Это была гористая местность, поросшая высокими тощими сосенками, пушистым можжевельником и сорной травой, пропитанной росою, словно губка. Неподалёку журчал студёный ручей, над водой и над деревцами вился молочно-белый туман, солнце ещё дремало, лишь едва заметно розовела кромка на горизонте, и воздух дышал ночной прохладной. Впрочем, в стране Воды даже летом было прохладно и влажно.
Тобирама, как и остальные члены отряда, полностью скрыл чакру — противник не должен знать об их приближении. Ночью шиноби отправил в Коноху донесение с описанием происходящей ситуации, чтобы брат был в курсе событий и знал, как поступить, случись непоправимое. А ещё ему с трудом удалось побороть странный порыв отправить весть и принцессе Юри, мысли о девушке уже много часов не желали покидать голову, склонную лишь к рациональному мышлению. Но если рассудить, что он мог ей написать? Что на рассвете предстоит серьёзная схватка, и, когда она прочтёт данное послание, его, возможно, уже не будет в живых?
Сенджу усмехнулся собственным невесёлым мыслям. Не о том надо думать перед боем, ох, не о том. Убить его не так-то просто, многие пытались, да только прах их давно лежит в земле.
Отряд остановился, когда в поле зрения оказалось обозначенное на карте место. С виду это была ничем неприметная каменная площадка, но под ней, — Тобирама это предчувствовал — скрывались шиноби. До предела напрягая сенсорные способности, чтобы пробиться сквозь барьер, который отступники воздвигли вокруг логова, он пытался ухватить и пересчитать все намёки на чакру. Плотный купол, защищённый печатями, напоминал вязкий кисель, что поглощает любые попытки проникнуть на ту сторону. Это было сложное, одно из самых кропотливых занятий.
«Грамотно сработали эти ублюдки» — промелькнула мысль на окраине сознания, и Сенджу ощутил лёгкую дурноту. Попытка сосчитать, сколько врагов прячется под землей, немного истощила его духовные резервы.
— Тридцать девять человек, — наконец, сообщил сенсор.
— Их больше, но это поправимо, — молвил старший из сыновей Мизукаге, переглядываясь с Мицу, Саюри и Цеудесу.
Все предельно собраны, в глазах — решимость покончить с организацией раз и навсегда. Шиноби Кири, один за одним, сдвигали эластичные маски на подбородок, чтобы свободно пускать в ход зубы, если выпадет такая необходимость. Тобирама поймал на себе предвкушающий взор Мицу и пристальный Саюри.
Эти Араши напрягали его, даже тихий и спокойный Цеудесу. За ними, потирая холёные белые ручонки, обосновался Генгецу Хозуки — вот ещё фрукт. Сенджу подумал, что странно действовать заодно с бывшими врагами, но плюс в том, что многие их приёмы и повадки ему известны.
Такао коротко кивнул и подал условный знак. В неясном свете восходящего солнца фигуры четверых шиноби, разбирающихся в подобного рода барьерах, принялись за работу. К ним относился сам Тобирама и ещё Иори, остальные двое были уроженцами Киригакуре. Сначала стоило просканировать щит на предмет трещин и дефектов, после чего сделать упор на это место. Даже крошечная червоточина усилиями специалистов могла превратиться в ворота, достаточные для прохождения целого слона, что уж говорить о ниндзя.
Честно говоря, Сенджу не рассчитывал, что место, подобное этому, будет защищено небрежно и настроился на то, что придётся попотеть. Но, вопреки ожиданиям, в плотном куполе из чакры обнаружилась дыра. Уцепившись за неё, как тонущий хватается за соломинку, шиноби стали планомерно расшатывать защиту. Это была кропотливая работа, требующая сосредоточенности, на миг расслабишься — придётся начинать заново.
Тревожный колокольчик зазвенел слишком поздно. Тобирама едва успел ощутить плавный толчок одновременно с падением барьера и закричать:
— Назад!
В глубине земли раздался оглушительный взрыв, и каменные глыбы взмыли вверх, разлетаясь на смертоносные осколки, опаляя жаром сотен детонировавших взрывных печатей. Всё потонуло в клубах пыли и рёве стихий, шиноби, что не успели вовремя отреагировать на грозившую опасность, оказались разорваны и погребены под слоем осыпавшегося щебня. О том, какую чудовищную оплошность они допустили, Сенджу решил подумать после, ибо сейчас почти четыре десятка врагов высыпали на поверхность, разъярённые и, безусловно, готовые к их визиту.
Завязалась схватка. Создав сразу двух клонов, Тобирама окунулся в её жерло и будто увидел со стороны, как в одну секунду воздух наполнился пением стали, грохотом вздыбившейся земли и режущим посвистом Фуутона.
Бросок, крик, мелькание молний и чьи-то мозги на сером камне пещеры.
Печать, скрежет, сотни каменных игл и пригвождённое к земле изуродованное тело.
Взмах, треньканье нити тонкой, как паутина, и двое противников сшиты и едины в своей смерти. Саюри уклонилась от летящего в неё каменного сюрикена, и третья жертва присоединилась к клубку из тел.
Ещё бросок, серия незаметных простому глазу шагов, ветер в ушах, и металл на огромной скорости врезался в разгорячённое схваткой тело.
Жар, вспышка, треск снедаемой огнём древесины, искры до самых небес — ушёл с места поражения, развернулся и принял на клинок удар.
Глаза в глаза. Тёмно-красные против блёклых голубых. Оскал, бессильный крик, и противник рухнул с разрубленной грудиной.
Рядом Такао орудовал своим жутким мечом, покрытым острой, зеркально-гладкой акульей чешуёй. «Самехада» — такое имя дал ей обладатель, и она высасывала чакру из поверженных врагов, питаясь ею, как паук питается кровью.
Думать некогда, Кагами теснили двое отступников, нейтрализуя водой атаки его Катона, а сизый туман не давал воспользоваться шаринганом. Один из клонов в последний момент подставился под атаку разбойника, спасая жизнь ученику, и настоящий Тобирама отработанным движением снёс головы обоим ублюдкам.
И сам едва смог пригнуться, чувствуя за спиной порыв ветра от большого и острого клинка — не успевшее рухнуть тело обезглавленного нукенина рассекло надвое, и Сенджу встретился взглядом с горящими светло-серыми глазами.
— Тварь! — в ушах загудел собственный рык.
— Прости, не в тебя метил, — процедил Мицу, и его как ветром сдуло.
«Он хотел убить меня» — пронеслась мысль острая, как алмазное лезвие.
Но не время рассуждать об этом, в десяти метрах из последних сил бился товарищ, надо было успеть. Хорошо, что Сенджу когда-то придумал Хирайшин, открывший ему столько новых возможностей. Летящий Бог Грома позволял вести сражение на запредельной скорости, но даже эта техника не смогла помочь Иори, и Тобирама увидел лишь, как разлетелись алые брызги, и опал длинный хвост пшеничных волос.
Запечатав внутри, под толстой коркой льда, боль, отчаянье и злость, сенсор возобновил схватку. Они выкашивали врага планомерно и неотвратимо, как жнецы срезают колос за колосом.
Секунды, минуты или часы? Тяжело разобрать, когда перед глазами мельтешат смазанные картинки, стрекочут ярко-голубые разряды Райтона, сыплет исками стихия Огня, обрушивается шквал великого Сьютона, земля воет из-за мощных техник Дотона и закладывает уши от свиста Ветра.
Границы времени стёрлись.
Когда дым над местом боя немного рассеялся, стали заметны масштабы: на десятки метров вокруг деревья были выворочены с корнями, землю покрыли широкие и глубокие трещины, на месте бывшего убежища зиял огромный чёрный кратер. Тобирама ощутил прилив разочарования — если там были живые пленники, какие-то документы и прочие данные, то всё это уничтожил взрыв.
Он брёл вперёд, переступая через трупы врагов и союзников, а крошащаяся под ногами земля чудилась ему треском ломающихся костей. Он встретился взглядом со своим соклановцем, бинтующим руку шиноби из клана Хозуки, оглядел поникшую, закопчёную фигуру Учихи и задумчивую Нара. Опустился на одно колено перед бездыханным телом Иори, и, стараясь не глядеть на развороченную грудную клетку, закрыл ему веки. Уже в сотый или в тысячный раз Тобирама испытывал чувство собственной беспомощности и вины перед ними, ушедшими товарищами. Он видел ещё двоих погибших коноховцев, чьим родственникам только предстоит узнать скорбную весть.
Сколько ещё это будет продолжаться?
Наверное, подчинённые ждали от него каких-то возвышенных слов о долге и самопожерствовании, пути ниндзя, но Сенджу не хотелось ничего говорить. Не хотелось даже смотреть на них.
«Пропади оно всё пропадом!» — в сердцах подумал мужчина, поднимаясь. Глаза резануло от ослепительного света — это проклятое солнце светило так ярко, будто издевалось.
Натянув маску хладнокровной отрешённости, Тобирама зашагал туда, где приходила в себя после боя группка шиноби Киригакуре. «Группка» потому, что состав их поредел чуть ли не вдвое. Одни зализывали раны, другие мрачно озирались по сторонам, Такао на пару с Мицу пытались что-то выведать у троих взятых живыми нукенинов. Чуть поодаль обосновалась Саюри-химе в запылённой и драной одежде. Лицо будто камень, в глазах полнейшая пустота и равнодушие, а меч-игла по имени Нуибари одиноко валялся на траве.
— Вам удалось выснить, на кого они работали? — обратился он к старшему Араши.
Тот выглядел бледнее, чем обычно, но следов повреждений на сыне Мизукаге не проглядывалось. Обычное чакроистощение.
Такао поднял измождённый взгляд.
— Я не думал, что можно быть настолько подлым, — он хмыкнул и, чувствуя на себе испытыющий взор Сенджу, продолжил. — Их деятельность оплачивал один из союзников отца, глава клана Куросуки.
Тобирама напряг память, вспоминая, чем славится этот клан, но ничего вразумительного припомнить не мог.
— Зачем ему это?
— Какие-то экспериметны с геномом. Он хотел обрести силу для своего клана, чтобы захватить власть в стране Воды, — Такао сжал кулак до хруста, а со своего места поднялась Саюри, чтобы тоже послушать разговор. — Надо скорее арестовать заговорщика, я уверен, что он попытается сбежать.
Араши-химе оскалилась и сплюнула кровью.
— Горо хитёр, как крыса, — тон девушки сочился презрением. Размахнувшись, она пнула скрученного чакропоглощающими ремнями пленника. — А это тебе за мой зуб, выблядок!
Голова шиноби мотнулась в сторону, и он закашлялся. Куноичи хотела повторить удар, но старший брат предостерегающе схватил её за руку.
— Успокойся!
Внутри у Сенджу столько всего творилось, что просто не передать словами. Мизукаге сам захочет судить виновного, значит, деревне Листа не удастся приложить руку к заслуженной каре, но Тобирама не сомневался в том, что так изысканно и жестоко, как шиноби Киригакуре, наказывать не умеет никто.
Вспомнились лица спасённых в горах детей, которых пришлось реабилитировать в госпитале, вспомнился зияющий пустыми глазницами взгляд Учихи, ещё не остывший Иори и трупы простых людей, которых принесли в жертву чужим амбициям.
Вдруг Тобирама понял, что уже долгое время стоит подобно статуе, сжимая кулаки и челюсти. Где-то рядом бубнили шиноби, отходя от последствий сражения. До слуха донеслась фраза, сказанная чьим-то низким хриплым голосом:
— Я после драки всегда так возбуждён, — произнёс ниндзя с оголённым татуированным торсом, старательно оттирая лезвие меча от засохшей крови. — Сейчас бы женщину… нет, лучше двух или трёх! Кто со мной по борделям, мужики, а?! — и обвёл взглядом собеседников, а после ехидно добавил. — Интересно, наши конохские друзья справятся с горячими девочками Киригакуре, или их мечи так же тупы, как головы этих нукенинов?
Услышав провокационные слова, Тобирама ощутил страстное желание дать болтуну в зубы.
— Женщины — это прекрасно, — протянул Мицу, отвлёкшись от допрашиваемого. Сын Мизукаге встал, потянулся, разминая затёкшие плечи, и в голосе его послышалось нечто сальное и пошлое. — Любовь уравновешивает наш полный крови и греха мир. Кстати, Сенджу-сан, как поживает принцесса из клана Юри? Она ведь до сих пор в Конохе?
Тобирама помнил, как этот бессовестный скот пожирал Акиру взглядом, как излучал похоть и самодовольство. Острозубый говнюк не должен даже в мыслях касаться этой девушки.
Стараясь не показать, насколько он зол, Сенджу холодно отвечал:
— У Акиры-сан всё замечательно. Могу я узнать, чем обусловлен ваш интерес?
Араши дёрнул плечом и, улыбаясь, произнёс:
— Она красива, богата, с хорошей родословной. Почему бы не поинтересоваться?
Наглец говорил, как торгаш на рынке, оценивая породистую лошадь или охотничью собаку. Краем уха сенсор слышал, что этот уродец когда-то сватался к принцессе.
— Боюсь, Юри-химе не до вас, Мицу-сан, — почти ласково произнёс Тобирама. — Она ещё очень не скоро покинет стены Конохи.
Мицу сделал вид, что расстроился, но тут же взял себя в руки.
— В таком случае не могли бы вы ей кое-что передать, уважаемый Сенджу-сан?
Мечник стопроцентно хотел оскорбить его, раз обращался с подобной неуместной просьбой у всех на виду. Окинув шиноби полным презрения взглядом, он даже слушать не стал, лишь вкрадчиво спросил, выпустив импульс Ки:
— Я что, похож на почтового голубя? — и с наслаждением смотрел, как хам старательно сопротивлялся ему, в то время, как по бледной коже лица скатывались капли солёного пота.
По сравнению с остальными, средний Араши неплохо держался. Отторжение между ними зародилось даже не в пору постоянных стычек между странами Огня и Воды, а после того самого собрания в Листе. Сегодня злопамятный и подленький Мицу хотел избавиться от раздражающего фактора при помощи Обезглавливателя — здоровенного меча, и если бы не реакция Тобирамы, у него бы это получилось.
Такао обратился к нему с каким-то незначительным вопросом, желая отвлечь оппонентов друг от друга. Сенджу утратил интерес к второму сыну Мизукаге, собираясь вступить в диалог с Такао, как вдруг воздух разрезал свист и чавкающий звук. Кровь брызнула на лицо мгновенно развернувшегося Тобирамы, и в следующее мгновение его кулак впечатался в тощую рожу Мицу.
— Ты что наделал?!
Он зарубил троих пленников, совершив над ними суд самостоятельно, в одночасье. Взгляд шиноби блуждал, словно тот находился не в себе, даже никак не отреагировал на побои.
По рядам уроженцев Киригакуре пробежал ропот. Никто не ожидал от Мицу столь резкого и необдуманного поступка. Старший брат стал грозно надвигаться на него, стискивая рукоять Самехады.
— Как ты посмел? — тон его был полон бешенства. — Разве я дал приказ убить их?
— Мы уже узнали всё, что нужно, — высокомерно заявил Мицу и попытался прожечь в нём дыру взглядом. — Эти отбросы не стоят нашего драгоценного времени, надо дать знать отцу, а после схватить Горо Куросуки.
Невооружённым взглядом было заметно, что между двумя братьями идёт соперничество за авторитет. Мицу не желал подчиняться приказам Такао, каждый раз демонстрируя наплевательское отношение к командиру, а тот просто поражал своим терпением. На его месте он давно бы размазал среднего брата по стенке.
— Все доказательства против него основаны только на словах мёртвых нукенинов! — Сенджу сделал шаг вперёд, но неожиданно на плечо его легла ладонь Саюри.
— Тише, Тобирама-сан, мы сами разбермся с этим. Карать изменников нам не впервой.
— Кажется, вы все забыли о том, что страна Огня понесла огромный ущерб от деятельности пригретой на вашей груди организации, — взгляд пробежался по рядам шиноби Кири. — Если бы вы вычислили их пораньше, многих жертв удалось бы избежать!
Обстановка начала накаляться. Слова коноховца больно резанули по самолюбию уроженцев страны Воды. Сенджу хотел сказать им ещё много неласковых слов, как вмешался всё тот же терпеливый Такао:
— Нам понятны ваши чувства, Тобирама-сан. Даю слово, что все виновные понесут справедливое наказание, а ущерб будет компенсирован.
— Их вы тоже воскресите? — сенсор кивнул в ту сторону, где лежали трупы его людей. — Пропавших членов кланов, гражданских?
Старший Араши молчал, лишь во взгляде читалась твёрдость. А ещё понимание и некое подобие сострадания.
Вдруг Сенджу ощутил, как внутри заворочался стыд. Что принесёт его бессильная злость? Надо держаться, не показывать им свои чувства.
— Семьям погибших будет выплачена компенсация из казны клана Куросуки.
Тобирама подавил желание сплюнуть им под ноги и, развернувшись, зашагал в сторону остатков своей команды.
***
Он покидал Киригакуре без чувства выполненного долга. Проторчав здесь почти неделю, Сенджу пропитался обстановкой какой-то мерзкой закулисной возни и интриг, нервозности и зависти. Горо Куросуки так ни в чём и не сознался, но по приказу Мизукаге его казнили, как преступника и предателя. По идее, Тобирама должен был почувствовать облегчение от завершённой миссии, однако на сердце было тяжело.
Отряд из семи человек провожали дети Бьякурена, даже Мицу сподобился присоединиться. Стоя в воротах деревни скрытого Тумана, шиноби негромко произнёс:
— Надеюсь, это не последняя наша встреча, Сенджу-сан. За мной должок.
— Рад буду его принять, — равнодушно отозвался Тобирама.
Такао отвесил церемонный поклон.
— Ещё раз благодарю за помощь.
Цеудесу лишь молча протянул ладонь для рукопожатия, а Саюри улыбнулась настолько обворожительно, насколько позволяли её акульи зубы.
— Знайте, что вам здесь всегда рады.
— Прощайте, — кратко бросил он, и команда растворилась в предрассветных сумерках.
***
Узкий серп растущего месяца едва пробивался сквозь густые дубовые кроны, недостаточный для того, чтобы рассеять клубившийся мрак. Укутанные этим мраком, по ветвям скользили две фигуры, чьё облачение никак не позволяло отнести их к какой-либо определённой деревне шиноби.
— Тупица безмозглая, — из-под маски послышался низкий, полный еле сдерживаемого бешенства, мужской голос.
— Это была вынужденная жертва! — возразил женский, и обладательница его ловко, как невесомая белка, спрыгнула на землю. — Я до самого конца не могла решить, на чьей стороне оставаться. Если бы не эти проклятые шиноби Конохи, всё могло повернуться по-другому.
— Если бы не твоя беспечность, то нам не пришлось бы жертвовать основным убежищем! — прыгнув следом за ней, ярился мужчина.
— Мы были близки к краху, придурок! — куноичи нетерпеливо взвизгнула. — Отец начал что-то подозревать, мы и так слишком долго притворялись и делали вид, будто нас это не касается. И этот Такао, биджу бы его побрал, вечно суёт нос не в свои дела! А так у нас хотя бы есть время, чтобы оправиться и что-нибудь придумать.
Ниндзя глухо рыкнул и обогнал спутницу, бросив через плечо:
— Говоришь, Такао? Если бы не грёбанный Сенджу, мы бы смогли ещё потянуть время перед тем, как нас раскрыли. Придумали план, перенесли оборудование, предупредили бы людей, а так… сотни тысяч рьё псу под хвост!
Спутница истерически хохотнула и прибавила прыти.
— Вот же сукин сын! Да разорвут его все девять биджу, когда-нибудь я отомщу! Знал бы ты, какого труда мне стоило играть весь этот спектакль, а ты даже не смог втихую убить его во время заварушки!
— Он настоящий дьявол в обличье человека, но у меня почти получилось! — возразил он, как вдруг девушка, резко выдернув из ножен кунай, полоснула воздух перед лицом шиноби. Тот едва успел отскочить.
— Дрянь! Ты сдурела?!
— Хотела отрезать твой гадкий язык! Какого хрена ты спрашивал у него о той девке? У нас и без того проблем по горло!
На пути показался гигантский ствол поваленного дерева — шиноби с успехом преодолели препятствие, и через пару мгновений снова бежали бок о бок. Быстрый темп, казалось, их совсел не выматывал, даже одышки не появилось.
— Может, это любовь? — прозвучало, как издевательство.
Куноичи сплюнула.
— Ты чуть не спалился! Думаешь, Сенджу поверит, что твой интерес обусловлен влюблённостью?! Такой ушлёпок, как ты, и любовь — вещи несовместимые. Тоже мне, женишок нашёлся! — последние слова были приправлены тонной презрения. — Ты ещё больший кретин, чем я думала.
— Заткнись!
Но девушка продолжала. Её лёгкая фигура играючи взлетела по отвесной скале, оставив шиноби позади.
— И тех пленников убил… испугался, что твоё гендзюцу развеется?
— Я. Не. Испугался, — процедил он, догоняя. — Мне просто надо было сорвать на ком-то злость.
Куноичи издала звук «пфф» и покачала головой. Ещё какое-то время парочка бежала вдоль каменистой насыпи, освещённая луной и видная, будто на ладони, а потом скрылась под сенью леса.
