Не изменишь

      Чимин уже думал, что этого не дождётся. Раннее утро, мягкие поцелуи в шею и сильные руки поперёк талии, что может быть прекраснее? Чонгук сонный, мило взъерошенный и ласковый, из объятий не выпускает и ластится, как кот. Чимин, правда, уже даже не надеялся. Но сейчас всё реально, сейчас можно перевернуться и запустить руку в волосы, позволить себя утянуть в поцелуй и немного понаслаждаться близостью, пока младший брат спит и не возмущается ничем. — Доброе утро, Мини, — хриплый и низкий ото сна голос, Чонгук с утра самый классный. Нет, тот, конечно, всегда классный, но утро — это особый фетиш Чимина. Особенно то, когда никуда не надо спешить. — Доброе, Гуки, — Пак улыбается, смыкает пальцы за шеей и жмурится от солнечных лучей. Хорошо. Тепло и хорошо. Чимину уже нравится этот день больше всех предыдущих. — Не хочу вставать, — Гук хмыкает, Чимин хмыкает в ответ. Он тоже, если честно, совсем не хочет. — А надо. — Кто сказал? — Твой проплаченный завтрак здесь. — Ну, подумаешь, разок не появлюсь. — А потом будешь хотеть есть. — Тут всякие закуски на пляже. — Одними закусками не наешься. — И чего ты пристал вообще. — О да, именно это я и ожидал видеть каждое утро, класс. — Доброе утро, Кёнсу. — Чимин смеётся, утыкается лбом Чону в шею и чувствует, как его прижимают вплотную. — Ага, и вам того же. Спасибо, что одетые хоть. — Мы заботимся о твоей психике, малыш. — О, его малышом называй, я в этом не участвую. — Кёнсу фыркает, а Чимин снова чувствует, как его распирает смех. Чонгук показывает язык в ответ и удобно умещается подбородком на макушке шатена, не сводя своего хитрого взгляда с парня. — Ну всё, помирились? Больше никто молнии друг в друга метать не будет? — Если ты ещё где-нибудь погуляешь, мы мириться продолжим, не переживай. — Ой нет, дайте одеться хоть. С кем я живу?.. — Чонгук шутит, Кёнсу, продолжать мириться мы не будем, помирились и хватит. — Чимин из объятий выпутывается, кидает на Чона укоризненный взгляд и аккуратно садится на кровати, поворачивая к парню голову. — Больно, Чимин? — Кёнсу вроде волнуется, а вроде смеётся взглядом, Пак еле удерживает себя, чтобы подушкой в него не запульнуть, фыркая и вставая с кровати первый. — Нормально. — Ну и как тебе с ним, Чонгук? Вредный, наверное? Никакой спокойной жизни? — от подзатыльника тот всё же уворачивается, подталкивает Мина к выходу из комнаты и сочувствующе улыбается Чону, хмыкнувшему в ответ. — Была бы спокойная, я бы повесился. Но вредный, ещё какой. — Кто бы говорил! — Чимин, иди уже, тут мужские разговоры. — Кёнсу фыркает, а Чимин, кажется, уже начинает закипать, сверкая глазами и растягивая губы в не предвещающей ничего хорошего улыбке. — Кто-то определённо сегодня получит, как я выйду из ванной. — Догони сначала, хромающий.       Чимин салютует факом и всё же уходит, наполняя номер шумом воды, смешавшегося с идущим разговором. Кёнсу просто интересно, а Чонгук никогда не против поделиться. Тем более брат хоть и Чимина, а ощущается за время, проведённое здесь, уже своим. — Ты рад вашему воссоединению? — Глупый вопрос, не думаешь? — Чон смеётся. — Кто этому будет не рад, а? — Те девицы с пляжа, что ухлёстывают за тобой. — О, предоставь это Чимину. — В смысле? — Увидишь. Его ревность всё решит. — Ты сам их не отошьёшь? — Я просто не успею, — Чон хмыкает, и Кёнсу понимающе улыбается в ответ. — Он всё понял или нет? Вам поговорить удалось или вы только?.. — Можешь не передёргивать так бровями, я всё и так понял. Удалось, но посмотрим. Как вернёмся, так понятно будет. Но в любом случае конфликт лучше решать так, а не враждебно настроено. — Ну и хорошо, рад за вас. — У самого дела как на личном фронте? В прошлый раз девушкой хвастался, а теперь что? — А теперь я свободный и горячий парень, который в поисках той самой. — Кёнсу забавно закатывает глаза, скрещивая руки на груди, чем вызывает смех у Чона, кивнувшего в ответ. — Ну удачи. Смотри, пойдёшь по стопам брата ещё. — Ага, не, не надо, наши родители от жизни охренеют. — К слову, Чимин же не рассказывал о нашей связи? — Ну, частично. Они знают, что у Пака кто-то есть, знают, что он живёт со своей парой, но не знают, что это ты. — И как они отреагируют, думаешь? — Сложно сказать. Вряд ли обрадуются и быстро примут, но такой фигни, как была у тебя, точно не будет. Чимин пострадает морально, возможно, станет ещё больше недовольства слышать от них в свой адрес, но справится. Они сильно давят, но сами по себе хорошие. Да и Чимин уже давно научился не обращать на их критику внимания. Ну или делать вид. — Всё равно это когда-нибудь придётся сделать. — Придётся, но оставь это ему. — А я и не давлю, — Чонгук мягко улыбается и тему быстро сворачивает, потому что Мин снова появляется в комнате, бросает на них подозрительный взгляд и идёт переодеваться в пляжную одежду. Кёнсу с Чоном многозначно переглядываются, и мелкий сматывается в душевую, соглашаясь пока поставить в теме точку.       Он знает прекрасно, какие конфликты возникали у старшего с родителями, знает прекрасно, как те сложно решаются. Но в Мине есть то, что пока в самом Кёнсу только зарождается. Его независимость. Чимин потакает себе и своим желаниям, а в чём он уверен, всегда будет отстаивать и добиваться, несмотря ни на что. А в Чонгуке тот, кажется, уверен больше, чем в себе, так что в том, что Мин из-за родителей не уйдёт от Гука, Кёнсу даже не сомневается.

***

— Боже, какой же он классный! — Так чего здесь сидишь? Иди и развлекайся с ним. — Из твоих уст, Чимин, это звучит двусмысленно. — Это ты просто испортился, вот и всё. — Не скидывай вину на одного меня. Кто меня испортил, м? — А кто классный-то? Мне расскажите. — Чон протягивает принесённые бутылочки с колой и вопросительно вскидывает бровь, садясь напротив Кёнсу. — Да друг его новый. Кёнсу на нём помешался уже. — Ничего я не помешался! Он просто классный, вот и всё. — Смотри не влюбись. — Ой, иди знаешь куда, Чимин. Я не такой. — Я тоже так думал, малыш. — Пак явно издевается над братом, а тот и не обижается, прекрасно всё понимая. Чимин просто развлекается, Чонгук, как въедет, начнёт скорей всего тоже, а младшему просто приятно, что нашёлся нормальный сверстник, с которым можно провести время, не мешая заодно и этим двоим. — А где этот друг? — Обедает. — Скучаешь, Кёнсу? — Чимин. — Что? — Чонгук вернулся, всё, переключайся на него. — Ну ты подожди, ты сейчас убежишь, а он останется, тогда и переключусь. — Тут есть какая-то семья из Кореи? — Неа, Верон не кореец. Ну, наполовину вроде. Разговаривает с таким милым акцентом, но легко и понятно. Он вроде как из штатов, я не помню. — Ну вот, Кёнсу, влюбился и не знаешь в кого! — ДА НЕ ВЛЮБЛЯЛСЯ Я НИ В КОГО!!! — Смотри как бесится, я, кажется, угадал. — Чимин, не трави душу ребёнку… — Вот, правильно! Послушай Чонгука, хён! — … может, это его первая любовь, а ты издеваешься. — Да идите вы, придурки. — А сколько ему, Кёнсу? Ровесники? — Ага, разница в полгода всего. — А живёт в Штатах? — Хрен знает. Он там родился, а живёт вроде в Корее. Я спрошу. — Ну, тогда отношения будут не на расстоянии, уже хорошо. — ЧОНГУК!       Чимин тихо смеётся, протягивает Гуку ладошку и получает по ней чужой, ловя весёлую улыбку. Кёнсу, кажется, обиделся, но стоит подождать пару минут, и тот отойдёт. Можно будет издеваться заново. — О, Чонгук, смотри, твои красотки к нам идут. — Кёнсу вдруг приободряется, кидает на Гука хитрый взгляд и краем глаза видит, как медленно сходит с лица улыбка брата, заменяясь равнодушными глазами и сжатой челюстью. Девушки подходят ближе, весело машут и останавливаются у шезлонгов, кокетливо поправляя волосы и выпячивая пухлую грудь, кажется, даже свою. — Чонгуки, ты куда пропал? Обещал нам вечер ещё давно, а обещание так и не выполнил. — Блондинка мило дует свои губы, сверкая наигранно недовольными глазами, и под одобрительное мычание подруги надувается ещё больше, якобы обижаясь. — Вот именно, Чонгуки. Так себя джентльмены не ведут. — Подруга вторит, укоризненно щурится и хмыкает, совсем не замечая убийственного взгляда рядом. — А он и не джентльмен вовсе. — Девушки удивлённо хлопают глазами и смотрят на Пака вопросительным взглядом, не понимая, о чём он говорит. — Да и вообще парень занятой, с чего бы это ему с вами прохлаждаться? — Занятой? Чонгуки не говорил, что приехал сюда с парой. И кем же он занят? — блондинка саркастично хмыкает, и Пак хмыкает идентично в ответ, кладя руку на плечо Чону и обращая тем самым на себя внимание. Чонгук только поворачивает голову, как Пак тут же прижимается своими губами к его, устраивая ладошку на щеке и целуя совершенно мягко, но и по-собственнически одновременно. Чимин слышит рядом смешок и два удивлённых вдоха и после отстраняется, поднимая на них победный взгляд и сочувствующе растягивая губы в улыбке. — Думаю, вам понятно, кем он занят?       Девушки кивают почти синхронно, извиняются и быстро уходят, потупляя глаза и не говоря друг другу ни слова. Чимин вздыхает, отодвигается от Чона и вытягивается на лежаке, укладывая ноги брюнету на колени. Тот пересекается с Кёнсу весёлым взглядом и фыркает, видя аналогичное веселье в глазах напротив. — Видишь, я же говорил, что просто не успею.       Кёнсу смеётся, а Чимин делает вид, что совсем не понимает, о чём речь, лишь мелко улыбаясь и отвлекаясь на играющих неподалёку в волейбол детей. Кёнсу, вздохнув, обводит скучающим взглядом пляж и останавливается на ком-то, тут же расплываясь в улыбке и подскакивая на месте. Чонгук взгляд замечает и, хмыкнув, несильно толкает Мина в бедро, возвращая его внимание. — Кажется, наш Верон пришёл. Смотри как у Кёнсу глаза загорелись. — Я же говорю, что влюбился! — Я прибью вас обоих, если вы сейчас же не заткнётесь.       К младшему подбегает мальчишка, мило улыбается хёнам, приветливо здороваясь, и послушно позволяет себя в воду утащить, смеясь и чисто ради приличия возмущаясь. Чонгук и Чимин переглядываются, давят довольные улыбки и сходятся на одном и том же. Да, любовью там и не пахнет, но то, как горят глаза Кёнсу при взгляде на этого парня, не заметить невозможно. — Ставлю на то, что они начнут встречаться через полгода. А может чуть больше. — Согласен, всё очевидно слишком. — Верон ломаться не будет? — Посмотрим. Если не испугается, то не будет. — Главное, чтобы они сначала встречаться начали, а не как мы. — Мы — особенный случай, у них с травли общение не начиналось. — Пак хмыкает и кидает на Чона сочувствующий взгляд, делая вид, что он в этом как раз не виноват. Чонгук фыркает, спихивает с себя его ноги и встаёт, окидывая взглядом море. — Ну и куда ты собрался? — Плавать. Со мной пойдёшь? — Я думал, что не услышу это за наш отдых здесь.       *** — Чимин? Пройдёмся? — на улице вечер, мягкие лучи заката и чуть прохладный ветер — самое то для прогулок. Кёнсу ускакал к своему новому другу, а Чон решил провести время с пользой. Пак поднимает на него заинтересованный взгляд и кивает, поднимаясь с кровати и двигаясь за Чоном к двери. — Надоело в номере сидеть? — Нет, решил устроить нам романтическую прогулку. — С одной стороны мне хочется тебя за это ударить, с другой обидеться, если это сарказм. Поэтому не говори правду.       Чонгук на это смеётся и выходит из лифта, направляясь к выходу и предлагая вообще с территории отеля уйти. Чимин соглашается и, помедлив, переплетает свои пальцы с чужими, облегчённо выдыхая, когда руку сжимают в ответ. Все эти дни до этого Чон держал его за руку и не сбрасывал только тогда, когда тот схватил солнечный удар. И сейчас всё хорошо, но уже вошедший в привычку каждодневный жест отталкивания чуть пугает, пускай ему и места тут нет. — Поговорим? — Всё-таки не романтическая прогулка. — Чимин хмыкает, кажется, немного разочаровано даже, а Гук снова смеётся и сжимает руку крепче, будто подбадривая. — Ни о чём плохом мы говорить не будем. — Ну давай, я жду твоего вопроса. — Я говорил уже с Кёнсу, но хочу спросить у тебя. Если мы расскажем всё, ты вынесешь? — Думаешь, я слабак? — Нет, Чимин, просто тяжело же это. Презрение от родителей ломает. — Ну, ты не сломался, я тоже не сломаюсь. — И когда планируешь? — Как выйдет. Пусть всё получится само.       Чонгук кивает, отворачиваясь, и окидывает улицу задумчивым взглядом. Был бы сезон, по улицам ходила бы куча народу, но сейчас зима, пускай и жаркая здесь, оттого всё же туристов не так много. Они есть, улицы не безлюдны, но не переполнены вечерами, отчего дышится как-то легко и свободно. — Чонгук? — М? — Что ты планируешь делать дальше? — В плане? — Ну, после универа. Мой следующий год — последний, а дальше надо куда-то стремиться. — Прослушивания? Или ты больше не хочешь быть артистом? — Хочу, но… — Но что? — Чонгук, кажется, знает, ведь думал об этом и сам, но никогда не озвучивал вслух. Чимин молчит, тяжело вздыхает и переводит на Гука уставший, поникший взгляд, собравшись с мыслями окончательно. — Нам придётся расстаться. — Это самый худший вариант, если мы всё же будем стремиться именно к этому. — Да, но согласись, он и самый реальный. — Ну, наше общение сократится в разы, если мы пройдём в разные компании и станем стажироваться, но не обязательно же всё так обрывать. — Я просто боюсь, что выльется всё именно в это. А в том, от чего я готов отказаться: от мечты или тебя, я не знаю. Это тяжело. — Только не говори, что не знал, что такой выбор встанет, соглашаясь со мной встречаться. — Чон грустно хмыкает и притормаживает у пляжа, садясь на забор вдоль него. — Точнее, что может встать. — Знал, просто не думал, что уже придётся задумываться. — Чимин, — Чон мягко берёт вторую руку парня в свою и притягивает вплотную к себе, непривычно смотря на Пака снизу вверх. — Если есть желание отношения сохранить, они сохранятся, несмотря ни на что. Всё в наших руках, помнишь? — Помню. Я и не спорю, просто… — Пак прикусывает губу и на секунду отводит взгляд, снова глубоко вздыхая и собирая разбежавшиеся мысли. — Да даже попади мы в одно агентство... Да, это был бы самый лучший вариант, но мы начнём постоянно вращаться в разных кругах. Другие люди, другой порядок… всё сохранить будет сложно. — Но можно же ведь? — Чонгук улыбается как-то обнадёживающе, отчего Чимин улыбается даже в ответ. Внутри слишком неприятный осадок от разговора и возможных проблем. Никто не гарантирует им, что хотя бы один из них попадёт в одно из агентств и сможет возрасти до артиста, но оба к этому стремятся. Оба за этим в университет и пришли. И теперь мечта кажется не менее нужной, но блёклой, потерявшей всю гамму красок. Отказаться друг от друга кажется нереальным, ненужным совершенно, самым отвратительным вариантом. Чимин действительно уже всерьёз думал отбросить мечту, и тут сожаления он испытывает гораздо меньше. — Чон, я не буду загадывать и всё такое, но… Я откажусь от всего, если только ты сделаешь тоже самое. Пойду работать хореографом в школу, найду куда, только… — Я понял тебя, Чимин, хорошо. Если нужно будет сделать выбор, мы делаем его в пользу друг друга. Да? — Да. — Обещаешь? — Обещаю. — Я тоже. — Чонгук улыбается мягко и ласково, по-родному тепло и уютно. Чимин знает, что улыбнётся на такую улыбку в ответ, отчего быстро прячет её, наклоняясь и целуя брюнета в губы — скрепление обещания и общих чувств.       Стало легче. Проблема всё равно может возникнуть, слишком сложная дорога у них может быть, но выбор, кажется, уже заранее сделан. И он кажется правильным, пускай обидно отдаётся в сердце отодвинутой мечтой, но именно тот, от которого будет хорошо. Именно тот, который нужен обоим. — Можно я не буду это повторять, ладно? Ты и так всё знаешь. — Но мне нравится, когда ты это говоришь. — Ещё бы тебе не нравилось. — Не хочешь, не надо. Я тоже не скажу. — Я люблю тебя, Чонгуки. Правда сильно люблю. — Я тебя тоже, Мини, — Чонгук сразу ловит новый поцелуй после, обвивая руки вокруг талии, и углубляет его, не превращая из мягкого в страстный. Всё легко и с откровенными чувствами, всё слишком ценно и дорого сейчас.       Чонгук думает, что жить моментом не так плохо, сменяя один поцелуй на другой и всё не желая отрываться. Ведь никогда не знаешь, когда личное счастье может пошатнуться. Уметь ценить то, что есть, уже хорошо, главное это вовремя понять. Чонгук уже давно понял, а сейчас в который раз убедился. Всё не так просто, как возможно кажется на первый взгляд, отчего стоит крепче удерживать то, что это счастье в твою жизнь приносит.       А ещё Чонгук и не представляет, что Чимин думает примерно о том же, вот только ценить только учась. Но впрочем у него есть Чонгук для тренировок и масса моментов, только предстоящих и уже прошедших, чтобы укрепить в своём сердце и, не потеряв, начать оберегать.