влюблен, - прохрипел он, слабо улыбаясь. - Не уходи, прошу... - Дурачок... - я улыбнулся, целуя его в губы. - Ну куда я денусь? Ты ведь пропадешь без меня... да и я - без тебя. Я не имею права бросать Женю. Я не могу все время что-то требовать от него - чтобы что-то получать, нужно обязательно давать взамен. И я дам ему поддержку - я всегда буду рядом, и тогда он тоже будет всегда рядом, как я и хотел. Вместе мы пройдем через все это дерьмо, я верю.