Не изменишь

— Твою мать, — выдыхает Пак и кидает ведро на пол, звеня им в пустом помещении. Чон хмыкает, проходя вглубь помещения, и морщится от сильного запаха пыли, чихая от неё под конец. Им повезло, что всё закончилось выговором и предупреждением, чтобы это больше не повторялось. Но в наказание им дали задание: разобрать кладовую со спортивным инвентарём и вымыть её дочиста. А если они вновь умудрятся подраться, то их вышвырнут из универа абсолютно точно. И прощай мечта, прощай только начавшаяся новая жизнь. — Сходи воды набери, — говорит Чон и зажигает свет, окидывая обречённым взглядом весь масштаб катастрофы. Пак недовольно хмурится, но выполняет и уходит за водой. Чон знает, что тот не сбежит, потому что внизу их караулит охранник, который обязательно доложит директору, если они удерут. Гук устало вздыхает и закатывает рукава чёрной рубашки, принимаясь разбирать скопившийся хлам и приводить комнату в порядок.       Чимин возвращается через пару минут, ставит ведро с водой и садится на старый стул, вытягивая ноги. Чонгук переводит на него вопросительный взгляд, поднимается с корточек и подходит ближе, упирая руки в бока. — Швабру в руки и вперёд, — недовольно тянет Чон и хмурится. Чимин вскидывает на него недоумённый взгляд и выгибает бровь, смотря в тёмные глаза. — Сам бери и мети. Я ничего делать не собираюсь. Подожду, пока ты закончишь, и пойду. Ты же правильный, ты не нажалуешься, — Чимин самодовольно улыбается, а у Гука руки чешутся, наконец, проехаться тому по лицу. Но Чон быстро берёт себя в руки, пожимает плечами и отходит, плюхаясь неподалёку на старый мат и поднимая с него пыль вверх, отчего теперь чихают оба. — Ну, тогда я тоже ничего делать не буду.       Чимин поражённо смотрит на него, а затем фыркает и отворачивается, утыкаясь носом в телефон. Чон делает то же самое и игнорирует кидаемые изредка на него взгляды Пака. Чимин сидит так с полчаса, затем вздыхает и поворачивает голову к Гуку, который увлечённо во что-то играет на своём смартфоне. — Мы так тогда вообще отсюда не уйдём. — Но ты же работать не хочешь, а я один ничего делать не буду. Не я не умею вести себя как человек и держать эмоции под контролем.       Чимин фыркает и отворачивается, снова открывая вкладку с соцсетью. Через пятнадцать минут он вновь закрывает её, кидает взгляд на часы и недовольно вздыхает. Седьмой час, а они ещё ни черта не сделали. Он поднимается с места, подходит к Чону и ждёт, когда тот подымет на него взгляд. Но тот даже не отрывается от экрана и лишь спрашивает: — Ты что-то хотел? — Поднимай свой зад и давай работать. Я домой хочу, мне вечером ещё в клуб ехать. — Ну, так швабру в руки и вперёд, в чём проблема? — В том, что коробки сами себя не передвинут, а вещи по полкам не разложатся. Поэтому поднимайся и продолжи то, что делал, — Чимин пинает ногой мат, на котором сидит Чонгук, и отходит в другую часть комнаты, недовольно подхватывая коробки и тут же чихая от пыли. Чонгук хмыкает, мысленно радуясь своей явной победе, и поднимается, возвращаясь к тому месту, где начинал прибираться.       Убираются они не так долго, как думали оба, но абсолютно молча, иногда лишь прося поднять какую-нибудь коробку или свалить с дороги. Чимин забавно чихает от пыли, а у Чона уже слезятся от неё глаза, и он то и дело хлюпает носом. Когда весь хлам разобран и лежит на своих местах, Чимин молча начинает драить комнату, бегая со шваброй из стороны в сторону и не особо стараясь. Гук тем временем заканчивает переставлять вещи из одного угла в другой на полке и спрыгивает со стула, снова хлюпая носом и сдерживая чих. — Домоешь? — Я на слабого похож? — Чимин презрительно фыркает и вскидывает голову, раздражённо смотря в глаза Чонгуку. Тот поднимает руки, усмиряя пыл Чимина, и недоумённо выгибает брови. — Я просто спросил, не нужна ли помощь. Но раз ты такой агрессивный, то я посижу и отдохну, — Чонгук приземлился всё на тот же мат и достал из кармана смартфон, отвлекаясь от Чимина и его занятия. Чимин в ответ лишь хмыкнул и упрямо продолжил мыть пол, смахивая пот с лица и устало пробегаясь шваброй по паркету. Чонгука же совесть не тревожила, а Чимин назойливо отбивался от мысли, что помощь бы пригодилась, даже несмотря на то, что помещение было размером с обычный класс, не больше. Но Чимин сам порядком устал за день, а тут ещё и уборка, которую он терпеть не мог, да и Чон под боком, что вдвойне ужасно бесило. Факт нахождения с Чимином в небольшом помещении тоже раздражал брюнета, но Мин не лез, за что спасибо ему огромное, и только лишь напряжённо пыхтел, избегая углов и моя только там, где видно.       Закончив, Чимин устало выпрямился, окинул комнату беглым взглядом и остался собой доволен. Не блестело, но, по крайней мере, грязи по полу он больше не размазал. Чон оторвал свой взгляд от экрана и прошёлся им по помещению, насмешливо фыркая и усмехаясь. — Уборщица из тебя никакая, Пак Чимин. — Раз такой умелый, то сам мой тогда, — Пак шикнул, особо не обижаясь на замечание, и хмуро оглядел ещё раз помещение, не понимая, что этому идиоту не нравится. Чон пожал плечами и поднялся, подходя к Паку и забирая у него швабру. Если бы не дурацкое чувство долга и проснувшаяся совесть перед директором, Чон бы забил и свалил, но нет, его так не воспитывали. — Воду поменяй. — Я тебе слуга? Сам меняй, мелочь. И где моё уважительное «хён»? — Чимин негодующе вскинул на него глаза и раздражённо махнул головой. Чонгук, смотря на него сверху вниз и мысленно усмехаясь обращению Пака, насмешливо улыбнулся кончиком губ и подхватил ведро. — Ты сначала себя уважать заставь, а потом уже «хёном» проси называть.       Чон скрылся за дверью, а Пак резко пнул какую-то коробку, сбивчиво дыша и пытаясь успокоиться. Но выходило совсем плохо, а коробка неудачно сдвинулась и повалила на рыжеволосого верхний ряд, чего парень совсем не ожидал и даже не успел увернуться. Чонгук не спеша зашёл обратно в кладовую, уже успев тысячу раз профейспалмить со звука падающих коробок, и вопросительно уставился на Чимина, прыгающего по комнате на одной ноге и шипящего себе ругательства под нос. Пак неуклюже пытался поставить коробки выше, но ему не хватало роста и второй ноги, на которую он старался не наступать. Чон вздохнул, поставил ведро с чистой водой и подошёл к Паку, перехватывая из рук коробку и ставя её на место. — И что ты натворил? — Ничего я не натворил! — взъелся Пак. — И ты за собой следи лучше, святоша, а ко мне не придирайся! — Чимин гордо отступил от него на шаг, наступая на повреждённую ногу, и чуть не взвизгнул, чувствуя острую боль и едва не падая. Чонгук скосил взгляд вниз, цепляясь за поджатую к телу конечность, и подошёл ближе, собираясь опуститься на колени. — Руки убери.       Чонгук замер, полусогнувшись и с протянутой рукой, а затем недоумённо поднял голову, натыкаясь на сердитый взгляд Пака. — Я и без тебя справлюсь. Мне не нужна твоя помощь.       Чонгук мысленно убил Чимина уже в тысячу первый раз и резко толкнул назад. Тот, не удержав равновесия, повалился на спину и упал на что-то мягкое, облегчённо выдохнув, когда увидел, что это мягкое – стопка старых матов. Он вернул на присевшего уже перед ним Чона недовольный взгляд и хотел дать в челюсть здоровой ногой, но тот остановил его и устало поднял глаза, смотря на Пака как на сущего идиота. — Слушай, я не пытаюсь быть добрым и не хочу тебе навредить ещё больше. Просто дай мне посмотреть, потому что уроки биологии и ОБЖ я в школе, в отличие от некоторых, не прогуливал и перелом от ушиба отличить смогу. Поэтому засунь свою гордость куда подальше, потому что тащить на спине я тебя не собираюсь, а со сломанной ногой ты даже до остановки не допрыгаешь.       Чимин недовольно шикнул и отвернулся, успокаиваясь и решая, что так будет действительно лучше. А в челюсть ему он может зарядить уже и после осмотра. Чон задрал немного штанину и надавил руками на ступню, чувствуя, как дёрнулся Чимин от боли, и слыша его тихое шипение. Чон слегка покрутил его ступню, ещё понажимал на разные участки, а затем встал и облегчённо выдохнул. — Это ушиб. Вполне дойдёшь, если будешь наступать чуть боком или на пятку.       Пак кивнул в ответ и подобрал к себе ноги, устраиваясь удобнее на матах и собираясь немного отдохнуть, пока Чон закончит с уборкой. Гук, в принципе, даже не ожидал услышать никакого спасибо и больше готовился к удару в челюсть, но его не было, и этого вполне достаточно. Он вернулся к швабре с ведром и принялся драить пол, желая уже выйти отсюда как можно быстрее.       Чимин не заметил, когда Чонгук успел закончить, отчего удивился толчку и не сразу понял, где находится. Он прикрыл глаза, слушая музыку в наушниках, и, видимо, на какое-то время успел задремать, выпадая из реальности. Чонгук даже и не подумал ему помочь подняться, равнодушно накидывая на испачканную рубашку лёгкую куртку и подхватывая портфель с пустым ведром и шваброй. Чимин, к удивлению самого Чона, всё же воспользовался советом и наступал на ногу аккуратно и немного морщась от боли, но она была вполне терпимой, и так он точно мог добраться до своей остановки. Чонгук успел отнести ведро и швабру в кладовку на первом этаже, куда ему указал охранник, и вернулся обратно, дожидаясь хромающего Чимина, потому что уговор был выпускать только их вдвоём. Чимин одарил его хмурым взглядом и гордо прохромал мимо, делая вид, что нога его совсем не беспокоит. Чонгук закатил глаза, попрощался с охранником и пошёл следом, быстро догоняя Пака и успевая его перегнать. Гук знал, что им на одну остановку, и что он может помочь Паку дойти, но равнодушно молчал. Но жалость внутри потихоньку разрасталась, и он, не выдержав очередного болезненного вздоха, обернулся, скрещивая руки и недовольно смотря на рыжеволосого. — Если хочешь, можешь опереться на меня. Так легче будет идти. — Рот закрыл и иди дальше. Мне твоя жалкая помощь не нужна.       Чонгук пожал плечами и повернулся обратно, возобновляя путь. Его дело предложить. Раз Пак такой баран, то его упёртости Гук мешать не будет. Пусть мучается себе дальше, ему-то какое дело.       Но душевные порывы Чонгука снова вернулись через несколько метров, и он, не выдержав и устало простонав от собственного приличного воспитания, развернулся и подошёл к тяжело дышащему Паку, присаживаясь перед ним на корточки. — Забирайся на спину. — Сдурел что ли? Я тебе, что- — Я сказал, забирайся на спину, — Чонгук раздражённо рявкнул, слегка поворачивая голову и повышая голос. Чимин недовольно фыркнул, но на спину забрался, едва слышно облегчённо выдыхая и хватаясь за Гука крепче, когда тот поднялся. — Свой рюкзак давай, неудобно тащить же, — Чимин небрежно вытянул руку, подхватывая лямку от рюкзака пальцами, и потянул вниз, стаскивая его с плеча брюнета. Он закинул его себе на свободное плечо и насмешливо-удивлённо выгнул одну бровь. — Ого, а чего он такой лёгкий? Разве святоша не носит с собой все учебники? — Будешь выёбываться – руки отпущу. — А ты мне не груби, мелкий. Дохуя дерзкий стал, смотрю. — Я предупреждаю, Чимин, в последний раз.       Чимин недовольно фыркнул и затих, раздражённо отвернувшись от Чона и уставившись на дорогу. Ехать вот так верхом было вполне удобно, хотя пятая точка так и норовила перевесить, а ноги периодически съезжали, отчего Чону приходилось подтягивать их, заставляя Мина забавно подпрыгивать. А если ещё облокотится головой о плечо младшего, так вообще красота. И Чимин беззастенчиво пользовался чужой добротой, расползаясь по спине Гука, как ему удобно. Чон молча нёс Пака, отметив про себя, что этот маленький выпендрёжник довольно тяжёлый, особенно после выматывающего дня, но донести его до остановки он в состоянии.       Они дошли до неё минут через десять не быстрой ходьбы, и Гук аккуратно усадил Чимина на лавку, выпрямляясь и блаженно разминая конечности. Чимин протянул брюнету его рюкзак и кивнул в ответ, как бы благодаря за помощь. Чонгук хмыкнул и тоже кивнул, как бы говоря «не за что», и пошёл к своему автобусу, только что подъехавшему к остановке. По идее, Чимину стоило бы помочь подняться по ступенькам, но тот слишком гордый и невоспитанный, чтобы позволить Чону ещё хоть как-то ему помочь. Поэтому Чон со спокойной совестью уселся на свободное место около окна, достал плеер и воткнул наушники, позволяя себе, наконец, отдохнуть и расслабиться под мелодии своих любимых песен.