Приправь и правь

- Пора вставать! – голос, вытянувший его из забытья, звучал ласково, но Гокудеру пробрала дрожь. Никто не будил его уже-не-помню-сколько лет. Хаято лежал явно не на своём футоне. И он был голый. Ну, почти. Он никогда не спал раздетым, потому что худое, жилистое тело быстро замерзало. Послышалось шуршание, и яркий солнечный свет защекотал лицо. Гокудера звонко чихнул. Пришлось «проснуться». - Доброе утро! Завтракать будешь? – примостившаяся на краешке кресла Орегано походила на жизнерадостную синичку. Наверное, из-за ярко-жёлтой маечки с надписью «Это не Photoshop» на груди. Парень почувствовал, что нижняя челюсть отвисает – как будто он птенчик, которому червячка ранняя пташка доставила прямо в гнездо. Он рывком сел, и торопливо натянул одеяло до самого носа. - Замёрз? – захлопала глазами девушка. – Ванная на первом этаже, справа от лестницы. Полотенца и фен там же, в шкафчике. Я буду на кухне. У самой двери Орегано обернулась. - Зачётные панцу! – это было сказано голосом Гокудеры, с той самой Macho-интонацией, что не всегда давалась даже ему. Хаято огляделся. Его школьная форма висела на вешалке, прицепленной к одной из книжных полок. Но он не помнил, чтобы снимал её… Ни контрастный душ, ни разглядывание своей физиономии в огромном зеркале не помогли – он решительно не припоминал, чем закончился вечер. Самым логичным казалось незаметно выскользнуть за дверь, и никогда здесь больше не появляться. Как бы ни так. - Давай быстрее, а то в школу опоздаешь! – выглянувшая из кухни девушка поманила его шумовкой. Сбегать было поздно. Хаято вяло ковырял вилкой содержимое тарелки. Кажется, надо было что-то сказать. Вот только что? Запахло арабикой, и в поле его зрения появилась фарфоровая чашечка. Чёрная, с буквами HCN на боку. “Синильная кислота» - машинально отметил он. - Хорош грузиться уже. Молоко или сливки? – Орегано обернулась к нему, стоя у холодильника. - Ты заснул, пока читал. Дома тебя вроде не ждали, так что будить не было смысла. Так молоко или сливки? - Сливки. Я не помню, как раздевался. - Это я тебя раздела. Иначе форма помялась бы. - Ты странная. - Ну не догола же. Можешь не переживать за свою невинность, - Орегано не удержалась и громко фыркнула. - Я, может, за твою переживал, - съязвил Гокудера. - Кстати, о невинности. Ты же один живешь? Далеко отсюда? - В гости собралась? - Сколько в месяц платишь за квартиру? – Орегано упорно не обращала внимания на его подколки. Хаято назвал цифру. - Почти столько же, хотя места тут навалом. Это потому, что мой дом дальше от центра. Слушай, не хочешь пожить со мной? Отсюда тебе и в школу ближе. - В смысле – пожить с тобой? – обалдел Гокудера. - В смысле – каждый в своей комнате, квартплата пополам. Оргий ты устраивать точно не будешь, а бардак на кухне я переживу. - Выгляжу настолько безобидным? – Гокудера не понял, обижаться ему или нет. - Скорее порядочным, - Орегано решила предусмотрительно опустить слово «невинным». – Будь уверен, если в дом заберутся воры, я с визгом прибегу стучать в твою дверь. «Саске!!!» - дурным голосом заорал мобильник. Хаято опрокинул чашку – хорошо, что не на брюки. Орегано торопливо сунула ему ключ. - Не надумаешь – брось его в почтовый ящик. Держи, я всё равно себе тоже готовила, – в руках очутилась ещё и коробка для бенто. - Всё, я уже опаздываю. Иттакимас! – в прихожей простучали каблуки, входная дверь захлопнулась. Гокудера поднял крышку, украшенную иероглифом «kaze». Сосиска-осьминожка внимательно посмотрела на него гвоздичными глазками.