Мальчик и чудовище

Они не смогли заставить Стайлза напялить больничную одежду до того, как медики не сделали кучу других вещей: рентгеновские снимки, капельницу, осмотр всех конечностей и множество допросов про самочувствие. Но после всего этого, когда большая часть людей испарилась, Стилински-младшего просто вытащили из старой одежды, заставляя принять ванну. Тот, не споря, побрел успокаивать свое тело и дух, чувствуя себя при этом очень расслабленно. Миссис Макколл слишком сильно волновалась, причитая по каждому поводу, то из-за разбитой коленки, то из-за содранного локтя. Никто не заметил на плече синяк от укуса Дерека. Но когда миссис Макколл встала с левой стороны кровати, заставляя поесть принесенного пудинга, Стайлз понял — он не сможет придумать правдоподобного объяснения того, что он каким-то образом ел во время исчезновения, поэтому, придется соврать, что он ничего не ел. Снова врать. Подросток схватился за подол больничного халата, нервно теребя его. — Стайлз, — позвал отец, садясь на край кровати, и тот отдернул руку. Он ожидал, что сейчас начнут сыпаться вопросы о том, что же на самом деле произошло в лесу, о неизвестно откуда взявшемся синяке, о черном волке, о содержимом желудка, о… — Я горжусь тобой. Ты до смерти меня напугал, и я больше не хочу, чтобы ты терялся, но ты цел и невредим. И я горд тобой, сын. Стайлз опустил голову, кусая нижнюю губу и преодолевая желание рассказать обо всем. Но это было слишком кошмарно. Его отец снова спас ситуацию — крепко обнял непутевого сына, принося тому чувство легкости и защищенности. И это было намного лучше, чем все то вранье, которое скормил всем Стайлз. *** Они оставили его на ночь для полного обследования, но Стайлз был на удивление спокойным, его даже не волновала ни скрипучая и неудобная кровать, ни больничный халат, ни большая толпа людей, бродящих туда-сюда, и даже храп отца, сидящего неподалеку, только расслаблял. Это было самое удобное место за последние дни. Тем не менее, когда подросток в очередной раз проснулся и обнаружил лежащего рядом с собой Дерека, Стилински совсем успокоился и умиротворенно улыбнулся. Стайлз неловко подвинулся и прижался лицом к меху волка, вдыхая такой знакомый аромат. Все было таким правильным, словно вот — Дерек был кусочком пазла, которого не хватало в его жизни. После этих мыслей Стайлз крепко уснул. *** Подросток проснулся с ощущением того, что чего-то не хватает. Открыв глаза, он увидел белый высокий потолок. Больница. Значит, он — больной. В глазах предательски защипало, а в голове пронеслось множество картин — как он ночи напролет проводил тут, засыпая на кровати рядом с мамой, потому что отказывался ехать домой без нее. Он неловко повернулся, собираясь вытереть лицо об наволочку подушки, не тревожа при этом ни одну из рук. Но остановился, потому что… Дерек должен был быть тут. Теперь он понял, чувство неправильности было связано с Дереком, а если быть точнее с отсутствием Дерека. Ведь оборотень был здесь, когда подросток заснул. Но теперь его нигде нет. Стилински осторожно повернулся на бок и легонько потянул левой рукой одеяло. На светло-голубых одеяниях не было ни одного волоска шерсти, точно так же, как и на простынях. Оборотень бы не смог даже лежать на этой стороне кровати, потому что запутался бы в трубках от капельниц, не говоря уже о медсестрах, снующих по палатам, словно метеоры. Неужели… Стайлз перевел взгляд на другую сторону палаты. Отец все еще спал, прислонив подбородок к груди. Да. Его отец заметил бы гигантского волка, спящего в постели сына. Так что не было никаких гигантских волков в постели. Конечно, не было. Безумие какое-то. Стайлзу приснился Дерек прошлой ночью; хотя он чувствовал это все так, будто было наяву. Почему Стайлз вспоминает холодные подвалы и одного особенного оборотня? Ведь сейчас он в безопасности. Его папа прямо тут, только позови и он подойдет. Его запястье было в гипсе, как и должно быть, но уже не болело. Как, в принципе, и другие боли — они прошли. Ему было хорошо без Дерека. Он больше не нуждался в нем. Теперь он не замерзнет, не потеряется и не умрет от голода. Но почему-то отсутствие Дерека походило на песок в ботинках или комариный укус. И единственное лекарство от этого зудящего чувства — исполнение обещания. — Не волнуйся, — прошептал он, глядя в пустоту. — Я иду к тебе. *** Скотт вошел в палату, держа в одной руке поднос с завтраком, а другой рукой он держал свою девушку за руку. Стайлз закатил глаза. У обоих подростков за спинами торчали рюкзаки — знак того, что сразу после визита они идут в школу. Папа оставил его буквально только что: ушел в комнату для родителей, чтобы принять душ и переодеться. А Стайлзу оставалось с грустью смотреть на веселые мультяшные картинки на стенах. Педиатрическое отделение не было предназначено для подростков шестнадцати лет. Скотт тоже был похож на одного мультяшного героя, одаривая всех окружающих своей солнечной улыбкой. И Эллисон тоже. Они идеально подходили друг другу: оба с вьющимися черными волосами, карими глазами и ямочками на щеках. Прямо как диснеевский принц и принцесса, честное слово. — Завтрак! — громко объявил Скотт, будто это было торжественное открытие. — Мама сказала, что они выпустят тебя сегодня, только вот в школу тебе все равно запретят ходить. — Не нарушает ли это мои конфиденциальные данные? — спросил Стилински, внимательно разглядывая кружку. Встав сегодня рано утром, медсестра — слава богу, это была не миссис Маккол — сообщила ему, что стоит сдать анализы кала, пока он ничего не съел. Все это не вдохновляло на большой аппетит. — Ты бы сказал, мне все равно, — пожал плечами Скотт. — Тем более, она не сказала, что именно ты повредил. Ты в порядке? — Я сломал пару косточек в запястье и у меня было сотрясение, но врачи полагают, что все потихоньку стало залечиваться. — Вау, новые боевые раны, верно, друг? — подмигнув, рассмеялся Макколл. Эллисон фыркнула и шутливо стукнула своего бойфренда по руке, в то время, как Стайлз закатывал глаза, не потрудившись скрыть улыбку.  — И они, вроде как, в шоке, потому что я не ел ничего в эти дни, но спокойно ем сейчас, — рассмеявшись, сообщил Стайлз. — Наверное, я просто чемпион в еде. Ведь только я могу понять, что отец ел на завтрак: овощи или яичницу с беконом. Кстати, дорогие друзья, вы просто обязаны мне помочь с этим, — подросток указал на поднос. Скотт понял намек и, опустив поднос, взял стакан с соком, напоил больного, а Эллисон, взяв тарелку и ложку, помогла Стилински съесть салат. — Фпафибо, — жуя, поблагодарил Стайлз. — А, и еще, за эти два дня мой отец питался исключительно в этих дешевых забегаловках? Не хочу знать, что он ел это дерьмо все выходные. — Спешу огорчить тебя, Стайлз, но он ел эту еду постоянно, говоря о том, что все равно все калории с бегом по лесу уничтожаются с большой скоростью. Они заказывали пиццу вчера, но… Я не видел, чтобы он ел. Он всегда был полностью завален картами, вглядываясь в них, словно хотел сжечь дыру в них и…. — Скотт резко замолчал, переглядываясь с Эллисон, та лишь закатила глаза и продолжила говорить за него. — Спорил с моим отцом. Всю жизнь, единственная, кто могла заставить слушать моего отца была мама. Но в этот раз ее не было тут, поэтому папа решил взять командование на себя. Глаза Стайлза полезли на лоб. — Ох, боже, он пытался переспорить шерифа, какой ор тут, наверное, был. — И не говори. Мой папа все хотел доказать твоему отцу, что, скорее всего, тебя уже сожрали волки и был уверен, что они еще бродят где-то здесь. Поэтому заставил нас бегать с винтовкой на всякий случай. Стайлз издал непонятный звук, похожий на смех, но влюбленные, переглянувшись, поняли, что у подростка началась истерика. — Я никогда даже не думал о том дерьме, что приключилось со мной. Это как будто не ты, а когда понимаешь, что все это взаправду и ты на волоске от смерти — становится пиздец, как страшно. И ты ничего не можешь сделать, ведь ты… — Стайлз, — быстро подошел друг, хватая подростка за правое запястье и сильно сжимая его. — Дыши. Успокойся. Сосредоточься на мне. Стайлз зажмурился и сделал глубокий вдох, сосредоточив внимание на захват Скотта. Дерек в безопасности. Он знает, что ему стоит избегать людей. Дереку стоит скрываться до тех пор, пока шумиха об этом деле не прекратится. Единственно, что сейчас мог сделать Стайлз — никому не говорить об оборотне и тот будет в порядке. Он знал, что нельзя сказать даже Скотту, потому что тот обязательно скажет своей девушке, а та, естественно, сообщит об этом отцу. Так, ладно, надо просто никому не говорить. — Простите, — сказал Стайлз, и сделал еще один глубокий вдох, прежде чем открыл глаза и улыбнулся. — Это слишком травмирующе. Обеспокоенный взгляд Скотта сменился улыбкой, в то время как Эллисон осталась выглядеть обеспокоенной. — Я в порядке, правда, — заверил ее Стайлз, а затем, в порыве вдохновения, развел руки в стороны и добавил. — Ну, я имею в виду, что это доказывает, что волков нет. Я ведь, типа, был, как козочка в лапах Ти-Рекса. А большой и страшный людоед-волк так и не пришел, оставив меня в живых. Скотт начал весело кивать еще до того, как он закончил, полностью соглашаясь с таким смышлёным Стайлзом. А вот на Эллисон это не произвело большого впечатления. Как, в принципе, не произвело бы на любого человека, кроме Скотта и маленьких детей. Стайлз начал опускать руки и вдруг осознал, что следы от зубов Дерека — если они еще были там — показались из рукава его больничного халата. Стилински положил обе руки на колени и постарался не смотреть на место пятна. — Не думаю, что это убедит моего отца, — сказала Эллисон, пожимая плечами. — Но вполне достаточно для меня. Стайлз посмотрел на Скотта как раз вовремя, чтобы поймать вороватый кивок, и Стилински широко улыбнулся Эллисон. — Ну что ж, ребята, думаю, вы заходили ко мне, чтобы проверить мое самочувствие, а не тащить на урок к мистеру Харрису? — Да, — кивнула девушка, улыбаясь. — Просто проведать. — Кроме того, — сказал Скотт, доставая несмываемый маркер из рюкзака. — Теперь моя очередь. — Эй, Скотт, — немного испуганно сказал Стилински, отодвигая от друга руку с гипсом. — Мне было двенадцать… — И одиннадцать, — ответил Скотт со злой усмешкой. — И восемь. — Это не моя вина! — воскликнул Стайлз. — Я же не виноват, что твои кости ломались чаще, чем мои! — Да, — покладисто согласился друг. — Но только твоя вина в том, что на моем гипсе появились цветочки, когда я сломал ногу. Давай, теперь моя очередь. — Скотт, прошу, оставь мне хоть каплю достоинства и не рисуй… — он не сказал «член» только потому, что Эллисон внимательно смотрела на них. Макколл резко стал ярко-пунцовым. — Не смей, Скотт, — твердо сказала Арджент. — Окей-окей, черт вас возьми, — воскликнул Скотт слишком визгливо. Эллисон просто взяла его за яйца — образно говоря, конечно. Но она использовала свою силу только для хороших дел, так что Стайлз не мог винить ее. — Я даже рисовать ничего не буду, — произнес Маккол. — Просто напишу свое имя. Стайлз протянул левую руку. Скотт одарил его яркой улыбкой и полностью погрузился в рисование. Стайлз глубоко вздохнул и уставился в потолок, ожидая завершения; когда он посмотрел вниз, то увидел множество раз написанного слова «Скотт», «Макколл» «№11» — От души спасибо, Скотт, что бы я делал, если бы ты не раскрасил мой гипс, — с сарказмом сказал Стилински. Он еще больше месяца не сможет выходить на поле. Стайлз встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и посмотрел на Эллисон. — Тоже хочешь что-то нарисовать? — Конечно, — она улыбнулась. Она аккуратно подписала свое имя на одном из пустующих мест между именами Скотта. Жаль, что больше не было людей, чтобы подписать на этом гипсе свое имя, ведь никто не мог выдержать его постоянную болтовню. Жаль, что Дерек не может… Стайлз задушил эту мысль на корню и демонстративно посмотрел на часы. — Ребят, вам, наверное, уже пора. — О! — воскликнул Скотт, проследив за взглядом подростка. — Вот черт! Нам пора, Элли… Они снова взялись за руки и быстро выбежали из палаты вниз по коридору. И Стайлз услышал громкий крик отца: «Тебе бы лучше не разгоняться так на машине, Скотт!» В ответ послышалось: «Нет, шериф, конечно нет!» Стайлз заметил, что Эллисон оставила маркер на подносе, и он мысленно напомнил себе взять его, как только у него вновь появятся карманы. — Итак, — сказал отец, заходя в палату. — Хочешь настоящий завтрак? *** Отец повернул в другую сторону от выхода из закусочной и Стайлз нервно спросил: — Пап, куда мы идем? Мой джип… — Твой джип дома, — заверил его отец, не останавливаясь. — Но я думаю, что нам следует пойти в лес. Может быть, ты что-то вспомнишь. — Э-ээ, — протянул Стайлз. — Я н-не думаю… — Кому бы ты ни обещал туда вернуться, ты не должен бояться, потому что я с тобой, — добавил Джон, будто это было совершенно естественным и сел в рабочую машину. — Что? — недоуменно спросил Стайлз. — Нет, подожди… Он остановился, чтобы ударить себя по лицу, потому что было слишком много эмоций. — Пап, что ты говоришь? — немного придя в себя, крикнул подросток, залезая в автомобиль. — Я был один, никто не брал у меня обещаний. — Я не знаю, сколько раз мне надо говорить тебе, что ты говоришь во сне, — сказал Джон, глядя прямо на него. — В этот раз ты обещал кому-то вернуться, когда я проснулся. Так кому же ты это говорил? — Я-я… — подросток стал лихорадочно соображать, и снова ненавидел себя за новую порцию лжи. — Я говорил это тебе, пап. Он отвернулся от отца, глядя в окно, потому что он не должен узнать правду. Он был худшим сыном за всю историю сыновей. — Я был один, мне было холодно и одиноко. И я звал тебя, потому что думал, что больше никогда не увижу. Его отец ничего не сказал, лишь положил руку на колено. Но все равно продолжил ехать в сторону леса. Стайлз закрыл глаза и прислонился лбом к холодному стеклу, очнувшись только тогда, когда машина остановилась. — И я иногда разговариваю с мамой, ну… знаешь, я же обещал ей, что не оставлю тебя… — Стайлз, — хрипло сказал отец, крепко обнимая его. Стайлз зарыл лицо в плече своего отца, вытирая слезы. Прости, прости, прости. *** Его отец остался с ним до обеда. А потом, когда подросток три раза поклялся, что не уйдет из дома, что сделает все домашние задания и подтянет все темы, которые пропустил, пока умирал в лесу, шериф со спокойной душой ушел на работу. Стайлз достал стопку с тетрадями и попытался вникнуть в новые темы. Все получалось не так плохо, как он думал, но… Две машины за окном ездили тут беспрерывно, после того, как отец ушел. А когда появился третий автомобиль, нервы подростка не выдержали. — Да тут я, тут, — недовольно произнес он, заканчивая с английским. И, как ни странно, машина уехала. Он подождал еще пять минут, затем напялил худи, вытащил ключи и бумажник и вышел.