Не изменишь

      Чимин лениво тянется и жмурится от бьющего в окно солнца. Просыпаться и вставать он совершенно не хочет, но и валяться целый день в кровати тоже не вариант. Чимин зевает и поворачивается на другую сторону, медленно открывая глаза.       Чонгука нет.       Собственно, он знал это, но видеть перед собой вживую отвратительно. Гадко. Больно. Чимин снова закрывает глаза и пытается восстановить дыхание. Самое сложное утро в его жизни именно сегодня, потому что он даже не заметил, как брюнет ушёл. Возможно, это даже к лучшему, но Чимину обидно всё равно. Пак, успокоившись, пару раз моргает и веки приподнимает, смотря тускло на пустеющую половинку. Он невесомо скользит пальцами по подушке, где несколько часов назад ещё лежала голова Чона, а затем соскальзывает вниз, хватаясь крепко за одеяло и заворачиваясь в него почти что с головой.       В комнату стучат, и Пак лениво отзывается, говоря, что скоро выйдет. Но это оказывается совершенно не мама, а младший брат, который любопытно голову в проём просовывает, на Пака смотрит не моргая, а затем проскальзывает внутрь, тихо дверь за собой прикрыв. Кёнсу подходит к кровати и стоит рядом молча, скользя по Чимину изучающим взглядом. Старший его упорно игнорирует, смотря куда-то перед собой и думая, что не вставать бы ему вообще. Год так. — Чонгук мне игрушку прикольную подарил для приставки, когда уходил, — Кёнсу садится рядом и кладёт руку Чимину на плечо, мягко поглаживая, а потом и вовсе на брата ложится, ногами болтая и в противоположную сторону грустно смотря. — Сказал, чтобы я о нём не забывал, и ты тоже. А ещё он наставления насчёт тебя дал и записку оставил. Будешь читать? — Записку? — Чимин говорит бесцветно совсем, но Кёнсу ловит маленький, еле вообще в Чимине имевшийся интерес, и зачем-то кивает, забывая, что брат этого всё равно не видит. — Да. А он тебе ничего не говорил? И я не читал, не бойся. — Не говорил. — Хён сказал глаз с тебя не спускать, если ты, конечно, не уедешь обратно в Сеул. А ещё не давать тебе грустить. Я и так не собирался, но пообещал на всякий случай, — Чимин еле заметно улыбается, тут же улыбку с лица стирая. — Он такой грустный уезжал, но пытался улыбаться. Я вообще случайно его встретил, просто проснувшись и выйдя на шум. Ты не подумай, я будильник не ставил и ничего такого.       Чимин фыркает и тихо смеётся. Он даже и не думал.       Кёнсу замолкает на какое-то время, ногами болтать переставая, и в мысли погружается. Чимин тоже погружается, но ему совсем капельку легче. За него переживают, причём не только Чон, но и младший брат, который его не сторонится, а лезет так же, как и всегда. Кёнсу, наверное, неудобно, но Паку не тяжело, да и гнать его он не собирался. Шатен задумчиво разглядывает стену перед собой, а затем вздыхает и всю весёлость куда-то теряет. — Тебе плохо без него, да?       Чимин молчит, потому что бессмысленно ребёнку что-то рассказывать. Плохо, конечно, плохо, но что он может с этим сделать? Ничего. Кёнсу тоже ничего не может, а ответ Чимина и так знает, но всё равно спросил. Ему немного страшно за брата, но тот, вроде, жизнью дорожит и не настолько глупый. — Чимин, — Кёнсу возится и чуть приподнимается, руки под подбородок подкладывая и лицо брата теперь видя. — Я понимаю, что это конечно немного не то, но я тоже люблю тебя. Всю эту фигню с поцелуями и прочие нежности между вами, о которых я знать не хочу, я тебе подарить не смогу, но ты знай, что не только Чонгук тебя любит. Я люблю и родители, даже если прикапываются постоянно. А с Чоном не всё потеряно ведь, он же приедет. Пускай через год, но приедет, и тогда вы снова сможете встречаться. Это, наверное, очень сложно вытерпеть, но я морально с тобой, хён. Не сдавайся только.       Чимин в ответ молчит с минуту, а затем глубоко вздыхает, разворачивается и младшего к себе тянет, обнимая и подбородок на голову кладя. Кёнсу такого явно не ожидал, отчего удивлённо глаза вылупил, но потом послушно улёгся рядом, Чимина в ответ обнял и щекой к одеялу на груди у Пака прижался. Кёнсу этого не видит, но Пак улыбается немного тяжело, но искренне, а затем молчание прерывает и говорит тихо. — Спасибо, я постараюсь. — Обещаешь? — Кёнсу отстраняется и смотрит старшему прямо в глаза совсем наивно и по-детски доверчиво. — Пообещай, Чимин, ты раньше всегда обещания выполнял. И сейчас выполни. Пообещай мне, хён, пожалуйста. — Хорошо, я обещаю. — Тогда не забудь сдержать обещание, — Кёнсу облегчённо выдыхает и к Паку обратно прижимается. Он знает, что ещё маловат, чтобы в отношения лезть, но помочь очень хочет. Чимин ему дорог как-никак, а видеть подавленного брата и знать причину очень сложно. Было б проще, если б не знал. Но Кёнсу доверили скрытое и личное, отчего Чимина он готов защищать до конца и помогать ему тоже. — Ты записку-то читать будешь? — Нет, но отдай мне её. — Почему? — Не хочу. Может, потом прочитаю, но не сегодня. — Как скажешь, — младший жмёт плечами и скользит взглядом по оголённому плечу, замечая почти у шеи красную отметину, и хмыкает. — Я вижу, вы неплохо так попрощались, — Кёнсу тыкает пальцем в засос и с гадкой ухмылкой из объятий выпутывается, садясь на кровати и скрещивая ноги. — Ну, не сказки же нам друг другу всю ночь рассказывать, — Чимин фыркает и натягивает одеяло до подбородка, недовольно сверкая глазами. — Ну-ну, — Кёнсу хмыкает и бровь иронично выгибает, — и каково это с мальчиком спать? — Всё тебе расскажи, — Чимин глаза щурит и тоже ухмыляется в ответ, — вырастешь — узнаешь.       Кёнсу цокает языком и глаза закатывает, головой качая, а затем встаёт с кровати и идёт к двери, у неё останавливаясь и оборачиваясь. — Никогда не думал, что мой старший брат, который постоянно девчонками хвастался, влюбится в парня. Мне даже стрёмно теперь как-то в универ после школы поступать. Вдруг там это заразно.       Чимин показывает ему средний палец в ответ и к стене отворачивается, не желая больше с младшим разговаривать. Кёнсу в ответ хмыкает и уходит, дверь снова за собой негромко прикрыв, и маме, из комнаты вышедшей и, видимо, Чимина будить собиравшейся, подмигивая. — Он сейчас встанет, мам, я уже разбудил. Не заходи к нему, — шатен легко улыбается и маму от двери отводит. Ей лучше в таком виде Пака не видеть, а он всё равно никому не расскажет.

***

      Когда Чимин доползает до ванной, в халат укутавшись и одежду с собой прихватив, то смотрит на себя долго в зеркало, халат не решаясь сбросить. Он знает, что на всём его теле полно чоновых отметин, которые сойдут через пару дней, а ещё синяки на бёдрах, которые с ним будут не меньше недели. Паку их видеть и не видеть хочется одновременно. Ему до сих пор немного липко в заднице, потому что чужая сперма там так и осталась, и Чимин собирается с духом, чтобы себя увидеть целиком.       Он тяжело вздыхает, сбрасывает на пол халат, глаза специально в зеркало не поднимая, и медленно заходит в душевую, тут же воду включая и под струи подставляясь. Они мягко скользят по телу Пака, смывая ночные приключения, и Чимину гадко и хорошо одновременно. Но гадко больше, чем хорошо, и он бы ещё всё внутри себя вымыл, вот только нельзя, к сожалению. Хотя там чистка нужна гораздо больше, чем его телу.       Он лениво трёт мочалкой кожу и запрещает себе смотреть на бёдра. В душевой ему торчать долго не хочется, отчего он пытается покончить с процедурами быстро и также быстро вылетает из душевой, принимаясь вытирать волосы полотенцем. Чимин забывает о своём обещании не смотреть на себя в зеркало напрочь, отчего привычно поворачивается и замирает.       Отметин не так много, как он думал, но они есть. Красные или розоватые, на разных участках, а ещё полосы от ногтей и лиловые синяки на коже. Они выделяются особенно. И Чимин аккуратно обводит их пальцем, запоминая, и тяжело вздыхает, резко отворачиваясь.       Ему нужно прекратить внутренне угасать и забить. Пока может забить, на учёбу, например, отвлечься, в компанию вернуться и зажить как раньше. Вот только парадокс в том, что он не хочет как раньше.       Чимин думает, что проторчит тут ещё пару дней и вернётся обратно. Там Хосок, там Тэхён, а они нужны ему, железно нужны. Не слёзы вытирать, а дружить продолжать, ведь из-за таких вещей с друзьями не ругаются. Хотя Чимину ещё нужно надрать Хосоку задницу, причём так, чтобы Тэхён не узнал, ведь Пак прекрасно помнит, кому говорил про то, что уедет. Вот, кто информацию Гуку и слил. Причём Чимин уверен, что Хосок это задумал давно, потому что намекал не раз, чтобы он домой развеяться съездил. Теперь понятно зачем.       Но Чимин ему отчасти благодарен, хотя задницу всё равно надерёт. Обязательно.