Гром и Молния.

Акира сидела на траве, обняв себя за плечи, и таращилась в пустоту. В душе её неистовствали самые противоположные чувства, и она каким-то чудом, каким-то непостижимым образом удерживала их в тисках. Окутавшая её тишина давила на уши, словно окружающий мир исчез, и хотелось разорвать паутину безмолвия и наполнить пространство звуком: шелестом листвы, детским смехом, журчанием ручья. Юри понимала, что так неправильно, что так быть не должно, мерзко было от самой себя, будто все самые отвратительные, долго взращиваемые, демоны разом вырвались наружу и хохотали, наблюдая, как кирпичик за кирпичиком рушится её жизнь. Девушка судорожно вздохнула и крепко, до боли стиснула кулаки. Вздрагивая то ли от зябкого ветра, то ли от хлеставшего через край адреналина, Акира думала о том, в какую задницу ей удалось забраться. Что с ней вообще происходит, когда она успела так закостенеть? Если раньше была как гибкий прутик, умело обходила острые углы и сглаживала конфликты, то сейчас походила на таран, что прёт напролом и рушит всё на своём пути. Она могла соврать и выкрутиться, как делала уже много-много раз, а вместо этого выплеснула в лицо товарищу правду, да ещё и приукрашенную лишними подробностями. Почему же раньше она умело носила маски, лгала, не моргнув и глазом, хитрила как опытная лисица, а теперь все эти навыки испарились, будто их и не было. Какая муха её покусала? Быть может, мозголомам из страны Молний удалось каким-то образом обойти барьеры бабушки и наставить кучу ментальных закладок во время одного из медобследований, и сейчас они просто слетели, приведя к временному помешательству? Или это последствия комы, которая не прошла даром для её рассудка? Акира сухо усмехнулась и отёрла лицо ладонями. Какая глупость, какой вздор… Негоже принцессе клана вести себя подобным образом. Она ярилась, кричала, выплёвывала отвратительные слова в лицо человеку, которого долгое время считала своим другом, она знала, насколько тот предан Кумогакуре и своему дяде, насколько беспокоится за неё, Акиру, но в тот момент ей было абсолютно наплевать на его чувства, потому что Нобу затронул больную для неё тему. Химе пыталась анализировать своё состояние и всё больше понимала, насколько влипла. Бездумно следя глазами за тем, как возле её колен копошатся муравьи, пытаясь поделить сухое тельце дохлой мухи, Акира прокручивала воспоминания из детства и ранней юности. Помнится, когда-то давно она услышала мудрое высказывание о том, что счастье любит тишину. И это верно, потому что многие не переносят чужой радости, она им как кость в горле, которую во что бы то ни стало надо уничтожить. Об их отношениях с Сенджу и без того знало слишком много людей: Ичиро, Хаширама-сама, наверняка и Мито с Мэгуми… Поэтому Акира не могла допустить, чтобы Нобу тоже догадался о них, это могло привести к краху. Химе воочию видела, как кто-то может попытаться манипулировать её чувствами и использовать в своих корыстных интересах, отравить молодой росток, что осмелился проклюнуться в её, казалось бы, навеки загубленной душе. «Ваши чувства ничего не стоят!» - как наяву она слышала звенящие голоса, что с самого отрочества вдалбливали в головы желторотым шиноби опытные наставники. Не потому, что желали им зла, нет. А потому, что считали это единственно верным. Они и сами были такими, живыми телами, тупо выполняющими свои функции, готовые без раздумий пойти на любую подлость, на любую жертву ради своих хозяев. Акира усмехнулась и сгорбилась ещё сильнее. Ей стало невыносимо холодно и больно. Теперь она понимала. «Это для вас мои чувства ничего не стоят…» Она не могла позволить их растоптать, потому что её честь, достоинство и любовь – единственно ценное, что у неё осталось. Титул принцессы, оружие, драгоценности, деньги, список блестяще исполненных миссий – всё это было пеплом. Исчезни они сейчас, ничего не изменится, мир не рухнет, реки не потекут вспять, а осень не сменится весной. Осень останется осенью. Сырой, холодной и промозглой, листья всё также будут увядать, трава иссохнет, а с неба будет срываться косой пакостный дождь, совсем как теперь. Возведя глаза к небу и щурясь из-за упругих капель, принцесса несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Надо было успокоиться, взять себя в руки, но демоны всё продолжали бесноваться. От этого было стыдно, противно, горько, но одновременно она чувствовала какое-то неправильное облегчение от своего срыва. Чувство, которого не должно было быть. А ещё она не должна была желать раскромсать на куски своего товарища. Но именно этого она хотела ещё совсем недавно, пять минут, или час или два назад… Он посмел коснуться её чувств, опорочить мерзкими словами, он смотрел на неё со смесью жалости и брезгливости, как глядят на бездомную собаку. Да и она хороша, глупым поведением выдала сама себя. О, как же она хотела сделать с ним то же, что сделала с братом в припадке ярости, что делала с десятками врагов. А врагов ли? Кем были эти безымянные шиноби, не такими ли глупцами, как и она сама, мнящими себя хозяевами своей судьбы? Акира снова рассмеялась. Совсем рехнулась, право, раз начала думать об этом. Горячая ли кровь Юри в ней сыграла, приправленная, как жгучим перцем, кровью Узумаки, или приобретённое сумасшествие, теперь не играло никакой роли. Факт оставался фактом – она слетела с катушек. «Каори, капитан Макото, Коичи, Джун… опять я вижу ваши призраки, ваши тени всегда будут стоять у меня за спиной…» Именно её горячность сгубила четвёрку замечательных людей, именно её вспыльчивость и неуправляемость, годами подавляемая, пробуждалась снова. За закрытыми веками она видела, как подёргивается рука убитой подруги, как по земле расползаются мозги сокомандников, как кунай Джеро ковыряет глазницы доблестного капитана. Эти сцены часто являлись ей в кошмарах, а теперь воскресали наяву. Ведь только что она видела жёлтую траву полигона и затянутое серой мутью небо, а теперь… Чужая земля, чужие дома, чужие люди. Запах крови, гнили, горящей плоти, озона и пепла, скрежет валунов, искры ввысь и ледяной дождь. Шиноби, крестьяне, купцы, аристократы, гражданские, наставники и подчинённые, богачи с толстыми, лоснящимися щеками и умирающие от голода дети, пленники и осуждённые, Райкаге и Дайме, главы кланов, отступники и шпионы. Снег, пустыня, туман и степь до самого горизонта, скалы и шторм, болото, раненые, мёртвые, ветра Суны и метель Юки но Куни – всё мелькало подобно бешеной круговерти, картины из жизни всплывали перед глазами, и Акире приходилось всё сильнее стискивать свои плечи, чтобы не позволить себе закружиться и упасть. Голова разрывалась от наплыва воспоминаний и образов, в ушах гудели чужие слова, тысячи и тысячи брошенных фраз, команд, обвинений и оправданий. Воздуха не хватало, как и света. То ей казалось, то воцарилась кромешная тьма, то вдруг возвращался серый пустынный полигон и одинокое дерево, растопырившее уродливые голые ветви. Все нукенины начинали так же, как и ты сейчас – с отрицания веками сложившихся устоев… «Нобу… Как же ты не понимаешь? Что творилось у тебя в голове в тот момент, когда ты пытался замарать мои самые лучшие чувства?» Хотела ли она стать одной из ниндзя-отступников? Нет! Но Акира, определённо, хотела новой жизни без закулисной возни, интриг и шпионажа, без слащавых улыбочек в лицо и волчьего оскала за спиной, но уйти от этого оказалось не так-то просто. Точнее, невозможно. Они все связаны незримыми, но прочными нитями, и эти нити рвались только после смерти. Как порой хотелось поделиться с Тобирамой своими мыслями, излить душу, рассказать о треклятом задании, - ведь обещала быть откровенной! Но открыть рот означало бы подставить Ичиро с Нобу, они ведь все в ответе друг за друга. Хотела сама решить проблему, но не смогла, лишь больше запуталась. Наивная и самонадеянная дурочка. Акира вновь усмехнулась. Наверное, со стороны казалось, что эта девушка, то и дело корчащая гримасы, душевнобольная. Тем временем дождь медленно превращал землю под её ногами в грязь, влага лилась за пазуху, но на это было ровным счётом наплевать. Хотелось раствориться в этом дожде и впитаться вместе с ним в почву. И ведь она давно догадывалась, почему им троим в обязательном порядке следовало предоставлять отчёты. Казалось бы, проще и безопасней всем вместе написать письмо, и кто-то один бы передал его осведомителю… Но нет, за этим не виднелось бы индивидуальной работы. Не было ясно, кто как старается, кто какие сведения добывает, кто сколько рискует. На фоне отчётов парней её писанина, должно быть, выглядела детским лепетом. К тому же, являлась она на встречи всего трижды. «Вот зараза! - Юри резко сжала кулаки и выдохнула. – Надо сделать что-то единственно правильное, но что?» Мысли никак не желали собираться в кучу, вертелись вокруг последних событий, а потом снова возвращались в мутное прошлое. Оно виделось сквозь призму закопчённого стекла, и всё, совершённое ранее, было словно совершено другим человеком, не ей. Конечно, ведь тогда на её лице плотно сидела маска. Некстати вспомнились обличающие слова Тобирамы, что он бросил ей на берегу озера: Вы упивались силой, вам нравилось то, что в маске Инацумы вы можете лить сколько угодно крови, а, сняв – превращались в принцессу и дядину маленькую девочку. Вы обычная лгунья и актриса. Разве это не так, Акира-сан? Так. Всё это до последнего слова было правдой, и она припечатывала её к земле, как гранитная глыба. «Чудовище…» Можно ли оправдать себя после стольких лет кровопролитий и зла? Можно ли смыть кровь с рук одним лишь раскаяньем и желанием мирной жизни? Интересно, сколько шиноби жалеют о своём прошлом, почему же они не одумались раньше, десять, двадцать, сто лет назад? Быть может, если бы это случилось, отец с матерью до сих пор были бы живы. Отец… Интересно, ради чего он сражался? Только ради того, чтобы защитить свой дом, или ещё и затем, чтобы разрушить как можно больше чужих? А она сама? Акира спрятала лицо в ладонях. И вообще, может ли быть нормальным шиноби, который разговаривал с давно умершим человеком, словно тот состоял из плоти и крови и просто повстречался ей на улице или зашёл в гости на чай? Страшно… Где-то вдалеке громыхнуло, и в этот момент Акире до щемящей боли, до ломоты в суставах захотелось ощутить себя в кольце надёжных рук, спрятаться за широкой спиной, хоть на какое-то время стать слабой. Спастись от мыслей, что разъедали мозг подобно отраве, заставляя трястись как последний осенний листок. Тобирама… Сейчас его образ казался единственно чётким и прочным из всего, что её окружало. Стоило позволить себе погрузиться в мечты об этом мужчине, как Акира всем своим существом, каждой клеткой своего тела ощутила жуткую тоску по нему. От этой тоски хотелось выть по-волчьи и скрести ногтями землю, рвать на себе волосы и кожу, вырваться из проклятых оков и просто прильнуть к его груди и вдохнуть родной запах. Кто-то скажет – дура и слабачка, тряпка, поддавшаяся недостойным чувствам… Ну и пусть. Какая ей теперь разница до чужого мнения? Она наворотила столько, что расхлёбывать придётся долго и нудно, и лишь мысль о том, что Сенджу узнает о её лжи, вгоняла в дрожь. Она боялась увидеть разочарование и ненависть в его глазах. Человеческое сердце, особенно сердце куноичи, может вынести многое, вон, сколько потерь было… Но этого она уже не переживёт. Время, проведённое рядом с ним, было по-настоящему счастливым, химе ощущала себя свободной, глотнувшей свежего ветра и чистой родниковой воды. С ним она чувствовала себя защищённой, настоящей принцессой, а не подобием человека. Как можно всего этого лишиться? Она боялась представить, что чувствовал Тобирама во время её мнимой смерти. И как она могла бросить Сенджу так надолго, как могла путешествовать в своём подсознании несколько недель, пока он был один на один со всеми проблемами и горестями? Почему она раньше не пробудилась?! Акире казалось, что ещё немного, и она упадёт. В голове творился абсолютный хаос, сердце билось о грудную клетку, тело сотрясала дрожь, её тошнило. Но сидеть, как статуя и жалеть себя, больше никак нельзя! Нужно во что бы то ни стало залатать брешь в своём самообладании, найти крупицу сил и подняться. Дождь припустил сильнее. Над Конохой бушевала непогода, пространство разрывал раскатистый рокот грома, ветер рвал тростниковые крыши, метался в переулках. Сейчас бы в тёплый дом, откинуться на мягкую подушку, глотнуть горячего чая, забыться в тёплых объятиях… «Это всё потом… ну же, соберись, не дай им себя сломить» - мысленно понукала себя Акира. И внезапно её мозг озарила краткая, но яркая вспышка, и сердце сжалось от предчувствия скорой беды. Без всяких усилий принцесса вскочила на ноги, взмесив грязь, и прислушалась. За пеленой дождя и окружающим шумом ничего было не разобрать, но куноичи почти сразу поняла – опасность грозит не ей. Такое часто с ней бывало, когда интуиция срабатывала за несколько секунд или минут до какого-то ужасного события, спасая жизнь себе и товарищам, вот и сейчас… Призвав на помощь все свои сенсорные способности, Акира нашла чакру Нобу и земля будто всколыхнулась под ней, а кровь застыла в жилах. - Проклятье! Твою мать! – выругалась она сквозь плотно стиснутые зубы и сломя голову устремилась туда, куда вело её чувство. Принцесса одолела расстояние за считанные мгновения, действуя на инстинктах, почти отключив рассудок. Она ворвалась на склад подобно тайфуну: мокрая, хоть выжимай, грязная, опутанная коконом стрекочущих ярко-голубых молний. Вокруг громоздились тюки с ещё нераспакованным товаром – должно быть, торговцы прибыли совсем недавно и сейчас решали вопросы обустройства. Взгляд сразу отыскал в полумраке две фигуры, и истеричный восклик едва не сорвался с губ. Он застыл в горле под ошарашенным взглядом Куроки и осведомителя, которые в мгновение ока переключили своё внимание на неё. Юри поняла, что опоздала. Понял это и Нобу. Они не произнесли ни единого звука, но между ними будто произошёл немой диалог. - Аки… - только и успел сказать парень. И в тот же миг их окружил десяток АНБУ.