Сделаю это яркой весной

28 января.

      За прошедшее время я, знаете, так и не убедил себя остаться в живых. В смысле, ничто не сподвигло меня, ведь убеждать себя жить, значит отступить от себя и от своих решений. Уже принятых, между прочим. А это ли не предательство? Я вот не знаю.       За прошедшее время отчим еще дважды избил моего папу, а после тот в приступе дикой истерики собрал свои вещи и ушел из дома. Я заперся в своей комнате и не выходил. Знаете, мне стало страшно, и я решил немного порисовать, думая, что это меня отвлечет. Но я так и не смог собраться, ни единого образа не всплыло в моей голове. Мне ничего не хотелось изобразить. Понимаете? Это была пустота в моей голове, и она пугала.       За прошедшее время я получил восемь двоек, две тройки и три, удивительно, пятерки. Моим родителям выслали письмо, в котором их просили приехать в школу для «тщательного воспитательного разговора», но я его вовремя перехватил, и все вроде как обошлось.       За прошедшее время я убедился, что большинство отношений в школьное время – совершенно липовые и нужны для понтов. Видите ли, омеге позорно быть одному, а альфе и подавно. Всем нужна пара, чтобы иногда бывать в кафе и бесплатно кушать. Или ходить по киношкам, клубам, да трахаться в богом забытых туалетах (нет, я все еще не верю в бога).       За прошедшее время до меня дошло, что в моей жизни никогда не будет лада и порядка, потому что с каждым днем становилось все хуже и страшнее. Пока папа отсутствовал, отчим выдумал новую фишку. Он выпивал в одиночку около половины бутылки водки, запивал пивом, блевал, в пьяном угаре бил стекло, а затем приглашал своих друзей – похабных старых мужиков. И мне становилось снова страшно – аж противно от себя и от того, как много я боюсь! Они кричали, угрожали, а потом предлагали гостинцы и просили выйти из комнаты. Кажется, меня хотели трахнуть. Сколько им лет, не знаете? Мне кажется, полтинник будет.       За прошедшее время я обозлился еще сильнее, и, я думаю, я бы сильнее замкнулся, абстрагировался от окружающего меня общества, если бы не моя воспитательница из садика, которая по-прежнему кормила меня яблоками и, видя, что я особо-то дома и в школе не ем, всякими булочками да конфетками, пирожными и домашними пирожками. Бывало даже, я помню, что я пропускал у нее занятия. В ее отдельный кабинет (как я позже узнал, она устроилась у нас психологом для начальной школы, а потому ей выделили маленький уютный кабинет в левом крыле на первом этаже. Там всегда бегают первачки, да второклашки) иногда приходили люди, взрослые и подростки, которым нужна помощь. И они говорят, говорят и говорят. Она помогает им весьма дельными советами, анализирует их слова, а после делает выводы. И как я заметил, некоторым это помогает. Благодаря ей я все же немножко, самую малость, верю в то, что нечто доброе на земле осталось.       За прошедшее время я понял, что у меня что-то не так со здоровьем. У меня часто кружится голова, возникает сильная, тупая боль в висках и в лобной части. У меня, кажется, отказал желудок или какой-то из органов в моем животе, потому что я схожу с ума от боли по ночам. А еще, кажется, у меня частенько прыгает давление. Интересно, отчего? Наверное, надо сходить к врачу. Но никто не даст мне денег на платного врача и консультации. А пойти в поликлинику – нужно направление и совершеннолетний полноправный представитель несовершеннолетнего подростка. Естественно, ни папа, ни отчим не потащатся.       За прошедшее время я понял, что в моей жизни, возможно, слишком много зла. Но мне не хочется об этом думать или что-то менять. Потому что мое зло и моя агрессия защищают меня. Создают вокруг меня такой плотный барьер, через который уже никому не прорваться. Благодаря нему я живу вообще. Хотя живу ли? Выживаю.       За прошедшее время пришло осознание, что я, возможно, слишком много думаю. И мне не стоит думать вообще. Как мне сказала моя воспитательница – Ирина Васильевна – будь я на десять процентов глупее, мне бы легче жилось. Было бы, мол, меньше гордости, и я смог бы обратиться за помощью. Только к кому – вопрос.       За прошедшее время я понял, что мне хочется выговориться. Что внутри меня все кипит, кипит уже черт знает сколько времени и перекипает… Это как гниение в собственном соку. Мне хочется это выплеснуть. Выговориться. Я не знаю, почему. Но мне кажется, если я заговорю, я расплачусь. Потому что мне горько. Может быть, стоит позвонить на телефон Доверия? Но я им не доверяю. Мало ли, кто там сидит? Вдруг они посмеются надо мной? Узнают адрес или позвонят в органы опеки.       Мне так хотелось выговориться, но мой рот на замке. И чтобы совсем не таить в себе этого всего, я ввязался в драку. Сначала в школе с каким-то парнишкой из параллели. Это был бета, которого я оскорбил, которому потом разбил очки и друзья которого потом пару раз ударили меня в живот. А после дома. Я разбил стул о спину отчима, когда тот снова хлестал свою водку. Чтоб ты подавился, мразь. Ненавижу.       Я понял, к слову, что я многое забываю и не успеваю занести в этот дневник. А нам же важна полнота картины, правда? Хочется все знать! Правда? Полицаям так будет проще составить психологический портрет самоубийцы, так они будут знать, кого винить. Поэтому я решил таскать с собой этот дневник и делать короткие заметки. По вечерам я все равно буду писать сюда.       Уже… Уже четыре часа ночи. Мне сегодня в школу, вставать через два с половиной часа. Интересно, что будет на завтрак? Это будет… Чай? Вода? Кофе? А может, мне повезет, и я смогу пожарить какой-нибудь курицы? Лишь бы не тухлая была, честно.       Уже ночь… Почти утро. Я влез на подоконник своего окна, которое открыл, наполовину высунулся и вдохнул морозный воздух. А это приятно – дышать чем-то холодным. А еще приятно смотреть в ночное небо. Ночное… Это словно большая черная дыра, которая поглотила не одну вселенную и не один мир, не одну жизнь, отобрала не одну минуту. Словно черная дыра, усыпанная и усеянная… Каплями молока? Да нет, бредово. Скорее уж это не капли молока, а суфле. И, может быть, это завтрак черной дыры. Или эти звезды и Луна – заблудившиеся души погибших миров и вселенных, погрязших в этой черной дыре. Они светятся… Они есть, они смотрят на нас и думают, что вот-вот придет и наш черед.       У меня замерзли руки, у меня замерз нос и, кажется, я скоро заболею. У меня таким темпом замерзнет сердце… Когда же я стану Каем из Снежной Королевы?       В общем, конец записи. Пойду вздремну.       P.S. Иногда мне кажется, что мои дерзкие дифирамбы никому не нужны.       Холодным утром совсем не выспавшийся юноша открыл глаза и быстро поднялся, поднимая с пола слегка помятые вещи и натягивая их на себя. Джинсы, футболка и рубашка. Носки совсем тонкие, рваные кеды. Собственноручно связанный шарф на шее из распущенного детского свитера. На плече сумка с надписью «Падкие на славу». К учебе готов.       Он выскочил из комнаты и прислушался. Тишину нарушал только странный ветерок, видимо, на кухне всю ночь было открыто окно. Из закрытой самой большой комнаты слышится громкий и весьма противный храп – свинья, потная и грязная, снова напилась и уснула. Главное, что бы ключи висели на ключнице – можно будет спокойно уйти. Хотя… В голове возникла одна лишь мысль, которую омега поспешил осуществить. Почему бы не устроить себе маленький праздник?       Он проскользнул на кухню, закрыл окно, навел себе крепкого кофе и выпил его вместе с черствой булочкой, после чего скинул сумку у выхода, надел на себя куртку, натянул шапку посильнее, завязал шарф вокруг шеи и тихо-тихо, едва слышно прокрался в одну из свободных комнат. Когда-то эта комната планировалась детской для будущего малыша, который у Филиппа не родился, а после она стала местом для пьянок отчима с его друзьями. Там они частенько играли в покер, ставки были весьма реальные – деньги, а потому там лежал кошелек той самой свиньи. Артем настороженно прислушался, оглянулся и взял кошелек, вытаскивая из него две тысячи купюрами по 500 рублей. Не велика потеря. Даже если заподозрит пропажу, то почему бы не навязать ему мысль, что эти деньги он проиграл? Или кому-то отдал. Хотя, вряд ли он поверит… Но это не главное. Дома еды почти не бывает, а ему надо чем-то питаться. Двух тысяч вполне может хватить на месяц при разумной экономии средств. Но какой тут разум?       Чтобы не оказаться уличенным в краже, он спешно вышел в коридор, подхватил сумку и выскочил из дома, запирая дверь и шумно, нервно выдыхая. Снова было страшно, но оно того стоило. Наверное…       Омега прошел свою автобусную остановку и забежал в ближайший кондитерский магазин, покупая небольшую упаковку сладких, нежных шоколадных печенек, два шоколадных пирожных и один кофе-гляссе. Самое любимое и лакомное. Следующим пунктом стал ларек подальше от людной улицы – там он приобрел самые тяжелые сигареты, красные марльборо, и зажигалку. Иногда это позволяло справиться со страхом и мандражом, с периодическими паническими атаками. А так зависимости не было. Затем следовал приятный, наконец, считай, праздничный завтрак. Он сел на лавочку в заснеженном парке и скинул сумку, засовывая в нее печенья и одно пирожное.       Артем вставил в свой телефон наушники, заткнул уши, включил музыку и с невероятным наслаждением отпил вкусного, не особо горячего кофе, заедая тот вкусным шоколадным пирожным. Вот уж действительно прекрасный момент…       …но совсем скоро пришлось возвращаться в реальность. По времени начинался уже третий урок, а потому он поднялся и спешно двинул к остановке, запрыгнул в автобус и добрался до школы. Класс встретил его не очень радостно, но без особых недовольств, что позволило просто-напросто занять свое место и пересидеть оставшиеся три урока. После снова разговор с учителями и вполне уже привычный диалог:       - Ваши родители получили письмо директора? – весьма грозно, но с довольно обеспокоенным видом спросил учитель математики, поправляя очки на носу.       - Конечно получили, – бесстыдно соврал он. – А что?       - Когда же они придут поговорить? Неужели их совсем не беспокоит твоя учеба?       - Они… - юноша поглубже вдохнул, - дали мне выбор. Я либо учусь, либо нет. Жизнь, мол, моя и делаю я, что хочу.       - Это непозволительное отношение!       - Естественно, - кивнул он, - я пошутил. Они обеспокоены и скоро явятся к вам с повинной.       Артем скривился, глядя на довольного учителя, который услышал, что ему нужно, и успокоился, а затем отправился на первый этаж, к Ирине Васильевне, у которой, кстати, кажется, была очередная консультация. Впрочем, посидеть там никто никогда не запрещал…       Он бегло спустился по лестнице, а затем постучал в кабинет, осматривая ситуацию, входя и устраиваясь на любимом диванчике-мешке голубого цвета. Сумку омега прижал к себе и молча взглянул на незнакомого, на удивление, гостя. Он ведь знал почти каждого клиента воспитательницы, будь то родитель ученика школы или нет. Знал, о чем те говорили, какие у них были проблемы, да и они его, собственно, знали. Только вот этот… Типчик появился внезапно и неожиданно.       - Здравствуй, Тема, – поздоровалась женщина и улыбнулась уголками губ, осматривая безбашенного подростка и кивая каким-то своим мыслям. – А это мой новый… Друг, с которым я буду работать. Андрей. Знакомься.       Омега перевел взгляд на весьма крупного альфу в возрасте, относительно подкачанного и крепкого, сидящего в строгом костюме на маленьком креслице, окрашенном подстать радуге, перед ним стоял столик и две маленькие чашечки чая. Кажется, мужчина смутился такого пристального, изучающего взгляда. А изучать было что. Овальное, правильное лицо, миндалевидные глаза и прямой нос. Пухловатые, обветренные губы, идеально выбритый подбородок и скулы. На голове слегка вьющиеся светлые волосы, которые тот взволнованно поправлял. Хм… Кажется, он еще и не беден. На левом запястье красуются на вид дорогие часы, ботинки начищенные, а на вешалке висит кожаное пальто.       - Ну здравствуй… Те, – произнес Артем и слегка сощурился, подозрительно оглядывая этого незнакомца. – Как меня зовут вы знаете. С какой вы пришли проблемой? Ммм?       - Не будь так резок, мягче, - миролюбиво произнесла Ирина Васильевна и улыбнулась, переводя взгляд на мужчину.       - Здравствуй, Артем, – в смятении произнес альфа и кивнул, - Ты будешь здесь присутствовать? При нашем разговоре?       - Да, - снова ответила Ирина Васильевна, - он… Мой ученик в этом деле. Я даю ему наставления и помогаю, а он в свою очередь помогает мне, знакомя с новым поколением. Мне так проще работать с подрастающими первоклашками.       - Ах вот как… - ответил Андрей с неким недовольством, но интересом смотря на омегу. - И он будет присутствовать сейчас?       - Буду, – весьма смело ответил Артем, на что Ирина Васильевна засмеялась.       - Не переживайте, он не помешает нашему разговору.       - Что ж, хорошо… - мужчина потер переносицу и продолжил свой рассказ, взяв в руки чашечку с чаем и отпив немного. – Итак, на чем я остановился? Ах, да… У меня подрастает сын, альфа. Ему пока всего пять лет, но я вижу, что ему чего-то не хватает. Он живет определенно в достатке, у него все есть. Я стараюсь воспитать его хорошим человеком. Но он часто капризничает, что-то ломает, бегает, кричит, пачкает стены красками, бьет посуду, может отказаться от еды, а вечером может пробраться на кухню и наесться сладостей. И даже запирать его в комнате не вариант, все равно как-то выбирается! – Артем на этих словах отчего-то улыбнулся, но совсем слабо, а как только на эту улыбку взглянул Андрей, то он поморщился и отвернулся, хватаясь за сумку. – Сын моего друга учится в начальных классах этой школы. И он посоветовал мне обратиться к вам, как к опытному специалисту…       Тем временем омега достал упаковку печенек, поставил на стол, решая уж по доброте душевной поделиться и с этим Андреем, а после поднялся и подошел к Ирине Васильевне, протягивая ей пирожное в упаковке.       - Я с утра забегал, и вам купил, – тихо, чтобы не нарушать разговора и никого не перебивать, сказал он. Женщина взяла пирожное с весьма удивленным видом, а затем вновь улыбнулась… Да так благодарно, что Артем поразился этому. Мысленно Ирина Васильевна поставила галочку, отмечая одну свою победу.       - Спасибо большое, Темочка! Как ты думаешь, чего не хватает сыну… А как зовут малыша?       - Лешка, – с улыбкой ответил Андрей и кивнул, глядя на Артема, на печенья. – Можно?       - Да, - с легким недовольством ответил он и уселся в свое кресло обратно. – Кушайте не обляпайтесь.       Омега бы с радостью отказал, да еще и весьма грубо бы послал этого наглеца в костюме, но вот так проявлять себя перед этой женщиной не хотелось. Наверное, только лишь в ее глазах он – нормальный подросток и нормальный омега, просто живущий в непростых обстоятельствах. Ирина Васильевна была добра, что поначалу вызывало подозрение, но теперь… Совсем не так. Позволяла присутствовать на приемах и слушать о семейных проблемах чужих, чтобы убедиться, что не у него одного все так плохо и что все решаемо. Только вот за прослушанные истории Артем так и не услышал ничего, что бы давало ему хоть какую-то надежду, потому что у большинства были проблемы весьма типичные и очевидно временные. И даже в этот раз… Он слушал, что происходит дома у Андрея, всматривался в него, изучал и отводил взгляд в приступе странной неловкости, когда тот так же смотрел на него. Причиной этой неловкости были оставшиеся внутри юноши отголоски приличия – так пялиться на незнакомого человека не очень хорошо. Ну и к черту, все равно больше не увидятся!...       Ирина Васильевна дала Андрею несколько наставлений, а затем произнесла, мол, до встречи во вторник, расскажете о своих результатах. Артем, конечно, удивился, ведь часто с такими проблемами приходили за одной лишь консультацией, но… Видимо, не в этом случае. Впрочем, это стало предупреждением: во вторник сластей не нести, а то этот Андрей со… Кхм, съел за разговором и чаем больше половины пакета шоколадных печений! К слову, об этом надо сказать.       - Спасибо вам, – весьма задумчиво протянул альфа, поднимаясь и поправляя свой костюм. – Я обязательно приду. И попробую сделать так, как вы сказали… Интересно, я о таком даже не думал!       Он надел на себя пальто, а затем столкнулся с гневным взглядом молодого омеги.       - Я что-то не то сказал?       - Нет, вы что-то не то сделали, Андрей, – весьма дерзко по отношению к старшему произнес Артем и поднялся, подхватывая пакетик с печеньем, - я на эти печенюшки, может быть, долго копил! Или деньги своим трудом зарабатывал! Хотел поделиться с Ириной Васильевной, скушать за чаем, а вы все съели. Вы старый, вижу, не обделенный денежными средствами, могли себе позволить! Ну… - он на секунду замялся, – вы не старый, конечно, но уже взрослый, и я уверен…       Артема перебил звонкий, веселый смех альфы.       - Я возмещу тебе ущерб. Договорились? – отчего-то Андрею было явно весело, а вот омега, стоящий перед ним, подозрительно сощурился.       - И когда же?       - Да хоть сейчас. Ирина Васильевна, - произнес мужчина и намотал на шею шарф, - вы не против, если я заберу у вас ненадолго Артема?       - Какой поворот событий! – женщина хлопнула в ладоши и кивнула. – Приятного аппетита, Темочка. Я тут до вечера буду, до восьми, можешь потом придти, только позвони, хорошо?       Артем с еще большим подозрением оглядел мужчину перед ним и понял, что сейчас идти за ним – полное безрассудство, но желание вернуть свои печеньки было слишком велико, и он не устоял, кивая.       - Так и быть, но если вы меня в подворотне убьете, не мне от этого будет хуже, будьте уверены. Ирина Васильевна знает, что ушел я с вами, и в случае чего будет свидетелем.       - Да нужен ты мне сто лет в обед, - произнес Андрей и усмехнулся, глядя на омегу сверху вниз. Да, он был весьма высок и статен. – Пойдем уже, не бойся, кролик.       Артем выдохнул, а затем накинул на себя куртку, шапку и вышел из кабинета вместе с альфой.       - Мы еще посмотрим, кто тут у нас кролик…