***
— Ну, и что везем? — один из стражников вразвалочку подошел к телеге Добрика. Он добродушно усмехался, ероша короткие, стриженые под горшок волосы. Сегодняшний день принес ему много золота, а потому пребывал господин стражник в весьма добродушном настроении. Сидящий подле Солохи Май заметно напрягся. Девушка недоуменно обернулась на него. Оборотень же поспешил улыбнуться ей, однако никакая улыбка не смогла скрыть беспокойство, промелькнувшего в его глазах. — Вина заморские, перец красный, да вы и сами взгляните, — разлился соловьем Добрик. — Митяй, а ну пошли со мной, живо! — купец поспешил лично спрыгнуть с телеги, засеменив за стражником. Мужчина мазнул по добриковской телеге скучающим взглядом и нехотя последовал далее. Следом за Добриком, покряхтывая пошел и Митяй, насвистывая какую-то простенькую мелодию. — Что такое, Май? — прошептала Солоха, настороженно. Чутье подсказывало девушке, что этот стражник вовсе не так прост, как казался с виду. Всего лишь на миг встретившись с ним взглядом селянка осознала, что меньше всего на свете хочет увидеть это лицо еще раз. Было в этой слегка толстоватой физиономии что-то недоброе, пугающее. — Это господин Ульс, один из моих давнишних недоброжелателей еще со времен моей службы в армии. Не знал, что этот сморчок теперь обосновался и тут. Хорошо, что он меня не узнал, — ответил оборотень вполне охотно. Конечно, просвещать свою спутницу в тонкости отношений с бывшим капитаном десятого полка он не спешил. Однако все же счел за необходимость добавить: — Это очень опасный человек, Солоха. Лучше обходи его десятой дорогой, если встретишь когда-нибудь. — И много у тебя таких недругов, а? — девушка испуганно покосилась на господина Ульса. Непривычно тихие нотки в голосе манула ее откровенно пугали. Стражник тем временем как ни в чем не бывало беседовал с Добриком. Видимо, договаривались о въездной пошлине. — Много, — не стал юлить оборотень. — И за прошедший год я успел напрочь о них забыть, не до того было. Надеюсь, они тоже не обладают хорошей памятью, — Май криво усмехнулся, стремительно мрачнея. — И как я мог не подумать об этом… Оборотень посерьезнел мгновенно, в глазах его зажегся неизвестный доселе Солохе жестокий огонек. Теперь, глядя на его разом ожесточившееся лицо, девушка недоумевала, как могла считать, что успела полностью узнать своего спутника. Да, ей доводилось видеть его в гневе, в растерянности, в радости, в грусти, но никогда — в злобе. Господин Ульс смог пробудить в нем давно забытую, сокрытую в глубинах сердца ненависть. — Но он тебя не узнал. Значит, ты зря себя накручиваешь, — попыталась успокоить его девушка, коснувшись рукой плеча оборотня. — Господин Ульс хоть и не любил меня, но никогда не воспринимал всерьез. Не было у него привычки запоминать каждого непокорного рекрута. Поэтому вряд ли мне что-нибудь грозит с его стороны. Зато других память никогда не подводила, — ответил оборотень, задумчиво. — Если я хочу устроить Самаелю сюрприз, мне придется, как следует поднапрячься. — И что ты будешь делать в таком случае? — девушка непроизвольно поддалась ближе, испытующе взглянув на оборотня. Май ответить не успел, хотя, ответ у него определенно был. — Эй, Май, а ну-ка подойди сюда, — Добрик налетел на говорящих вихрем, перебив пытавшегося ответить оборотня. — Хватить тут шушукаться! Манул незамедлительно подчинился, спрыгнув с телеги, выпрямившись перед Добриком и опустив глаза. Стоящий рядом стражник хмыкнул: — Так это и есть ваш великий умелец? — он подошел, самым наглым образом прощупав мускулатуру оборотня. Солоха гневно нахмурилась, но вставить свои пять копеек не решилась. — Что-то хиловат… — Уверяю, он творит чудеса в бою! Это может подтвердить любой из обоза! Правда, ребята? Наймиты согласно закивали. Даже самые большие скептики после нескольких наглядных демонстраций убедились, что новый охранник Добрика действительно хорош в бою. Господин Ульс скривился, повнимательнее приглядываясь к замершему в покорном ожидании оборотню. А так как по росту он был ниже, для этого пришлось встать на носочки. — Май, говоришь? — он озадаченно почмокал губами. Прищурившись, он обошел вокруг наймита. Чем-то в этот момент он начал напоминать Солохе соседского пса, так и норовившего вцепиться зазевавшемуся прохожему в пятки. — Что-то знакомое… Где-то я уже слышал это имя. Солоха похолодела, заметив, как вздрогнул от этих слов оборотень. — Правда? Вот видите! Он все-таки действительно мастер, раз даже вы о нем слышали! — подоспел на выручку купец, умаслив раздумья стражника неприкрытой лестью. Господин Ульс довольно шмыгнул носом. — Что ж, тогда будем считать, что мы договорились. Не забывай, старик, если мне не понравиться работа твоего наймита, придется-таки конфисковать твой домик и все движимое и недвижимое имущество. — Конечно, господин Ульс, — поклонился ему купец. Стражник, ухмыляясь, выдал Добрику документы, и мужчина засеменил прочь, подавая сигнал выдвигаться.***
— Что вы пообещали ему? — Май угрюмо сверкнул глазами, спрыгнув с телеги, стоило только обозу отъехать подальше от въездных ворот. — Ты уж не серчай, Май, — ответил Добрик, в свою очередь тоже спустившись на землю. — Но оказалось, пока меня не было дома, моя женка успела нанести оскорбление господину Ульсу лично. Мы живем с ним на одной улице, и он, подвыпив, перепутал дома, ворвавшись среди ночи к моей жене в постель. Она, не разобравшись, отлупила его. — И что? То есть в итоге оказалась оскорблена не ваша жена, а этот противный мужик?! — рыкнула Солоха, опередив Мая. Для девушки из глухого захолустья было, по меньшей мере, странным слышать, что виноватая сторона еще что-то требует. У них бы в Солнечном за такое охальнику бы еще розгами всыпали, чисто в профилактических целях. Впрочем, мимолетный взгляд в сторону Мая подтвердил ее затаенные опасения касательно несхожести нравов и порядков между глухой деревней и величавой столицей. Оборотень моментально спал с лица, запоздало помолившись, чтобы никакие излишне языкатые сплетники не донесли на девушку господину Ульсу. По своему горькому опыту оборотень знал, что его бывший капитан обладал обостренным чувством собственного достоинства и непомерно раздутой гордостью, а так же болезненной любовью к насилию. — А ты прикрой-ка ротик, дура, — неожиданно грозно процедил Добрик, заставив Солоху пораженно умолкнуть. — С начальником городской стражи не стоит шутки шутить, ясно тебе? От его расположения прямо зависит мое благосостояние, и ваше тоже. На моем счету полно грешков, на которые милейший господин Ульс закрывал глаза! Если же сейчас он начнет обращать на них внимание, мой бизнес обречен на крах! — буквально кричал Добрик, сделавшись в одно мгновение похожим на заядлого истерика. Май же украдкой только фыркнул. Как же сильно успел продвинуться по карьерной лестнице этот деспот! Выговорившись, купец продолжил говорить уже спокойнее: — Он это умеет, господин Ульс. Не одного купца уже так разорил! Что ему стоит в следующий раз конфисковать весь мой товар, сославшись, якобы на контрабанду оружия или же опиума? Так что, помолчи уж. — Я искренне вам сожалею, — ответил за Солоху Май, решив вмешаться, пока излишне болтливая девка еще чего не ляпнула. Впрочем, тешить непомерно раздутую гордость бывшего командира оборотень тоже не желал. — Но я не нанимался к господину Ульсу в наемники. Я ему ничем не обязан. Так что… — Так что не получишь деньги, — отрезал купец, перебив манула. В глубине души Добрик боялся такого поворота событий. Будучи всегда себе на уме Май бы точно не захотел выслуживаться перед нынешним начальником городской стражи. Порою, купец задавался вопросом, что сподвигло такого человека добровольно ограничиться скромной ролью охранника, имея такие впечатляющие военные навыки. Впрочем, Добрик не желал сдаваться без боя. Он сделал свою ставку и был не намерен терять ни свое положение, ни жизнь. Он предпринял еще одну попытку уговорить Мая. — Если же согласишься, я доплачу. Господин Ульс любит гладиаторские бои, особенно он любит выигрывать в них. Но его лучший воин сейчас получил серьезную травму руки и не может держать меч. Поэтому я сказал, что мой лучший охранник готов этой ночью принести господину Ульсу победу и деньги. Взамен, он согласился замять историю с моей глупой женой. — Нет, я не согласен, — рыкнул Май решительно, окончательно разочаровав купца. — Черт с ними, с деньгами. Я обойдусь и тем, что меня бесплатно довезли до Столицы. На этом, думаю, и стоит расстаться. Сказав это, парень показательно поднял грабли, закрепив их за спиной. — Думаю, ты меня не правильно понял, — хмыкнул Добрик, неожиданно ласково. Да будет свидетелем Белобог, он не желал подобного исхода. — Ребята! Стоило только ему гаркнуть это, как пара дюжих наймитов, доселе пересевших к Добрику на телегу подскочили к Солохе, заломив девушке руки за спину. Один из них приложил к горлу селянки нож. — Ой, — только и смогла выговорить девушка, стремительно зеленея. Манул, ссутулившись, молчал. В тот момент он корил себя за беспечность, наивно считая, что купец не пойдет на шантаж, не посмеет пойти против своих принципов. И до этого момента в его словах Маю не приходилось усомниться. Он ошибочно полагал, что имел дело с порядочным человеком. Лишь мимолетного взгляда в глаза Добрика ему хватило, чтобы осознать свой окончательный проигрыш. Держащие Солоху сорвиголовы были одними из немногих, кого манул старался избегать. В прошлом отчаянные головорезы, они даже в обозе умудрялись поражать остальных мужиков своими несколько нестандартными мыслями. Потому, кроме Добрика никто лишний раз старался не приближаться к ним. Какие отношения связывали их с купцом оборотень не знал, но догадывался, что эти наймиты точно не станут раздумывать, если отчаявшийся купец решит отыграться, и выполнить свою угрозу. Словно бы прочитав мысли манула один из наймитов хмыкнул, играючи проведя кончиком острия по шее девушки. Солоха побелела, округлившимися от ужаса глазами глядя то на до Добрика, то на манула. — Мне дорого мое дело, состояние и жизнь, тебе дорога эта девушка. И не вздумай глупить, Май! — заговорил Добрик, спокойно пройдя вперед. — Только попробуй напасть, и они мигом прикончат ее, ясно? — Куда уж яснее. Но где гарантии, что после моего выступления вы отпустите ее? — А нет гарантий. Но тебе придется поверить мне на слово, иначе никак, — покачал головой Добрик. — По правде, мне твоя девка нужна как прошлогодний снег. Помоги мне, и, я ее отпущу. Самому не приятно шантажировать тебя, Май. Ты хороший парень, потому должен меня понять. Есть люди простые, а есть наделенные властью. — О да, я отлично понимаю, что ты хочешь мне объяснить, купец, — пробормотал Май, склонив голову. — Май, не смей идти у них на поводу! — не своим голосом закричала селянка. Солоха еще помнила странное выражение лица манула в момент их встречи с Ульсом. Внутренний голос не зря нашептывал, что этот стражник опасен, и не зря Май решил так упрямиться, вынуждая купца идти на крайние меры. Логика подсказывала девушке, что при любом другом раскладе Май бы с удовольствием согласился подработать, тем более за надбавку к заработку. А это могло значить только то, что оборотню ни в коем случае нельзя демонстрировать свои умения господину Ульсу. Один из наймитов в тот же миг ударил Солоху в живот. Не любил головорез кричащих девушек. Это наводило его на отнюдь не радужные воспоминания. Селянка охнула, повиснув на руках мужчин. — Хорошо, я помогу тебе, — после недолгих раздумий ответил манул, распрямившись. В его просветлевшей радужке отразилось настороженная мина купца. — Только как бы тебе потом эта помощь боком не вышла.. ***
— Интересно, что там произошло? — бормотал себе под нос Адин, сидя на своей повозке. С момента их приезда в Белград никто так и не удосужился разгружать товар, велев пока всем погонщикам устраиваться на постоялом дворе «Два Дубочки» и ждать дальнейших распоряжений. Все взрослые, поняв какую-то известную только им одним истину, поспешили удалиться в кабачок, оставив на дворе Адина в гордом одиночестве. Парень от нечего делать сначала сидел и послушно ждал. А затем, не выдержав, поплелся в эту забегаловку, застав там всю свою родню в позорном для истинного варвара состоянии тяжелейшей пьянки. Завидев нелюбимого сына, подвыпивший Суарон был просто в ярости, быстро восстановив справедливость, после которой идти, куда-то было просто больно. Юный варвар потянулся, скривившись от боли. Спина и пятая точка нещадно горели. Адин невольно хлюпнул носом, прикрыв начавшие было слезиться глаза. Нет, северные варвары не плачут. Нет, северный варвар привык терпеть боль и лишения, он должен переносить их с улыбкой, как испытания, посланные богами. Так почему же так горько на душе, почему так нещадно щиплет глаза? — Порою, даже варвар может позволить себе маленькую слабость, — раздался над головой Адина спокойный голос шамана. Старик в общей попойке участия не принимал, удалившись в город. Выглядел он донельзя довольным, в отличие от самого Адина. На его боку красовалась новая, сильно раздутая походная сумка. — Отец говорил, что слезы — удел слабаков, — буркнул парень, стараясь выровнять то и дело норовивший сорваться голос. Шаман усмехнулся, покряхтывая, устроившись подле парнишки. — Нет, слезы — это проявления наших чувств и эмоций. Тот же, кто по жизни сдерживает свои эмоции обречен жить в плотной скорлупе собственных стереотипов. Такому закостенелому человеку будет тяжело познать горе, но так же, он не познает радости. Нет, мальчик мой, сильный — не тот, кто держит все свои переживания в себе, но тот, кто не боится встретиться с ними лицом к лицу, преодолеть свои страхи и слабости. Адин удивленно приподнял брови. Ранее шаман не сильно горел желанием общаться с ним. Конечно, он и не задевал его, как остальные соплеменники. Не осуждал за слабое тело, за низкий рост и за легкомысленное, по меркам племени, поведение. Потому слышать его рассуждения было необычно в этот вечер. — Слышал бы вас мой отец. Он бы вас не понял, как не могу понять и я, — парнишка улыбнулся, в уголках его глаз заблестели слезы. — Твой отец удивительно прямолинеен, как и все в нашем племени, — шаман рассмеялся, помотав в воздухе ногами. — Потому и не может смириться с тем, что его сын ломает привычный уклад жизни. Адин отвернулся, чувствуя, что краснеет. Почему сейчас? Почему сегодня? Почему за проведенные в странствиях месяцы он старался не обращать внимания на тяжелую отцовскую руку, в которой обычно видел только кнут? А сегодня, получив очередную порку, еле сдерживает слезы? Не потому ли, что не видит за собой вины, но чувствует отцовскую не справедливую неприязнь? — И что же я должен делать? — спросил парень, вытирая слезы. — Жить, конечно же, — удивленно отозвался старик, расхохотавшись. — Не стараться подстраиваться под остальных, но искать свое место в мире. Разве это не очевидно? Адин закивал. Конечно, легко было шаману поучать, да умными речами его осыпать! Да только на деле-то все гораздо сложнее оказывается! От философских размышлений парня вывело внезапное появление у телег Лана. Вовкулака кого-то отчаянно высматривал, носясь по заднему двору с невероятной для человека скоростью. Адин покачал головой, созерцая это. Он, как и сидевший рядом шаман были осведомлены о его сверхъестественном альтер его. Конечно, в глубине души парень не одобрял того, что рядом с хорошей девушкой крутиться такое опасное создание как вовкулака, но поделать ничего не мог. Солоха была в новом товарище уверена, да и сам Лан никогда не доставлял проблем. Потому, вскоре Адин начал привыкать к присутствию в его жизни опасной сущности. — Кого ищешь? — окликнул он проносившегося рядом парня. Лан вздрогнул, затормозил, окинув варваров безумным взглядом багровых глаз, а затем проморгавшись заговорил: — Вообще, я ищу хозяйку, но ты тоже вполне сгодишься! Сказав это Лан, резко взмыл в небо, приземлившись прямо за спину варвара. Парень ойкнул, когда вовкулака, сграбастав его за шкирку, бросился бежать прочь. К своей чести Адин не стал кричать, не стал рваться и звать на помощь. Вернее, он просто не успел сообразить, что так можно было сделать. — Эй, ты чего, а? — прохрипел он, пытаясь отдышаться. Боязливо оглянувшись по сторонам, парень зашатался. Все же, он не считал черепичную крышу какого-то трех этажного здания отличным местом переговоров. — Помощь твоя нужна, Адин. Сам я не справлюсь, — прошептал, убито вовкулака, еще больше заинтриговав варвара. На его памяти это был первый раз, когда Лан его о чем-то просил. В тот момент даже скользкая крыша перестала его волновать. — Я слушаю, — Адин ухмыльнулся, уже предчувствуя знатную авантюру. — Я не понимаю, что происходит! Этот кошак куда-то пропал вместе с хозяйкой! И купец этот тоже пропал! А у меня плохое предчувствие, — заговорил Лан. — Какое еще предчувствие? — Адин недоуменно покосился на взволнованного парня — А поискать ты их не пробовал? — Пробовал — рыкнул вовкулака, обнажив удлинившиеся клыки. — Пошел по запаху хозяйки и пришел к какому-то большому дому далеко от сюда. Внутрь меня не пустили, там что-то вроде охраны стоит. Осмеяли меня и выгнали! Адин нервно хохотнул, созерцая белоснежные резцы солохиного друга. Уж слишком близко стоял Лан. — Я уверен, что хозяйка в беде! — Эммм… — Адин потянулся к голове — Нам надо убедиться, что с Солохой все хорошо! А сам я могу сорваться, понимаешь! А ты, если будешь рядом, сможешь меня сдержать от необдуманного поступка! Запомни, я не могу использовать свою силу в этом муравейнике! Мне нужна твоя помощь! — Да не ори ты! Понял я! —буркнул рассерженный варвар. И хотя никаких предчувствий у самого Адина не было, он решил успокоить совесть вовкулаки. — Ну, раз понял, значит, пошли, — более переговоры вести Лан не стал, подхватив растерявшегося варвара за руку, и стрелой взмыл в небо. — Только не это… — пробормотал парень, тоскливо созерцая с высоты птичьего полета черепичные крыши бедняцкого квартала Белграда, что в свете луны выглядели особенно мрачно. Ощущение свободного полета его нисколечко не завлекало, а только страшило. Адин прикрыл руками рот, дабы не опозорить себя еще и паническим криком, в тот самый миг, когда вовкулака, приземлившись на очередную крышу, пробежав пару метров, вновь прыгнул, унося с собой варвара, болтающегося наподобие тряпки.***
— Икъ, что это, Чернобог меня подери! — воскликнул пьяница Тевко, на четвереньках выползая из какой-то подворотни. Пару минут назад именно туда его выкинул один из дюжих охранников местной таверны, когда Тевко отказался платить за выпивку. Ну, не было у честного пьяницы с собой звонкой монетки, не было и желания трудиться во благо любимого кабака. Взять с мужика оказалось нечего, потому охранники, пересчитав ему косточки, поторопились избавиться от надоеды. Приоткрыв заплывший глаз, пьяница озадаченно почесывал лысину, пытаясь понять, что только что увидел. А увидел он невероятное: самих дьяволов, что в свете уходящей луны устроили забавы, танцуя по крышам. Поднявшись, Тевко прихрамывая, побежал обратно в кабачок, отчаянно причитая. Увидев бегущего надоеду, охранники по началу взялись за оружие, но затем, рассмотрев его искаженную ужасом мину, невольно опустили руки. — Дьяволы! — не своим голосом вопил пьяница. — Конец света близок! Ох, мамочки, до чего дожили! Черти по крышам пляшут! Иррииил защити! — Чего это он? — спросил один охранник у другого. Второй лишь пожал плечами. — Эй, Тевко, чего тебе? За добавкой пришел? — поинтересовался второй, расхохотавшись. — Там, пойдемте за мной! — Тевко, подбежав, схватил за руки охранников. — Скорее! Дьяволы! Во имя Иррииила, спасите! — А, белочка пришла… Понимаю, — заговорил первый охранник, похрустев костяшками. — Ну, пошли-пошли… Не успел Тевко обрадоваться, как вновь получил по морде увесистым кулаком, упав носом в грязь. Охранники, переглянулись, подхватили пьяницу закинув бездыханное тело обратно в подворотню. — Вот же ж, воистину, чернобогова услада, — пробормотал первый охранник, вставая у дверей. — Видел, как его перекорежило? — А то! — кивнул второй, устраиваясь рядом. — И как только боги позволяют такой произвол? Нет, Ахим, не верю я в Белобога. И в этого новомодного Ирриила. Как посмотришь, что в мире деется, только в Чернобога и поверишь! Ахим не стал спорить, лишь задумчиво прищурившись. В какой-то миг ему и самому показалось, будто бы он увидел чьи-то фигуры подле дома знаменитого купца Добрика Владиславовича.