Самая лучшая

Утром Марина чувствовала себя намного увереннее в движениях, и самое главное, в своем самочувствии. Температура все еще держалась, но Брагин, все же, заметил положительную динамику. Или организм уже адаптировался к стабильно высокой температуре, или капельницы помогли, но Марине было явно легче.  — Сколько времени? — Спросила она у Брагина, когда он ставил перед ней тарелку с омлетом и сосисками, которые ей даже понравились.  — Двенадцать уже.  — А почему так тихо?  — Так разъехались все уже.  — А мы как же? — Марина выглядела растерянно.  — А мы остались. Пока температура будет подниматься выше 37.5, мы никуда не поедем. Брагин взял сигареты, и собирался идти курить. Марина дернулась, Мозговая активность начала возвращаться к ней вместе со способностью нормально передвигаться. Они должны были выехать в Москву вчера вечером, и ночью она должна быть уже дома. А, как же папа? Брагин заметил её замешательство и быстро понял причину её тревоги. - Я уже позвонил, там все в порядке. Зименская и Пастухов все контролируют.  — А тебе разве не нужно на работу сегодня? — Спросила она осторожно.  — Нужно, но завтра. Давай не будем загадывать. — Он стоял в дверях, сжимая пачку сигарет в руках. — Сегодня точно никуда не поедем, а завтра посмотрим. В любом случае на самолете полетим. Поезда тебе противопоказаны, видимо. За номер я уже заплатил. Так что не волнуйся. Позавтракай. Я скоро вернусь, будем уколы делать. Весь день они провели в номере между уколами, капельницами, таблетками, градусником, едой и просмотром телевизора. Марина вполне уже была способна преодолеть расстояние до туалета и обратно без посторонней помощи. Вообще она все чаще ловила себя на ощущении комфорта от того, что он рядом, и заботится о ней. Не нужно ни о чем думать, принимать решения, просчитывать варианты, потому что он давно все решил и обо всем позаботился. Она боялась даже представить себе, что было бы с ней, не окажись он в нужное время в нужном месте, скорее всего она бы уже доблестно торчала в одной из питерских больниц. Злость и обида куда-то улетучились, как-то, в одночасье, он перестал её раздражать и вызывать внутреннее отторжение. Хотя при этом она, не на секунду, не забывала, что он теперь чужой, не её, не свободен, и что через неделю его свадьба. И от этого им уже никуда не деться, и никак не исправить. Сделав все необходимые процедуры и собираясь ложиться спать, Марина пододвинулась на правый край кровати, и указала Олегу рукой на свободную половину.  — Ложись. Ты же не можешь третью ночь спать в кресле. Тем более, ты в нем не помещаешься. Тебе нужно нормально выспаться. — Видя его нерешительность, Марина засмеялась. — Ты думаешь, у меня хватит сил надругаться над тобой?  — А кто тебя знает? От тебя всего можно ожидать? — Брагин посмотрел на неё, делая бровки домиком. - Ну, как хочешь. — Марина опять улеглась на середину кровати.  — Нет уж. Двигайся, Нарочинская. Я уже замучался в этом кресле. Оно маленькое, а я большой. Да и коли доктор выспится, так и больному легче. — Заключил Брагин, укладываясь на свободную половину и накрываясь покрывалом.  — Ну, а я про что? — Подытожила Марина, перемещаясь на самый край кровати.  — Тем более, не первый же раз, правда?  — Правда. Спокойной ночи, Олег. Ночью у Марины начался приступ удушающего кашля, но она не проснулась. Олег хотел положить её повыше, но она сама перевернулась и положила голову ему на плечо. На его плече, она быстро успокоилась и затихла, не просыпаясь. А он лежал, прижимая её к себе и наслаждаясь этими мгновениями тихого счастья. Как тогда, когда она пришла первый раз в его дом, и просто легла к нему на плечо и уснула. Это было очень важным для него, важнее всех слов, признаний, их стычек и взаимных оскорбительных нападок. Тогда он впервые подумал, что у них может что-то получится, что-то настоящее. Он тогда не знал еще, что она знает о его маленьких шалостях на стороне. Но она знала и уже понимала, что это конец. Утром Марина засобиралась к завтраку вместе с Брагиным, чувствовала себя она уже вполне хорошо, и впервые ощутила, уже подзабытое, чувство голода. Брагина это несказанно обрадовало, но выйти он ей не разрешил, резонно рассудив, что на ослабленный организм она может намотать еще много всего в общественном месте. При этом он пообещал принести ей из съестного всего, чего ей только заблагорассудится.  — Я хочу кусочек рыбы на пару, желательно красной. Если получится. — Попросила Марина неуверенно.  — Получится. — Он произнес это так, что Марина даже не сомневалась, что рыба у неё сегодня будет. И действительно, спустя час Олег принес несколько кусочков парового лосося, картофельное пюре, салат, фрукты и свежие круассаны к чаю. - Ты, мой добытчик! — Восторженно проговорила Марина, принимая у него из рук тарелку с еще теплой едой.  — А ты во мне сомневалась?  — В этом смысле – нет. — Сказала она, поднимая на него глаза. - Ну, хотя бы так. Я билеты купил. Сегодня вечером полетим домой. Так что давай поешь, сделаем все процедуры, и ты будешь отдыхать. Силы тебе еще сегодня понадобятся. Вечером Марина собралась, и ждала Олега, который спустился вниз покурить и вызвать такси. После обеда ей стало похуже, но Брагину она решила об этом не сообщать, чтобы в нем не созрела светлая мысль оставить её в Питере. - Все, собралась? Поехали. Машина внизу стоит. — Нарушил тишину Брагин, появляясь в дверях. - Да. В Москву, в Москву, в Москву. — Задумчиво проговорила Марина фразу из чеховских «Трех сестер», обуваясь и надевая куртку. Аэропорт их встретил полуторачасовой задержкой рейса, суетой, нервными пассажирами и уставшим персоналом. В самолете, не смотря на кратковременное пребывание на борту, у Марины адски разболелась голова, выступил пот на висках и дрожали руки. Внутренне она молила Бога о скорой посадке, и о том, чтобы быстрее оказаться дома. Брагин, сидевший в соседнем кресле, не заметил ничего этого, поскольку был погружен в изучение нового содержимого своего телефона, а именно рассматривал фотографии Тамарки в её новой стране. Здесь она на побережье, здесь с матерью, здесь в новом доме. Марина видела, что он ушел глубоко в себя, и не беспокоила его. Иногда человек должен иметь возможность побыть наедине с собой, даже находясь в публичном месте, тем более такой человек, как Брагин. Они приземлились в Москве глубокой ночью, и получив свой багаж, вышли из здания аэропорта и направились к стоянке такси. Брагин бодро шагал впереди, навьюченный вещами, как ишак, он нес свой рюкзак, сумку Куликова и два чемодана Марины, которая налегке плелась сзади. Углядев ближайшее такси, Брагин остановился и стал укладывать вещи в багажник, сначала её чемоданы, затем свой рюкзак и сумку Куликова. Укрепившись в своем решении, Марина подошла к нему и прикоснулась к плечу.  — Спасибо тебе большое, Олег. Я не знаю, чтобы я делала без тебя в такой ситуации. Но мне уже лучше и дальше я справлюсь сама. А тебе завтра на работу. Да и Лена уже заждалась, поди. Брагин выпрямился и посмотрел ей в глаза долгим пронзительным взглядом. - Да. Ждет, не дождется уже. - Ну, вот видишь. Давай не будем больше заставлять её ждать. — Сказала Марина, опуская глаза, его сверлящего взгляда она не выдерживала. — Она и ужин приготовила, наверное.  — Не сомневайся. — Брагин мрачнел на глазах.  — А я и не сомневаюсь, — её уставший голос звучал глухо. — Я побуду пока на больничном до конца недели, а там посмотрим. Выдохнув куда-то в сторону, и сжав руки в карманах, она продолжила.  — Я знаю, что поздравлять заранее не принято, но мы с тобой больше не увидимся до твоей свадьбы. Я желаю тебе счастья, чтобы это было в последний раз в твоей жизни, и ты, наконец, повзрослел. Я думаю, вы сможете построить настоящую, российскую семью. Такую крепкую, положительную и все такое. — Она говорила, не замечая, что голос дрожит, а глаза жгут подступившие слезы.  — Ну, а куда деваться-то. — Сказал Брагин, выбрасывая окурок в урну и забирая свои вещи из багажника. — Ну и тебе тогда, счастливо оставаться. Не болей, старушка, больше. Пока. Он шел вперед, к следующей машине, не оборачиваясь. Марина села в такси, на заднее сидение, глотая душащие её слезы. Водитель, пожилой улыбчивый мужчина со смешливыми глазками, подмигнул ей и громко спросил.  — Куда ехать то, милая? Марина взяла себя в руки и назвала адрес, но старичок не унимался.  — А муж, что на работу поехал? Или поссорились? Марина ничего не ответила и отвернулась к окну. Ей был неприятен этот разговор, вообще, все, что происходило сейчас вокруг неё, ей было неприятно. Ей хотелось поскорее добраться домой, напиться горячего чаю и лечь спать. Глядя в окно на проносившиеся мимо дома и деревья, она ругала себя. Зачем опять оттолкнула его, зачем прогнала. Ну, а что дальше? Ну, в чем смысл? Две недели назад она призналась ему, а он скоро женится на другой. Правда в том, что она не нужна ему. Продолжать это дальше — мучить его, но в первую очередь, мучить себя. Он сделал свой выбор, и ей нет места в его жизни. Нужно смириться и идти дальше. Она справится. Она и не с таким справлялась. Собрать волю в кулак, и жить дальше, ради папы. При мысли об отце она улыбнулась, наверняка он сейчас не спит, ждет её. Хочет знать все до мельчайших подробностей, кого видела, с кем общалась, как принимали доклад. Марина представила, как сейчас заварит чай, и будет не спешно рассказывать, снова и снова возвращаясь мыслями к этим нескольким дням, проведенным в Питере, а заодно и откроет подарки из далекой, и уже чужой Америки, которые она еще так и не посмотрела.