Гром и Молния.

В больничном коридоре горел тусклый жёлтый свет. Сенджу шёл уверенно, не обращая внимания на это неприятное глазу освещение, на ковыляющих по коридору больных и снующий медперсонал. Рядом с ним, ни на шаг не отставая, двигался статный светловолосый мужчина лет так сорока-сорока-пяти. Фигура, взгляд, походка выдавали в нём бывалого шиноби, вместе с тем в нём чувствовалась принадлежность к благородной фамилии. Взгляд светло-голубых глаз был внимательным, но немного усталым, привлекательное лицо слегка портил поперечный шрам на лбу, полученный в одном из многочисленных сражений, а волосы, если присмотреть повнимательней, были почти седыми. И на самом деле ему было около шестидесяти. — Ты сошёл с ума, брат, — без тени улыбки произнёс Хаширама. Тобирама упрямо перекрестил руки на груди. Зря всё-таки он поделился с братом своей идеей. — То, что ты задумал, гораздо хуже смерти. — Ты ничего не понимаешь, нии-сан, — собственный голос показался Тобираме чужим, будто кто-то другой уже завладел его телом и потихоньку овладевал мозгом. Старший брат заметался по кабинету подобно языку пламени, он кричал, доказывал, размахивал руками. — …Я прекрасно понимаю и знаю, насколько дорога тебе эта девушка, но ведь так нельзя! Это противоречит законам жизни и смерти, противоречит всем законам бытия! К тому же, Акиру ещё можно спасти. Младший Сенджу схватил брата за плечи, резко развернул к себе и, смотря ему прямо в глаза, процедил: — Но даже ты, самый лучший из медиков, не можешь ничего поделать. Прошло почти две недели, брат, а улучшения нет. Скажи мне, Хаширама, много ли ты знаешь шиноби, которые так долго жили без чакры? Её организм не отвечает ни на что, даже самые примитивные реакции отсутствуют. Она не воспринимает ничью чакру, а собственная так и не начала вырабатываться. Я обращался к Иокэчи, он не смог достучаться до разума Акиры, я просто не знаю, что дальше делать… Все мои знания и навыки просто бесполезны! Тобирама не узнавал сам себя. Эти две недели он места себе не находил, внутри всё стремительно и неотвратимо выгорало. Он боялся того, что снова, уже в который раз, окажется бессилен перед лицом смерти, которая хладнокровно и рассчётливо отбирала то, что было ему дорого. Взгляд Хаширамы ранил хуже ржавого куная, пилил, доставляя тупую боль — он был полон жалости. — Не смей, Хаширама, — рыкнул шиноби. Хокаге положил ладони на плечи брата, но Тобирама их сбросил. — Тоби, я каждый день думаю над тем, как можно помочь Акире-тян. Ты не должен от меня отгораживаться, мне от этого больно. Сенджу почувствовал, как внутри с оглушительным звоном что-то рушится, и проговорил, глядя в сторону окна: — Я всё равно приступлю к разработке техники, с помощью которой можно будет вернуть человека к жизни, но это не значит, что я смирился. Я не прекращаю ждать её пробуждения. Они спорили долго, Хаширама просматривал записи брата раз за разом, мрачнел всё больше и больше, а потом рухнул в кресло и достал бутылку. — Ты так сопьёшься раньше времени, — ловким отработанным жестом Тобирама отобрал у брата спиртное. — К тому же, приказы сами не подпишутся, а миссии не распределятся. Нии-сан выглядел до невозможности растерянным и печальным, а Тобираму грызло противное чувство, что он, подобно Мадаре, разочаровывает Хаши. — Я устал, Тобирама. Верни моё пойло. — Работай! Но через мгновение, проломив пол под ногами младшего Сенджу, взвился молодой росток — он с молниеносной скоростью опутал бутылку и метнулся к хозяину. Тобирама ничего не смог поделать, потому что опешил от изобретательности старшего брата. Лишь недовольно хмыкнул. — Сначала выпить… Когда первая чарка была опрокинута, Хаширама вдруг просиял. Взгляд под тяжёлыми от недосыпа веками загорелся шальной надеждой. — Завтра из посольства возвращается Йошичи-сан. — И что с того? — мрачно поинтересовался Тобирама. Он стоял неподвижно, будто статуя, опираясь на крышку стола, и гипнотизировал Хашираму взглядом тёмно-вишнёвых глаз. — Попроси помощи у него, я уверен, он не откажет! Сейчас они расположились в маленькой палате Акиры, где она, такая же бледная и неподвижная, лежала уже больше двух недель. Йошичи-сан внимательно выслушал доклад Такеши, кивнул и бросил быстрый взгляд на Тобираму. — Это вполне реально сделать. Иокэчи, конечно, один из талантливейших менталистов нового поколения, но ему пока не хватает опыта, а мне приходилось иметь дело с такими случаями. Лет двадцать назад. Голос шиноби был твёрдым, от позы, взгляда, разворота плеч исходила потрясающая уверенность в себе и собственных силах. Глава клана Яманака только-только вернулся из месячного посольства в стране Ветра, куда наведывался по просьбе Хаширамы, и, застав родную деревню в удручающем состоянии, проникся общим горем и скорбью, поэтому незамедлительно отправился в палату Акиры. Помнится, год назад Тобирама вытащил его раненого сына с передовой, где тот едва не погиб, и с тех пор Йошичи-сан едва ли не молился на младшего Сенджу. За три года до этого он итак потерял своего старшего, тот ушёл на миссию и не вернулся с неё, и новая утрата могла сильно надломить дух Йошичи. А Тобирама, в свою очередь, уважал этого опытного воина и великолепного менталиста, ведь тот помогал ему с обеспечением безопасности всей Конохи. — И каковы были успехи? — на всякий случай поинтересовался сенсор. — Пятьдесят на пятьдесят, — не моргнув глазом, доложил Яманака. — Как правило, разум таких пациентов весьма нестабилен и до них сложно достучаться. Тень омрачила лицо Тобирамы. Хотелось подойти и стиснуть руку Акиры крепко, до боли, чтобы она почувствовала хоть что-то, очнулась от этого проклятого сна. Он понимал, что такие желания возникают от отчаянья и переизбытка эмоций, их надо выплёскивать из себя, чтобы не рехнуться. Разбить что-нибудь, разрушить или просто закричать во всё горло, но Сенджу упрямо стискивал пальцы в кулаки и продолжать сгорать изнутри. — Ну что, приступим? — Такеши прижал к груди какую-то папку и присел на краешек подоконника. Йошичи-сан уверенно сложил кончики больших и указательных пальцев, активировав Технику Переноса Разума, и спустя миг Тобирама подхватил его безвольное тело под мышки. В палате воцарилась абсолютная тишина, слышно было, как колышутся шторы на окнах, как кричит ребятня на улице, как скрипит в коридоре каталка. Сенсор напряжённо вглядывался в лицо Юри, надеясь увидеть там хоть какие-то признаки жизни. Он был до крайности напряжён, ещё чуть-чуть, и взорвётся. Внутри клокотало, как в адском котле. «Акира, я всё равно найду способ тебя оттуда вытащить» — мысленно обратился он к принцессе, надеясь, что та его всё-таки слышит. Или чувствует. Ведь есть же между людьми какая-то духовная связь? Связь, которую не объясняют наука и логика? Текли секунды, складываясь в томительные минуты. Долгие минуты ожидания. Тобирама заметил, что Такеши до побеления пальцев сжимает папку, а губы что-то безмолвно шепчут. Поймав на себе взгляд командира, медик ободряюще улыбнулся ему. Не зная, как реагировать на такую улыбку, Сенджу, сохраняя бесстрастное выражение лица, просто перевёл взор. «Йошичи-сан, вы лучший из лучших. Не подведите». Наконец, из оцепенения Сенджу вырвал внезапно завозившийся Яманака. Встав на ноги, шиноби отряхнул с лица невидимую паутину и повернулся к нему. — Ну, что? — снедаемый самыми разнообразными мыслями и предчувствиями, спросил Тобирама. И до того, как мужчина заговорил, сенсор прочёл ответ в его глазах. — У меня ничего не вышло. Пять коротких слов прозвучали, точно смертный приговор. Внутри лопнула туго натянутая струна, доставляя немыслимую муку, заставляя клясть всё последними словами. Должно быть, Яманака заметил состояние младшего Сенджу, потому что тяжело держать в себе настолько сильную боль, ни один человек на такое не способен. А Йошичи был не только отличным менталистом, но и хорошим эмпатом. — Завтра я попытаюсь ещё раз, — прозвучал его твёрдый голос. — А если не выйдет, то послезавтра. И так каждый день, пока мне не удастся проникнуть в разум химе. Я не из тех, кто пасует перед трудностями, Тобирама-сан, даже если моя собственная жизнь и душевное здоровье подвергаются опасности. — Благодарю вас, Йошичи-сан, — отозвался Тобирама и сжал кулаки так крепко, что хрустнули суставы. — Скоро я буду вынужден отбыть в страну Металла вместе с Хокаге, для встречи с правителями других деревень. Поэтому буду ждать от вас вестей.

***

Мягкий свет озарял всё вокруг, согревал и вытаскивал из кровавого ада, что окружал её всё это время. Долгие дни и часы тяжёлых переходов, острые серые скалы с постоянными обвалами, пронизывающий до костей зимний ветер, ночная мгла, наполненная жуткими страхами. Они убивали и погибали сами, с каждым днём членов отряда становилось всё меньше, но Акира искренне недоумевала, почему у неё снова тело подростка, и что здесь делает капитан Макото, он ведь давно умер! Как и Каори, и Джун, и Коичи, и Нэо, и многие, многие из тех, кого Юри знала в прошлой жизни. Неужели она обречена раз за разом перерождаться, чтобы проходить через этот кошмар? В какой из миров её закинуло сейчас? Акира села и огляделась. Во все стороны, насколько хватало взгляда, уходило зелёное поле травы, что мягко волновалась, слушая дыхание ветра. Здесь не было ни жарко, ни холодно, солнце не ослепляло, но и тусклым тоже не казалось. Это место было настоящим раем. Чувствуя доселе неведомую лёгкость, будучи абсолютно счастливой, принцесса зашагала вперёд. Ей было всё равно, куда идти, главное двигаться и наслаждаться свободой, слушать тихий шорох травы и мелодичное щебетанье птиц, вдыхать звенящий от чистоты воздух. Голова была странно пустой, девушка пыталась думать, но мысли не хотели становиться дружными рядами, они рассеивались. Она не знала, через сколько времени местность начала изменяться: появились пологие холмы, речушка, а вскоре рисовые поля и маленькие домики. Странно, но жители, завидев её, спешили восвояси, словно… боялись? Не хотели сталкиваться? Акира недоумённо пожала плечами. Бывает… И в прошлой жизни случалось, что простые люди и даже шиноби, чувствуя её чакру, старались уйти подальше. Но останавливаться не следовало, и принцесса упорно шагала вперёд. Да. Она ещё помнила, что когда-то была химе клана Юри. В голове время от времени вспыхивали какие-то обрывки, части мозаики не желали складываться, и девушка мало что понимала. Но следует ли думать об этом, разве сейчас это важно? Разве здесь она не свободна от всего, в том числе от своей памяти? Какую ценность имеют события, произошедшие много лет назад, зачем о них помнить, если в них было море боли? Зачем помнить людей, с которыми её связывали лишь плохие воспоминания? Юри нахмурилась и зашагала быстрей. Её тянуло вперёд, будто магнитом, хотелось скорее выяснить что происходит, душа так и рвалась туда, где за зелёным холмом высился большой и красивый дом. Отчего-то он показался Акире смутно знакомым, эмоции оживали, в душе что-то ёкнуло и перевернулось с ног на голову, а потом… Принцесса споткнулась и едва не упала, рот её непроизвольно приоткрылся, а вздох застыл на губах. Сердце в груди зашлось быстро и неровно, потому что из двери дома вышел… — Отец… это ты? — ломко и слишком тихо спросила сражённая наповал Акира. Он не мог услышать её с такого расстояния, также он не мог узнать её, ведь они не виделись целых восемнадцать лет, но губы мужчины тронула мягкая улыбка. — Конечно, это я. В груди разлилась такая яркая и искренняя радость, что химе, не сдерживаясь, заплакала и ринулась к нему. В несколько прыжков преодолела разделявшее их расстояние, обняла крепко-крепко, доверчиво прильнула к широкой груди и вдохнула знакомый с детства запах. От отца пахло лесом и морем. В тёплых надёжных объятьях она чувствовала себя дома, и могла ничего не бояться. — Дай мне рассмотреть тебя, папочка, — с трудом оторвавшись, Юри жадно заскользила глазами по его лицу. А он ни на час не постарел, выглядит так же, как и в тот день. Тогда он казался Акире недостижимо взрослым, а сейчас был едва ли старше неё самой. Длинные тёмные, как у Акиры, волосы были собраны в высокий хвост, одеяние напоминало традиционное клановое кимоно в синих и белых тонах, в богато инкрустированных ножнах покоилась катана. Заметив удивлённый и пристальный взгляд дочери, мужчина рассмеялся. Его чистые голубые глаза лучились весельем и задором. — Смотри, а то дырку прожжёшь, — предупредил он, опасаясь за своё здоровье. — Я так рада тебе, так рада! — принцесса подпрыгнула и снова повисла на шее отца. — Я сильно, ужасно, невыразимо скучала! Крепкая рука погладила затылок, прижала к себе. — Я знаю, милая. Прости, что оставил тебя так рано. Над ними повисла немая пауза. Каждый в этот момент подумал о своём сокровенном, что обычно прячешь от чужих умов. — Но теперь-то мы будем вместе? — поинтересовалась Акира, снова чувствуя себя маленькой девочкой. — И кстати, где мы сейчас находимся? Этот вопрос терзал Юри с первой секунды её пробуждения. — Ты в своём внутреннем мире, — спокойно пояснил Изаму, мягко отстраняя дочь от себя. Ощутив укол разочарования, девушка опустила голову. — Значит, это всего лишь моя выдумка? Плод воспалённого сознания и ты не настоящий? — поинтересовалась она, но внутри тлела надежда на то, что он развеет её сомнения. — Не совсем так. Сейчас с тобой разговаривает моя душа. А ведь точно. Душа человека всегда молода и красива, даже если он умер немощным старцем. Отец взял её за руку: — Как же мне хотелось все эти годы быть с тобой и защищать тебя, но так сложилось, — шиноби вздохнул. — Передай, пожалуйста, моему младшему брату, чтобы прекратил себя винить. Я на него не в обиде, потому что в итоге из тебя выросла прекрасная куноичи. Теперь пришла очередь Акиры горестно вздыхать. — Я бы отдала всю свою силу в обмен на то, чтобы вы с мамой были живы. Да и как я увижу дядю Яцучи, если я… — она замолчала в нерешительности и бросила на отца красноречивый взгляд. — Умерла? — он изогнул тёмные брови. — Нет, ты не умерла, милая. Это казалось невозможным. В памяти неспешно всплывали последние события: Девятихвостый, взрыв, пожар и отчаяная попытка спасти брата. Акира будто наяву чувствовала, как из неё по капле, вместе с чакрой, вытекала жизнь. Всё виделось мутным, как сквозь закопчёное стекло. — Ты ещё можешь вернуться к жизни, а можешь остаться с нами, — Изаму повел рукой, указывая в сторону дома. — Если добровольно зайдёшь в него, распрощаешься с тем миром навсегда. Но я не рекомендую тебе это делать. — С «нами»? — осторожно переспросила девушка и увидела, как дверь дома вновь отворяется и из неё выходит красивая молодая женщина в тёмно-фиолетовом кимоно, с высокой причёской, украшенной дивными цветами. Она улыбалась тепло и немного грустно, бархатистые глаза тёмно-орехового цвета лучились от любви. Без лишних слов химе поняла, что это мама. Она совсем не помнила, как та выглядит, просто сердце встрепенулось пойманной птицей. А следом ураганом вылетела высокая бойкая женщина, её алые волосы, собранные в тугие косы, сразу выдали принадлежность к клану Узумаки. — Где там моя любимая внучка?! — голос колокольчиком разлетелся над округой. — Акира, нечего тебе с нами делать, поживи ещё, не спеши! Вот будешь дряхлой старухой, тогда и возвращайся. Бабуля Акеми. Юри улыбнулась сквозь слёзы и увидела, как из дома, заинтересованные шумом, стали выходить другие её родственники: тётя Миюки, жена дяди Яцучи, которая покинула их десять лет назад, потом дедушки, ещё бабушки, прабабушки и много, много других. Юри не знала их в лицо, но сердце её, человеческое и глупое, стремилось скорее воссоединиться с ними, ведь кто ещё будет любить её со всем теплом и искренностью? — Нет-нет, — отец придержал её за локоть. — Даже не думай. — Почему? — девушка удивлённо взметнула брови. — Неужели тебе больше незачем жить? — с этими словами Изаму отвёл её на несколько шагов назад, чтобы она ненароком не кинулась к родне обниматься. Акира наморщила лоб. Ками-сама, ну что же случилось с её памятью? Почему всё прошлое как в тумане? — Я не знаю, папа, — пробормотала она. — Только помню, что там было тяжело. Очень тяжело, а тут легко, и я чувствую себя счастливой. Светлое лицо отца омрачилось. — Этот мир не реален, Акира. Куноичи окинула взором эти сочные, вечнозелёные луга и холмы, высокое лазоревое небо с лениво плывущими облаками, солнце, которое всё также высоко стояло, хотя прошло уже много часов. — Ну и что с того? Отец наградил её долгим пытливым взглядом. — Мне страшно возвращаться, потому что не знаю, что меня там ждёт. Я даже не знаю, как это сделать… В тот же миг химе оказалась в тёплых надёжных объятьях. — Не бойся. Я знаю, ты с честью выдержишь все испытания и будешь счастлива. Ты должна прожить и за нас, тех, кто ушёл слишком рано. Никто из нас не хотел умирать, но шла война, нашего мнения никто не спрашивал. А сейчас битвы стихли, страны зажили более-менее мирно, и как можешь ты отказываться от такого драгоценного подарка, как жизнь? Папа говорил правильные вещи, его глубокий, бархатный голос проникал в самое сердце, затрагивая чувствительные струны. — Неужели тебе не жаль тех, кто любит тебя и ждёт? — Но вы меня тоже любите… — Наши сердца давно остановились. Он был предельно серьёзен и собран, а его взгляд, пронизывающий взгляд голубых глаз, о ком-то очень сильно напоминал. Акира нахмурилась в раздумье, как вдруг отец произнёс: — Милая, смотри… кажется, это за тобой. Юри встрепенулась, поглядела туда, куда указывал папа. Со стороны холмов твёрдым шагом к ним приближался незнакомец. У него были длинные светлые волосы, собранные в высокий хвост, благородное лицо, и одет он был в… униформу шиноби Конохи. Она едва не вскрикнула, поднеся пальцы к губам. — Что такое, ты его знаешь? — Нет, но я знаю откуда он, — мысли и образы захлёстывали Акиру подобно быстрой реке. Конечно! Коноха. А там Тобирама, которого она бросить никак не могла. Только не теперь, когда между ними всё наконец-то наладилось, когда она обещала ему своё сердце, когда он доверил ей своё. Оставить его никак нельзя! Видя, что дочка на взводе, Изаму похлопал её по плечу. — Отец, как ты относишься к тому, что я… — она замялась, но вскоре переборола сомнения. — … что я люблю одного из сыновей Буцумы Сенджу, человека, который тебя убил. Иногда её душу терзали муки совести, она раздумывала, что сказал бы на это Изаму? И вот сейчас выпал шанс спросить об этом его самого. Шиноби тепло улыбнулся и посмотрел за горизонт. — Если это чувство взаимно, то почему бы и нет. А что касается Буцумы… — мужчина задумался. — Он был человеком слова, крепкий, как кремень. Не стыдно было умереть от его руки. И сыновья у него, должно быть, такие же. Борясь со слезами, Акира в последний раз ткнулась в широкую грудь отца, пока коноховец не приблизился к ним. — Спасибо тебе, — сказала, вкладывая в эти два простых слова огромную любовь с привкусом горечи и тоски. И тут воздух рассёк уверенный голос: — Акира-сан? Далеко же вы забрались. Меня зовут Йошичи Яманака, глава клана Яманака. Я пришёл, чтобы помочь вам. Казалось, мужчина не замечал ни её отца, ни родственников, что толпились у входа в дом. Изаму отпустил дочь и запечатлел невесомый поцелуй у неё на лбу. — Иди, милая, — в его голосе не было печали, лишь облегчение. — И ничего не бойся. — Здравствуйте, Йошичи-сан, — Юри-химе склонила голову в знак почтения. Тот, не тратя время понапрасну, протянул ей руку ладонью вверх. — Мне нельзя задерживаться тут надолго, я выведу вас из этого места и объясню, что делать дальше. «Это место» было домом её предков и, бросая последние взгляды на мать, бабушку, отца, Акира пыталась навеки запечатлеть в памяти их светлые образы. Когда-нибудь они снова встретятся, ничто не уходит бесследно. А пока… — Спасибо, Йошичи-сан. Спасибо, что рискнули прийти в мой внутренний мир, я наслышана о том, как это опасно, — девушка соединила их ладони. — Меня попросил об этой услуге один очень хороший человек, и я ни за что не смог бы ему отказать, — этот суровый с виду мужчина улыбнулся краешком губ. — Вы готовы, Акира-сан? Принцесса, жадно впитывая в себя лики погибших родных, шепнула одними губами слова «до свидания», и успела увидеть, как отец поднял руку, прощаясь. — Готова. Солнце померкло в один миг. Исчезла зелень травы и бездонная синева небес, и Акира очутилась посреди кромешной мглы. В груди стало стремительно нарастать беспокойство. Что за дьявол? Где она очутилась? Почему тут так темно и пахнет чем-то затхлым? Несколько раз моргнув, чтобы глаза адаптировались, девушка смогла разглядеть окружающие её, точно паутина, слабо светящиеся канаты. — Это ваша чакросистема, — пояснил стоящий за спиной Яманака, и куноичи вздрогнула от неожиданности. — Чтобы ваш организм вышел из анабиоза, Акира-сан, вам нужно запустить её заново. И сделать это стоит как можно скорей, — он немного подумал и добавил: — Даже срочно.