Гром и Молния.

Тобирама легонько потормошил плечо девушки: — Акира, надо поговорить. Она осоловело моргнула, промычала что-то нечленораздельное, уткнулась лицом в подушку и сразу провалилась в беспробудный сон. Глядя на расслабленное нагое тело, хранившее жар этой болезненно сумасшедшей ночи, шиноби ощутил негромкий отголосок стыда за содеянное. Сейчас, когда любовная горячка спала, он посмотрел на всё иными глазами. Сегодня им было так хорошо вместе, но скоро наступит утро и… И что тогда? А началось это с того, что вечером Тобирама ощутил присуствие взвинченной до предела чакры Юри-химе где-то поблизости, а потом увидел её саму и этого облачника. Беловолосый извращенец, рядом с которым постоянно ошивались неотягощенные моралью девицы, лил принцессе в уши какую-то ересь, что, конечно, не понравилось младшему Сенджу. Конечно, он собирался и без этого проконсультироваться у Акиры по поводу своего ранения, но в тот миг это было лишь жалким поводом, чтобы увести её подальше от Куроки. Масла в огонь подливала крутящаяся рядом Мэгуми, которую он сопроводил на фестиваль только по просьбе беременной Мито, а ей отказать было неудобно, тем более, невестке нездоровилось. Нахальная Узумаки беззастенчиво флиртовала, вызывая у мужчины новые приливы раздражения, скрывать которые смертельно надоело. Девица показывала симпатию, но Сенджу не покусился бы на неё даже в изрядном подпитии. А потом они оказались у Акиры-химе дома, и Тобирама поддался чувствам и, можно сказать, совратил, изнасиловал бедную неопытную принцессу клана Юри. Акира не ожидала, что он на такое способен, вначале она просила остановиться, было видно, что ей безумно стыдно от всего происходящего. А потом что-то перемкнуло, и она отдала себя в его руки, превратившись из зажатой и робкой девушки в податливую женщину, что с готовностью принимала и дарила ответную ласку. Ему посчастливилось наблюдать за пробуждением её чувственности, да и не просто наблюдать, а быть непосредственной причиной этого. То, как Акира стонала и царапала плечи, счастливо улыбалась, откидывая голову, тесно прижималась и пропускала сквозь мышцы неконтролируемые разряды чакры, стоило десятка разозлённых рож Яцучи Юри и мести его клана. «Проклятье!» — Сенджу сжал кулак. Но он-то считал себя здравомыслящим человеком. И, что, спрашивается, дальше делать? Требовалось немедля объясниться, но девушка была измучена любовными ласками, поэтому после очередного оргазма просто провалилась в сон и не реагировала ни на что. Бледный свет луны сочился сквозь неплотно задвинутые сёдзи, падая на длинные тёмные волосы. Повинуясь минутной прихоти, Сенджу откинул шёлковый водопад с её лица и ещё раз взглянул на Акиру. Спит сладко и безмятежно, как ребёнок. Если бы он был врагом, то мог бы с лёгкостью расправиться с ней в этот момент. Шиноби набросил на спину девушки лёгкую простыню — ночью бывало холодно, и стал собирать свои вещи. Одеваясь, он думал о том, что не выполнил задачу проверить патрульных ровно в полночь, как собирался, и это могло ударить по репутации правой руки Хокаге, а, учитывая, что многие видели, с кем он удалился с фестиваля, могли поползти ненужные слухи. В любом другом случае он не обратил бы внимания на подобное, если девушка легла с тобой в постель, значит, готова к последствиям, но этот раз был исключением. Бросив последний взгляд на мирно спящую Юри, Тобирама негромко притворил дверь и вышел на улицу. Даже здесь, на свежем ветру, он продолжал чувствовать запах её кожи, смешанный с тонким ароматом горных трав и лилий. Проклятье, Акира такая… Слов не подобрать, но в глубине души что-то болезненно сжималось и царапало, когда мысли его возвращались к ней. Плохо это. И очень некстати. Перед тем, как отправиться домой, он всё-таки заскочил на площадь. Балаганы опустели, декорации выглядели уныло и нелепо, пёстрая толпа разошлась по домам, и лишь несколько подвыпивших горожан дремало на лавках, да мелькали яркие кимоно ночных бабочек, ищущих более-менее трезвых клиентов. — Капитан, никаких происшествий зафиксировано не было, — отчитался караульный с вежливым поклоном. — Хорошо. Тех пьяниц нужно выдворить с площади, а после возвращайтесь на пост, — отдал распоряжение Сенджу и поспешил к себе. Он загодя почувствовал, что дома кто-то есть. Хаширама терпеливо дожидался его, сидя на циновке и поджав под себя ноги. В комнате горела единственная лампа, и ломаная тень брата лежала на стене. Тот не успел сменить дорожную одежду — ему не терпелось встретиться и поговорить. Тобирама остановился посреди комнаты, каждой порой ощущая висящее напряжение и пронзительный взгляд Хаширамы. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — в голосе Хаши послышалась лёгкая печаль, смешанная с осуждением. — Из нас двоих именно ты всегда был самым мудрым. Тобирама понял — отпираться бесполезно. — Откуда? — резко спросил он, скрещивая на груди руки, а самого мучала мысль, как быстро расползутся слухи? Нии-сан ещё несколько секунд посверлил его пристальным взглядом, а потом начал: — Я вернулся около полуночи и встретил недалеко от ворот рыдающую Мэгуми-тян. Мне казалось, что она плакала из-за боли в раздробленной кисти, но та, после получаса расспросов, призналась, — Хаширама тяжело вздохнул и немного помедлил, — что причиной этих слёз является твоё равнодушие к ней. Сенджу мгновенно вскипел и чуть не выругался. Какого дьявола Узумаки себе позволяет? Можно подумать, они уже лет десять женаты. — Она сообщила, что ты удалился с праздника с обществе Юри-химе, да так и не вернулся… — Ну, и что дальше? — зло фыркнул Тобирама. — Она оказала мне помощь, изготовив новое противоядие и обработав рану. Хаширама поднялся и стал мерить шагами комнату, бросая на него косые взгляды. Он редко видел брата таким недовольным и задумчивым, и это не нравилось Тобираме. Время тянулось невыразимо медленно, как смола, и шиноби вдруг ужасно захотелось крикнуть Хашираме, чтобы тот прекратил его мучить и высказал всё, что думает о его поступке. — И поэтому ты вернулся домой только под утро. Я, может, и не такой хороший сенсор, как ты, но я нашёл твою чакру. Ещё недавно ты был рядом с ней. У тебя на лице всё написано, Тоби. По щекам заходили желваки, и Тобирама стиснул кулаки едва ли не до хруста. — Сам понимаешь, что игры такого рода с принцессой клана не приветствуются. Не мне тебе объяснять, — Хаширама, наконец, перестал ходить туда-сюда и вздохнул, ему этот глупый разговор тоже был не по душе. Он потёр переносицу, и вдруг стало ясно, как сильно тот устал. — Твоя репутация, Тоби… Та же Иоко-сан может сильно навредить, если станет известно… — Я сам придушу Иоко, если она откроет свой рот, — рыкнул Тобирама, вспоминая желчную старуху. Всё казалось таким нелепым, будто грубо склеенные осколки разбитой вазы. Неужели Хаширама хочет воззвать к его совести? Думает, что для него Акира — лишь средство скрасить ночь? А как, собственно, оно на самом деле было?.. Понимая, что вязнет в собственных мыслях все сильней и сильней, Тобирама резко двинул плечом — удивительно, но боль стала куда меньше. Противоядие Акиры работало. — Она красивая женщина… — голос брата вклинился в его мысли, и он поднял на Хашираму тяжёлый взгляд. — Но неразумно будет провоцировать конфликт… Сенджу не дал ему договорить: — Я не желаю больше говорить на эту тему, Хаши. Я не ребёнок и вполне осознаю последствия своих поступков. Хаширама долго смотрел ему в глаза, будто пытался заглянуть под слой вечной мерзлоты и понять, есть ли под ним что-то, а потом заговорил: — Кстати, развивая тему конфликтов. Пришло донесение, что на восточных границах опять какие-то волнения, и я хотел попросить тебя выяснить, в чем дело. — Отступники? — внутри поднялась волна негодования, смывая маску сдержанной холодности. Как долго они будут портить им кровь? И ведь, как назло, обрываются все нити, ведущие к главному кукловоду. Хаширама внимательно посмотрел ему в глаза и положил ладонь на плечо. — Возможно. Пока нельзя точно сказать. Сенджу ругнулся себе под нос. Уходить сейчас совсем не хотелось, но мужчина тут же одёрнул себя. Прежде всего он шиноби, и любая привязанность — это его слабость. Неужели забыл, какую травму нанесли гибель матери и братьев, отца, друзей? К тому же, его отлучка из деревни поможет остудить слухи, которые могут поползти о нём и Акире. Они и так были слишком беспечны, и, несомненно, перешёптывания за спиной вряд ли улучшат репутацию химе, а если дойдёт до сумасшедших родственников… Он по-прежнему хотел поговорить с ней и понять хотя бы для себя, чем был обусловлен этот внезапный порыв помимо банальной страсти, но время играло против него. — Хорошо. Отправляемся утром, — заявил Тобирама, и решительности ему было не занимать.

***

Сладкий сон был оборван назойливым стуком в дверь. Это был даже не стук, а бой барабанов какой-то, словно нежеланный визитёр хотел продолбить дыру в её тяжёлой голове. Наскоро взметнувшись с футона, Акира закуталась в лежащую на полу юкату и, рассчёсывая пальцами волосы, полетела открывать. На пороге топтался не кто иной, как юный отпрыск клана Хьюга. Окинув девушку внимательным взором жемчужно-серых глаз, Кенджи негромко кашлянул, и на скулах его проступил лёгкий румянец. Да уж, подумала принцесса, неужели ты ожидал увидеть одетую по всем правилам и накрашенную раскрасавицу, с уложенными волосами, вламываясь в такую рань? Рань? Юри огляделась. Солнце стояло уже высоко и даже начало припекать, а ночная роса давно истаяла. — Добрый день, Акира, — вежливо поздоровался юноша, и, дождавшись ответного приветствия, продолжил. — Ты не вернула мне папку. «Вот заладил» — она вздохнула. — Ах, да, извини, — разводить полемику не было настроения, поэтому она быстро сбегала на кухню, схватила нужную вещь и, стараясь сохранять непоколебимое выражение лица, торжественно вручила её Кенджи. — Мне надо вернуть её в кабинет главного ирьенина, — обладатель бьякугана пролистал страницы, проверяя, не украла ли чего химе. Акира наблюдала за его манипуляциями с трепещущим сердцем. Дойдя до переписанных листов, парень скривил уголок рта и с подозрением произнёс: — Не тот почерк. Ты что, переписала? — на неё устремился обличающий взгляд. — Друг мой, — медовым тоном начала Юри. — В чём ты пытаешься меня обвинить? Неужели ты думаешь, что я способна на обман? Кенджи скептически вздёрнул бровь. — Я не дурак, Акира. Я прекрасно помню, что у «воды» хвостики были более загнутыми, а сейчас они почти прямые. «Да провались ты в преисподнюю со своими хвостиками!» — ругнулась куноичи, сохраняя на удивление безмятежное лицо. Даже зевнула для пущей убедительности, прикрыв рот кулаком. — Не смеши меня, Хьюга, иди лучше делами займись, — было сказано уже строго. — Не трать моё время. Если ты будешь тыкать в нос этими хвостиками и закорючками другим шиноби, тебя поднимут на смех. Было заметно, что юный ирьенин обижен и оскорблён: губы сложились в жёсткую линию, взгляд стал резче, крылья носа раздувались. Кенджи захлопнул папку и сунул её подмышку. — Ладно, — надменно процедил он. — Надеюсь, что Тобирама-сама поправится, иначе… Что он имел в виду под «иначе», оставалось загадкой. Но, судя по выражению лица, Акиру ожидала какая-то страшная кара. — До свидания, — распрощался парень и уверенно зашагал прочь, а куноичи выдохнула. Замкнув дверь, она вернулась в комнату, чтобы привести себя в порядок… и обмерла. Спросонья Акира не успела всё оглядеть, но сейчас стало ясно — вокруг царит настоящий хаос. Футон разворошен, подушка валялась в углу комнаты, на противоположной стене красовались два обугленных пятна, пол около стола был усеян частично обгоревшими и влажными бумагами, как будто на них вылили ведро воды. У самого стола не хватало одного угла, словно кто-то умалишённый отломил кусок, осколки керосиновой лампы валялись под окном. Зажав ладонью рот, Юри метнулась к зеркалу. — Так это был не сон! — вырвалось у неё, едва холодная гладь отразила всклокоченную фигуру. Теперь-то до Акиры дошло, почему Кенджи так смотрел. Волосы спутались, губы были распухшими, ярко-алого цвета с мелкими фиолетовыми кровоподтёками, и очень красноречиво говорили о том, чем химе клана занималась этой ночью. Подбородок и шею украшали гематомы и следы от укусов, которые нельзя было назвать следами драки даже с натяжкой. И, если это всё было на виду, то куноичи боялась даже смотреть, что скрывается под одеждой. Помедлив несколько секунд, Акира всё-таки сбросила юкату. И ахнула. На бёдрах остались очень характерные отпечатки пальцев, плечи и грудь покрывали розовые кровоподтёки, которые некоторые именовали «засосами». — Оооо… Ками-самаааа… — обхватив руками голову, Юри тяжело осела на пол. Память, издеваясь, начала подбрасывать сочные картинки минувшей ночи, вгоняя девушку в краску. — Я с вами не закончил, — многообещающе прошептал ей на ушко Тобирама-сан и, не обращая внимания на вялое сопротивление, подхватил её на руки, и, в пару шагов преодолев расстояние до стола, усадил девушку прямо на него. — Зачем? — распахнула глаза принцесса, ёрзая и пытаясь сдвинуть ноги, меж которыми так нахально устроился шиноби. Ей казалось, что этот предмет мебели никак не подходит для процесса, который Сенджу хотел осуществить. — Я не… Вместо ответа мужчина обхватил её лицо ладонями и прильнул в чувственном поцелуе. Он целовал медленно, неспешно, наслаждаясь каждым мгновением, отбрасывая вновь проснувшуюся девичью стыдливость в неведомые дали. Химе расслабилась, обнимая любовника за шею, и воздух разом стал звонкий, как тонкий хрусталь. На этот раз он старался быть более нежным. Оглаживая сухими ладонями бёдра, прошёлся губами по нежной коже шеи, скользнул по ключицам, зацеловывая каждый сантиметр. Юри уперлась ладонями в крышку стола и слегка откинулась назад. Веки закрылись сами собой, дыхание стало тяжким, предвкушающим, а тело превратилось в струну — нервную, тугую. «О дааа, — подумала Акира. — Эти руки действительно могут быть нежными…» Но она даже предположить не смела, что шанс проверить своё предположение выпадет так скоро! Это было слишком неожиданно и казалось… неправильным? Достойным осуждения? Между тем, Сенджу спустился к груди и втянул губами один из сосков, а второй нежно сдавил пальцами. Ахнув, она откинулась сильнее и, опираясь уже на локоть, запустила свободную руку в волосы мужчины, стремясь притянуть ещё ближе. Дыхание его обжигало нежную кожу, но этого было мало, она хотела больше, хотела гореть под ним, и мужчина умело поддерживал и разжигал этот огонь ещё сильнее. Внизу живота снова начало разливаться томление, словно там сконцентрировалась вся чакра. Тобирама-сан надавил ей на плечи, укладывая спиной на стол и сбрасывая стопку пергаментов, а сам навис сверху, продолжая ласкать чувствительную грудь: сжимал, порой до сладкой боли, которая озаряла вспышками всё тело, покусывал, вбирал в рот, вычерчивал узоры языком. Он покрывал поцелуями живот, иногда срываясь и прихватывая кожу, будто хотел съесть её всю, и Акире пришлось признать — ей это нравилось. Обнимая его бёдра ногами, принцесса думала, что сейчас этот серьезный, строгий и недоступный шиноби, гроза для врагов, принадлежит только ей, целует, как самую желанную в мире женщину. А ведь только недавно он заковал её в чакропоглощающие браслеты и лично конвоировал в тюремную камеру. — Ммм… — простонала она, так некстати подумав, что там тоже был удобный стол с толстыми, устойчивыми ножками. И от собственных распущенных мыслей, от остроты происходящего, дыхание спирало ещё сильней, кровь и чакра бурлили с бешеной скоростью, и с каждой секундой хотелось ощутить его в себе снова, почувствовать упоительные толчки, буквально вытряхивающие дух. — Хочу тебя… — выдохнул Сенджу и подтянул Акиру ближе к себе, закинул её ногу на сгиб локтя. Приоткрыв рот в немом крике, принцесса взмахнула рукой, ища, за что можно уцепиться, и… Пальцы обожгло болью, раздался глухой стук, а потом звон битого стекла. Мгновение — и бумага вокруг стола, сбрызнутая каплями керосина, занялась пламенем. Юри мгновенно подобралась, а Тобирама-сан свирепо ругнулся и, не раздумывая, применил одно из своих дзюцу для тушения очага возгорания. Это было так глупо, но ужасно хотелось захихикать, что она и сделала. Комната погрузилась в густую темноту, и она не могла точно сказать, какое выражение лица сейчас у шиноби, но очень надеялась, что он не злится. Сенджу ещё раз ругнулся, и Акира ощутила прикосновение горячих рук к своим бёдрам. Он приподнял её над столом, вынуждая схватиться за себя. — Смешно? — и снова этот многообещающий шёпот, и тело, от корней волос до кончиков пальцев, пронзили сотни молний. Она сама помогла, подаваясь вперёд и принимая медленно, мучительно, упиваясь сладостью чистого момента. Они были открыты, как на ладони, и также уязвимы. Акира обвила руки вокруг шеи, покрытой мелкими каплями пота. Она чувствовала кожей каждый его напрягшийся мускул, каждый вздох. — Поцелуйте… поцелуй меня… пожалуйста, — слова давались с трудом, будто произносил их кто-то другой. И правда, срывающийся, томный шёпот мало напоминал её прежнюю. Как же было хорошо… Хорошо чувствовать собственную слабость, и не бояться показывать это другому человеку. Хорошо терять голову, покорно замирая в сильных руках. Хорошо двигаться вверх-вниз, повинуясь желанию тела. Что-то неотвратимо менялось, и Юри знала — ей никогда не стать прежней. Он приласкал губами мочку уха, поцеловал висок. — Ещё… — умоляла она и пыталась поймать ртом его губы. И, когда это получилось, принцесса вздохнула с небывалым облегчением, будто нашла давно утраченное. Сенджу снова посадил её на стол и замер, прислушиваясь к ощущениям. Акира считала гулкие удары его сердца, которое на самом деле оказалось вовсе не каменным, как она думала изначально. Иначе, откуда в нём столько страсти, столько жара? Он вернул ей веру в то, что женщине может быть хорошо рядом с мужчиной. А потом было ещё и ещё, каждый раз по-разному, будто впервые, пока последние силы не оставили Акиру. Девушка сидела в прострации ещё минут пять, пытаясь вернуть участившееся дыхание в норму. На скулах цвёл смущённый румянец, мысли вились хаотично, будто пьяные, но одновременно с этим душу наполняла тягучая, горькая тоска. Что будет теперь? Как себя вести? Делать вид, что ничего не было? Вряд ли получится, и, скорее всего, видясь с ним на полигоне или собраниях, Акира будет со стыдом вспоминать мгновения их близости. О, да, она ясно себе это представила, и нервный смешок едва не сорвался с губ: вот за столом сидят политики с постными физиономиями, Хаширама-сама толкает пламенную речь о единстве Скрытых Деревень, о дружбе народов, а дипломат Облака в это время думает о том, как его брат несколько часов подряд овладевал ею разными способами, формируя прочную связь между Конохой и Кумо. Действительно, Тобирама-сан и Акира-сан прирождённые дипломаты, они трудились в поте лица, налаживая международные отношения. Юри закрыла лицо ладонями и застонала в голос. Ну, как теперь смотреть ему в глаза? Что делать? Нет, конечно, она не надеялась на то, что утром проснётся в его объятиях, и на столе её будет ждать горячий чай, но то, как он покинул её, даже не попрощавшись, заставляло думать, что Сенджу просто воспользовался ею. Вчера Акиру это не заботило, ей было просто хорошо, настолько, что она смогла отринуть ужасные воспоминания о шиноби из страны Земли. Тот ублюдок и рядом не стоял, от его грубых прикосновений, слюнявого рта и раздирающей боли хотелось выть волком, а потом свернуться на голой земле и сдохнуть. Вчера всё было по-другому. Ночью всё бывает иным. Химе стала рассеянно приводить комнату в порядок, после чего пошла в душ, где долго отмокала под струями горячей воды, чувствуя, как пощипывает кожу. Потом долго мазала следы прошедшей ночи заживляющей мазью и составом, делающим цвет кожи ровнее, но всё равно ей ещё несколько дней нельзя было появляться в таком виде на людях. И всё это время она думала, прокручивала в уме произошедшее, размышляя, как повести себя дальше. Думы её прервали новые гости, дверь под настойчивыми ударами чуть не ходила ходуном. Акира нетерпеливо вздохнула и, считав чакры визитёров, всё-таки решила открыть. — Ба-а-а! — это было первым, что услышала куноичи. — Привет, мать, давно не виделись! Пламенная речь принадлежала хитро улыбающейся Мичи. Девушка была наряжена не хуже павлина: синее кимоно с золотистой вязью узоров, короткие волосы собраны в пучок, украшенный кандзаси. Привыкшая видеть её в простом тренировочном костюме, Юри удивлённо вскинула бровь. — Что, нравлюсь? — хитро прищурилась девица. — У меня нормальная ориентация, — спокойно отвечала принцесса. — Привет, Кин. Блондинка солнечно улыбнулась и помахала рукой. — Может, пустишь нас? — Намикадзе была облачена в нежно-розовое кимоно. Обе явно собирались на гулянку, и Акира заранее решила не идти с ними, даже если те будут настаивать. — Конечно, заходите, — улыбнувшись, девушка почувствовала, как лопнула поджившая ранка на губе. Она хотела проводить их на кухню, но там всё ещё покоились склянки и прочие ингредиенты, поэтому пришлось завести гостей в жилую комнату. Конечно, Юри не успела навести идеальный порядок: на стене всё ещё красовались два закопчённых отпечатка, на полу гора негодных бумаг, в углу — куча требующего стирки белья, и, естественно, чудный стол с обломанным краем. «Ну хоть пол протёрла» — сварливо подумала принцесса. — Мило здесь у тебя, — произнесла Кин, оглядываясь, а Акира в это время еле сдержала нервный смешок. С одной стороны, она была рада видеть девочек, с которыми успела подружиться, а с другой — ей не хотелось, чтобы они что-либо заподозрили. — Спасибо, этот дом мне выделила Коноха, как дипломату. Она чувствовала, что и Кин, и Мичи зашли не просто так, они хотят чего-то, но мнутся. Странно это было, ой странно. Наконец, Мичи резко кинулась к ней и, схватив за обе руки, начала трясти: — Ну! Рассказывай!!! — глаза Сенджу были распахнуты так широко, что грозили выскочить из орбит. — Что-о-о?! — Акира отскочила в угол комнаты, как ужаленная, и заняла оборонительную позицию. — Что тебе от меня надо?! Сердце, почуяв недоброе, забилось подстреленной птицей. — Я тебе говорила, что не надо лезть к человеку! — Кин дала подруге оплеуху, но любопытная девица никак не хотела оставлять Юри в покое. Она хитро прищурилась и демонстративно оглядела её с ног до головы. — Рассказывай, как прошёл твой первый секс! И правда ли, что он в постели просто зверь? Изумление было столь сильным, что рот распахнулся сам по себе, и Акира бестолково заморгала. «О, Ками-сама! Откуда они узнали?!» В памяти всплыл эпизод, когда они втроём, после тренировки, отдыхали под деревом. Пользуясь тем, что Такео ушёл на одиночную миссию, девочки решили затеять «женский» разговор и полчаса пытали Акиру на предмет того, были ли у неё мужчины или нет. — Тебе ведь уже двадцать три года! Наверняка кто-то был! — не сдавалась Мичи, а Юри приходилось только злиться и посылать её в пекло с такими вопросами. Не могла же она сказать, что её изнасиловали в пятнадцать! — Жа-а-аль… — в конце-концов, Сенджу успокоилась. — Но ты ведь расскажешь, когда оно случится, да? — глаза лукаво засверкали. Совладав в эмоциями, Акира метнулась к ней и тряхнула девушку за плечи так, что голова её мотнулась, словно у шарнирной куклы. В глазах мелькнул испуг, а Кин отшатнулась. — Что за бред ты несёшь?! — прорычала она. Куноичи сглотнула и, растеряв всю свою наглость негромко произнесла: — Ладно тебе, пусти. Принцесса, раздувая ноздри от гнева, ещё несколько секунд сверлила Сенджу убийственным взглядом, но все-таки разжала пальцы. — Ну, что там за слушок вы мне притащили? — резко бросила она и, сложив руки на груди, села на табурет. Намикадзе что-то пробормотала и отошла к столу, оставив подругу держать ответ одну. Мичи оправила кимоно. — В общем, вчера мы наткнулись на твоего друга Нобу, он разгуливал с тремя какими-то девками, и ради интереса решили спросить про тебя. «Интересно, что он им наболтал? — недобро подумала Акира. — Если что, прибью на месте». — Он сказал, что ещё два часа назад ты ушла с фестиваля вместе с Тобирамой Сенджу, и он тебя с тех пор не видел, — глаза девушки сузились. — А потом я слышала, как пьяный Джиро рассказывал пьяному Наоки, что караульные жаловались, что их капитан до сих пор не явился, хотя должен был проверить их около полуночи. И кто-то им сказал, что младшего брата Хокаге никто не видел с тех пор, как он удалился в компании дипломата из клана Юри. У Акиры закружилась голова, и кровь прихлынула к щекам. Хотелось спрятать лицо в ладонях и забыть то, что она сейчас услышала. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, что злые языки перевернут любую новость наизнанку, сделают самое обычное событие чем-то из ряда вон выходящим, опошлят любое рядовое происшествие. — Ну, и что дальше? Мало ли, какими делами он занимался, — химе старалась, чтобы голос звучал равнодушно, а поведение выглядело естественной реакцией на глупую сплетню. — Сопоставив эти два факта, мы… — Не мы, а ты, — перебила подругу Кин. — Ладно, я, — Сенджу облизнулась, — я заподозрила кое-что, тем более, что уже не первый раз вас видели вместе. Ну, а сейчас, увидев твой немного… кхм, — Мичи старательно подбирала слово, надеясь, что та её не убьёт, — твой внешний вид… Короче, тебе понравилось или нет?! — нетерпеливо воскликнула она, едва не подпрыгнув на месте. Акира бессильно хлопнула себя ладонью по лицу и испустила тягостный вздох. За что ей такое наказание?! Стоило один раз расслабиться и дать волю чувствам, как об этом прознало неизвестно сколько народа! Захотелось лично взглянуть в глаза каждому сплетнику, и чтобы её гневное лицо стало последним, что они видели в своей жизни. — Ты думаешь, эта мазь и крем замаскируют следы на твоей коже? Их даже слепому видно! — Мичи фыркнула и упёрла руки в бока. — И твои губы распухли не просто так, и тот укус на шее явно принадлежит человеку. Юри машинально дотронулась до следа от зубов и вспомнила момент, в который им обзавелась. Было так упоительно хорошо, а сейчас стыдливость возвращалась, и совесть начинала точить, словно настырный короед. — Это всё досужие сплетни, — как ни в чём не бывало произнесла куноичи. — Меня они не волнуют. Вдруг Кин шагнула к ней. Её, в отличие от подруги, особо не волновала личная жизнь дипломата из страны Молний. — Слушай, давай я тебе хоть синяки залечу, а то некрасиво, как на людях покажешься? — ладони окутала медицинская чакра, и Акира ощутила лёгкое покалывание и обволакивающее, успокаивающее тепло. Принцесса смежила веки, и тут в сознание снова ворвался голосок Мичи: — Хорошо, если не хочешь, можешь ничего не говорить. Кстати, не хочешь прогуляться на площадь? Сегодня обещали новое представление театра кабуки. Откровенно говоря, Юри сегодня не собиралась выходить из дому. Хотела помедитировать в саду и ещё раз обдумать всё случившееся, но резко передумала. Нужно обязательно выползти из своей норы и посмотреть, не будут ли кидать на неё косые взгляды, не будет ли слышно шепотков за спиной. Да и вообще, с чего ей бояться мнения людей, которых она даже не знает и не уважает? — А ты знаешь, я пойду, — твёрдо молвила Акира. ______________________ Кстати, идею обмена заложниками я подсмотрела из книги «Последнее королевство» про датское завоевание Англии.