***
Погибших было много. Очень много. Деревня превратилась в кромешный ад. Тушить быстро распространяющийся пожар следовало осторожно, так как гигантская волна могла утопить немногих выживших и снести уцелевшие дома. Тобирама был напряжён, как туго натянутая струна, он просто не представлял, как справился бы со всем этим в одиночку. Следовало раздать команды капитанам отрядов, чтобы те организовали эвакуацию жителей в убежище на случай новой атаки, погасить панику, распределить ирьенинов по участкам и оказать помощь раненым, а в это время команда фуин-мастеров латала защитный барьер. С помощью сенсорных способностей Тобирама читал, что напряжённый бой между его братом и Мадарой всё ещё длится, а Мито под защитой клона пытается накопить как можно больше энергии для запечатывания. Это напоминало те тёмные годы, когда на лесной клан Сенджу в любой момент могли напасть враги и устроить кровавую баню. Полыхали пожарища, рушились деревья и дома, земля трескалась от жара и стихийных техник, а кровь щедро орошала почву. Сыпал град кунаев и сюрикенов, вгрызаясь в человечью плоть, воздух дрожал от сотен дзюцу. В одну из таких ночей умерла мать. В какой-то момент Сенджу вспомнил об Акире. Как хорошо, что сейчас она далеко от этого места! Тобирама чувствовал облегчение от того, что она не окунулась в этот кошмар. За последний месяц они научились хорошо понимать и прислушиваться друг к другу, поэтому шиноби был уверен — Юри больше не выкинет никаких фокусов. Но что будет, когда она узнает о том, что место, где жили её брат и друг, превратилось в руины? О, как бы ему хотелось забрать на себя всю ту боль, что она испытает! Внутри промелькнул крошечный огонёк надежды — а что, если эти двое живы, и принцессе не придётся страдать? Просканировав местность, Сенджу едва не лишился дара речи: совсем неподалёку читались очень слабые чакры Ичиро и Нобу. Никогда в жизни он не радовался самовлюблённому идиоту Юри и позёру с отбитыми мозгами Куроки так, как сейчас. Им несказанно повезло, тогда как десятки и сотни гражданских и ниндзя простились с жизнями в эту ночь. — Вы двое, — мужчина скользнул взглядом по молодым бесклановым шиноби, — отправляйтесь в квадрат восемнадцать, я чувствую чакры посланников из страны Молний, их обязательно нужно спасти. — Хай! — парни без колебаний отправились выполнять приказ, а Сенджу с неудовольствием отметил, что у него осталось слишком мало людей. Клоны, чунины и джоунины были при деле, а генины вместе с гражданскими сейчас находились в убежище. Сейчас с Тобирамой оставались те, с кем он прошёл последнюю миссию в стране Воды. Боевые товарищи, а особенно Кагами, очень сильно изменились после неё. Но времени на раздумья не было: чутьё подсказывало, что под завалами есть ещё люди, и их нужно срочно спасать. После того, как они с командой исследовали ещё несколько квадратов на предмет выживших, Тобирама вдруг почувствовал всплеск очень знакомой чакры… Он замер и нахмурился, сжимая кулаки. Это можно было списать на галлюцинацию, возникшую из-за нервного и физического перенапряжения, но Сенджу всё-таки перепроверил… — Проклятье! — крикнул он в сердцах, так, что шедший рядом Кагами испуганно вздрогнул и непонимающе воззрился на учителя, но тот уже сорвался с места. Ошибки быть не могло. Это точно чакра Акиры, но какого шинигами она здесь делает?! От злости хотелось рвать и метать. «Вот же своенравная девчонка!» Использовав пространственно-временную технику, которая должна была была привести его к Акире благодаря печати на её теле, ниндзя оказался перед обломками здания. Сердце зашлось в бешеной скачке, и он стоял, оглушенный внезапно рухнувшим на него небом. Сенджу тупо смотрел на мертвенно-бледное лицо девушки под ногами: бескровная кожа, ввалившиеся щеки, синие губы с запёкшейся кровью, разметавшиеся в беспорядке волосы, раскинутые руки и грязная, изорванная одежда. — Командир?.. — ирьенин, которого звали Наоки, взметнул на Тобираму обеспокоенный взор. Юноша сидел подле Акиры, пытаясь что-то сделать, и в этот момент внутри у Сенджу всё переворачивалось. Он больше не чувствовал её чакры. Совсем. Абсолютно. И от этого чувства кровь застывала в жилах. Не говоря ни единого слова, не чувствуя своего тела, мужчина опустился на одно колено и коснулся пальцами её щеки. — Что здесь произошло? — просил он и поразился своему спокойному тону. Наоки била мелкая дрожь, он дышал, как загнанная лошадь. — Мы спасали этих двоих… как вдруг… куноичи, — парень сглотнул. — Она появилась будто из ниоткуда… она потребовала, чтобы я использовал её чакру для лечения этого шиноби… — он указал подбородком в сторону искалеченного тела младшего Юри. Тобирама кинул быстрый взгляд в сторону не подающего признаков жизни Ичиро, и вновь уставился на Акиру. Зачем?.. Ну зачем она так поступила?! Дышать было нечем, воздух в лёгких превратился в свинец, не давая бронхам раскрыться и сделать спасительный вдох. Мир вокруг медленно растворялся в пыли и сизом дыму — Сенджу будто бы оглох, а потом его заколотило. Дрогнувшие пальцы скользнули по щеке и погладили холодную кожу. Такой она быть не должна… — Командир… — робко начал медик, и Тобираме вдруг захотелось придушить его, но голос разума твердил, что парень не виноват. — Она мертва? Наоки шумно выдохнул и размял пальцы. — Я задал тебе вопрос, — медленно, зловеще суживая глаза, процедил Сенджу. Он не верил в чудеса, но сейчас ему страстно хотелось, чтобы его убедили — надежда не потеряна, хотелось, чтобы ирьенин развеял опасения, а тот мялся, как идиот! Неужели шиноби сейчас так страшно выглядит, вызывая у подчинённых приступы немого ужаса? И в этот момент Тобирама решил про себя, что, даже если Акира погибла, так неожиданно и глупо, он всё равно вытащит её из загробного мира, найдёт, где бы та ни была. Иначе зачем вообще он прожил столько лет, зачем искал силы и знания, если всё равно один за другим его покидают близкие люди? — Пока нет… — наконец, выдавил Наоки. Сенджу впился в него внимательным взглядом, руки сами по себе сжались в кулаки. — Что значит «Пока нет»?! — рявкнул он. — Говори внятно и чётко, мать твою! — Это крайняя степень чакроистощения… она отдала всю себя на спасение чужой жизни… Такое бывает у шиноби… жизнедеятельность организма затормаживается… Он ловил каждое слово медика. Конечно, он слышал о таком состоянии, о некоем подобии комы, только вот немногие после этого возвращались к жизни, большинство всё равно умирали в течение нескольких часов. Если бы это было возможно, Тобирама отдал бы ей всю свою чакру. С горечью он оглядел тело принцессы, которая ещё совсем недавно была жизнерадостной и бодрой, строила планы, улыбалась и обнимала его крепко-крепко. Происходящее казалось ему ирреальным, потому что никак не укладывалось в голове. Сейчас Акира должна быть в безопасности, так, какого дьявола?! Он не мог до конца осознать и принять окружающую действительность. Так бывает, когда происходит нечто страшное, но осознаешь это лишь спустя время, когда с глаз спадает пелена. Тобирама зажмурился на несколько секунд, думая о том, что Мадара отомстил ему за смерть Изуны, сам того не ведая. И что теперь ему делать, как быть? В этот момент он должен исполнять свои обязанности, а не сидеть истуканом возле женщины, даже если она стала для него дороже жизни. У него есть обязательства перед деревней и сотнями людей, и ни в коем случае нельзя терять присутствие духа! В первую очередь он шиноби. …и вдруг сенсор ощутил, как исчез отправленный для помощи Мито клон, передавая свои воспоминания. А потом почувствовал всплеск чакры Лиса. «Проклятье! Только не это!» — Сенджу мысленно выругался и, вскакивая с места, отдал приказ: — Правдами и неправдами сделай всё, чтобы она выжила! Головой отвечаешь, Наоки. Медик коротко кивнул. «Я должен исполнить свой долг, прости…» — бросив прощальный взгляд на Юри-химе, Тобирама исчез в технике телепортации.***
Хашираме удалось увести Мадару вместе с Девятихвостым на безопасное расстояние. Пространство на сотни метров вокруг ничем не напоминало живописный зелёный лес, здесь будто обрушился град метеоритов: деревья выворочены с камнями и сожжены, земля перепахана, казалось, даже воздух загустел от концентрированный чакры. От этого места веяло смертью. Хаширама сражался с Мадарой в долине, в то время, как Лис бесновался, пытаясь разорвать цепи принцессы Узумаки. Глаза его горели яростным пламенем, чакра, что покрывала шкуру, перетекала подобно лаве, и от его нечеловечесной злобы и ненависти взрывалась голова. Видимо, клон не выдержал наплыва этой ядовитой энергии. — Четырёхсторонний кубический барьер! — Тобирама приложил ладонь к земле, активируя технику, которую не успела завершить его копия, и демон оказался в центре квадрата. Он мог помочь выиграть время, нужное для окончательного запечатывания. Краем глаза он успел заметить, что Мито трясётся, как лист на ветру, а рубашка взмокла от пота и невыносимого жара, который источал биджу. Силы покидали женщину, но она упрямо, ни секунды не колеблясь, складывала десятки печатей и рисовала затейливые символы, в то время, как её цепи всё крепче и крепче оплетали зверя. — Сдерживай его, Тобирама! — отчаянно воскликнула Узумаки, а Лис в это время оглушительно зарычал и стал бросаться на стены барьера всем своим телом. Веер из ослепительно-ярких хвостов взлетал и опускался, заставляя барьер дрожать и ходить ходуном, и с каждым ударом стены и цепи грозили разлететься. Он был порождением хаоса, созданием другого мира, чужеродным существом, источающим лишь злость и агрессию. Сенджу казалось, что в голове звучит голос: чудовище проклинало и сыпало угрозами, а в это время неистовый жар опалял лицо, резал глаза, раскалял пластины доспеха. Тобирама знал, стоит ему хоть на миг поддаться боли и потерять концентрацию — всё будет кончено. Но лишь бы Мито справилась! Её техника была чудовищно сложной, одной из самых совершенных сокровищ, созданных кланом фуин-мастеров, и требовала много времени. На миг мелькнула мысль — а выдержит ли её хрупкое тело напор биджу, не сломит ли демон её волю? Но сенсор тут же отбросил непрошенные думы. Его невестка всегда была умной и сильной женщиной, которая знала, на что шла, и сейчас его долг дать ей те драгоценные минуты, чего бы это не стоило. Пот градом катился по спине шиноби, застилал глаза, кожа покрывалась волдырями от невыносимого жара. «Вы все — жалкие, ничтожные букашки, — грохотал в мозгу низкий голос биджу. — Я порву вас в клочья, растопчу и уничтожу. Я разрушу ваши дома и убью ваших детей, чтобы вы, ищущие силы и власти ничтожные твари, больше никогда не пытались подчинить Хвостатого Зверя…» Сенджу догадывался, что Мадаре удалось призвать и поработить его при помощи Мангекьё Шарингана, но сейчас демон вырвался из-под контроля Учихи и с радостью сожрал бы не только их троих, но и самого Мадару. В особенности Мадару. Внезапно чудище издало душераздирающий, полный гневного отчаяния рык, и тело его начало терять очертания. Это значило, что Мито, наконец, завершила технику. В последующие секунды на них налетел шквал раскалённого ветра, и жидкая алая чакра стремительно потекла по цепям в живот Узумаки. «Ненавижу! Ненавижу вас всех!!!» — бесился Девятихвостый, но уже ничего не мог поделать. Когда погасло свечение, женщина рухнула на колени и уперлась ладонями в землю. Взлохмаченные волосы опали алой волною на плечи и спину, в рубашке зияла дыра, а на коже появилась спиральная печать, чем-то напоминающая символ Водоворота. Сенджу ринулся к невестке, помогая ей сесть и отдышаться. Он сам был настолько измотан, что даже сил на ликование не хватало. Да и рано пока радоваться. — Получилось… у нас получилось… — шептала Мито, а по щекам её катились слёзы. Она дрожала и, казалось, не верила в подобную удачу. — Да… — эхом отозвался Тобирама, но мыслями шиноби уже был не здесь. — Как ты? Она кивнула, давая понять, что серьёзных повреждений нет. Ох уж эта хвалёная живучесть Узумаки! — Я оставлю с тобой своего клона, — сенсор быстро создал копию, вложив в него едва ли не последнюю чакру. — А мне нужно убедиться, что с братом всё в порядке. Главы Сенджу и Учиха сражались друг с другом сотни раз, но сейчас Тобирама был твёрдо уверен — это их последняя битва. Не просто мерянье силами и желание кому-то что-то доказать, заставить противника уважать себя, а бой насмерть. Слишком многое поставлено на карту, места жалости тут нет, а Мадара наворотил столько дел, что Хаширама его не пощадит. Сенсор уже собирался исчезнуть, как Мито вцепилась в рукав. — Пожалуйста… — в тёмных глазах мольба, и боль, и бесконечная любовь. — Пожалуйста… не дай ему умереть… Стиснув челюсти до хруста, Сенджу коротко кивнул.***
Он увидел их внизу, у подножья водопада. С маниакальной упёртостью, взывая к остаткам своих сил, заклятые друзья бросались друг на друга раз за разом, сходились в смертельном танце — Хаширама с катаной, Мадара с излюбленным гунбаем. Тобирама неотрывно следил за каждым их движением, сжимая в рукоять клинка и изнывая от невозможности пустить его в ход. Он не должен вмешиваться. Не имеет права. Эта битва принадлежит Хашираме, и, как бы сильно младший Сенджу не ненавидел Мадару, он не мог влезать. Напасть на врага сейчас будет бесчестным, да и нии-сан не обрадуется. Остаётся, скрепя сердце, молчаливо наблюдать за ходом сражения. Вот Хаши оступился, заставив дыхание замереть… но быстро вскочил, не дал Учихе себя убить. И они снова сошлись в танце двух непревзойдённых мастеров. Болтливые языки часто твердили — эти двое не люди, и Тобирама был склонен с ними согласиться. Над головой, повинуясь порывам северного ветра, неслись грозовые тучи. Неподалёку сверкнула молния, послышался раскат грома, и землю окропили первые капли дождя. Сенджу казалось, что все его чувства и эмоции заключены в свинцовом коконе, и лишь это не даёт ему потерять голову. За прошедшие несколько часов он уже не раз мог свихнуться, помогала лишь эта способность отрешаться от происходящего и взирать на всё как будто со стороны. Но что случится, если психологическая защита даст сбой? Нет, об этом думать нельзя… И об Акире, что, возможно, уже покинула этот мир. И о том, что Хаширама двигается не так быстро и плавно, как раньше, тоже нельзя думать. Тобирама до боли стиснул рукоять и опустился на колени, словно земля тянула его магнитом, а на плечах лежал тяжкий груз. Кажется, брат что-то говорил Учихе, жаль только, слов не разобрать… Прыжок, рывок, визг стали — они вновь отскочили друг от друга, и сенсор, не сдержав нервного выдоха, стукнул кулаком о землю. Хаширама упал. — Вставай же… — с исказившимся лицом процедил младший Сенджу. — Вставай! Внутри него взметнулось сумасшедшее пламя, грозя спалить возведённый барьер дотла. О каком самообладании может идти речь, когда его родной брат в смертельной опасности?! «Тебе не уйти отсюда живым, Мадара… Даже если Хаширама тебя не остановит, это сделаю я. Терять мне нечего». А в последующий момент брат уже оказался за спиной своего противника, и остриё его катаны вынырнуло из груди Учихи. «Он использовал древесного клона для отвлечения внимания…» Но расслабляться было рано. Расслабляться нельзя до тех пор, пока сердце твоего врага не отсчитает последний удар. Хаширама что-то сказал. Мадара ему ответил. Это были его последние слова, потому что через мгновение он тяжело рухнул, подняв фонтан брызг. Из спины его торчало окровавленное оружие брата, а сам Хаши, опустив голову, сделал неловкий шаг вперёд и, как подкошенный, упал на колени. В две секунды Тобирама оказался возле брата, подхватывая его бессильное, израненное тело. Последние минуты он двигался только благодаря несокрушимой силе воли. — Тоби?.. — прохрипел он, еле размыкая губы. — Я с тобой, нии-сан, — заверил его Сенджу, молясь про себя, чтобы тот не был серьёзно покалечен. Пожалуй, больше, чем тело, у Хаширамы сейчас ныла душа, он превратился в сплошной сгусток боли. В нём клокотала обида и непонимание, почему, за что над ними так посмеялись Боги? Тобирама всегда тонко чувствовал эмоции старшего брата, и тот не мог и ещё долго не сможет смириться с тем, что сейчас произошло. Дождь припустил знатно, упругие капли застучали по дереву гунбая и по спине убитого Мадары, стекали по лицу, мешая обзору. Даже если по щекам брата сейчас бежали слёзы, Тобирама этого никогда не узнает. — Я убил своего друга, — голос Хаширамы был каким-то выгоревшим, напрочь лишённым жизни. — Убил его… И смешок. Сухой. Пустой. Его брат никогда так не смеялся. У его нии-сана было сердце удивительной доброты, и сенсор даже не знал, благословение это или проклятье. — Я видел. Нападение на деревню стало огромным ударом для них обоих, но то, что виной всему Мадара… Конечно, Тобирама мог от него такого ожидать, а вот нии-сан до последнего верил в своего друга детства. Он попытался встать, закинув чужую руку себе на шею, но тело брата клонило его к земле, было непослушным и тяжёлым. Или младший Сенджу сам чересчур ослабел? — Хаширама! — позвал сенсор, когда понял, что тот теряет сознание. Глаза его закатывались, а лицо бледнело с каждым мгновением. — Хаширама, только не засыпай! Шиноби скрипнул зубами и, сделав над собой усилие, все-таки поднял брата и встал сам. Хаши должен оставаться в сознании, ему нельзя спать! Хватит с него и одного человека, впавшего в кому от истощения чакры. — Проклятье! Да открой ты глаза! — Сенджу встряхнул его, но тот глухо застонал в ответ. Не давая отчаянию захлестнуть себя с головой, Тобирама активировал Хирайшин. Сейчас надо позаботиться о Хашираме, а за телом Мадары, что больше никогда не увидит этот мир, он вернётся после.