***
У Дитона в клинике сегодня шумно. Прямо какой-то собачий день. Стайлз даёт псам лизать свои руки, треплет за ушами и не замечает, как внимательно советник на него смотрит. - У тебя всё хорошо, Стайлз? - спрашивает его. Стайлз кивает и лжёт - всё хо-ро-шо. Сотовый оборотня не отвечает. "Абонент недоступен" произносит безжизненный голос в трубке уже в который раз. Стайлз не может припомнить случая раньше, когда бы с такой тоской он считал дни отсутствия Дерека Хейла. И тут же чувствует явное присутствие кого-то из семьи. Питер бесшумно заходит, приветствует Дитона и уставившись на Стайлза, пошло тянет: - А-а! Мистер Стилински-Хейл! Он ничуть не стесняется показать осведомленность, и даже торжественно аплодирует. Завидует, вдруг думает Стайлз злорадно, но все равно чувствует себя глупым молодоженом, пока эти двое исподтишка глазеют на него и как-то неприятно молчат. Глубокомысленно, что ли. Питер тоже Хейл. Он такой же породистый, как и Дерек, и конечно, не тот, кому можно доверять. Но у Стайлза свербит. Он готов зажать бывшего альфу в каком-нибудь углу и расспросить хорошенько обо всей этой сверхъестественной волчьей хрени. Но это опасно, поэтому, выйдя из клиники, он просто задаёт вопрос: - Ты чувствуешь? Видишь её? - Кого? - дурачится Питер и делает непонимающее лицо, - кого я должен увидеть или почувствовать, мой дорогой? Стайлза перекашивает, но он не сдаётся и упрямо продолжает: - Метку. Ты чуешь её? До просьб опускаться не хочется, но ужасно не терпится узнать, что хоть что-то изменилось в его мире с той ночи. - Питер. Пожалуйста. Мне надо знать. Стайлз не врёт. Ему страшно хочется найти объяснение непонятной зависимости, которую он чует все эти дни. У него сводит ноги, как у последней шлюхи, и ноет живот от того, что телефон Дерека выключен, и пусть, пусть это будет проклятая метка, а не любовь. Такой сильной любви не бывает, разве что только в какой-нибудь волшебной сказке про охотников и оборотней, в которую всё больше и больше превращается его жизнь... Старший Хейл делает странное. Сжалившись, он неожиданно подходит, очень близко наклоняется и замирает в сантиметре от темных волос Стилински, прямо над ухом. Стайлз слышит жадный дрожащий вдох и жаркий выдох. Питер смешно обнюхивает его и разочарованно заключает: - Нет. Не-а. Ничего. Спектакль пахнет дурно. Судя по оригинальному приветственному восклицанию, Питер явно всё знает, и точно не от Дерека. Тот не стал бы орать на каждом углу о таких волчьих интимностях. Значит, Питер метку чует и просто не говорит. Как издевается. Стайлз грозно блестит на него глазами, и чуть не давится так и не сказанной гневной фразой, потому что дядюшка вдруг выдаёт: - Понимаю, кстати, почему Дерек выбрал тебя, - он снова с наслаждением тянет ноздрями воздух, - ты пахнешь вишней, мальчик. Сливочной тянучкой. Молоком. Ты до сих пор пахнешь как ребёнок, Стайлз. Это так мило. Мой племянник, оказывается, пожиратель детей. Этот титул, вообще-то, должен принадлежать мне: я известный злодей в семье. Тебе не кажется? Питер, в восторге от собственной шутки, хихикает и неловко треплет Стайлза по волосам. Стилински даже отстраниться не успевает от удивления. На его памяти старший Хейл хотел сделать с ним раньше только одно - укусить. Или Стайлз совсем дурак и это было завуалированное ухаживание? - Отойди от него, - неожиданно звучит за спиной тихое и угрожающее. Дерек появляется бесшумно. Скалится, и Питер мгновенно отдергивает свою руку, которой касался Стайлза. - Не кипятись, племянник. Всего лишь знак внимания новому родственнику в семье, - оправдывается он, - мы же можем теперь по-родственному обняться с ним, правда? - Не можем, - отрезает Дерек, а Стайлз мгновенно ощущает себя между двух огней. Он хочет спросить Дерека, какая муха укусила Питера, где пропадал сам Дерек, и почему ему было так плохо без него. Гораздо хуже, чем бывало раньше. Но сильные пальцы берут его шею в нежный захват и тихонько притягивают к себе, так и не дав ничего сказать. ...Вот обязательно целоваться так, будто прошла вечность, думает в миг яростного касания их губ Стайлз. Он не имеет ничего против, понимая - Дерек просто затыкает ему рот. Надо бы спросить его - где он шлялся, а не стонать жалобно и неприлично чувственно от этого поцелуя, вынуждая прохожих краснеть. - Что этот засранец от тебя хотел? - допрашивает Дерек прямо в губы. Сила, с которой он прижимает Стайлза к себе, прямо пропорциональна силе его только-только начавшей зарождаться ревности. - Ничего не хотел, - отвечает Стайлз кратко. Признаваться, что это он доставал Питера, не стоит. Кольцо рук Дерека сжимается сильней. Дышать уже нечем. - Угу, - Дерек странно удовлетворяется махровой неправдой и признаётся, - терпеть его не могу. Еще с тех самых пор, когда он имел на тебя виды. Какие виды - непонятно. Судя по недоброму блеску красных глаз совсем рядом, Стайлз вынужден с ужасом предполагать, что дядюшка не просто так обнюхивал его помеченное тело. Ох, невыгодно в волчьем мире пахнуть ягодами и молоком: все волки непредсказуемо оказываются чертовыми сладкоежками.***
Хорошо, что вчера он сдал тест по истории, сквозь сон думает Стайлз, потому что после такой ночи все заученные даты в уме перепутаны. Он потягивается, с удовольствием ощущая почти бесконечное пространство белых простыней вокруг себя - кровать у Хейла огромная. Вдвоем на ней они образуют некое логово из одеял и подушек, сворачиваясь внутри клубком, будто животные. Стайлз признает - он перенимает звериные замашки своего парня и часто засыпает, уткнувшись в его небритую подмышку. Дерек пахнет обалденно. Он горячий, пахучий, шерстяной. Стайлз мог бы спать с ним, наверно, даже в снегу. Одно плохо - Дерек чертовски рано встаёт. Стайлз шарит рукой возле себя, натыкаясь на пустоту. Ночка была жаркой. Вчера, приехав от Дитона, Дерек времени не терял. Стайлз, может, и хотел поговорить серьезно - о них; о том, что Хейл - сволочь, которая метит и сваливает, ничего не объяснив. Что шляется черт знает где, пока Стайлз терзается вопросами идентификации метки, а гадкий Питер донимает своими шуточками и тоже не вносит никакой ясности в так занимающий Стайлза вопрос о его теперешнем статусе. Но Дерек, хитрая сволочь, пресекает едва начавшийся неконтролируемый поток вопросов, всего лишь начав снимать с себя футболку. Стайлз захлебывается словом. Резкий "вжик" молнии потертых джинсов звучит как выстрел. Противостоять обнаженному Дереку Хейлу занятие недостойное. У него скульптурная грудь и торчащие соски, в которые Стайлз, наверно, вцепился бы зубами прямо сейчас, злым поцелуем-укусом, мстя за своё бессилие перед физической мощью и красотой оборотня. Серьезные разговоры с голым Дереком противоестественны. Шансов у Стайлза никаких. Его рту нашлось применение получше пустой болтовни, и Дерек выматывал его полночи, пока не удостоверился - Стайлз затрахан почти до полуобморока. В сон Стилински провалился мгновенно. Одинокое утро было уже привычным, но прислушавшись, Стайлз различил глухой гул двух голосов за приоткрытой дверью. Значит, Дерека просто кто-то неосторожно разбудил, вынудив вылезти из-под одеяла. Стайлз, проснувшись окончательно, недовольно отполз от небольшого влажного пятна, оставшегося с ночи, и замер, узнав второй голос. Питер говорил тихо, но понять что это он, было нетрудно. - Что ты творишь, Дерек? Мне казалось, ты одумаешься и не будешь так опрометчиво метить пацана. Как старомодно! Метка - это убогое средневековье, и знаешь, чем грозит тебе этот необдуманный поступок? Ах, знаешь... На-адо же... И все равно - делаешь... Дерек чуть повысил голос и Стайлз поразился тому, как он еще не впечатал в стену этого пронырливого козла: - С чего такая забота обо мне, Питер? - С того, мой дорогой племянник, что история принимает нехилую огласку. Стайлз сходит с ума от любопытства и лезет с расспросами. И знаешь что? Не мне говорить ему всей правды. О том, что мальчишка сияет твоей меткой так, что даже Дитон это углядел. Не припомню, чтобы вообще когда-то видел такую сильную отметину. Стайлз же теперь как ультразвуковой маяк, который сигналит другим альфам, что у вожака, наконец, появилось слабое место. Да такое, что сбросить его с трона окажется делом простым и нехитрым! Твое решение пометить человеческого детёныша отдает тухлой, никому не нужной романтикой, из тех времён, когда еще кто-то верил в такие нерушимые союзы. Но правда, Дерек, в том, что этот маленький, коронованный тобой сучонок тебя погубит. Он разобьёт тебе сердце, и именно мне придется весьма романтически рыдать над твоим потерянным волчьим королевством и, не дай бог, снесенной кем-то более дальновидным головой. - Какая патетика, Питер. Зря стараешься. Моя стая не такой уж лакомый кусок для других альф. И я, в общем-то, не трясусь над короной. Я готов поделиться властью. Передать её... За дверью повисла пауза и Стайлз вообще перестал дышать. Видимо, вопрос Питера прозвучал очень тихо, потому что услышал Стилински только ответ Дерека: - Нет, Скотту. Только ему. - И все равно, Дерек, - как-то совсем грустно заключил Питер, - ты очень поторопился. Ему шестнадцать. Кому, как не тебе, знать о том, что в этом возрасте все кажется вечным и незыблемым. Любовь до гроба, мать её. Ты хоть бы объяснил мальчишке, что ваши жизни соединены теперь даже физиологически. Умрёт один - другому не жить. И я не говорю сейчас о том, что и волчат ты от него не дождешься... - Всё это не твоё дело, - голос Дерека уже звенел еле сдерживаемым гневом, - ты сейчас сказал больше, чем я мог выслушать. - И к сожалению, меня услышал не только ты, - ядовито промурлыкал Питер, пояснив, - кажется, твоя яркоглазая любовь проснулась... Дверь хлопнула и Стайлз зажмурился. Наверно, слишком поздно, потому что Дерек спокойным и холодным голосом произнес, оказавшись близко слишком быстро: - Ты всё слышал. Стайлза трясло - да, всё. И как же много Дерек от него утаил! Поэтому скандал получился бурным и неистовым. Новости были оглушающими настолько, что Стайлз себя не ограничивал. Ни в громкости, ни в выражениях. - Сволочь мохнатая! Ты обещал мне, что всё будет ясно и понятно! - орал он, вдруг понимая, что Дерек ему ни хрена как раз не обещал, - ты сказал - она будет невидима! Она будет только для нас! Но я, видите ли, сияю! Ладно. Пусть! Но почему это должно кого-то привлекать, кроме тебя? Почему? За тобой снова, значит, будут охотиться психованные альфы-одиночки? Из-за твоего слабого места? Из-за...меня? Стайлз зло выдохнул и перебил сам себя, жестом остановив пытавшегося что-то сказать Дерека: - Ты где вообще шлялся всю неделю? И объясни, что значит - мы теперь связаны физиологически? Значит ли это, что если тебя, не дай бог, ранят или раздерут на куски другие оборотни, то я тоже сдохну? - Стайлз, послушай... - Нет, Дерек, это ты послушай. Мне плевать, что теперь я отсвечиваю твоей меткой, как радиоактивный. Плевать, что я - ущербная пара, которая не сможет принести тебе щенков. Но, знаешь ли, совсем не плевать, если из-за этого на тебя опять начнется охота. И если теперь мы повязаны "физиологически", как выразился твой ненормальный дядюшка, то изволь говорить мне - где ты и куда смываешься, чертова меховая задница! Чтоб знать, если я начну вдруг умирать, где искать умирающего тебя! Начни доверять мне, наконец! Полностью. А с остальным мы что-нибудь решим. - Питер немного преувеличил, Стайлз. Никто еще от зависимости, которую дарит метка, не умирал... - прокомментировал излишний трагизм предсказаний Питера Дерек, будто бы и не услышав всего остального. Ага, как же. Стилински бы теперь поспорил с этим утверждением насчет зависимости, когда, подхватив неизвестно где ветрянку, лежал под тремя одеялами в постели у Дерека, наблюдая, как тот валится рядом с такими же пятнами по всему телу и температурой под сорок. Детская зараза, правда, исчезла через сутки, что было странно, а еще страннее было то, что раньше Дерек отродясь не болел. - Ты становишься слабее со мной, - сделал вывод Стайлз горестно. - Ну и черт с ним, если ты становишься сильнее, - ответил Дерек, даже не задумываясь над этим парадоксом. И на следующий день снова куда-то пропал, не отвечая на звонки. Как бы ни хотел Стайлз остаться безразличным к этому, всё равно весь издёргался у себя дома. Вечером пришел в квартиру Дерека, открыв её своим ключом и, в общем-то, немножко обалдел, когда, поднявшись на этаж, обнаружил огромного черного волка прямо посередине гостиной. - Какого черта, - устало произнес Стайлз, не то чтоб не испугавшись, а просто обреченно приняв еще одну порцию мистического в своей жизни. В её последних мгновениях, наверно. Потому что огромный зверь оскалился, будто улыбнулся, и бесшумно ступая лапами по гладкому полу, двинулся прямо к нему... ... - И получается, что мы с тобой нихера друг о друге не знали до этого времени. Ты ведь даже не догадывался о том, что я так и не переболел в детстве ветрянкой, а я - что ты можешь полностью перекидываться в волка, - Стайлз глубокомысленно уперся взглядом в черного зверя у своих ног, который, зажав его в углу гостиной, никуда не пускал уже около часа, - если это, конечно, ты, Дерек. В чем я как-то сомневаюсь и уже чувствую себя полным придурком, который разговаривает с дикой псиной, мечтающей меня съесть на ужин... Зверь прижался к колену сильней и даже наступил Стайлзу на ногу - тот ойкнул. Шел второй час странной односторонней беседы и Стайлз был в корне не прав - волк даже не думал его жрать. Он наваливался на его ляжку все больше, клал голову на плечо сидящего на полу мальчишки и иногда мазал влажным холодным носом по шее. Принюхивался. Смотрел красивыми звериными глазами с синими искрами в глубине. - И не смотри так на меня, чудовище. У Дерека, животина, глаза не такие. Он альфа, понял? - присматривался Стайлз к волку, - у альф глаза красные, а ты явно самозванец. Черт, а вдруг ты Питер. А я тут распинаюсь, нафиг? Волк зарычал, заслышав имя, и наступил лапой на ногу уже настолько намеренно, что Стайлз зашипел от боли и даже попытался отползти. Черный зверюга не дал. Придавив сильней, он ткнулся мордой Стайлзу прямо между ног и так звучно втянул носом воздух, что заставил его покраснеть малиной. - Ты что творишь, волк-извращенец? Ты зачем меня там нюхаешь? Я ничем не пахну, понял? Ничем таким. Я мылся. Я к парню своему ехал. А тут ты. Чертова сверхъестественная тварь с неестественными сапфировыми глазами. Волк, сменив рык на некое урчание, боднул Стайлза в живот и широко лизнул его - от края футболки, чуть задрав её, до самого подбородка. Язык был гладким, мягким, мокрым, и Стайлз бы наверно блаженно зажмурился, если б от черной меховой махины конкретно не несло псиной. Но собственническое движение языка говорило само за себя. - Дерек, - заключил Стайлз уверенно, - ты, мать твою, точно Дерек. Только он может с таким бесстыдством распускать свой язык. Точно. Дерек Хейл. Вот блять. Круто. Стайлз рассматривал волка совершенно по-новому и наконец осмелился медленно протянуть руку и запустить её в черный густой мех. Оскал, последовавший за этим его жестом, означал, вероятно, довольную улыбку. - Это круто, - продолжил Стайлз той же фразой выражать свои восторги, - у тебя же это от матери, да? Она ведь тоже так умела? Господи, это же просто нереально! А я, знаешь, всегда в детстве хотел щенка. И вот - пожалуйста. Мечты сбываются. Я получаю огромного дикого пса в пользование. Эй, эй, не рычи только, это же правда. Я вижу перед собой сейчас черного волка - и это уже аномалия. С волшебными синими глазами. И ты мне вот что скажи, почему это я не могу чувствовать себя счастливым, когда все мои хотелки - детские и не очень, исполнились чудесным образом? У меня есть парень и есть собака. Я просто охуенно счастлив. Ты только перекинься обратно, а? А то страшно... Волк наклонил голову и навалился на тараторящего мальчишку всей тушей уже совершенно неприлично. Стайлз скосил на него глаза и скользнул взглядом ниже, на поджатый волчий живот, где от частых вдохов-выдохов подрагивал спрятанный в меховую шкурку пенис. Ещё ниже, в пушистом кусте шерсти, наверняка прятались здоровенные яйца, и Стайлз предпочел перестать думать об этом немедленно. Но волчара снова широко оскалился, вывалил красный язык, и с него на Стайлза капнула горячая слюна прямиком на джинсы. - Боже, Дерек. Я просто посмотрел. Ты же развалился совершенно по-хозяйски, блин. У тебя, пардон, все причиндалы наружу. И, прости господи, я совсем не хотел... Ты же не будешь, э-э, склонять меня к... блять, просто не верю, что говорю это... Волк смотрел на него укоризненно и немного жалостливо - будто на дурачка какого. Стайлзу стало стыдно за дурацкие мысли, но он себя оправдывал полностью - нюхал же его волк между ног, значит, хотел чего-то. А сейчас конкретно, он тыкался мордой в ухо и лизал его снова, размазывая слюну на пол-лица. - Всё, Дерек, отвали, зараза. Какой ты любвеобильный, черт, в волчьем обличье! Фу. Фу, я сказал, - нес Стайлз ересь и незаметно для себя вдруг оказался на спине, опрокинутый волчьей тушей, которая нависала сейчас над ним и нагло усмехалась. Волк стоял и глазел с позиции доминирующего самца, а Стайлза не отпускала мысль, что с ним просто играют. И если отбросить чувственную, совершенно извращенную составляющую их энергичной потасовки на кровати в последующие десять минут, то выглядело всё это вполне невинно и даже живописно. Красивый яркоглазый мальчишка упоённо игрался с большой угольно-чёрной псиной на огромной кровати. Псина порыкивала от удовольствия; мальчишка балдел, запуская пальцы в блестящую шерсть и тиская животное в полную силу своего шестнадцатилетнего организма. Это оно, абсолютное доверие, вдруг понял Стайлз, когда они наигрались друг с другом, и он, совсем не испытывая никакой неловкости, спокойно разделся догола под внимательным синим взглядом и забрался под одеяло, позволив чёрному волку свернуться клубком в ногах. Это именно то, о чем он просил Дерека, чего требовал, так и не получая. Преданность, в комплекте идущая вместе с волком, уже не казалось такой уж ценностью - любая собака вынуждена дарить её, ибо рождена, наделенная этим. Доверие - другое дело. Это бесценный дар от того, кто никому раньше не доверял. А в таком абсолютном проявлении - это ещё одно признание в любви, неоспоримое и доказательное. Спокойствие и умиротворение обрушилось на Стайлза внезапной волной, и все переживания последних дней улетучились и забылись. Черный огромный волк, мерно сопящий у него в ногах на покрывале, уже не казался чужой, сверхъестественной силой. Это был Дерек. - Ты же не очень долго будешь зверем, да? - уже сонно пробормотал Стайлз, осторожно коснувшись тёплого мехового бока пальцами ноги, - а то как мы с тобой...ну, ты понял. Мне шестнадцать, я долго без этого не протяну, знаешь... В кромешной темноте двумя полумесяцами блеснули ярко-сапфировые глаза, и волк снова прикрыл веки, погружая спальню во тьму. А Стайлз смешно ощутил себя внутри какой-то детской страшилки, сюжет которой предельно прост: в черной-черной комнате прячется черный-черный волк. И было совсем не страшно. И почему-то заснуть получилось быстро-быстро.***
Утром, проснувшись, Стайлз первым делом хорошенько вздрогнул, наткнувшись рукой на лежащего рядом Дерека. Голого. Спящий, он раскинулся доверчиво на спине. И если бы не клок выдранной в шуточной битве черной шерсти, зацепившийся за покрывало, Стайлзу все вчерашнее показалось бы сном. Поднеся к носу пучок, он зачем-то его понюхал. Мех пах мехом. А от Дерека тянуло теплом и знакомым ароматом его тела. Стайлз, вспомнив вчерашние попытки заглянуть волку, так сказать, в трусы, потянулся рукой к простыне, стягивая её с бедер Дерека. Чего он там не видел, конечно, но почему-то вечернее происшествие прямо-таки вынуждало удостовериться - все ли в порядке у Хейла между ног. И вот почему этот альфа всегда принимает такие позы? Уверенные, самцовые, доминирующие? Дерек всегда стоит на земле, крепко уперев в неё чуть расставленные ноги, и даже во сне он их не сводит, выставляя напоказ член. Посмотреть есть на что, и Стайлз сглатывает. Что уж там Хейл выделывает в ванной, когда занимается интимной гигиеной, он не знает, но его гениталии всегда в полном порядке. Стайлз подозревает, что так задумала сама природа, а вовсе не чудесные виражи бритвы Жиллетт. Между волосатых ляжек аккуратно оформленный лобок Хейла смотрится произведением искусства - идеальный треугольник черных курчавых волос указывает своей опрокинутой вершиной на крупный член. Яйца гладко выбриты, и лишь в промежность стремятся завитки волос, скрывая сжатый анус. Стайлз знает, как он выглядит - Хейл не дурак понежиться под его языком, и Стайлз, зарываясь в жесткие волосы Дерека лицом, всегда думает, что у этого чувака самый брутальный анус на свете. Сравнить ему, конечно, не с чем, но это совершенно не отменяет высокого титула, данного им интимному месту Дерека. Стайлз опускает взгляд и смотрит на свою нищую блядскую дорожку. Редкие волоски ручейком стремятся вниз, прямо к утреннему стояку. У Дерека член тоже полувставший. Подрагивает от размеренных вдохов, и Стайлз не может оторвать глаз от небольшой шишки у его основания. Узел у волка редко набухает без причины - значит сейчас ему что-то снится. Или кто-то. Стилински ревниво запускает пальцы в курчавые волоски лобка, поглаживая, боясь и одновременно желая вырвать Дерека из этого чувственного сна, где он не с ним, настоящим. Собственный член отзывается мгновенно, намекая на исключительную и весьма опасную возможность подрочить на спящего оборотня. Его меховая натура сводит Стайлза с ума, но он убирает руку и перестаёт касаться любовника. Надо бы спросить его, что вчера случилось, знает ли еще кто-нибудь об этих чудесах? И почему глаза Дерека снова сияют синим? Неужели... - Ты будешь спрашивать меня о вчерашнем, наконец, или займешься делом? - вопрошает незаметно проснувшийся волк, пытаясь скрыть улыбку. Стайлз даже дергается от неожиданнности. Переводит взгляд на Хейла. Дерек вовсе не сонный. Он смотрит на него с жаждой и нежностью, с убийственной смесью властности во взгляде и просьбы. И Стайлз склоняется к его бедрам, решив выбрать второе. Действие. А то не угадаешь с этими оборотнями - сегодня человек, завтра собака. Надо хватать, пока пенис его парня не превратился в сюрприз, спрятанный в волчью меховую кожурку. Дерек раздвигает ноги еще шире и смотрит, как Стилински берет его член в руку и сдвигает крайнюю плоть с головки; как краешком языка пробует её влажность на вкус. Прикрывает глаза и лижет уже уверенней. Засасывает глубже, втягивая щеки и двигает рукой верх-вниз. У Дерека толстая кожа на члене, будто и вправду собачья, и по всей длине его пенис не такой чувствительный, как головка. Поэтому Стайлз не берет глубоко. Он кружит языком по обнаженной красной вершине, выписывает им на коже пируэты и виражи. Чувствует под кончиком уздечку, дырочку уретры, выпуклый контур короны и сглатывает немаленькое количество смазки. Она у Дерека пряная, вязкая, и очень скоро язык начинает саднить. А Хейл кладет поверх руки Стайлза свою и начинает дрочить себе с ним вместе. - Детка, - выдыхает хрипло и пошло стонет, не отрывая глаз от сосущего Стайлза. У них уже все отработано, и поэтому через минуту Стилински выпускает изо рта член и поднимает голову, демонстрируя распухшие губы и перемазанное смазкой лицо: - Кончишь на меня? - спрашивает привычно и приоткрывает рот, не выпуская из захвата член Хейла. - Нет, нет, - бормочет Дерек уже почти на краю и своей рукой останавливает и руку любовника, - садись сверху. Стайлз удивленно замирает - Дерек не сажал его на себя вечность. Они не трахаются так почти никогда. Хейл, мать его, альфа. Даже в человеческом обличье предпочитает быть сверху. Не потому, что доказывает что-то Стайлзу, а просто потому, что так им нравится больше обоим. - Давай, забирайся, Стайлз, - нетерпеливо сейчас подгоняет Дерек Стилински и тянет за руку на себя. Стайлз перекидывает ногу и усаживается на бедра Дерека. Ёрзает на нем, чувствуя копчиком его мокрый горячий член и смотрит, как красивым резким движением Хейл отрывает своё сильное тело от простыней, подбрасывая себя вверх, к нему, и целует, вылизывая рот, пока Стайлз открывает его послушно и благодарно. Теперь он любит грязные поцелуи Дерека. Его совершенная небрезгливость сводит Стайлза с ума. Он вздрагивает от требовательных пальцев, которые, собрав с члена смазку, размазывают её по краям его ануса, чуть проталкивая внутрь. Потом Дерек падает обратно на спину и тянет за бёдра Стайлза прямо к своему красивому лицу, вынуждая почти что сесть на него сверху. Стайлз краснеет - всё ещё да - когда его нежную кожу между ягодиц колет трехдневная щетина Хейла. Его язык к смазке, в которой уже все перемазано, добавляет слюны. И, господи, как же это по-животному грязно!.. Дерек, жестко сжимая в руке член Стайлза, бесстыдно сосёт его яйца, и Стилински чувствует, как сжимаются-расслабляются нужные мышцы в глубине тела. Секса в последнее время было так много, что даже растягивать его не требуется. Не требуется тянуться куда-то за тюбиком и увлажнять себя. Не требуется замирать с болезненной гримасой привыкания от первых секунд проникновения, лишь только Дерек толкнется в него головкой. Стайлз вынужден думать, что в смазке, и даже в слюне его оборотня содержится нехилая доза какой-то волчьей анестезии, которая глушит любую боль. Дерек иногда пользуется этим и берёт Стайлза во сне. И судя по его ленивым толчкам и плотно закрытым глазам, проснувшийся от узла в заднице Стилински заключает, что трахающий его оборотень тоже спит. ...Стайлз соскальзывает с его лица, доверившись сильным рукам Дерека и одним уверенным движением насаживается на пульсирующий член. - Ч-чёрт... - шипит он, потому что смена позы рождает в теле неизведанные новые ощущения, - чёрт, Дерек, чёрт, как хорошо... Стайлз плавно ведёт бёдрами, со временем переняв все животные движения своего парня. И если раньше кто-то и считал Стилински нескладным смешным подростком, который запинался о свои руки-ноги, вечно падая, то он явно не видел, каким красивым пластичным зверёнышем выглядит мальчишка, занимаясь любовью со своим волком. Это необычное слияние для них, и Стайлз даже отменяет свою извечную привычку зажмуриваться, кончая - так хочется смотреть на брызги своей спермы, кропящей оборотню мощную грудь, живот и даже подбородок... - Я больше не альфа, - через минуту зачем-то информирует взмокшего Стайлза Дерек, синхронизируя свои слова с толчками в него. Стайлз упирается рукой ему в грудь, прямо в небольшую теплую лужицу своей спермы и чувствует, как внутри набухает узел. Ему наплевать, кто теперь Хейл. - Не потому, что ты - угроза моей стае, - упорно продолжает Дерек, и Стайлз понимает - вчерашний акт доверия еще цветочки, сейчас его оборотень подбавит огня в костёр истины, - а потому, что больше не хочу драться за власть. Дерек почти перестаёт двигаться и заставляет Стайлза откинуться назад, на руки. Своей он тянется к его уже мягкому члену и приподнимает, захватив в горсть и мошонку. - Я хочу лишь этого, - завороженно произносит Хейл, - тебя. И Стайлз догадливо разводит колени еще шире, зная, куда смотрит Дерек. Туда, где их тела соединяются. Он чувствует, как оборотень испытывает его, чуть выскальзывая из ануса, максимально растягивая распухшим узлом и снова насаживая на себя. Способность заставить Стайлза закричать от удовольствия сейчас - лучшее проявление власти для влюблённого волка. Стайлз кричит долго. Запрокинув голову и зажав в кулаке простыню. Метка внутри мальчишки горит и чутко отзывается на прикосновения. Питер был прав - она и вправду невыносимо сияет. Передохнув, Стайлз силится что-то сказать. - Мне... - не заканчивает он фразы, начиная уже проклинать весь этот разговор, отвлекающий его от редкого ракурса: Хейл перед ним, как на ладони - лежит, открытый, не собирающийся прятать себя от пристального взгляда и сладко содрогающийся от спазмов. Он зачем-то сдерживает свой узел, не давая ему набухнуть еще больше. Но Стайлз недовольно рычит - как животное. И Дерек сдаётся, цепляясь шальным взглядом за раскрасневшееся лицо над ним, а всё сильнее распускающимся узлом - за вывернутые края припухшего ануса любовника. Стайлз жаждет сцепки, он хочет, чтоб это длилось долго-долго - как раньше, и приготовившись к длительным объятиям, заканчивает свою мысль, в которой сокрыто нечто большее: - ...всё равно. Всё равно, какого цвета будут твои глаза, Дерек. Дерек смотрит, смотрит, смотрит. Глаза сияют синим. Он распускает свой узел внутри еще больше и опрокидывает Стилински на себя... ...Стайлз - его истинная пара. Человеческий мальчишка, повязанный и помеченный им. Мальчишка, который, если б родился щенком, наверняка бы был смешным черно-подпалым метисом с янтарными глазами и вертлявым хвостом. Мальчишка, не обладающий силой оборотня, но кидающийся бесстрашно в любую передрягу вместе со всей его бывшей стаей. Его стремительно взрослеющий ненастоящий волчонок, со множественными отметинами родинок по всему телу, который даже ветрянкой в детстве не болел, и чёрт знает, чем еще переболеет за всю их жизнь. И за таким ведь нужен глаз да глаз... Стайлз после секса тяжело дышит и слюнявит Дереку плечо, смешно приоткрыв рот. - Кто еще знает? - опомнившись, вдруг спрашивает он его о способности становится волком полностью, и понимая, как важен для него ответ Хейла. - Никто. Ты, - просто отвечает Дерек, доказывая этим всё, что еще можно доказать, и не удержавшись, вспоминает вчерашний монолог Стилински, - ты же всегда хотел собаку, помнишь? И только Стайлз успевает предположить, о какую сейчас твердую поверхность он будет припечатан за свои наглые слова, как Дерек - шикарный дикий оборотень Дерек Хейл - с хищной улыбочкой на губах произносит: - Теперь она у тебя есть. Вау.