Мальчик и чудовище

Стайлз дёрнулся, когда нечто влажное прижалось к лицу, посылая по телу новую волну боли. Нечто пахло мокрой псиной, зато было тёплым. Стайлз подвинулся ближе, вжался в него щекой и закинул поверх здоровую руку и ногу. Оно низко и глухо, с успокаивающей вибрацией зарычало, выдыхая тёплый воздух в лоб. Стайлз решил для себя, что рычание — знак согласия, и провалился в сон. *** Стайлз медленно просыпался. Голова ужасно раскалывалась, да ещё и во рту как кошки нагадили, а тут Скотт шутит, засовывая обслюнявленный палец в ухо. — Ну чего ты, Скотти, — пробормотал Стайлз. — С бодуна-то… Влажное касание переместилось на щёку, и тут Стайлз понял — это не палец. Это чей-то язык. Стилински резко открыл глаза. Либо глюки продолжались, либо всё взаправду так, как кажется. — Ты всё ещё волк. Волк издал низкий звук — не то рык, не то лай — будто соглашаясь. Ну да, ясное дело, он всё ещё волк. — Голова болит, — пожаловался Стайлз, поглубже зарывая руки и ноги в тёплый мех. Запястью левой руки он постарался дать покой, чтобы оно беспокоило хотя бы не больше, чем раньше. Он смутно осознавал, что творится какая-то чертовщина, но в черепе бултыхался океан боли, грозя вот-вот выплеснуться наружу, а пальцы почти занемели от холода. — Я посплю еще, ладненько? Волк фыркнул и опустил голову наземь; Стайлз подумал, что это как бы «да». В наступившей тишине был слышен лишь ровный шум листьев и глухой перестук дождевых капель об оконное стекло; постепенно они убаюкали его. *** Стайлз проснулся из-за раскатистого урчания в животе, своём животе. Он по-прежнему плотно обвивал всеми конечностями волка; тот уже поднял голову и смотрел на него, повернув уши в его сторону. — Я либо опять блевану сейчас, либо я зверски голодный, — проворчал Стайлз, щурясь на тусклые лучи утреннего солнца, проникающие в комнатку через высоко расположенное окошко вместе со звуками дождя. Вкус во рту был отвратителен, плюс от него в целом воняло, ну или не от него, но от кого ещё могло тянуть мерзкой сладковатой рвотой и чем-то горелым. — Даже не знаю. В голове мерно пульсировало, равно как в запястье, да и в сохранности прочих частей тела он совсем не был уверен. Он попытался поглубже вдохнуть и тут же поклялся больше так не делать никогда. Волк поднялся и куда-то отошёл; Стайлз, выпустив его из объятий, свернулся поверх спального мешка. Спустя время он открыл глаза и извернулся так, чтобы видеть дверной проём — он был уверен, что волк вернётся. И действительно, вскоре тот показался, неся в зубастой пасти шуршащие целлофаном упаковки. Он сбросил принесённое перед лицом Стайлза: энергетический батончик, пакетик поп-тартс и говяжьи джерки*. — Дай догадаюсь, мне надо выбрать? — пробормотал Стайлз, кося глазами на подношение. О мой бог, как же болит голова. — Решить, что из этого — Истинный Завтрак? А если не угадаю, умру, да? Волк неторопливо улёгся напротив и очень показательно вздохнул, будто эти слова его рассердили или, наоборот, слегка позабавили. Стайлз скосил глаза в сторону зверя. Он был огромен, чёрен и обладал глазами неопределённого цвета, в светлых серо-коричневых прожилках, подобных переливам лесной речушки. Сейчас, пожалуй, можно утверждать, что он настоящий, поскольку по ощущениям Стайлз более-менее проснулся, и не было ничего похожего на спутанное сознание после давешнего падения с высоты. Волк всё это время был рядом, у него были большие зубы, у него были большие когти, и он совершенно бесшумно передвигался. Однако Стайлз почему-то был уверен, что он не погибнет, если не отравится снеками на завтрак, потому что волк… волк принёс ему эту еду. Волк дотащил его до комнаты со спальным мешком. Волк разбудил его ночью, чтобы что-то проверить… — Эй, ты что, проверял, не впал ли я в кому? — требовательно спросил Стайлз, но тут же поморщился и сбавил голос. — Из-за сотрясения? Мама Скотта так делала, когда он год назад получил сотрясение на тренировке по лакроссу. Волк не мигая смотрел на него. Через несколько секунд, когда молчание затянулось, волк подвинул каждую из упаковок поближе к подростку. Рот Стайлза наполнился слюной, а живот снова требовательно заурчал; да, это определённо голод. — Хорошо, если ты так настаиваешь… — согласился Стайлз, потянувшись за поп-тартс. Мелькнула мысль, что стоило бы поесть сидя, но затем он вспомнил, что в последний раз, подняв голову больше чем на пару дюймов от земли, он проблевался от боли. Сейчас, лёжа, тоже было совсем не фонтан, но неприятные ощущения не могли перебить аппетит. Прихватив здоровой рукой пакетик, он разорвал его зубами. Он отломил кусок печенья и запихал в рот. «Морозная черника», хм-м; ладно, сейчас он не будет устраивать спор с волком о лучшем вкусе поп-тартс, по крайней мере не с полным ртом. Вслед за первым куском отправились следующие, пока слюны не перестало хватать для глотания; в глотке буквально застряло сладкое крошево вперемешку с липкой черничной начинкой. Звуки дождя снаружи внезапно показались ему жестокой издёвкой. — Воды? Волк открыл пасть и вопросительно взглянул на него, и Стайлз, закашлявшись, с трудом проглотил. — Да, понятно, вопрос — как принести. Ведра не найдётся? Волк фыркнул и, приблизившись, аккуратно ухватил зубами рубашку Стайлза за плечо — только ткань, совсем не касаясь кожи — после чего потянул вверх. — Не-не-не, ты чего, волче, не помнишь, как я блеванул на тебя в прошлый раз? Даже просто подумав об этом, Стайлз пожалел, что уже съел поп-тартс. Волк хмыкнул, но упорно продолжил подымать его. — Отстоище, — буркнул Стайлз, однако как мог осторожно приподнялся на здоровой руке, придерживая левое запястье у груди. У него снова закружилась голова — этот момент прошлой ночи он вспомнил с отвратительной ясностью — но волк вовремя переместился, так что Стайлз смог на него опереться и продолжить восхождение к сидячему положению. От боли брызнули слёзы и прошиб пот, на борьбу с тошнотой пришлось потратить пару минут, но, наконец, он встал. На колени. Убедившись, что Стайлз не собирается падать, волк отошёл на шаг и подёргал его за воротник рубашки. — Что, больше никаких покатушек? Не быть мне наездником волков, да? — своя собственная речь казалась Стайлзу невнятным бормотанием. Волк дёрнул ещё раз, посильнее и с лёгким взрыком. Собравшись с духом, Стайлз сумел приподняться, обхватив шею волка здоровой рукой; голова закружилась ещё больше, и он тяжело задышал, как после длинного забега. Волк опять дождался готовности Стайлза, и тот кое-как пополз на коленях, то наваливаясь на меховой бок, то цепляясь за него. Волк медленно и терпеливо вёл его из комнаты со спальным мешком в тускло освещённый коридор с каменным полом. Стайлз не смотрел по сторонам. Он не сводил глаз с земли прямо перед собой — она всё не кончалась. Когда ему казалось, что ещё чуть-чуть, и колени сотрутся, или голова взорвётся, или этот долбаный поп-тартс извергнется наружу, волк наконец втащил его через дверной проём в комнату. Стайлз безмолвно взирал на сверкающий белизной фаянс: унитаз, как раз такой высоты, что можно руку засунуть через край, и раковину на уровне глаз. Осталось дотянуться, чтобы попить. От осознания, что вода так близко и в то же время так далеко, горло сдавило спазмом, а слёзы потекли пуще прежнего. Волк дёрнул подростка за рубашку; Стайлз резко повернул голову, и её содержимое опять опасно забултыхалось. Волк выскользнул из-под руки и прошёл к дальней стене, и неожиданно струйка воды полилась из незамеченного до этого крана, барабаня по кафельному полу. Стайлз грузно упал на руки — тут же, вскрикнув, левую он от земли отдёрнул — и неуклюже пополз вперёд, пока не рухнул под струю воды. Вода попадала на лоб и стекала по щеке — пришлось извернуться, чтобы она бежала прямо в рот: ледяная, с привкусом ржавчины, божественно вкусная. Он пил, пил и пил, пока ему не поплохело — больше прежнего, — а после он кое-как оттолкнулся от стены. Волк переступил через него и толкнул ручку крана лапой, выключив воду. Кран был рычажный, не вентильный, так что его можно было переключать лапой, и располагался всего в восьми дюймах от пола. — Вот там всё… — отдышавшись, Стайлз глянул в сторону унитаза и раковины, — для людей, а это… — взгляд переместился в сторону крана, под которым обнаружился водосточный жёлоб, уходящий в сток, — это для волков. Волк уже привычно фыркнул: «Какой молодец, заметил», — и потрусил из комнаты. Стайлз тоскливо пожирал взглядом унитаз: сейчас, когда в нём было много-много воды, нестерпимо сильно хотелось отлить. Но не было ни капли уверенности в том, что ему хватит сил на то, чтобы сесть, не говоря о том, чтобы встать. Струи дождя за окном показались ему теперь иным сортом издевательства. Волк вернулся, неся в зубах всё тот же завтрак: батончик, вяленое мясо и разодранный пакет поп-тартс — и сбросил его на живот Стайлза. — Ты ведь не волк, — заявил Стайлз, внимательно глядя ему в глаза. Волк раскрыл пасть, демонстрируя большие белые зубы, и высунул длинный, определённо волчий язык. Он отошёл подальше, задрал хвост и неторопливо повернулся вокруг себя, позволяя рассмотреть его — большого, даже огромного волка с… о мой бог, это точно мальчик — со всех сторон. — Ладно-ладно, ты выглядишь, как волк, ты на самом деле волк, но ты не только волк, — настойчиво продолжал Стайлз. Голова пульсировала, запястье простреливало болью, он в любую секунду мог обмочиться или проблеваться, но он нашёл важную тему. Ему всегда удавалось сосредоточиться на чём-то достаточно интересном. Он сможет. — Ты не только волк, — медленно, размышляя над каждым словом, сказал Стайлз. — Волк бы не притащил меня сюда. Волк не стал бы вертеться передо мной, чтобы доказать, что он волк. У тебя есть личность. Ты… Он вспомнил луну вчерашней ночью: огромную и круглую, освещавшую лесные прогалины подобно солнцу. — Ты оборотень? Волк фыркнул и уселся, наблюдая за ним своими светлыми глазами, которые той ночью, казалось, сверкали красным. — Стоп, полнолуние уже прошло, так почему ты всё ещё… Ты застрял? Ты застрял в теле волка? Ты… Как же он не догадался раньше! Все это соединено красной нитью — оборотень, который не может превратиться обратно, люди, которых никак не могут найти. Дом Хейлов. — Ты… ты не Лора, ты мальчик. Дерек? Дерек Хейл? Волк наклонил голову и вздохнул. Стайлз мог бы поклясться, что тот поневоле впечатлён; такого рода вздохи Стайлз слышал много, много раз. — Значит, это правда. Ты Дерек. Следовательно, Питер твой… и волки, которые его… убили… — волк-на-самом-деле-Дерек зарычал, и Стайлз замялся. — М-да, эм, поем я, что ли, — быстро сказал Стайлз, хватая ещё один поп-тартс. Пока он жевал, колёсики в голове продолжали крутиться: Питер был убит волками, если точнее — двумя волками. Как сообщил доктор Дитон его отцу, скорее всего, волки были мужской и женской особью, потому что существенно отличались в размерах. Возможно, пара — или брат и сестра, подумал Стайлз, глядя на Дерека, который сидел и глядел на него в ответ. Стайлз отполз назад к стене, открыл кран и запил порцию печенья водой. — Значит, ты и Лора — оба волки, так, да? Оборотни? — спросил он, вытирая лицо рукавом здоровой руки. — Здесь твой дом, место, где ты вырос. Мы сейчас в подвале, но вошли не через дом, ведь так? Значит, должен быть особый проход, которым проще пользоваться в обличье волка. Плюс этот кран, устроенный специально для волков, плюс все вы жили в лесу, подальше от людей… У тебя вся семья была такой? Дерек не издал ни звука, просто развернулся и лёг задом к Стайлзу. — О! — Стайлз почувствовал себя виноватым. — Вся твоя семья… Дерек, извини, мне жаль. Кем бы они ни были, они все погибли, и как бы то ни было, но дядя Дерека тоже умер, а сестра неизвестно где. Будь она в порядке, должна была быть рядом с Дереком, разве нет? Стайлз доел печенье и приступил к энергетическому батончику. Ухо Дерека дёрнулось в его сторону, когда он разорвал обёртку. Стайлз ещё пару раз выпил воды, а затем положил джерки на пол и перевернулся на бок, чувствуя под собой холодный влажный пол и усиленно стараясь не думать о том, как он хочет ссать. Конечно, решение временное и половинчатое, но вдруг он волшебным образом сможет встать и добраться до унитаза, не упав и не выблевав желудок, прежде чем его мочевой пузырь лопнет? Дерек внезапно замаячил рядом и подтолкнул носом отвергнутую упаковку вяленого мяса. — Не, чувак, я не ем такое по утрам, всё в зубах застрянет. Да это вообще не для завтрака. Дерек придвинулся ближе; его морда оказалась в дюйме от лица Стайлза, и тот затаил дыхание. Оборотень принялся обнюхивать возлежащее перед ним тело, остановившись в районе пояса; затем он ткнул носом точнёхонько в мочевой пузырь. Стайлз взвизгнул и завертелся, отчаянно ища позицию, в которой ему удастся не обоссаться. — Ну чего? — с раздражением спросил Стайлз. — Да, я хочу отлить, но не могу встать, спасибо за проявленный интерес. Дерек покачал головой, аккуратно подтолкнул его, привлекая внимание, и переступил через распластанную тушку. Стайлз внял совету и осторожно перевалился на другой бок, чтобы посмотреть на то, что оборотень ему покажет. Дерек, поймав его взгляд, поднял ногу и помочился в водосточный жёлоб. Затем отступил и мотнул головой: «Теперь ты». — Ты же не серьёзно?.. — неловко пробормотал Стайлз. Дерек сделал демонстративный выпад в сторону его живота, так что Стайлз испуганно прикрылся ладошкой; после чего отсел подальше и вежливо отвернулся. — Ну ладно, — протянул подросток, закрывая глаза и собираясь с силами. — Можно же даже не садиться, верно? Я могу сделать это и лёжа. Он подвинулся ближе к стене, расстегнул штаны, вынул член и принялся облегчаться, в блаженстве смежив веки. Пережив первую волну экстаза, Стайлз спохватился: надо посмотреть наличие крови в моче. Он посмотрел. Вроде бы обычного цвета, без крови. Что не было обычного цвета, так это его бедро, освобождённое от ткани джинсов и трусов. Закончив с мочеиспусканием, он подтянул рубашку повыше, а штаны пониже, обнажив здоровенный чёрно-фиолетовый синяк, чётко совпадающий по форме с безвременно почившим смартфоном. Что ж, на фоне тупой боли в голове и в запястье, общей неопределённой болезненности всего тела, периодического колотья в рёбрах и тягучих спазмов в нижней части живота от чрезмерно долгого сдерживания мочи в организме — на фоне всего этого синяк вовсе не ощущался. Стайлз с любопытством ткнул в него пальцем. Ай, сука! Нет, тоже болит. Стайлз натянул одежду обратно и молча уставился в стену. Надо было что-то делать дальше, но всё, что ему пришло в голову — хорошо бы отползти с мокрого кафеля, пока совсем не похолодало. Дерек ткнулся носом в плечо, шумно втянув воздух. Стайлз неторопливо перевернулся на спину и устало взглянул на оборотня; тот, на секунду наклонив голову, потрусил в другую комнату и вернулся со спальным мешком, после чего расположил его между унитазом и раковиной, где было посуше. Стайлз ненадолго прикрыл глаза — их защипало от облегчения и благодарности — и перетащил себя на спальник. Дерек, не теряя времени, удобно устроился рядом с ним, а Стайлз по-хозяйски расположил свои ногу и руку на оборотне. Он был сухим, тёплым и, вообще, шикарным; Стайлз для себя решил, что так просто его не отпустит. — Серьёзно, самый крутой… — прошептал Стайлз, пряча лицо в шерсти Дерека. По ноге Стайлза прошлось что-то очень мягкое и пушистое; он уже почти заснул, когда в голове пронеслась мысль, что это, должно быть, хвост. Хвост Дерека Хейла, который вильнул разок, пока никто не видит.