Гром и Молния.

День начался совсем неплохо, несмотря на то, что Тобирама снова явился на работу в свой законный выходной. У Хаширамы, видите ли, депрессия, поэтому младший брат должен отдуваться за него. Нии-сан был типичным старшим братом, ведь они всегда стараются свалить все самые трудные дела на младших. Шиноби изучал отчёт одного из подчинённых, в котором говорилось об удачно завершённой миссии, как раздался хлопок, и из сизой дымки возник АНБУ в маске медведя. — Тамбртисестрюрибивютдругдрга! — выпалил он на одном дыхании. Предчувствуя неладное, Сенджу хлопнул ладонью по столу. — Говори чётко, что стряслось?! — Там брат и сестра Юри убивают друг друга! — в панике воскликнул шиноби. Тобирама вскочил на ноги, скрипнул зубами. Несколько пергаментов спланировали на пол, но мужчина их уже не видел. — Опять?! Убью обоих!!!

За полчаса до этого.

Стоял тёплый солнечный денёк, и Акира искренне радовалась устоявшейся поистине весенней погоде. Сегодня занятий в Академии не было, поэтому утро куноичи посвятила тренировке с Исами, Кагами и Нибори, дети так просили, что она не стала их огорчать. «Ладно, мои разработки потерпят до вечера» — решила девушка. Мальчишка Сарутоби и девчонка Сенджу баловались: исподтишка нападали друг на друга, хлопая по спине ладонью, по которой текла пока ещё слабая чакра стихии Молнии, и убегали с хохотом. Ощущения от такого касания были не самыми приятными, и вскоре ребята чесались с ног до головы. Акира терпеливо показывала печати Нибори-куну, держала того за руки, даже один раз похвалила. Мальчишка, закусив губу, разучивал новые комбинации, в то время, как его товарищи с дикими визгами носились друг за другом по полигону. Разошлись они после обеда, когда животы детей начали издавать от голода совсем уж неприличные звуки. И вот, сейчас куноичи обосновалась на кухне, намереваясь перекусить овощным салатом и приняться за разработку новой техники, как в дом по-хозяйски ввалился Ичиро. Брат был хмур, немного взъерошен, но, в целом, выглядел неплохо. — Тебя собаки потрепали? — поинтересовалась Акира, кивком указывая родственнику присесть. Ичиро издал нервный то ли смешок, то ли бульк, и занял место поближе к сладостям. Чакра его искрила недовольством и негодованием. — Я бы сказал, не собаки, а собака. Такая противная собачонка с мерзким голоском и характером, с длинной физиономией и горбатым носом. Юри с шумом опустила чашку на стол. — Ты о Токе, что ли, говоришь? Годы шли, а Ичиро никак не желал набираться ума и терпения, такое чувство, что перед ней сидел тринадцатилетний мальчишка. — О ней, о твоей новой подружке, — братец пригвоздил её острым взглядом, в котором читалась вселенская обида. — Я уже знаю, что ты с ней спелась. Уверен, вы поливали меня грязью, как две старые стервы! — Ичиро, — угрожающе прошипела Акира. Если бы она была кошкой, то и шерсть бы дыбом встала. — Я сыта по горло твоими выходками. Немедленно напишу дяде письмо! Парень гневно засопел и кинул в рот горсть сушёных фруктов. Его пальцы то сжимались, то разжимались. Это говорило о том, что младший Юри медленно подходит к точке кипения. — Давай-давай, выслуживайся. Может, награду дадут. Для тебя слово «брат» всегда стоило меньше самого ржавого медяка. Девушка медлено вдохнула и выдохнула. «Тихо, Акира, не злись. В этой комнате должен быть хоть один адекватный человек». — Зная тебя, отото, я могу только посочувствовать Токе. Не повезло ей иметь в наставниках психа. — Эта девка доводит меня только одним своим присутствием! — кулак Ичиро с грохотом опустился на стол, отчего чашки и тарелки подпрыгнули. Химе закатила глаза и скрестила руки на груди. — Веди себя, как взрослый мужчина, а не как сопляк с разыгравшимися гормонами. Она говорила спокойно, пытаясь достучаться до не в меру вспыльчивого родственника. — В противном случае моё терпение лопнет, а ты знаешь, какова я в гневе. И вообще, ты не забыл, что она родственница Хокаге? Разве нам нужны проблемы? Пожалуйста, не позорь нас, Ичиро. Парень окинул её насмешливым взглядом и заговорил вкрадчиво, тихо, так, как умел только он. — Я позорю? Кто бы говорил, онее-сан, ты в своём глазу бревна не видишь. Смотришь на этого Сенджу, как влюблённая дура, а он… Акира взметнулась, опрокинув чашку с недопитым чаем, вспыхнула мгновенно, как сухая лучина. Пальцы мелко задрожали, и куноичи стиснула кулаки, вгоняя ногти в ладонь. Ичиро её порядком достал, он ступил на опасную почву, на территорию, куда вход посторонним был закрыт. Всё, что касалось её чувств, принадлежало ей одной и никого не касалось. — Не смей даже заговаривать о нём! Сердце забилось с удвоенной быстротой, а щёки залил багряный румянец. — Не делай вид, что не понимаешь, о чём я, — грубо продолжил брат. — Того и гляди, дашь ему в первой же подворотне, вот будет позор для семьи! Акира на мгновение оглохла и застыла, будто её огорошили унизительной пощечиной. Сделала шаг вперёд, почти ничего не видя — глаза заволокло мутной пеленой. — Ты же хочешь этого, не так ли? — младший сверкнул насмешливой улыбкой. — А, может, уже… а? И что скажет клан, когда твой будущий муж вышвырнет тебя, как шлюшку, не обнаружив невинности, которую должна хранить принцесса? — Ты, с-с-сучонок, — прорычала Акира, задыхаясь. — Лучше заткнись. Хотелось ударить сопляка, стереть его в порошок, но проклятое тело перестало повиноваться. Ноги и руки парализовало от злости, обиды и мерзкого чувства собственной запятнанности, испорченности, которое точило её годами. Ичиро, казалось, наслаждался реакцией сестры и своей мелкой местью. Он осмелился испоганить единственное светлое чувство, что за долгие годы впервые поселилось в её душе. Опошлил вонючим языком и протоптался грязными сандалиями. — Я не слепой идиот, я вижу, что ты заглядываешь ему в рот и готова бегать за ним до потери пульса, и редко какой мужик этим не воспользуется. Внутри что-то оборвалось, лопнуло с оглушительным треском, сметая заслоны. Затопило, вытесняя остатки здравого смысла. Акира по-волчьи оскалилась и материализовала клинок из чакры, который стал продолжением её руки. Ичиро, вытаращив глаза, подскочил на ноги. — Да пускай, мне всё равно! — и Юри шагнула вперёд. Захотелось высказать ему всё, чтобы паршивец захлебнулся, ощутил хотя бы часть её боли на своей шкуре. Чтобы рыдал, корчился и скрёб ногтями пол. Во взоре брата метался беспокойный огонь — сейчас она выглядела действительно страшно. — Онее-сан? — Ичиро опасливо попятился. — Мне без разницы, потому что я давно испорчена! — Ярко-голубой клинок рассек пополам стол, за которым они только что сидели, и зацепил подоконник. Ещё шаг. Широко распахнутые глаза брата взирали с немым изумлением. Недоумением. — Меня уже трахнули в плену, в стране Земли, — чужой сиплый голос, чужие грубые слова, которые никак не могли принадлежать химе клана Юри. — Восемь лет назад. Акира замахнулась и разнесла половину шкафа. Все потонуло в звоне посуды, захлебнулось в истерике. — И теперь мне всё равно! Я и так шлюха! Клинок просвистел ровно в том месте, где мгновение назад была голова Ичиро. Юноша отскочил в сторону, едва успел вырастить из чакры оружие, чтобы принять и отразить следующий удар, а потом ещё один. И ещё один. Треск и пение молний затопили всё вокруг, проникли под кожу, смешались с бурлящей по венам яростью. — Остановись! — Ичиро впечатался спиной в деревянную стену, больно ударившись затылком. — Я не знал! Напор Акиры, боль и злость в её глазах, ошарашивали. Они придали куноичи сил, и брат, сражённый правдой, не мог сконцентрироваться на защите. Он неуклюже крутнулся, зацепил полку и на долю секунды дезориентировался. — Всё равно! — она ударила Ичиро ногой в грудь — стена треснула, и юноша упал вместе с ней. Перекатился, вскочил на ноги, когда клинок из молний оставил глубокую прореху в полу. — Я пошутил! Просто пошутил. Эта шутка стала последней каплей в чаше её терпения. Это была, скорее, издёвка, попытка намеренно унизить и растоптать, заставить заткнуться, но младший просчитался. Он пятился, абсолютно растерянный, не ожидавший такой бурной реакции. Глаза его были широко распахнуты, и в них Акира видела отражение молний. — Ты нарвался, и я тебя убью, — прорычала она. — Как собаку. — Я не буду с тобой драться! — брат отступал вглубь комнаты, следя глазами за каждым движением сестры. Куноичи медленно, шаг за шагом, приближалась к нему. Или вовсе не она, а чудовище, что пряталось внутри, под оболочкой из кожи и мышц. Парень вскинул руки. — Опомнись! Ты не в себе! Акира изогнула бровь и точным движением разрубила стойку для оружия. — Правда? Едкий смешок. — Где твоя смелость, мразь? Где сарказм? Бахвальство? Неуловимым обычному глазу движением куноичи прыгнула вперёд, выбрасывая правую руку — оружие напоролось на Щит Молний, который в последний момент развернул брат. Зато материализованный в левой руке клинок из чакры вошёл уже в мягкую плоть. Громкий рёв Ичиро резанул слух, и вдруг какое-то подспудное чувство заставило Акиру повернуться в тот момент, когда на неё неслась сфера из воды. Девушка разминулась с ней буквально на сантиметр, и поток окатил стену, потолок и фигуру бесчувственного юноши в углу. — Что происходит?! — крик ворвался в сознание, опаляя его болезненной вспышкой. На пороге, озирая творящийся хаос, стоял Тобирама Сенджу. Напряжённый, как струна, и готовый к схватке. Акира направила на него острие клинка из чакры и угрожающе зарычала. — Не подходите, иначе я убью и вас. В моменты, когда эмоции брали верх над разумом, её невозможно было остановить. Много лет куноичи боролась с этой несдержанностью, запальчивостью, а сейчас всё пошло крахом. Не мешкая, Сенджу шагнул вперёд. Катана мягко выскользнула из ножен. — В сторону! — скомандовал он, и глаза опасно сузились. — Ему нужно в госпиталь, быстро! Акира не сдвинулась ни на волосок. — Не подходите. Ни. Шагу. Больше, — отчеканила она. Чужие слова. Чужой взгляд. Чужой воспалённый мозг, чужая злоба и обида, что поработили и пленили душу. Не отпускали, точили, как могильные черви. Сумасшествие и бескрайний океан ярости, который вышел из берегов и затопил всё вокруг бурлящей лавой. Мужчина стоял так близко, что клинок из чакры, дрожа, упирался ему в грудь. А острие его катаны оказалось притиснутым к её шее. Она хотела, чтобы Сенджу сделал это быстрое и точное движение, которое оборвало бы её помешательство. — В сторону! — приказ, брошенный сквозь зубы. — Нет, — с извращённым наслаждением произнесли губы. — Убирайтесь. Маленькая, незамутнённая часть сознания кричала и взывала остановиться, успокоиться, но мольбы эти захлебнулись под напором тёмной злобы. Упрямый взор светло-зелёных глаз буравил фигуру шиноби. Медленно скользил по груди, рукам, широким плечам. Губы его были стиснуты, по щекам ходили желваки, лоб прорезала морщина. Она сцепилась с ним взглядом, пока не зная, сможет ли выдержать, не отвести. Это бы означало полную и безоговорочную капитуляцию. Акира неотрывно и упрямо глядела в кровавые глаза. Целую вечность. Утопая в них, растворяясь каждой своею клеточкой. Они пригвоздили к полу, подвесили между землей и небом где-то в тёмном глухом пространстве, где границы времен стерты. — Убирайтесь, — сказала она, но голоса своего не услышала, словно голосовые связки спалил бушующий внутри огонь. Исчезли звуки и ощущения, даже концентрированный запах озона пропал. Вокруг мрак, чёрный, как вороново крыло или смерть. Точно. Смерть. Она умерла. _________________________________ Эта глава хоть и маленькая, но так нужно по смыслу. Она заставила меня конкретно понервничать, я чуть не поседела. Ждуждужду ваших мнений!