Не изменишь

      Проснуться утром одному без Чона на двуспальной кровати вполне ожидаемо. Чимин даже не рассчитывал ни на что, правда. Чимин проснулся даже раньше, чем нужно, отчего ловит один небольшой, но хоть какой-то плюс. Чонгука с ним в одной кровати нет, зато тот есть в номере и будит себя под струями душа. Кёнсу мирно сопит на соседней кровати всё ещё, а у Чимина есть возможность Гука перехватить.       Чимин тянется, проводит ладошкой по лицу и старается остатки сна смахнуть, приподнимаясь на локтях и натыкаясь на вошедшего Чона взглядом. Чонгук скользит по нему своим, кивает в знак приветствия и скидывает полотенце на стул, лохматя рукой влажные после душа волосы. Чонгук упирается рукой в спинку и склоняется над Паком, заглядывая в глаза и чуть хмурясь. Чимин, кажется, каменеет, потому что Чон слишком близко, да и сам идёт на действия, что странно вдвойне. Чимин даже теряется, не зная, как должен поступить и что сказать. — Как себя чувствуешь? — Нормально, — слабости действительно больше нет, как и сильной боли. Чимин, в принципе, чувствует себя вполне неплохо, только этот вопрос почему-то всё равно загоняет в тупик. — К врачу не пойдёшь? — А надо? — Смотри сам. — Вроде всё в порядке, зачем лишний раз платить. — Чимин жмёт плечами и чувствует, как медленно тонет. Рука тянется сама, путается в волосах на затылке и притягивает к себе, только Чонгук из хватки ловко выпутывается и выпрямляется, не меняясь в лице и взгляде. Чимин не сводит с него глаз, ловит каждое движение и ждёт хоть какую-нибудь реакцию. Но её нет: ничего, совсем. Чонгук молча продолжает собираться к завтраку, будит Кёнсу и уходит, сказав, что ждёт их в столовой.       Чимин на это раздосадовано стонет и падает обратно на подушки, ловя удивлённый взгляд брата. Но Пак на это только отмахивается и обещает спуститься чуть позже, ссылаясь на то, что просто ещё не проснулся. Кёнсу не верит, но ждать не остаётся, быстро собираясь и выскакивая за дверь. Если Паку надо побыть одному, то он послушно его оставит, а навяжется чуть позже.       Чимин буравит потолок взглядом и думает над тем, что вроде четвёртый день только начался, а уже как-то хочется, чтобы он закончился побыстрее. Воспоминания о тёплом, родном и переживающем вчерашнем Чонгуке неприятно покалывают остатками внутри. Чимину хочется обратно в объятия, обратно прижаться спиной к широкому торсу и больше не чувствовать это душащее чувство вины. Чимин откровенно хочет сбежать отсюда, но его держит его цель. Та, правда, меркнет с каждым днём, и не потому, что ему не хочется, а потому что не получается совсем.       Чимин думает отыграть той же монетой, что делает и Чон, вот только это вряд ли даст эффект. Чонгук, увидев, что Пак сдался, смирился и отпустил, просто смирится и отпустит сам, ибо зачем это всё, когда в отношениях заинтересован один. А вот сделать вид, что Чимин немного остыл, остудить попытки и рвение, то, возможно, тот хоть на разговор решится.       Чимин встаёт и неохотно двигается к ванне, тяжело вздыхая и откровенно не радуясь ничему. Хотелось бы ему смотреть на это всё со стороны, а не участвовать. Так-то, наверное, проще, а сейчас Мину кажется, что оба чего-то не видят или не хотят увидеть. Например, позицию друг друга, упираясь в свою. Чимину это всё уже откровенно надоело, но если бы он тогда не вспылил, то всё, возможно, было бы чуточку лучше. А пока приходится привыкать к игнору и вечному холоду во взгляде и в собственном сердце.

***

      Паку кажется, что он справляется вполне успешно. Не сказать, чтобы игнор с его стороны пошёл сильный, но Чимин перестал смотреть на Гука отчаянными глазами и бегать хвостом при любом удачном случае. Он смотрит точно так же в ответ, улыбается насмешливо и не идёт на контакт. Да и Чонгук не стремится с Мином его налаживать.       Но Пак видит, как немой вопрос застывает в прищуренных глазах, стоит ему после утра нацепить маску равнодушия. Чонгук решает проверить, кажется, насколько его хватит, и вновь весело смеётся со своими новыми знакомыми, но Чимин даже бровью не ведёт, развлекается с Кёнсу во всю и взгляды на его провокации не бросает. Чимин ни с кем не флиртует в ответ, наоборот, делается предельно холодным ко всем, кто пытается с ним познакомиться, и это удивляет Гука ещё больше. Чон просто не понимает, что у того на уме.       Когда Пак болтает с Кёнсу на пляже, Чонгук специально садится на его лежак совсем рядом и соприкасается плечами и коленками, как бы невзначай, и Чимин не реагирует на это никак, не сбивается с мысли и спокойно говорит дальше. А когда заканчивает и чувствует чужую руку на своём бедре, переводит на Чона вопросительный взгляд, приподнимая бровь. Чонгук руку убирает, встаёт и уходит, снова ничего не объяснив, и тогда Пак на несколько секунд трескается, провожает его напряжённым взглядом, а затем снова надевает придуманную маску.       Кёнсу смотрит на это всё со смехом в глазах и решает после обеда Гука выловить. Чимин уходит в номер, говоря, что не готов шататься по жаре и немного поразвлекается за ноутом, и пройтись с Чоном оказывается просто и легко. Тот охотно устраивается в тени, заказывает себе что-то охлаждённое, как и Кёнсу, и поднимает на парня вопросительный взгляд. — И долго вы так бегать собрались? — Ты про меня и Чимина? — Именно. Это уже смешно. — Мы не бегаем, мы просто… — Два идиота, я знаю. — Кёнсу фыркает и еле удерживает себя, чтобы глаза не закатить. — Почему ты не хочешь с ним поговорить? — Потому что не смогу принять то, что он скажет. — Он сильно накосячил? — Прилично так, — Чон хмыкает. — Я понимаю, что моё поведение отчасти неправильное, но… На будущее, Кёнсу, думай всегда, прежде чем что-то делать. — Эм, окей, я запомню, хён. — И защита штука необходимая, тоже запомни. — Не продолжай, — шатен хмыкает и немного неловко чешет нос. — В любом случае, ты же понимаешь, что вам поговорить всё равно надо. — Понимаю. — Тогда вперёд, Чонгук! Хватит уже. — Это сложно, Кёнсу, — Чон откидывается на спинку и отводит взгляд. — Я не поддерживаю его точку зрения и не смогу поддержать, чтобы он там не сказал. Это неправильно, но он не хочет это понимать. — Так объясни доступно. Не думаю, что, не слыша ничего от тебя, он сам придёт к такому выводу. — Даже поговорив со мной, он всё равно к нему не придёт. — Просто прекратите ломать эту комедию, половина отдыха прошла, а мне уже смеяться больно. — Ладно, я поговорю с ним. — Иди, — шатен встаёт со своего места и ловит чужой взгляд. — Я погуляю до ужина, развлекайтесь.       Чонгук в ответ хмыкает, видя в хитрых глазах напротив неприкрытый намёк, и кивает, с неохотой поднимаясь следом. Разговор отчасти бессмысленный, но вынужденный. Чона крайне обижают действия Чимина и его отношение к этому всему, не сколько сам поступок. Чимин поступает как самовлюблённый тип, вместо того, чтобы чужую сторону понять. Этот ребёнок не виноват в их неосторожности, зачем его убивать?..       Чонгук хлопает дверью и заходит внутрь. Чимин, кажется, что-то смотрит, судя по звукам, доносящимся из спальни, вот только сеанс нужно будет вынужденно окончить. Чонгук заходит в комнату и облокачивается на косяк, скрещивая руки и сверля Чимина тяжёлым взглядом. Тот поначалу делает вид, что ничего не замечает, а затем сдаётся, ставит фильм на паузу и поднимает раздражённый взгляд. — Ты что-то хотел? — Да, поговорить. — Да ладно, серьёзно, что ли? Не прошло и месяца! — Давай без этого, Чимин, — Чонгук отталкивается и подходит ближе, садясь на край кровати. — Меня не сильно интересует то, что тебя сподвигло на предложение аборта, но давай. Время поднять тему. — Но тебя же это не интересует, — Чимин ведёт плечом и убирает ноут на тумбу, возвращая Чону после насмешливый взгляд. — Зачем мне это всё рассказывать? — Просто расскажи теперь спокойно всю ту ситуацию, я постараюсь не вскипать. — Не хочу, — Пак хмыкает. — Я не хочу тебе что-то доказывать, Чонгук. — Правда? Остыл ко мне, Чимин? — Типа того, — Чимин усмехается снова, и Чонгук в мгновение оказывается близко, давит на затылок и впивается в губы, вызывая внутри растерянность и волнение. Чимин упирается руками в грудь и запрещает себе на требовательный поцелуй отвечать, вот только тело слишком соскучилось по чужому теплу и предательски дрожит, заставляя губы приоткрыть и вцепиться пальцами в тёмную футболку. Чимин уже почти забыл, что такое целоваться с Чоном, забыл о том, как каждый раз проходится разряд вдоль позвоночника и кроет все отрицательные эмоции, отчего ощущать это вновь слишком желанно, чтобы противиться самому себе. Чонгук отстраняется, шумно выдыхает и заглядывает в глаза, отодвигаясь на прежнее расстояние и растягивая губы в насмешливой ухмылке. — А вот теперь давай без лжи и только правду. — Я не понимаю тебя, Чонгук. Что ты хотел? Чтобы мы воспитывали этого ребёнка?! Чтобы жил он с нами, потому что та не стала бы с ним жить и воспитывать уж точно. Ты бы смог смотреть на него, смог бы полюбить? Я нет, сколько бы не пытался. — Но настаивать на аборте было неверным решением, Чимин. — Я не настаивал, я лишь предложил. Я не знаю, что она выбрала, Чон, мы больше не общались. — Когда она должна была родить? — В этом или следующем месяце, я не знаю. — Найди её. — Зачем? — Чтобы узнать, Чимин. Если она решила ребёнка оставить, он твой тоже, пойми же это. — Но… — Чимин, — Чонгук двигается ближе, кладёт руки Паку на колени и тяжело вздыхает, ловя его непонимающий взгляд. — Он не виноват в том, что появился, не виноват и в том, что случайно. Он не имеет никакого отношения к вашей неосторожности, он просто появился и всё, самым обычным естественным путём, а ты хотел его убить, понимаешь? Только зарождающуюся жизнь оборвать. Каким бы он не был: желанным или нет, смерти он не заслужил. — Я понимаю это, просто… Я сделал это из-за нас, Чонгук, пойми и ты это. Он бы мне всё время напоминал о своей «измене», как и тебе тоже. Я был не готов, его не на что было бы содержать, если бы она свалила его на нас. — Было бы на что, не думаю, что твои родители бы упёрлись и не помогли. Своим бы я тоже всё объяснил. — Чонгук, его ждала бы не особо приятная жизнь с нами. Корея… — Так можно рассуждать до бесконечности. Просто найди её и выясни, всё ли нормально, договорились? Если ребёнок остался, не дело его бросать. — Чонгук смотрит внимательно и серьёзно, а Чимину хочется от слов и взгляда Чона выдать всю свою слабость и разреветься позорно, потому что тошно не должно быть, но ему плохо от самого себя. Чимин просто кивает в ответ и опускает голову, чувствуя себя совсем ещё ребёнком на фоне Чона. Тот фыркает, поднимает руки и призывно их вытягивает, цепляя на лицо мягкую улыбку. — Иди ко мне, Чимин.       Пак мгновенно подаётся вперёд и падает в объятия, крепко стискивая в своих в ответ и утыкаясь носом в плечо, шмыгнув. Чон выдыхает куда-то в макушку, путает пальцы одной руки в волосах и мягко поглаживает по спине, успокаиваясь и сам. Ссориться тяжело, но мириться ещё тяжелее, особенно не из-за пустяковых конфликтов. Чонгук не удерживается и мягко целует в висок, мгновенно чувствуя, как сильнее стиснули его руки, усмехаясь этому. — Почему ты так долго не хотел идти на контакт? — Потому что ты бы не почувствовал никакой вины. Твоя точка зрения до сих пор тебе кажется правильной, а так мог бы даже и не усомниться в ней ни на секунду. — Я скучал по тебе, Чонгук. — Я тоже, Мини. Тебя не хватало. — Ты злишься? — Уже нет. И злился я не столько на твой поступок, сколько на то, что ты начал кричать на меня, отстаивая свой промах. Ты же понимаешь, что… — Понимаю. Прости, я обещал ничего не таить. Это, правда, было последним, никаких сюрпризов больше. — Чимин жмётся ближе, ластится и поворачивает к Чону голову, смотря растерянным, отчаянным взглядом. — Ты поверишь мне снова? — Я верю тебе, Чимин. Только не надо всё усугублять, ладно? — Обещаю, — Чимин вздыхает и утыкается носом в шею, крупно вздрагивая, стоит Чону чувствительную кожу дыханием опалить. — Я люблю тебя, Чонгук. Не оставляй меня больше, пожалуйста. — Думаешь, мне самому хотелось? — Нет, но… Мне слишком неудобно перед тобой до сих пор. — Со временем пройдёт, — Чон хмыкает. — Как и моя злость испарится окончательно.       Они затихают, потому что на этих словах Чимин заметно поникает, а Чонгук цепляет пальцами Пака за подбородок и приподнимает, накрывая его губы своими. Чимин мгновенно отвечает, обвивает шею руками и жадно сминает чужие губы в ответ. Руки скользят под одежду, а поцелуй становится глубоким и пошлым, Чон давит, а Пак легко поддаётся, давая себя на кровать опрокинуть, не разрывая поцелуй.       Чонгук нависает сверху, гладит ладонями бока и кусает за губу, отрываясь на пару секунд, чтобы воздуха глотнуть. Чимин, правда, времени на это почти не даёт, тянет к себе снова и вновь целует всё с той же жадностью и накатившей страстью. Чонгуку нравится эта ненасытность в действиях и поцелуях Пака, ему нравится ощущать себя нужным и желанным, ему нравится то же дарить в ответ. Чимин от касаний выгибается, льнёт ближе и требует большего, распаляя на открытые и более быстрые действия.       Чонгук медлить и не думает, Чимин прекрасно знает, каким нежным и внимательным он может быть, вот только проучают его крайне редко. Сегодня, кажется, именно тот день, чтобы о нежности напрочь забыть. Чонгук быстро стягивает с Пака футболку и отшвыривает куда-то на кровать, не беспокоясь об этом. Чимин тянет его футболку следом, не приветствуя прелюдии, и втягивает в очередной поцелуй, соприкасаясь разгорячённой кожей. Она раскалённая, истосковавшаяся по ласке и вниманию, обжигающая своей температурой, и это кажется сумасшествием и нормой одновременно.       Чонгук отстраняется, скользит болезненно-приятными поцелуями по шее и вслед за своими действиями стягивает и шорты, опускаясь всё ниже и ниже. Чимин сбито дышит, кусает губы и путает руку в чёрных волосах, подставляясь под ласки. Ему чертовски этого не хватало — внимания Чона и его присутствия в своей жизни. Теперь, кажется, всё обещается быть хорошо. Если, конечно, они сдержат свои данные обещания.       Чимин прогибается в спине и громко стонет, стоит Чону накрыть ладошкой член сквозь ткань и требовательно сжать, вынуждая Пака просить о большем. И тот даже не думает сопротивляться, поддаётся данным правилам и честно играет в чужую игру, смотря на Чона прищуренным возбуждённым взглядом и прикусывая губу. — Чонгук, прекрати издеваться. — Я не издеваюсь. — Да неужели, — Чимин сбивается на фразе и снова стонет, потому что Гук забирается пальцами под ткань и очерчивает головку, соскальзывая рукой по стволу вниз. — Ч-чонгук… — Нравится, Мини? Хочешь большего? — Х-хочу, только быстрее, пожалуйста… — Скучал по мне в себе? — Чонгук склоняется над ухом и шепчет, замедляясь и сжимая член в руке сильнее, прикусив мочку уха на окончании фразы. Чимин дрожит, издаёт очередной стон и хватается за плечи, впиваясь в них пальцами. — С-скучал… — И сейчас очень-очень хочешь вновь ощутить? — Очень-очень хочу. — Извращенец, — Чонгук хмыкает и обводит языком ушную раковину, вытаскивая руку из плавок и приспуская их вниз. Чимин предвкушающе ёрзает, сглатывает вязкий ком и шире разводит ноги, призывно и пошло. Чонгук лишь одобрительно мычит и очерчивает большим пальцем губы шатена, после надавливая и прося приоткрыть. На поиски смазки нет времени, да и оба не особо желают отрываться друг от друга для таких вещей. Чонгук приподнимается, чтобы специально видеть, как Мин играется с его пальцами, и сдавленно выдыхает от язычка, слишком соблазнительно скользнувшего между фалангами. Чимин никогда специально не старается это сделать вызывающе и соблазнительно, это выходит само по себе, да так, что Чон каждый раз еле сдерживает себя, чтобы не плюнуть на всё и взять так.       Чонгук вынимает пальцы и скользит ими между половинок, незамедлительно проникая одним и принимаясь оглаживать стеночки внутри. Чимин выдыхает сквозь зубы, борясь с неприятными ощущениями, но он прекрасно знает, что последует за этим и какое удовольствие он получит, если немного потерпит. Чонгук скользит мокрыми поцелуями по шее, добавляет второй и успокаивающе оглаживает бёдра, призывая расслабиться. Отсутствие близости сказывается: Чимин растягивается туже и не может так быстро расслабиться, как раньше, но Чонгук забирает все неприятные ощущения своими поцелуями и лишь усиливает желание, накрывая вновь член рукой.       Чон долго с растяжкой не возится, вытаскивает более-менее легко скользящие пальцы из Мина и стягивает шорты с плавками с себя. Чонгук сплёвывает на ладонь и смачивает собственный член, пристраиваясь ко входу и кидая на Пака предупреждающий взгляд. Тот только мелко кивает в ответ и закусывает губу, откидывая голову на подушку и шумно выдыхая. Чонгук входит одним плавным толчком, заполняя собой целиком, и тихо стонет от сжавшегося Пака, нажимая пальцами на бока. — Чимин, расслабься. — Иначе что?.. — Иначе я за себя не ручаюсь. — Чонгук предупреждающе сверкает взглядом, а Пак специально провоцирует в ответ, разжимая и сжимая стенки снова. Чонгук хрипит, медленно выходит и толкается обратно в Мина, больше не сдерживая себя и набирая темп. Чимин обвивает ногами талию парня и царапает спину с каждым новым сильным толчком. Ощущать Чона снова в себе долгожданно и непривычно одновременно. Чимин несдержанно стонет и подвиливает бёдрами, рвано выдыхая и зарываясь пальцами одной руки в короткие волосы на затылке. — Быстрее, Гуки, — Чимину чертовски хорошо. Именно так и нужно мириться, ему нравится эта жёсткость в толчках Гука, ему нравится его «наказание». Чимин знает, что последствия будут болезненными, но ему слишком в кайф всё это.       Чонгук вдруг замедляется, выходит из Пака и с хитрой ухмылкой тянет на себя, меняясь с Мином местами. Чимин непонимающе смаргивает, а затем чувствует лёгкий, начинающий проявляться на щеках румянец, кажется, понимая, что от него хотят. Чонгук гладит его бёдра, целует в шею и потирается членом о половинки, ловя сбитый выдох губами и сжимая пальцами ягодицы. — Чимини, — голос Чона чуть охрипший и на тон ниже, Пак крупно вздрагивает и уже знает, что согласится на всё. — Самое время немного постараться для прощения.       Чимин кусает губу и давит Гуку на плечи, заставляя лечь обратно на кровать, прижимаясь своими пухлыми губами к шее и несильно покусывая её. Чонгук гладит своими ладонями ягодицы, явно призывая не медлить, но Чимин только провокационно потирается о его стоящий член и откровенно мстит, наслаждаясь телом Чона и своими краснеющими метками на нём. Чимин очерчивает руками мышцы, целует в губы, долго и руководя процессом, и только после приподнимается, кидает игривый взгляд и опускается на член, вскинув голову и протяжно простонав.       Чонгук плотно держит за бока, а Пак, не дав себе отдышаться, приподнимается и опускается снова, начиная набирать темп и всё сильнее впиваясь зубами в нижнюю губу. Больно и приятно, Чимин двигается резко и явно наслаждается хриплыми стонами под собой, не сдерживая и свои. Чонгук подвиливает бёдрами в такт, упрощает задачу и входит глубже, заставляя темп постепенно менять. Чимин царапает ноготками грудь парня, соскальзывает ладошками с потного тела и прикрывает глаза, наслаждаясь всем этим. А ещё он знает, что Чонгук долго не выдержит, как и он сам.       Чону хочется быстрее и уже достичь разрядки, одновременно не желая их безумство прекращать. Он старается Паку сильно бока не сжимать, но стоит тому сжать как бы случайно его член внутри, как Гук непременно оставляет синяки, стискивая зубы и издавая очередной стон. Чимин тянется к собственному члену, но Гук бьёт по рукам и прикоснуться не даёт, накрывая ладошкой сам и начиная водить вверх-вниз с заданным ими темпом.       Когда пик становится всё ближе, Чонгук валит Пака обратно на кровать, закидывает ноги себе на плечи и вжимает в матрас с новой силой, срываясь на быстрый, рваный темп. Чимин удовлетворённо стонет, сходя с ума от сильных толчков и рук на своих бёдрах, и снова тянется рукой к просящему внимания члену, принимаясь и себя до разрядки скорее доводить. Перед глазами всё больше тёмных пятен, а удовольствие, кажется, уже внутривенно в нём и в Чоне. Чимин срывается на писк, выгибается в спине и кончает себе на живот, пачкая кожу в семени. Чонгук сам на пределе, а стоит Паку от накатившего оргазма сжать его сильнее, то не выдерживает следом, толкаясь в узкого шатена ещё с пару раз и кончая глубоко в него, выгнувшись.       Оба сбито дышат, оба приходят в себя и не хотят отрываться. Чонгук наклоняется, целует Пака чуть устало, но всё с теми же чувствами, и осторожно ложится рядом, обнимая поперёк талии и прижимая мокрое тело к себе. Чимин мгновенно обвивает руками шею Гука, тянется за новым поцелуем и долго не хочет отстраняться, наслаждаясь восстановившейся связью. Как же хорошо, когда все вопросы, кажется, отвечены или знают, где ответ искать. — Когда-нибудь ты трахнешь меня вовсе без подготовки, я уверен. — Возможно, — Чон хмыкает. — Не вижу особо, чтобы ты был против. — Я потом буду против, когда хромать начну и морщиться от боли. — Потерпишь, — Чимин ловит лёгкий поцелуй в макушку. — Чонгук? — М? — А где Кёнсу? Я надеюсь, ты номер запирал? — Запирал. Сказал, что зайдёт к нам перед ужином и приказал развлекаться. — Перед ужином, говоришь, — Чимин опускает одну руку и скользит ею по груди, растягивая губы в невинной улыбке. — Тогда у нас ещё есть время, чтобы его наставление выполнить.       Чонгук хмыкает и молча подминает Пака под себя, целуя в губы и не видя причин в этом отказать. Кажется, они помирились. Кажется, понять друг друга всё же можно, как и прислушаться, если на контакт выйти снова захотеть.