Гром и Молния.

На берегу озера стояла тишина, разбавленная негромким журчанием воды в ручье, чириканьем воробьёв и шелестом уже начавшей подсыхать листвы. В воздухе пахло осенью – влажной от недавнего дождя землёй, хвоей и грибами, ветер больше не тащил зной с полей, напротив, обдавал живительной прохладой. Сенджу, сидя на камне у раскидистого клёна, меланхолично наблюдал за попытками Юри-химе совладать со Сьютоном: стоя по колено в озере, она концентрировала в ладонях чакру воды. Тобирама был слегка удивлён тем, что куноичи уже пыталась это сделать за время его последней миссии самостоятельно и, надо признать, у неё получалось неплохо. Сенсор мысленно улыбнулся. А она не врала, когда называла себя способной ученицей. Её трудолюбию и упорству, граничащему с ослиным упрямством, можно было позавидовать. Акира трудилась, не щадя ни чакры, ни физических сил, видела перед собой цель и уверенно двигалась к ней, не обращая внимания на боль, неудачи и усталость. Становилось ясно, почему в достаточно молодом возрасте она так хорошо владела Райтоном, даже лучше, чем бывалые вояки. У Сенджу мелькнула мысль, что химе смогла бы одолеть Джеро в схватке, её способности это позволяли, но Тобирама ни капли не жалел, что лично отправил к предкам обидчика принцессы. К слову, Акира была не только хорошим учеником, но и прекрасным наставником, он не раз слышал, как восхваляли её маленькие Като, Сенджу и Сарутоби. Но сама куноичи так не считала, до сих пор корила себя за несчастный случай со своей прошлой командой, когда погиб мальчишка по имени Киоши. Горькое разочарование виднелось на дне зелёных глаз, когда вчера она заговорила об этом, а потом лицо вдруг стало жёстким и она, так и не окончив повествование, отвернулась и вышла в сад прямо под проливной дождь. - Ты слишком напряжена, попробуй расслабиться, вода сама тебе поможет, - обратился шиноби к девушке, которая из последних сил пыталась удержать прозрачную сферу около метра диаметром. Плюх! От неожиданности Акира потеряла контроль, и шар рухнул в озеро, обдавая принцессу фонтаном брызг. Забавно отплёвываясь и протирая глаза, Юри побрела к берегу. - Как же, как же… помогла она мне… ага, - раздавалось недовольное бурчание. – Тебе-то легко говорить. - Не жалуйся, ты сама это хотела, - Тобирама не удержался и ощупал внимательным взглядом загорелые бёдра, обтянутые короткими мокрыми шортами. - Я и не жалуюсь, - пожала плечами девушка и села рядом, обхватив колено руками. – Жаль, что я только сейчас начала развивать стихию Воды, в детстве это было бы гораздо быстрее и проще. - Ничего, к концу нашего отпуска ты будешь уверенно ей пользоваться, - пообещал Сенджу, и, наверное, в его словах Акире почудилось нечто зловещее, потому что в глазах мелькнуло беспокойное выражение. – Я выбрал самые действенные и интенсивные тренировки, твои чакроканалы достаточно разработаны, чтобы выдержать такую нагрузку. Они упорно занимались всего неделю, с утра до вечера, и Юри демонстрировала очень хорошие результаты, но хвалить её Тобирама не спешил – пусть не расслабляется. Зато по ночам шиноби старательно растирал изнурённое тело Акиры массажным маслом, прорабатывал каждую мышцу, заставлял париться в источнике и, если химе после всего этого не засыпала, они любили друг друга со всей пылкостью, на которую только были способны. Куноичи шутливо сопротивлялась, говоря, что сенсею не положено спать с учениками, но после первого поцелуя забывала об этой ерунде. Оба наслаждались свободой, молодостью и друг другом, и казалось, что они существуют в совершенно иной реальности, где нет ни политического напряжения, ни разногласий и тёмного прошлого. Также они понимали, что после этого ничего не будет по-прежнему. Сенджу нравилась её усталая улыбка и нежный румянец, нравилось, как во сне трепещут ресницы и лицо приобретает умиротворённое выражение, и как длинные волосы треплет ветер. Но порой химе погружалась в глубокую задумчивость, лицо превращалось в маску, а взгляд стекленел. Несколько мгновений – и она вновь прежняя, живая и настоящая, утратившая нужду притворяться и что-либо из себя изображать. Он не мог поверить, что Акира и есть то слабое утончённое создание из сада клана Юри, что она же – это неистовый воин из деревни Облака и человек, едва не убивший собственного брата. В ней словно уживались несколько отдельных личностей, и эта адская смесь делала химе ещё притягательней. Тобирама чувствовал – её что-то гложет, но куноичи лишь отмахивалась, говоря, что это всё ерунда, и сенсору ничего не оставалось, кроме как оставить Юри в покое и не лезть в душу. Он надеялся, что вскоре девушка сама расскажет, что её терзает. Шиноби настолько погрузился в свои мысли, что не сразу понял, о чём принцесса толкует. Она смотрела вдаль, слегка прикрыв веки, а губы то и дело изгибались в непринуждённой улыбке. - … и тогда Нобу начал зачитывать стихи собственного сочинения… Сенджу недовольно нахмурился, и девушка мгновенно уловила смену настроения. - Что с тобой? Я, конечно, и раньше догадывалась, что ты недолюбливаешь моего товарища… - Он меня ужасно раздражает, - пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и он скрипнул зубами. – Так и хочется задать трёпку этому выскочке. Акира погладила его по плечу, будто желая успокоить, и хитренько произнесла: - Сдаётся мне, ты просто ревнуешь, Сенджу. Он метнул на неё острый, как кунай, взгляд, и фыркнул. - Вот ещё. Было бы, к кому. Но в словах Юри была доля правды. Тобирама эгоистично считал её своей и только своей, желал присвоить, чтобы никто даже не мог помыслить о том, чтобы отобрать его химе. Это желание зародилось в нём с самого начала, не даром же Сенджу не упускал случая к ней прикоснуться, даже если это противоречило правилам приличия. Осознание этого факта пришло не сразу, да и потом сенсор старательно гнал его от себя, но ревность и чувство собственничества проросли в душе шиноби и дали сочные плоды. Акира поёжилась из-за налетевшего ветра и озадаченно вздохнула. - Послушай, Тобирама, - прохладные пальцы коснулись его руки, куноичи напрочь утратила кошачью игривость и стала внимательна и серьёзна. – Нобу я знаю уже десять лет, он один из немногих людей, кому я могу доверить свою жизнь. И всегда прикрою его спину, даже если мне будет грозить смертельная опасность. Я никогда не брошу своих товарищей и свою семью, однако, ты можешь не волноваться. Ты первый и единственный из всех мужчин, кому я смогла открыться. Голос был тихим, но из-за этого проникал в самую душу, ему просто нельзя было не верить. - А сейчас я бы хотела возобновить нашу тренировку, до заката осталось не так много времени. И они продолжили: Сьютон, Райтон, немного тайдзюцу и кендзюцу, до тех пор, пока на горизонте не начали сгущаться тучи. Убедившись, что Тобирама уже спит, принцесса осторожно поднялась с футона, набросила на плечи тёплый махровый халат и, стараясь не скрипеть сёдзи, спустилась в благоухающий сад. Дождь схлынул, оставив после себя ощущение прохлады и свежести, крупные прозрачные капли висели на резных листьях клёна и юных дубов, что стройными рядами тянулись вдоль утоптанной дорожки. Акира, плотнее запахнув халат, опустилась на деревянную скамью, игнорируя боль в мышцах ног. Последние дни выдались самыми тяжёлыми и насыщенными, она успешно изучала новую для себя стихию, а также подтягивала владение тай. Сенджу оказался строгим и требовательным наставником, терпеть не мог неповиновения и нытья, поэтому химе не могла позволить себе разочаровать его. Девушка вдохнула терпкий аромат хризантем и, перебросив волосы на грудь, принялась рассчёсывать их пальцами. Ночь была тиха и прозрачна, жемчужный лунный свет мягко сочился сквозь кроны, отчего окружающие предметы казались большими и бесформенными. Сердце Акиры сжалось от мысли и горького осознания - это счастье подброшено судьбою взаймы. Не может все время быть так хорошо и упоительно сладко, за всё рано или поздно наступит расплата, и тогда жизнь возьмет во сто крат больше, чем дала. Несомненно, Тобирама чувствует, что с ней творится странное, она не раз замечала испытующих взор кроваво-красных глаз, и, казалось, он видит её насквозь. Но сенсор молчал, как молчала и сама Юри. Они оба не хотели говорить о грядущем. Принцесса обняла себя за плечи, желая унять озноб. Кажется, она стала слишком сентиментальной, иначе как объяснить вскипевшие в уголках глаз солёные капли? Ещё миг – и они скользнули вниз. - Когда-то давно отец сказал, что шиноби не плачут, - раздался спокойный голос прямо за спиной. Сенджу умел ходить бесшумно. - Я уже сомневаюсь в том, что могу зваться шиноби, – стараясь придать словам твёрдость, сказала Акира. Не хотелось распускать нюни перед ним. – И не только из-за слёз, но и потому, что не почувствовала твоё приближение. Мужчина опустился рядом, и Юри ощутила живое тепло. Тобирама смотрел поверх древесных крон, а руки были сцеплены на коленях. - Тогда хоронили одного из моих братьев. Хаширама рыдал от беспомощности и несправедливости, я был потерян и опустошён, а отец не проявил ни одной эмоции. Вёл себя так, словно это не его сына сейчас опускают в могилу. Девушка напряжённо всматривалась в светлеющий на фоне ночного мрака профиль, а перед мысленным взором проносились сотни подобных картин. Похороны родных, друзей, товарищей и многих, многих других неизвестных воинов – это стало настолько обыденным делом, что мало у кого вызывало удивление. И от равнодушия большинства было страшно. - Это было самое паскудное чувство, что ничего нельзя вернуть, чувство собственного бессилия. Помнится, в тот день я заслонил собой Хашираму, наговорившего отцу грубую правду, в противном случае отец вполне мог убить его, поддавшись гневу. Но с тех пор в голове отложились слова, которые я воспринимал, как непоколебимую истину: шиноби не плачут. Шиноби не идут на поводу у чувств. Самое главное для шиноби – удачно завершить миссию. Как знакомо! Их всех одинаково воспитывали, но не у каждого получилось вырасти образцовым и бесчувственным воином, годными лишь для того, чтобы сражаться и убивать. Интересно, считает ли Тобирама её своей слабостью? Вдруг хочет повернуть назад, иначе к чему он заговорил об этом? Горло сжали невидимые тиски, и Юри с трудом сглотнула. - Скажи честно, ты жалеешь о том, что между нами? – собравшись с силами, поинтересовалась химе. Если он сейчас скажет, что да, жалею, что лучше прекратить, ей будет больно, очень больно. Но лучше пережить всё сейчас, одним махом разорвать запутанный узел их жизней, чем довести до непоправимого. Узнав её прошлое, Коноха никогда её не примет, будь хоть трижды заключён мир. Устройчивый стереотип не так-то легко сломать, и руки от крови не вымыть, да и ложь приобрела просто космические масштабы. О том, чтобы тайное лицо дипломата и принцессы стало явным, с успехом позаботятся старейшины. Девушка представила себе полные презрения и опаски взгляды многих ниндзя деревни Листа, разочарование на лицах Мичи, Кин, Такео, своих маленьких учеников. - Нет, не жалею, - уверенно произнёс Сенджу. – Однако ты сломала всё то, что я строил годами. С души будто камень упал. Акира неуверенно улыбнулась и тронула пальцами его рукав. - Ломать я умею, о да. Сенджу действительно улыбался, или это морок, порождённый сумраком? Девушка вдруг подумала, что ещё ни разу не видела, как этот собранный и часто хмурый шиноби смеётся. - Ни капли не сомневался, Юри-химе, - он обнял её, успевшую озябнуть, за плечи, и притянул к себе. Конечно, куноичи могла разгонять чакру и поддерживать необходимую температуру тела, но это было бы не столь приятно, как крепкие мужские объятья. Как бы там ни было, рядом с ним Акира чувствовала себя на своём месте. Дни летели за днями, и возвращение в Коноху больше не маячило где-то вдали, а стало вполне ощутимым. Последнюю, четвёртую неделю они решили посвятить не только тренировкам, но и посещению разных интересных мест страны Огня. Это были не людные города, а живописные природные уголки: горы, долины, озёра и реки. Царящие здесь покой и умиротворение идеально подходили для медитаций и просто любования природой. Купаться в горной реке, есть только что пойманную рыбу и спать под звёздным небом, не ожидая каждую минуту удара в спину – что может быть лучше и слаще такой свободы? Здесь, вдали от всего мира, они чувствовали себя по-настоящему наполненными. На обратном пути было решено завернуть в глухую деревушку, дабы перекусить и чуть перевести дух. Путешествовали они по старинке, на своих двоих, не применяя Хирайшин. Неторопливо поедая поданный хозяйкой убогой забегаловки бенто, Акира наслаждалась местным колоритом. Она не видела необходимости использовать хенге – её здесь никто не знал, более того, до недавних пор она не покидала селение клана без маски. А вот Тобирама создал хенге, путь и частичное. Его результат сенсора не удовлетворил, о чём явственно свидетельствовал недовольный вид шиноби. Он частично изменил внешность, а именно цвет волос и глаз, также пропали алые татуировки, которые делали лицо слишком узнаваемым. И теперь Сенджу сидел над тарелкой с кислым видом, дёргая себя за торчащую смоляную прядь. - Теперь я похож на проклятого Учиху, - недовольно рычал он, кидая на Юри обвиняющие взгляды. – Кто говорил, что мне пойдёт быть брюнетом с чёрными глазами? Принцесса едва не давилась от смеха, наблюдая за возмущениями Тобирамы. Конечно, было непривычно видеть его в таком виде, но всё-таки, он оставался собой. - Это всё маскировка. А тебе, действительно, идёт, - стараясь сохранять серьёзное выражение, говорила химе. – Можешь затесаться среди красноглазых и узнавать, что творится внутри их клана. Сенджу догадывался, что Акира над ним издевается, но поймать её с поличным пока не мог. - Для этих дел у меня есть верные люди, - буркнул он. Мимо проходила какая-то старушка с котомкой и вдруг, замерев напротив их столика, окинула сенсора взглядом хитрых, окружённых глубокими морщинами, глаз. После восхищённо и немного завистливо прищёлкнула языком: - Ишь ты, какого красавчика отхватила! Теперь-то Акира не выдержала и покатилась со смеху, а лицо Тобирамы стало на тон бледнее, лишь скулы едва заметно окрасил румянец негодования. - Сейчас вы ещё и санкций (люлей) отхватите, Юри-химе, - тоном, не предвещавшим ничего хорошего, изрёк шиноби. – Это ничуть не забавно. - Ладно тебе, Сенджу, всё хорошо! – узкая женская ладонь накрыла его руку и слегка сжала. Принцесса улыбалась открыто и непринуждённо, так, как делала очень редко. – Хочешь тоже посмеяться? Давай я расскажу тебе свой самый большой страх детства! О готовности слушать сообщила лишь вопросительно изогнутая бровь, и Юри, откашлявшись, начала: - Я всегда боялась гусей. Таких огромных шипящих гусаков, которые машут своими крыльями и гонятся за тобой, норовя сожрать. Так вот, когда мне было шесть лет и я только начала изучать искусство ниндзя, я возомнила себя опытным воином и напала на стаю гусей с длинной палкой, - Акира будто воочию видела перед собой эту картину, и губы тронула новая улыбка. – Но не рассчитала свои силы, они гнали меня через всё селение, пока я не взбежала по стволу дерева, сосредоточив чакру в стопах. Однако и тут я прокололась – силы покинули меня и я, пища и ругаясь, сорвалась с верхушки прямо в огромную лужу, где меня настигли враги. Вернулась я домой грязная, украшенная синяками и в порванной одежде. К концу рассказа уголки губ шиноби слегка приподнялись, он даже утратил свой смурной вид. - Ты ещё тогда была безрассудной, принцесса. - Но с тех пор гусей я обходила десятой дорогой. А знаешь, чего боится Ичиро? - Ну? - Он боится удариться мизинцем. Маленьким он был очень неуклюжим, постоянно спотыкался и шарахался им то об кровать, то об стол, то об дверь и орал благим матом. А недавно во время тренировки босиком налетел на камень и, прервав спарринг со мной, начал прыгать на одной ноге, вопя на всю Коноху: «Я ударился мизинчиком!». Сенджу закрыл верхнюю часть лица ладонью и покачал головой, произнеся что-то неразборчивое, вроде: «Ками-сама, они точно ненормальные…». Может, даже посмеялся немного, но Акира этого не увидела. - Если что, теперь ты знаешь, куда его надо бить, - в шутку произнесла разрумянившаяся куноичи и махнула хозяйке, чтобы та принесла добавки. С каждым проведённым вместе днём уходила неловкость и скованность в общении, Акире казалось, что она может разговаривать с ним обо всём на свете. Тобирама рассказывал много историй из своей жизни, которые делали его ближе и понятней, особенно много он говорил о брате, и в каждом слове ощущались неподдельная забота, истинная братская любовь и привязанность. Ей очень нравилось слушать его речь – правильную, спокойную и умную, нравилось то, что он разбирался не только в военных вопросах, но и в мирских. Мог и выслушать, и что-то посоветовать. - Надеюсь, до драки не дойдёт, - отозвался Сенджу, запуская пальцы в чёрную, как смоль, шевелюру. – И также я надеюсь, что за этот месяц Хаширама не проиграл Коноху в карты какому-нибудь Узукаге или Тсучикаге. Но смех смехом, а возвращаться всё же приходилось. Вдалеке оставались дороги, города и посёлки, бурные реки и тихие рощицы, что вовсю сыпали жёлтой листвой. Чем ближе они подходили к деревне, тем сильней сжималось сердце Юри-химе, а в душе ворочалось нехорошее, гнетущее предчувствие. Хотелось предложить Сенджу сбежать вместе туда, где никто им не станет мешать, но эти мысли остались навсегда лишь в голове Акиры, потому что, озвучь она их, шиноби наверняка наградил бы на её снисходительным взглядом и прочитал нотацию. До Конохи было ещё довольно далеко, когда, остановившись на развилке двух дорог, Тобирама произнёс, глядя ей в глаза: - Мы должны вернуться поодиночке, тебе надо отметиться у патрульных и доложить о прибытии Хашираме. Я же незаметно провожу тебя до ворот, а сам вернусь ближе к ночи. - Хорошо, - куноичи проглотила вставший в горле ком. Сердце будто споткнулось и ударилось о грудную клетку. – Тогда я пойду вперёд? - Стой, - мужчина опустился на одно колено. – Надо просканировать местность. Конечно, это была необходимая мера. Сенджу ни один раз напоминал, что корни той самой организации выжжены не до конца, поэтому ей надо соблюдать осторожность, вдруг случится покушение. Принцесса согласно кивнула и тоже активировала сенсорные способности, стремясь уловить любые чакры, попавшие в зону досягаемости. - О, Ками! – внезапно Акира вскрикнула от боли, согнулась, и сжала голову руками. Рот приоткрылся в беззвучном крике, а по лицу пробежала судорога. Это было сродни пожару, опалившему мозг, сродни гигантской удушающей волне бесконтрольной ярости и злобы. На несколько длинных-длинных секунд химе будто вывалилась из реальности. Перед глазами замелькали цветные мушки, спина покрылась холодным потом. Куноичи никогда с подобным не сталикавалась! Едва придя в себя, она метнула на спутника быстрый обеспокоенный взор, и сердце ушло в пятки. Тобирама побледнел, на висках блестели капли пота, челюсти были сжаты, а глаза сощурены. Он тоже это почувствовал. - Что это было? – прошелестела Юри пересохшими губами. Сенджу, не меняя позы и выражения лица, даже не взглянув в сторону девушки, глухо произнёс: - Это чакра биджу.