Гром и Молния.

Акира не видела Мицу уже трое суток, зато по нескольку раз в день к ней заходил кто-то из персонала, принося еду и воду. Первой мыслью было отказаться от всего этого, заморить себя голодом или умереть от обезвоживания, но когда схлынула дрожь, вызванная приливом адреналина, она наконец-то смогла более-менее успокоиться и разложить мысли по полочкам. Разве можно дать себе умереть сейчас? Это равносильно признанию собственного поражения и несостоятельности как шиноби. К тому же, прихвостни Араши, узнав, что она не пьёт и не ест, будут насильно запихивать ей еду — а это унизительно. Им плевать на её чувства, вчера вооружённые до зубов ниндзя силой затолкали Акиру в какой-то кабинет с ярко-жёлтым светом, где ирьенин в маске взял у неё пробы крови. И даже тайдзюцу не помогло, громилы оказались опытными бойцами и, в конце-концов, скрутили принцессу. Вспоминая этот позорный инцидент, Юри досадливо морщилась и разглядывала фиолетовые следы на предплечьях, оставленные иглами врача-маньяка. Как бы она не храбрилась, мысли о будущем вызывали неистовую тревогу. Девушка со вздохом опустилась на низкое ложе и привалилась спиной к стене. Закрыла глаза, чтобы не видеть противного мелькания лампы и тёмных стен, что давили, как стенки гроба. «Ками-сама, где же я? Узнать бы, что за страна, но все молчат, Мицу никому не велел со мной разговаривать». Недавно она пыталась просканировать местность при помощи сенсорики, но толстые стены с фуином и порода глушили все сигналы. Она будто оказалась в коробке глубоко под землей, беспомощная и растерянная. Интересно, как бы на её месте поступил Тобирама? Акира набрала в грудь побольше воздуха и медленно выпустила его. Мысли то и дело возвращались к мужчине, которого принцесса полноправно хотела бы называть своим. Она словно пыталась спрятаться от реальности в воспоминаниях, снова оказаться под лазурным небом с ним вдвоём, погрузиться в бурлящие воды Источников, услышать низкий глубокий голос, от которого по коже разбегались мурашки. Акира прикусила нижнюю губу и запрокинула голову. О чём она только думает, находясь в плену у самого опасного из всех своих врагов? Но, с другой стороны, как можно о нём не думать? Скорее всего, вести о разгроме отряда уже дошли до обеих деревень, значит, будут искать виновных и возможных выживших. У Юри-химе сжималось сердце, когда она представляла себе реакцию Тобирамы на случившееся. Он столько раз её спасал и покрывал, он сделал для неё гораздо больше, чем она для него. Точнее сказать, она не дала ему ничего хорошего, только сердце разбила. Акира со стыдом закрыла лицо руками. Он ни разу не говорил ей, что любит, не кидался сентиментальными фразами, а вместо бесполезных побрякушек преподнёс ей голову врага. Если она погибнет от рук Мицу, значит, Тобирама всё это время возился с ничтожеством, а его усилия пойдут прахом. Даже если между ними всё кончено, нельзя позволить себе его разочаровать. Как же ноет в груди! Казалось бы, любовь должна возвышать и дарить радость, но вместо этого сердце оказалось раздавлено. Правильно он говорил тогда, в саду: «Для шиноби не существует понятия счастья личного». Принцесса вспоминала спокойный голос, расслабленную и слегка небрежную позу, в которой он сидел, а тень от красного клёна падала ему на лицо. Юри невольно улыбнулась. Он был так прекрасен! После того разговора между ними что-то неуловимо поменялось, словно тронулась стена отчуждения и недоверия. Она, как глупенькая, представляла, каково это — быть в его объятьях, и сгорала со стыда. А первый раз, когда она предстала перед ним, не скрытая маской? Уголок рта дёрнулся, словно Акира хотела улыбнуться, но передумала. Он смотрел на неё свысока, как на ничего не понимающую, избалованную девицу, а она тонула в его чакре. И как только хватило отваги утащить его в сад для разговора? В миг, когда он перехватил её руку и велел выдать Инацуму, Акира по-настоящему струсила, хотя до этого даже Райкаге-сама не вызывал у неё подобного трепета. Могла ли она подумать, куда это всё приведёт? Она, никогда не нуждавшаяся в жалости и сочувствии, хотела умолять Тобираму Сенджу, чтобы он не был к ней так холоден, оставил высокомерие и подозрительность. Сейчас было даже забавно вспоминать свои сомнения и метания. Юри размяла затёкшие плечи и открыла глаза. Сейчас она заперта в клетке и ожидает участи, которую приготовил Мицу. Как унизительно признавать, что твоя жизнь тебе не принадлежит, что ты зависишь от прихоти властолюбивого киригакурца. «Пусть идёт в пасть к биджу! — мелькнула яростная мысль, и внутри закипела жажда борьбы. — Сломаться нельзя. Нельзя стать молчаливой жертвой». Потому что это ударит по Тобираме. Он не хотел её смерти, то, что она выбралась из Конохи живой, его заслуга. Так как можно позволить себе безвольно растечься маслом на солнце, потерять веру и силу духа? Поучиться бы у него, человека со стальной сердцевиной. Воспоминания о кратких счастливых моментах помогали не сойти с ума, казалось, будто Тобирама незримо присутствует в этой комнате, не давая поникнуть. Ощутить бы его тепло под стылыми ладонями, услышать бы родной голос, почувствовать, как тело наполняется истомой под уверенными касаниями. Не думая над тем, что делает, Акира дотронулась до щеки так, как это делал он. Всё это мираж… Ладони у Сенджу шире, горячее, нежнее, руки умеют сгребать так, что не двинешься и не вздохнёшь, пока он сам не позволит. И так радостно было чувствовать себя нужной, беззащитной перед ним и защищённой рядом с ним. Медленно плавиться от его огня, изгибаться молодым ростком, принимать его в себя страстно, жадно, каждый раз, как в последний. Краснеть под пристальным взором кроваво-красных глаз, улыбаться от счастья и даже скорбеть по утратам и давно минувшим, чёрным дням, потому что рядом с ним эти дни теряли свою черноту. «Последний раз я попытаюсь вытащить тебя из ямы, что ты сама себе вырыла, а потом мы с тобой распрощаемся. Навсегда… » Вот так, без колебаний, он вынес приговор своей несостоявшейся любви. Слишком гордый для того, чтобы терпеть унижение, которому она его подвергла. «Прости меня» — шепнула одними губами. Тобирама беззаветно предан своей идее, деревне, старшему брату — это его жизнь и путь, а она едва его не сбила. Он — один из самых уважаемых шиноби Листа, авторитет в деревне и клане и первый кандидат на должность следующего Хокаге, чуть не замарал об неё своё имя и годами зарабатываемую репутацию. Один единственный проступок — и меркнут заслуги многих лет, а враги и завистники, коих у шиноби хоть отбавляй, будут только рады. Для коноховцев она теперь шпионка, ненадёжная личность и убийца их товарищей. То, что шли постоянные войны, страны и кланы воевали между собой, не считается за оправдание. Можно сделать вид, что всё забыто, а дело Инацумы замято, но память и людская молва безжалостны. Стоит потянуть за леску, и вместо серебристой рыбы из мутных вод поднимется озёрная грязь. Принцессе из клана Юри стоит забыть дорогу в Лист и вернуться туда, откуда пришла — в Кумогакуре. Сухой смешок сорвался с губ. Вернуться… Легче сказать, чем сделать. И тут, выдернув Акиру из раздумий, послышался звук открываемого замка. Куноичи мигом вскочила с койки и подобралась, ожидая самого худшего. Сердце металось, как сумасшедшее, а вздох застыл в лёгких. Следя глазами за дверью, она прокручивала в уме варианты и исходы возможной схватки, но на пороге появился, сломав все планы, сам Мицу. Заметив её смятённый взор, туманник поинтересовался: — Не ждали, Юри-химе? Тяжёлая дверь плавно притворилась, и мужчина сделал несколько шагов вперёд. Он был облачён в униформу шиноби Кири, голени и предплечья охватывали тугие бинты, эластичная маска покоилась на шее, и там же Акира разглядела протектор с перечёркнутым символом деревни Тумана. Она не выдержала и улыбнулась краешком рта. — Вас можно поздравить с отступничеством? Араши совершенно не смутил ни дерзкий выпад, ни взор, который мог сравниться с остро заточенной кромкой катаны. Пожав плечами, ниндзя отвечал: — Не стоит, для меня это не праздник. Так, сухая констатация факта, — и, скрестив руки на груди в небрежном жесте, продолжил, — моя семья уже в курсе моих дел, и теперь братья с отцом будут искать моё новое убежище. А протектор, — он скользнул кончиком пальца по щербатой линии, — это ерунда, чистая показуха. Юри захотелось рассмеяться в голос, но наружу вырвался лишь нервный смешок. Проклятый киригакурец! Ох, как неистово она желала схватиться с ним в поединке, увидеть, как брызнет кровь мерзавца и окропит руки по локоть. Но вместе с гневом душу заполняло другое, давящее, вязкое чувство, словно всё внутри поджалось в предвкушении чего-то страшного и неизбежного. И тогда принцесса поняла, в чём дело — чакра Мицу изменилась. — Вы это сделали! — она не удержалась и стиснула пальцы. — Вы запечатали в себе Трёххвостого! Араши не шелохнулся, лишь хищно сузил глаза. — Я не хотел тянуть с этим, мало ли, что может случиться. Чем раньше я это сделаю, тем раньше овладею всей силой и мощью Санби. — Но это ведь так сложно, запечатать биджу в теле человека, — Акира вспоминала всё, что рассказывала ей бабушка, а после Тобирама. — Вы и в этой сфере специалист? — а эти слова были приправлены ядом. Араши прекрасно видел её настрой и эмоции, поэтому уловил сарказм. Он смерил куноичи холодным взором, медленно поднимая глаза от её босых ног, пока их взгляды не пересеклись. — Совсем не обязательно быть специалистом во всём, иногда достаточно иметь влиятельных сторонников. И вообще, на вашем месте я бы не язвил. Юри вздёрнула бровь. Она начинала чувствовать, как внутри поднимается какое-то безрассудное разудалое чувство, а голову покидают остатки разума. Она шагнула вперёд. — Вам это неприятно, Мицу-сан? Вас коробят слова какой-то девки из клана Юри, которая даже дзюцу использовать не может, у которой на вооружении лишь длинный язык? Неожиданно, неожиданно… Повисла напряжённая пауза, в ходе которой Араши неотрывно следил за ней, словно она была действительно серьёзным противником. — Под гендзюцу вы мне нравились больше, — наконец, изрёк шиноби, а девушка ощутила жгучее разочарование от себя самой. Его слова позволили вспомнить свою слабость перед ментальной техникой, даже тренировки с Учихой не пошли впрок. — Вы были послушной и тихой, за всё время нашего пути в это убежище ни слова не произнесли. Может, стоит повторить? Если проклятый ублюдок снова погрузит её в иллюзию, она не сможет сопротивляться, забудет обо всём, что собиралась сделать, и тогда Араши победит. — Не утруждайтесь, — Акира на всякий случай сосредоточила взор на переносице киригакурца, а тот довольно хмыкнул. — Однако, я пришёл вовсе не затем, чтобы вести остроумные беседы. Я пришёл за вами. Правда была написана у него на лице. Он хочет сделать с ней то, что сделал с Рюо, и от этой мысли химе вспыхнула, как спичка. Мерзавец слишком самоуверен, думает, запугал её до такой степени, что она послушно пойдёт за ним, как овца на заклание. — А что, если я не хочу никуда идти? Вы заставите меня, принудите? — с каждым словом Акира повышала голос. — Вы ищете силы и власти, я могла бы назвать вас одним из самых сильных мною встреченных воинов, вы-ы… — Юри растянула звук, давая ему в полной мере ощутить степень её презрения, — … вы вероломно лишили меня возможности использовать техники и хотя бы попытаться отстоять свою жизнь и свободу. Значит ли это, что в глубине души вы неуверенны в себе, что вы боитесь, Мицу-сан? Немногословная от природы, принцесса стала расходиться. Ноги начали подрагивать от волнения, в груди бешено колотилось сердце. Она судорожно искала уязвимое место этого человека, брешь в самоконтроле, которую можно расковырять так, чтобы туманника захлестнули эмоции. Видя, что Араши горделив и заносчив до безобразия, она специально давила именно на эти чувства, хотела затронуть и его мужскую суть. — Боюсь? — он приподнял брови. — Вас? Юри скрестила руки на груди. — А кого же ещё? Вы так хотите заполучить наследие крови моего клана, но даже не желаете увидеть его в действии? Мы ведь не бились один на один, то гендзюцу не в счёт. И вдруг сын Мизукаге расхохотался, запрокинув голову, и его сухой смех эхом отозвался в голове куноичи. — Хорошая попытка, Акира-химе! Я знаю, чего вы хотите, поэтому я вам этого не дам. Акира сжала зубы так крепко, что на щеках заходили желваки. Вот проклятье! Он решил игнорировать все попытки разозлить его. — Почему? Может быть, это моя последняя воля? Неужели не исполните просьбу обречённой сразиться с вами? Это было самое настоящее безрассудство. Араши теперь не просто шиноби. Он — джинчурики. Но перспектива сгнить в подземельях, превратясь в сырьё для экспериментов этого ненормального была гораздо страшней и унизительней. — Я просто не хочу убивать вас в битве, иначе все усилия пойдут насмарку. Вместо ответа Акира ещё сильнее нахмурилась, а сын Мизукаге решительным шагом направился к ней. — Ладно, мне надоело тратить время на досужие разговоры, у меня много дел. Идёмте, — цепкие пальцы попытались схватить её за предплечье, но захватили воздух. Юри легко увернулась и заняла оборонительную позицию. — Ни за что! — прошипела она. Мицу замер, видимо, не ожидая такой реакции. — Глупая женщина. — Да, я глупа, поэтому хочу сразиться с вами честно. Покажите, чего вы стоите, — куноичи упрямо тряхнула головой и увернулась от очередной попытки киригакурца захватить её. — Может, тогда я решу добровольно отдать вам свою жизнь и позволить завладеть моим кеккей генкаем. — Я не хочу сражаться с вами, — чётко повторил шиноби. — Я вас не для этого сюда привёл. Он внимательно и долго вглядывался в лицо Юри-химе, и ей казалось, что этот ниндзя читает её, как открытую книгу. Наконец, он заговорил: — Я знаю, что вы обо мне думаете, Акира-сан. По-вашему, я бесчеловечный ублюдок, и что-то в этом, несомненно, есть. Но мы все, все шиноби, — он развел руками, словно пытался объять необъятное, — и я, и вы, давно переступили грань человечности. Я уверен, что и ваша совесть запятнана, поэтому не беритесь меня судить, дело это неблагодарное. Скажите, всякий ли ниндзя согласится уронить своё доброе имя, как это сделал я, ради того, чтобы его соотечественники получили новые возможности? У всякого ли хватит сил вдохновить и подчинить сотни отморозков по всему свету, навязать им свою волю и заставить жертвовать собой ради моей цели? Блёклые глаза Мицу наполнились странным ликованием, и уголки рта приподнялись в улыбке. И в этот проклятый миг Юри-химе с удивлением и оторопью ощутила нечто, отдалённо похожее на… восхищение? Уважение? Нет, он всего лишь безумный мясник, слишком горделивый и честолюбивый, чтобы заслуживать таких эмоций с её стороны. И всё же стоило признать, что Араши являлся не обычным шиноби, он вышел за рамки обыденности. Если бы его ум и энергия были направлены в мирное русло… Всё время, что Акира пребывала в замешательстве, сын Мизукаге внимательно следил за ней. — Скажите, вы боитесь умереть сегодня? — спросил Мицу, и в голосе его, во взгляде ястребиных глаз почудилась тень сострадания. Принцесса упрямо качнула головой. — Я вообще не собираюсь умирать, Мицу-сан. — И правильно, — он подался к ней, заставив Акиру инстинктивно попятиться и упереться спиной в стену. — Смерти не существует. Ваша кровь, гены и чакра найдут продолжение. Какая глупость. Какой бред! Эти возмутительные речи заставили её громко фыркнуть, но на самом деле внутренности сжались от страха. — Не будет этого. Никогда, — отрезала Юри, и в этот миг рука Араши всё-таки сомкнулась на её запястье. В момент, когда он дёрнул химе на себя, та с остервенением впечатала кулак в скулу мужчины. Завязалась короткая потасовка, в результате которой Акира, сбито дыша, затесалась в противоположный угол камеры. Было заметно, что Мицу церемонится с ней, как с непослушным ребёнком. Может быть, сейчас его холодное сердце полнится сомнениями, может, в нём жива хотя бы частица сочувствия и жалости, иначе, зачем тянет? Ведь может в два счёта обезвредить её при помощи какого-нибудь дзюцу. Акира моргнула, сбрасывая наваждение. Нельзя ждать никакого сочувствия от этого отморозка! — Я был непозволительно мягок с вами, Акира-сан, — медленно и чётко проговорил Араши, утирая разбитые губы. — И зря. Вы упрямая и злобная стерва. Принцесса искренне изумилась подобному заявлению. Можно подумать, это она перебила его товарищей, утащила в зловонное логово и мечтает завладеть его силой. Тем не менее, выражение её лица не поменялось. — Не вы первый мне это говорите. И вообще, вы только что сказали, что смерти нет. Так давайте проверим! Всего один бой. Один. Бой. Акира почти не дышала, глядя на соперника исподлобья и мечтая слиться со стеной, в которую упиралась лопатками. Мерзавец загнал её в угол и, если он приблизится ещё хоть на шаг, бежать будет некуда. Тупик. Жертва попала в ловушку. Казалось, что прошло несколько бесконечно длинных минут, в течение которых Мицу безмолвно разглядывал её своими холодными цепкими глазами, и от этого взгляда у опытной куноичи, побывавшей ни в одной переделке, затряслись поджилки. Воздух стал до невозможности горячим, или это её в жар бросило? Ниндзя словно раздумывал, давать или не давать ей шанс, Юри была уверена, что смогла посеять в душе сына Мизукаге зерно сомнения. И вдруг он резко выдохнул, взлохматив и без того торчащие волосы. — Ладно, демон с вами. Я согласен. Слова его прозвенели слишком громко в окутавшей камеру тишине. Спустя мгновение Акира облизала губы и хрустнула пальцами, а Араши кивнул в сторону выхода. — За мной, принцесса. Раз вы так страстно желаете со мной сразиться, то пусть будет по-вашему. Он шагал быстро и уверенно, поэтому Юри еле поспевала за ним. Проклятые ноги едва ли не путались от волнения, которое комком сжалось в горле, сердце отбивало немыслимо быстрый ритм, а чакра, готовая вырваться на свободу, забурлила по каналам с утроенной скоростью. Куноичи обуяло предвкушение битвы, в ноздрях поселился запах гари, такой же, как в ночь гибели Акено и остальных. Должно быть, Мицу ощутил импульс ненависти, потому что резко обернулся и наградил её хлёстким взором. — Не тратьте силы на гнев, Акира-сан, они вам ещё понадобятся. Когда они покинули тёмное убежище, на неё, подобно лавине, обрушилось ощущение свежего воздуха, природных звуков и дневного света. Она будто бы провела под землей тысячу лет и, когда вход закрыл серый валун и Араши наложил маскировочное дзюцу, девушка вдохнула полной грудью. Снаружи моросил мелкий промозглый дождик, который делал окружающий пейзаж серым и унылым, но при этом атмосферу пронизала такая звенящая чистота, что от нахлынувших эмоций хотелось разрыдаться. После тёмного подвала мир казался новорожденным и чистым: вокруг простирался многовековой лес, ветви переплелись и заслонили небо от любопытных взглядов, под ногами мягко проседала чёрная земля. Где-то трещала сорока. Акира бросила взгляд вниз и поняла, что забыла обуться. Хотя, какое это имеет значение для шиноби? — Я знаю одно подходящее для схватки место. Постарайтесь не отставать и не вздумайте попытаться улизнуть, — предупредил ниндзя, затем легко вскочил на ветку. — Я вас всё равно выслежу! В том, что он на такое способен, Юри даже не сомневалась, хотя сама она умела замечательно скрывать свою чакру, не даром ведь шпионкой была. Чувствуя, что мрачные стены больше не блокируют техники, куноичи легко взлетела на дерево и устремилась следом за противником. На смену почти детской беспомощности приходила мрачная решимость сделать всё, что от неё зависело, и даже больше, потому что это была критическая точка. Стоит проиграть, и киригакурец снова бросит её в душную клетку, где из неё сделают сырьё для таких же, как он, отморозков. Мицу хочет иметь скорость и реакцию, какие даёт кеккей генкай, хочет заполучить повышенную устойчивость к физическим атакам и почти неограниченную власть над стихией Молнии. Только он и не догадывается, как много надо трудиться, чтобы достичь даже трети возможностей, которые даёт кровь клана Юри. Гибкая ветвь хлестнула по лицу, но Акира этого даже не заметила. Она смотрела в затылок туманника, дышала его ядовитой чакрой и настраивала себя на бой. За два или три дня он не мог научиться использовать силу биджу, это просто невозможно, значит, у неё будет шанс одолеть Араши, только надо не упустить его. Наконец, лес начал редеть и впереди показалась поляна с гранитными глыбами — развалинами старого монастыря. Подтверждая догадку принцессы, Мицу приземлился на осколок колонны, посмотрел на Юри с плохо скрываемым торжеством и призвал Обезглавливатель. Юри ловко соскочила наземь, но не последовала примеру врага, не стала распечатывать оружие. Кровь шумела в ушах, заглушая все остальные звуки, мелкие капли били по лицу, остужая горящую кожу. — Акира-сан, — обратился к ней киригакурец, поигрывая мечом. — Я отпущу вас. И, когда брови девушки поползли вверх, мерзавец с ухмылкой добавил: — Если вы хотя бы раз меня раните. Эти слова плетью хлестнули по гордости. «Самоуверенный ублюдок! Хотя бы раз… Да он меня ни во что не ставит. Либо нарочно пытается разозлить». — Не нужны мне ваши условия, Мицу-сан, — в тон ему отвечала Акира, чувствуя сумасшедший выплеск адреналина. Руки приготовились сложить печати. — Потому что я собираюсь убить вас и стереть с лица земли ваше мерзкое убежище!