30 дней ОТП челленджа

      Весь день Джейкобу отчаянно хотелось напиться.       Что, в общем, он и сделал — кружка с пивом была заполнена до краев, пока Фрай осматривал бар, в который привели его ноги. У него не было никакого желания разговаривать, или, тем более, составлять кому-либо компанию, а потому, когда в стоящий напротив него стул присела представительница древнейшей профессии, он недовольно нахмурился, разглядывая ее. На женщине, чей возраст едва перевалил за тридцать, было платье вызывающего красного цвета с разрезом почти до верхней части бедра, так, что видны были ноги с тесно облегавшими их панталонами. Джейкоб прищурился и раздраженно отвел взгляд, когда куртизанка улыбнулась ему кривыми зубами.       — Отвяжись.       В любом другом случае, если ситуация была бы не настолько печальной для Фрая, он бы задумался над тем, чтобы воспользоваться ее услугами… И даже оставил бы больше, чем надо — Джейкоб любил женщин и знал, что не всякая красотка хороша в постели, как и не всякая уродина будет лежать бревном, не зная, как удовлетворить мужчину.       Но вся его голова была занята одной мыслью: он думал об Иви и том, что увидел пару дней назад. Воспоминания вынудили Джейкоба выпить кружку пива залпом, чтобы было горько на языке, а не на душе. Но все вышло с точностью наоборот: алкоголь не смог убить его думы или хотя бы заглушить их, а потому Фрай закрыл лицо ладонями, уложив локти на стол.       Как это могло произойти? Он отдавал сестре всю свою любовь, а она просто использовала его! Джейкоб тряхнул головой. Нет, такого точно не может быть. Однако Фрай четко видел и слышал все сам — ему не надо было долго думать, чтобы, услышав стоны из вагона сестры, догадаться, чем Иви там занимается. Джейкоб точно знал, что ошибки быть не может, но надеялся, а потому заставил себя залезть на крышу, а оттуда взглянуть в незашторенное окно, свесившись головой вниз.       Они были вместе, на ее кровати — Генри и Иви. Фрай проследил глазами их силуэты — в слабом свете свечи он не мог видеть их полностью, но и одних размытых образов было достаточно. Сестра сидела на его бедрах, пока чертов индиец вколачивался в нее снизу, а затем приподнялся, чтобы увлечь Иви в чувственный поцелуй, на что Фрай ответила ему откровенным стоном, который в ту же секунду коснулся ушей Джейкоба, заставляя того стыдливо откинуться обратно на крышу. Впервые он видел, что сестре хорошо не с ним, а с кем-то еще, отчего Фрая тут же одолела ярость, которую он выместил тем же вечером в бойцовском клубе.       Их было много — чем больше, тем лучше; костяшки пальцев саднили, а сердце бешено билось, когда на Джейкоба с каждым раундом наваливалось все больше и больше противников. Он не боялся, напротив, ему был необходим выход этих чувств, одолевавших его длительное, по меркам Фрая, время, а потому Джейкоб без зазрения совести давал под дых каждому следующему врагу, на что те сваливались на землю и корчились от боли еще некоторое время после боя.       Когда близнецы встретились на следующий день, Иви застала Джейкоба сидящем на диване — он обрабатывал свои раны на руках и груди, оставшиеся после посещения арены. Губа была разбита, и вид у брата был крайне удрученный, но Фрай так и остался непобежденным ни бойцами из клуба, ни своими внутренними переживаниями. Сестра сделала вид, что ничего не произошло, а потому, как только ее рука оказалась на плече Джейкоба, тот резко отпрянул и отвел взгляд, ссылаясь на то, что прекрасно справится сам.       Джейкоб не стал останавливать Иви, когда та снова покинула его для прогулки в компании Генри. В любом случае, Фрай тоже решил развеяться… И теперь он сидел здесь, в компании опустевшей кружки пива и пустых обещаний.       Впрочем, теперь Джейкоб мыслил здраво — еще более здраво, рассуждай Фрай будучи трезвым. Иви обязана получить по заслугам. И, пожалуй, он знал свой следующий ход.       Джейкоб встал из-за стола и оставил горсть монет, неуверенной походкой зашагав к выходу из заведения. Пусть берут, ему не жалко — в любом случае, Фраю стало гораздо лучше, чем было все эти дни.       Теперь, когда Джейкоб оказывается в поезде, он точно знает, что готов сделать то, что задумал, а потому, когда его рука оказывается на шее ничего не подозревающей Иви, его губы растягиваются в зловещей улыбке:       — Шах и мат, сестренка.