***
Мы с Женей собирали шмотки, периодически кидаясь друг в друга трусами и футболками. Я собрал вещи в ванной и вернулся в комнату, судя по всему, вовремя. Мильковский скакал по кровати в одних трусах и с гитарой на ремне, горланя новую песню: Я собираю свои шмотки, уезжаю на юг, Со мной мои пацаны и еще пара подруг - С одной из них я давно и без дороги назад... Опять пишет обо мне в женском роде?.. Зато точно: мы с ним без дороги назад, я уже не раз убедился в этом. Да, я знаю ее номер - Fender C60 Вот зараза! Я-то думал, он про меня, а он опять все про свою гитару... Ну да ладно, я обещал себе терпеть, да и тем более, это я ему подарил эту малышку, так что мне даже льстит, что он так ее полюбил. Пока я рассуждал, Женя так заорал припев, что я выронил вещи из рук, подскочив от неожиданности. Да, я не рок-стар, но моя гитара горит! Это так просто, если ты почувствуешь ритм! Давай, не бойся, и пускай провалится пол и всеееее... Лето, плавки, рок-н-ролл! Я заткнул уши руками, зажмурившись. Хоть у кого-то настроение поднялось - это радует. Да и мне, собственно, стало легче. Женя выговорился, я понял, что у него внутри, понял, что он продолжает любить меня и даже и не думал бросать меня. Что ж, можно продолжать радоваться жизни, а раньше ведь я не умел это делать... Как же он, все-таки, изменил меня!.. - Эй, Тошик, иди сюда! - я подошел к кровати. - Повернись спиной, - я с опаской выполнил и эту просьбу. Сзади меня была какая-то возня: краем глаза я увидел, что Женя аккуратно положил гитару на кровать. А в следующую секунду Мильковский запрыгнул мне на спину, обхватив ногами мою талию. От неожиданности я не успел сориентироваться и рухнул на пол под весом Жеки, дико засмеявшегося. - Мильковский, блять, угомонись! - я пытался вылезти из-под него, но сильные руки перекатили меня, усаживая на бедра Жени, а желанные губы встретились в страстном танце с моими. Горячие руки ловко скинули с меня футболку и принялись блуждать по моему торсу, гладя мои плечи, грудь и живот, спускаясь к ширинке. Я запустил руку в Женины волосы, целуя его в шею и постанывая от его нежных, но в то же время страстных прикосновений. Цепкие пальцы гитариста уже справились с ширинкой и пытались стянуть с меня штаны. - Ммм... Жень, я еще не оправился после твоего дня рождения, - выдохнул я в его губы. - Прошло полторы недели...- Мильковский горячо выдохнул мне в ухо, прикусив мочку, не забыв при этом потеребить зубами тоннель. - Ну ты и не слабо отметил, надо сказать, - фыркнул я. - Может, махнемся?.. - Ах вот ты куда клонишь! Ну нет, хитрюга, я хочу тебя, не могу больше терпеть... - одна его рука уже пробралась в мои трусы. - Если я завтра не сяду за барабаны... и мне в автобусе будет не комфортно... - Я буду предельно нежен, малыш... - остатки протеста были заглушены поцелуем, а меня уложили на кровать, убирая с нее гитару и окончательно снимая с меня штаны вместе с боксерами.***
Первый лагерь на очереди находился под Киевом, так что нам выпал шанс навестить родственников и друзей. На это нам выделили пару дней , как раз перед открытием смены в лагере, на котором мы должны были играть. По приезду в Киев все тут же разбежались по домам. Женя позвал всех к себе вечером на ужин. Я решил навестить маму. Надеюсь, Толика дома нет. После инцидента с Женей мне больше всего не хотелось видеть его наглую рожу. Мама к моему приезду готовилась: наготовила кучу моих любимых вкусностей и долго сетовала, что я не позвал всех парней к нам в гости. Так долго, как сегодня, мы с ней никогда еще не разговаривали: видимо, только в долгих разлуках понимаешь, как на самом деле тебе дороги близкие. Нет, я безусловно всегда любил и уважал маму, стараясь помогать ей и во всем поддерживать. Но все эти телячьи нежности не для меня – я даже никогда не говорил ей, как люблю ее – с моим характером особо не потягаешься. Но, надеюсь, по моим поступкам, хоть и не всегда достойным подражания, она это и так понимает. Толика не было: опять в разъездах по работе. Из-за отца мы с ним оба остались без высшего образования: нужно зарабатывать деньги, поэтому я подался в шоубизнес, а он – в обычный бизнес. Заболтавшись с мамой, я в последний момент вспомнил, что пора бы уже выдвигаться к Жене. Я вышел из подъезда, закурив: не хотелось делать это при маме, чтобы лишний раз ее не расстраивать. Мда, сколько бы нам не было лет, курить при родителях всегда будет стыдно. Я завернул в знакомый переулок, чтобы сократить дорогу: мы все обменялись адресами, так что я знал примерно, где живет Мильковский. - Эй, Ниженко! – противный свист и оклик, я обернулся на звук. О нет, только не они… Из-за угла вышла моя «старая добрая» компания, которая, собственно, и научила меня бухать. - А, привет, Лось, - ну, кличка без комментариев. Вы, наверное, догадались, какой комплекции был человек с такой кличкой. А у него за спиной стояли еще четыре парня, по габаритам не особо уступающих Лосю. - Ну надо же! Помнишь нас? Я уж думал, ты совсем там зазвездился в своей Москве, а про тех, кто разгребал все дерьмо с тобой, забыл совсем, - хмыкнул громила. - Ага, то дерьмо, в которое вы же меня и втягивали, - фыркнул я, выбрасывая окурок. - Вот как?.. Никакой благодарности! А что это с тобой?.. – Лось медленно обошел меня вокруг, придирчиво разглядывая. Я сжал кулаки. – Губу и уши проколол… Вы там все в Москве педики, что ли?.. – он ощутимо ткнул меня в спину. - За базаром следи, - рыкнул я. - А то что?.. – он взял меня сзади за шею, надавливая так, чтобы я немного пригнулся. Мда, Тошик, вечно ты куда-нибудь вляпаешься… Так, главное – терпи и не задирайся – глядишь, пронесет… - Парни, по-моему пора спустить эту звезду с небес на землю, вы так не считаете?.. – пацаны одобрительно загалдели. – Мы же гостеприимные ребята – устроим ему теплый домашний прием! – Лось толкнул меня прямо в толпу парней. Я потерял равновесие и упал бы, если бы меня не схватил под руки один из громил. Этот урод крепко держал меня, как боксерскую грушу, пока остальные под веселый гогот и улюлюканье наносили мне удары. Удар под дых, пинок в живот, удар в челюсть. Я сплюнул кровь, пытаясь отключить боль – знаете, когда тебе сильно больно, ты стараешься сконцентрировать свое внимание на чем-то другом, чтобы не обращать внимания на боль. Сейчас им надоест, они отстанут, и я пойду к Жене, который уже заждался меня… Если смогу передвигаться на ногах, по которым уже получил несколько сильных пинков. Так, Тошик, что за хрень?! Ты пацан или размазня?! Я попытался дать отпор и ударил державшего меня парня локтем в солнечное сплетение, как делал почти год назад Женя. Но за такой смелый поступок я огреб кулаком в глаз и упал на землю, из кармана вывалился телефон. - О, народ, глядите-ка, да он у нас мажорик – с айфоном! – дебилы громко заржали. С телефоном я, конечно же, распрощался. - Ладно, берите телефон и пора валить, а то мусора еще нагрянут, - приказал Лось. Я получил финальный пинок в живот, а парни скрылись. Я снова сплюнул кровь, согнувшись пополам. Вроде, как-никак, отделался. Хотя ребра, живот, челюсть и глаз дико болят. Раньше я был с ними и точно также отжимал в драке телефоны, деньги, часы и другие ценные вещи, сдавая их потом в ломбард. А теперь жертвой такого набега стал я сам. Мне было больше даже обидно, чем больно. Встать с первого раза не получилось: ноги жутко гудели и не слушались. Нет, наверное все-таки мне было в равной степени больно и обидно. Я кое-как доковылял домой – благо, недалеко отошел. Слава Богу, мама ушла до вечера к подруге, можно спокойно отлежаться без лишних вопросов и чрезмерной заботы. Я выпил обезболивающее, от которого тут же начало клонить в сон. Надо бы позвонить Жене, придумать убедительную отмазку. Я похлопал себя по карманам в поиске телефона. Блять! Они же его спиздили… Блин, Женя будет волноваться… Однако сон сморил меня быстрее, чем я придумал, как связаться с Мильковским. POV Женя Все были в сборе, но Тошик, как всегда, опаздывал. Мама суетилась на кухне, а Влад и Маус разглядывали мою коллекцию старых виниловых пластинок. Я набрал Тошика: опять абонент не абонент. Где же он?.. Снова он заставляет меня волноваться! Хотя что тут может с ним случиться?.. Он же дома - может заболтался с мамой и забыл о времени, или вовсе решил провести этот день с ней… Но почему не предупредил?.. Может, телефон сдох, а зарядку, как обычно, оставил в Москве?.. Черт, да где же он?! Маме понравились Влад и Маус, а им – она: немудрено, ведь она готовит – пальчики оближешь. В целом, ужин прошел отлично: мы рассказывали маме кучу историй, которые приключились с нами за этот год, она говорила, что пару раз видела нас по телику, как всегда нахваливала мои песни. Было весело и уютно, по-домашнему, если не считать, что я весь вечер просидел, как на иголках, теребя телефон: Ниженко так и не объявился, даже не позвонив. После десяти вечера Маус и Влад засобирались, помогли маме на кухне и ушли по домам. Я же себе места не находил. - Мам, я схожу к Тошику, проверю, все ли у него в порядке. - Брось, Жень, мальчик приехал домой – может с мамой засиделся, с друзьями гулять пошел… - Да нет, он бы позвонил, тут что-то не так… я ненадолго, если что – позвоню. - Хорошо, будь осторожен, сынок, тут у нас какая-то опасная банда завелась в округе… - Мам, перестань, я же знаю пару приемов, - усмехнулся я, поцеловав ее в лоб. Схватил свою куртку и скрылся за дверью. Тошик, как оказалось, жил недалеко, всего в паре кварталах от меня: удивительно, как же мы с ним раньше не встретились? Как только я столько времени прожил без него, да еще и относительно рядом, а судьба свела нас только в Москве?.. Когда я дошел до его дома, уже окончательно стемнело, я зашел в темный подъезд. Да уж, непривыно: родной город кажется таким темным и малоосвещенным после яркой, насыщенной огнями и фонарями Москвы. Я позвонил в звонок нужной двери. Я довольно долго и настойчиво звонил и собрался было уже уходить, как по ту сторону двери послышались медленные и тяжелые шаги. А вдруг Тошик ушел гулять, а я разбудил его маму? Нехорошо получится… Однако дверь открыл сам Тошик. По крайней мере, в темноте подъезда и прихожей я сумел разобрать его силуэт. - Тошик?.. Ты что, спал?.. - Да… прости, Жень, устал очень… все в порядке, просто отрубился, а телефон посеял где-то… - хрипло пробормотал сонный Ниженко. - Можно войти?.. - Ты знаешь, у меня не убрано… да и поздно уже… как обратно пойдешь? Я буду волноваться, - что-то здесь не чисто… - Я ненадолго, просто хочу убедиться, что все в порядке, - Тошик чуть посторонился, неохотно пропуская меня внутрь. - Я же говорю: просто уснул, - проворчал барабанщик. - У тебя со светом проблемы?.. - Не надо, я только встал, сейчас глаза резать будет! – но не успел Тошик договорить, как я уже нащупал выключатель и щелкнул им. И тут же моя челюсть упала к ногам. - Тошик, что с тобой?! - Жеееееня… - тяжело вздохнул еле стоящий на ногах Тошик. – Только не разводи панику, пожалуйста… - Какую, нахуй, панику?! На тебе места живого нет!!! Что случилось?.. – я осторожно взял его лицо в руки, разглядывая заплывший глаз и огромный синяк на челюсти. Тошик поморщился от боли: он опирался о стенку, колени мелко дрожали, а рука держалась за живот. - Лось… - Какой, блять, Лось?.. Тошик начал падать, я подхватил его на руки и понес в комнату, уложив в кровать. - Кто это сделал с тобой?! Я убью эту тварь! – во мне закипала ярость, разбрызгиваясь огненными каплями по сторонам. Я сравняю с землей ублюдка, который посмел тронуть моего Тошика! - Я же говорю: Лось… Жень, забей, все в порядке, они не сильно задели… Я заслужил… - Они?! Их было несколько?! - Пятеро… - поморщился Ниженко, переворачиваясь на более менее здоровый бок. - Это чем же ты заслужил, чтобы тебя избило пять человек?! - Своих не бросают… я предатель. - Что ты несешь?! Ниженко тяжело вздохнул, закрывая глаза. - Зай, все хорошо, правда, оставь меня одного, пожалуйста… - Ты что, смеешься?! Да тебе в больницу срочно нужно! - Не надо больницу! – воскликнул Тошик, открыв глаза. – У нас через два дня концерт, какая больница?.. - Какой концерт? Да ты не сможешь играть в таком состоянии! - Успокойся, завтра буду, как огурчик, подумаешь, пара синяков… Я стянул с него футболку: по всему торсу были синяки – на ребрах, животе, на плечах и предплечьях, на руках. Ниженко попытался прикрыться одеялом. - Ну нихуя себе, пара синяков! Да ты в мясо избит! Надо в полицию заявить… - я встал, Тошик вцепился в мою руку. - Нет, не смей! Будет только хуже, Жень! Правда, лучше с ними не связываться, я был в их компании, они могут и убить! Они держат весь округ в страхе, полиция не поможет, там все куплено! Просто оставь это… Отомстили и успокоились. - Оставить?.. Они тебя избили, ты понимаешь?! Как я могу оставить это?! - Если ты хочешь жить, и чтобы я остался жив, то делай, как я говорю! – Тошик прикрикнул на меня. Что это с ним?.. Никогда не видел его таким разъяренным… - Иди домой, Жень, завтра увидимся… - Во-первых, не кричи на меня, а во-вторых, никуда я не пойду, я останусь с тобой, - я присел на край кровати, нежно поцеловав его в лоб. - Ладно, но больше никаких разговоров о больницах и мусорах, - вздохнул барабанщик, закрывая глаза. - Неужели, ты хочешь оставить их безнаказанными?.. - Жизнь проучит рано или поздно, а сейчас лучше не трогать их, - Ниженко морщась подвинулся, увлекая меня к себе в кровать. - А где твоя мама?.. – я осторожно лег рядом, погладив его по волосам. - Ушла к подруге, скоро будет, наверное… Хотя, лучше бы ей не ходить одной так поздно… Можно от тебя позвонить?.. - Телефон ты не просто посеял, да?.. – я тяжело вздохнул, доставая мобильник из кармана и протягивая ему. - Давай не будем об этом?.. – Тошик набрал номер, вслушиваясь в гудки. Ниженко уговорил маму остаться переночевать у подруги, заверив ее, что за ночь не заскучает и не помрет от голода. Тошик отдал телефон, придвигаясь ближе ко мне и прижимаясь к груди. - Черт, я даже не знаю, как обнять тебя, чтобы не причинить боль… - вздохнул я. - Жень, все будет хорошо, успокойся уже, - он потянулся к моим губам, я мягко поцеловал его, спустя минуту понимая, что на поцелуй он не отвечает. - Что такое?.. - Челюсть болит… Я тяжело вздохнул, целуя его в лоб. - Скажи мне, почему ты вечно попадаешь в какую-нибудь жопу?.. - Вот в твою, например, я очень даже люблю попадать… - мечтательно ухмыльнулся мой пошляк. - Ну не придурок ли, а?.. - Я бы заржал, если ребра не болели. - Спи уже, горе ты мое… - я предельно аккуратно прижал к себе свою побитую любовь. Через несколько минут Ниженко засопел, дыша мне в шею.