Тринадцатый отдел: архивные файлы. Файл № 005 «Индиго».

Люди по-разному относятся к спецслужбам, но вряд ли хоть кто-то обрадуется, очнувшись в серой комнате без окон, перед столом следователя в подчеркнуто безликом сером костюме. А вот Владимир Стоянов явно обрадовался. Видимо, в его жизни имелись и гораздо менее радостные перспективы. «Я так и знал, что вы на меня выйдете… если есть сфера влияния, значит есть и служба контроля, верно? Я хочу сказать, кто-то же должен заниматься подобными вопросами… А что сфера эта есть и она реальна, я давно убедился…» Пока машина уверенно неслась по трассе в сторону охотхозяйства, Саша пересматривал видео с допроса уже второй раз, стараясь отметить важные детали… ну и заодно – так, на всякий случай – проследить, нет ли следов монтажа, не вырезано ли из разговора что-то важное? На первый взгляд – нет. Если даже Игорь решил что-то скрыть от сотрудников, вряд ли у него было время подчищать следы. Значит, склейка была бы заметна. Но… «Началось это весной. Боря всем нам приснился, одновременно. Мы, конечно, люди не суеверные… Илюха, упокой господи его… так вообще всегда нас матом крыл за все эти, как он выражался, «вуду-шмуду». Но такое совпадение… Ну, сами понимаете. И ладно бы один раз, а то приходит, снова и снова… Просил провести какой-то ритуал, говорил, что без этого его душа не успокоится. Все рассказал, как алтарь поставить, свечки там… И в полнолуние обязательно, в полночь…» – Итак, какой тип магии может быть завязан на фазы Луны? Алик, тоже копавшийся в планшете, вздрогнул, отвлекся от своих записей. – Да любой. Если практикующему покажется, что это имеет значение. Ну, природные, языческие обряды, понятное дело. А вообще, большая часть вредящих ритуалов, порча всякая, это все на убывающей луне делается. К полнолунию привязаны в основном относительно позитивные вещи, вроде заговоров на богатство и удачу. Считается, что на растущей луне энергия накапливается… – Где накапливается? – деловито уточнил Тим. – Везде, где она вообще может накапливаться. В людях и амулетах. На убывающей – растрачивается. Значит, в полнолуние достигает максимума. – Не замечал таких колебаний в моих амулетах, а ты? – По субъективным ощущениям – нет. Был бы способ точно измерить… Может, амплитуда колебаний пропорциональна силе предмета? Да и потом, если амулет одноразовый… – А может, эти колебания существуют только потому, что создатели амулетов в них верят и изначально закладывают их в программу? – Игорь тоже внес лепту в обсуждение, уже начавшее напоминать научные дебаты. – Ну, вы у нас известный солипсист, – хмыкнул Тим. – А вот мы возьмем и проверим специально... – Экспериментаторы! – усмехнулся майор. – Сначала дело, потом ваши игрушки, ладно? Кто-нибудь понял, что за ритуал просил провести… призрак Бондаря? – Это явно какой-то новодел, – Алик поморщился. – Смесь стихийной магии с фиг знает чем еще. И руны скандинавские сюда приплел зачем-то. Сейчас, конечно, любят такую вот эклектику, мешают разные традиции… Несерьезно как-то. Тем более – для призрака. Саша перевел глаза на экран планшета, ткнул пальцем, перематывая видео чуть дальше. Где-то вот тут, кажется, Стоянов описывал ритуал… «…свеча как символ стихии огня, ароматическая палочка или любые благовония – их дым представляет стихию воздуха… вода в чаше и соль вместо земли, соответственно. Стать в центре квадрата, представить, как от четырех углов поднимаются столбы энергии…» – Стихии – это вспомогательное, понятно же, – нетерпеливо пояснил Тим. – Главное как раз в рисунке! Он в который раз уже старательно воспроизводил в блокноте показанный им Стояновым символ. Переплетение ломаных линий, напоминавшее тайное изображение с картин, что Саша зарисовал в квартире Олеси. – Понятно, что это руны, вот только воспроизвести порядок их нанесения в таком сложном скрипте просто невозможно… Вот, вижу, уголок торчит. Похоже на Эйвас. А дальше хрен разберешь… – Я бы сказал, что это что-то связанное со стиранием границ, – сказал Алик, едва покосившись на рисунок. – А то, что у них в квартире висело – точно защитный скрипт. – Стирание границ… открытие врат? – предположил Саша. Мысль о возможности новой Игры не давала ему покоя, болталась где-то на периферии сознания и злостно отвлекала от нынешнего расследования. Тем более, что время шло, новых данных не появлялось. Тимофей вроде бы «закадрил» одну потенциальную участницу, и она обещала рассказать о месте проведения… Но факт оставался фактом – никакой серьезной подготовки не проводилось. Никаких вспомогательных ритуалов. Если кто и готовил артефакты к финалу, то делал это, видимо, в гордом одиночестве, без контроля со стороны мастера. То ли их противник сменил тактику, то ли сменил планы, то ли нет больше этого противника, по крайней мере – организованных и сплоченных сил, и они ловят в темной комнате давно сбежавшую оттуда черную кошку… А меж тем, полнолуние наступало уже сегодня, а до ночи Хэллоуина оставалось меньше недели. – Как-то уж больно странно… не, вряд ли это связано, – вздохнул Тим. – Эх, нам бы в отдел специалиста по рунической магии… – И по каббале, – ехидно вставил Рогозин. – По индийским духовным практикам, по западной герметической традиции, и по вуду обязательно. И пусть родное государство им всем зарплату платит. А вы на что, интересно? – Мы, конечно… думаем, анализируем, – покачал головой Алик. – Но тут и правда с наскоку не разберешься. Я себе делал амулеты с рунами, простенькие, от одного до трех-четырех символов. А тут вон какое нагромождение, штук двадцать их, наверное, друг на друга накладываются, плюс общие элементы… В таких скриптах только автор и знает, как точно они будут работать. После активации. Вот активирует его Стоянов силами четырех стихий, а мы посмотрим. – Я не уверен, что стоит позволять ему это, – задумчиво сказал Игорь. - Что? А зачем мы тогда сюда его тащим? – возмутился Тимофей. По правде сказать, тащил его сюда все же не лично Тим. Стоянов сидел сейчас в закрытом микроавтобусе, что ехал за ними следом, под надежной охраной нескольких «ящеров» и Светы. Девушка сама вызвалась – может, хотела еще что-то выведать в разговоре, все-таки это был ее «объект разработки». Игорь, как ни странно, не возражал. А значит, никакой «лишней» информации Стоянов, по его мнению, разгласить не мог. – Посмотрим. Сначала пусть укажет точное место. «Он настаивал, чтобы это сделал кто-то один, но пришел ко всем четверым. Мы сначала решили ничего не делать, а потом Киря… Кирилл, то есть… Он исчез на несколько дней, а потом нам звонит Палыч из охотхозяйства, и говорит, что на нашем обычном месте, в общем… ну, вы сами знаете…» Как выяснилось из рассказа бизнесмена, вся их компания еще при жизни Бориса часто выбиралась в одно и то же место, каждую осень с началом сезона. Стреляли уток, обильно выпивали, как и полагается русским мужикам на охоте. Хозяин территории много лет был с ними в приятельских отношениях, по крайней мере, место для них держал, и спокойно соглашался «подвинуть» другие приезжавшие группы на несколько километров в сторону, чтоб своей пальбой не мешали бравым «охотникам» отдыхать. Именно там и случился однажды у Бориса загадочный «сердечный приступ». Именно туда он и просил явиться своих бывших коллег несколько лет спустя. Там и нашли Кирилла Новикова с растерзанным горлом. Туда же, судя по всему, и ехал прожженный скептик Илья Чернышов ровно один лунный месяц спустя. Однако собрался он слишком поздно, видимо – колебался, и полночь застала его за рулем еще в пригороде. Он выскочил из машины и попытался провести ритуал на ближайшей обочине. Результат день спустя изучали криминалисты в местном морге, а версию, как именно развивались события, предложили уже сотрудники отдела, изучив все имеющиеся данные. – Трудно поверить, что он вообще хочет попытаться, – прокомментировал Саша. – Учитывая, чем дело закончилось в прошлые два раза. – Стоянов считает, что у его коллег просто… не получилось. А он все сделает как надо. – У меня сложилось впечатление, что они все его боялись. Бондаря, я имею в виду, – сказал Тим, глядя в окно. – Конечно, если б нас пустили на допрос, можно было бы точнее считать его эмоциональное состояние… - Тима, заканчивай уже этот детский сад, – довольно жестко произнес Игорь, и напряжение в салоне ощутимо возросло. – Раньше мы работали, как одна команда, – хмуро огрызнулся парень. – Или это мне казалось, по неопытности? – Тебе никогда не приходило в голову почитать нормативные документы, регулирующие нашу деятельность? Инструкции там всякие. Узнал бы много нового. О том, где могут и где не могут находиться так называемые «эксперты». Я вам и так слишком много вольностей позволяю. Если не наигрался в крутого военного – иди в армию, там тебя научат не спорить с командиром. После этой отповеди в машине воцарилось молчание. Даже Саша счел за лучшее не вмешиваться. Управляющий охотхозяйством уже ждал их на перекрестке, где более-менее приличное шоссе превращалось в проселочную, нещадно размываемую осенними дождями дорогу. Рядом с его внедорожником притаился милицейский… то есть, теперь уже полицейский «уазик». – Было бы что смотреть там, все уже давно затоптали, – хмуро произнес управляющий в ответ на просьбу показать «место преступления». Впрочем, видно было, что спорить с высокими гостями он не намерен и ворчит лишь для того, чтобы сохранить некое подобие контроля над ситуацией. – Ничего, товарищи разберутся, что смотреть, – веско сказал плотный мужчина в форме. Тот самый капитан Лебедев, понял Саша и подозрительно покосился на Игоря. Конечно, с виду – совершенно не его типаж. Но кто знает, кто знает… Место долго искать не пришлось – облюбованная охотниками поляна находилась почти на опушке редкого леса, за которым виднелся унылый болотистый пейзаж. Настоящее это болото или просто река разлилась не по сезону, превратив луга в мутную раскисшую грязь, Саша не знал. Он прошелся по поляне, разминаясь и стараясь определить по собственным ощущениям, где лежало тело. За спиной раздались негромкие щелчки фотоаппарата – Тим по-своему исследовал местность. На сделанных им фотографиях, вопреки известным законам оптики, нередко проявлялись невидимые глазу «энергетические структуры». В какой-то момент ладони, повернутые к земле, начало покалывать. – Вот здесь, – негромко сказал Саша. Спиной почувствовал, что Игорь подошел ближе, но не стал оборачиваться. – Выброс силы. Небольшой совсем… меньше, чем тогда у маньяка. Здесь как будто… убивали без злости. Вообще без эмоций. – Тут он и лежал, – подтвердил Лебедев. – Удивительно! – Было б чему удивляться, первый раз, что ли? – несколько ворчливо отозвался Рогозин. На поляне тем временем появлялись все новые действующие лица. Стоянов, одергивая помятый пиджак, окинул взглядом добротное, многолетнее кострище и окружающие его сидения-пеньки. Самый крупный пенек, вероятно, служил столом. – Стоит еще… – невпопад пробормотал бизнесмен. – Где именно Борис просил провести ритуал? – спросила его Света, тоже оглядывая поляну. – Он не сказал. Где-то…. Надо найти ровное место, наверное… У него еще уточняли детали - как расставлять свечи и чаши, где рисовать знак… Саша уже не слушал разговоров. Застыв на месте, он пытался, преодолевая отвращение, проникнуть в память этого места. Что-то было здесь, кроме недавнего убийства, что-то застарелое, но неизмеримо более сильное… Рука Игоря мягко, но настойчиво надавила на его плечо, заставляя шагнуть в сторону и сойти с проклятой точки. – Не увлекайся, – тихо предостерег его майор. – Глубоко уходишь. Тут другие методы нужны. – По крайней мере, врат, как в Гадюкино, тут точно нет. В Змиевском, я хотел сказать, – тут же уточнил Саша, успев уловить тень усмешки на лице шефа. – Так что этот ритуал ничего особенного открыть не должен… – Он и не направлен на это, – туманно ответил Рогозин и посмотрел в сторону болота, где уже клонилось к горизонту уже почти по-зимнему хмурое солнце. – Я думаю, надо рискнуть, – сказал Тим. – Могу предложить тебе риск иного рода, – нейтральным тоном произнес Игорь. – Будете со Светой охранять нашего главного свидетеля. Пусть себе ритуалит сколько влезет, но в надежно запертом помещении. Тут недалеко... на случай, если место все же имеет значение. Компромиссный вариант, так сказать. А вы тем временем сканируйте окружающее, может, засечете нашего «оборотня», если, конечно, он действительно намерен прийти извне, в чем я сомневаюсь. – У вас уже есть своя гипотеза, верно? – уточнил Алик. – Никаких гипотез, исключительно наблюдения, – Рогозин окинул его взглядом. – Ты тоже с ними. Вообще, езжайте все на базу, в самом деле, нам обещали аж два домика отдельных выделить. Аркаша, палатку захватил, как я просил? – Один ты тут не останешься, – хмуро сказал командир «ящеров», демонстрируя ему туго скрученный сверток. – Поэтому я взял двухместную. – Как показывает практика моих студенческих лет, – важно заявил Алик, – в двухместную палатку при должной утрамбовке влезает до пяти человек. Поэтому… – И не надейтесь, – проворчал Рогозин. – Одного, так уж и быть, возьмем, остальные поедут на базу. Предлагаю конкурс! Кто первый правильно ответит на вопрос – зачем вообще кому-то здесь оставаться на ночь? – Ну, мы же должны проверить гипотезу, что важно – место или сам ритуал, поэтому самое простое – отделить Стоянова от места, позволить провести ритуал и пронаблюдать, – Алик пустился в рассуждения. – Потому что ночью, особенно в полнолуние, энергетическая картинка места может измениться! – Тим театральным жестом выбросил руку вперед, по-видимому, вообразив себя участником интеллектуального ток-шоу. – Я ставлю на то, что ритуал важнее, и собираюсь посмотреть, что вытворит Стоянов, поэтому даже не буду участвовать в вашей спонтанной викторине, – насупилась Света. – Но вообще-то, это очевидно. Вы хотите воспроизвести ритуал здесь, верно? – Нет, воспроизводить я ничего не буду, – усмехнулся Игорь. – Еще версии будут? Саша со скучающим видом оглядел поляну. – По всей видимости, вы считаете вероятным, что ночью вот из этих кустов выйдет серенький волчок, и укусит за бочок, – произнес он со всей возможной иронией. – И ни за что на свете не хотите пропустить это событие. – Ладно. Никто ничего не понял, но первый приз получает Саша, за сохранение чувства юмора в стрессовой ситуации, – торжественно объявил майор. Тим драматически воздел руки к небу. – Кто бы сомневался! – провозгласил он и направился обратно к машине, чавкая ботинками по раскисшей колее. Саша смотрел вслед коллегам, упаковывающимся обратно в машины. Никто не обернулся, чтобы попрощаться. – Вам не кажется, Игорь Семенович, что вы своими действиями создаете нездоровую атмосферу в коллективе? – спросил он, не глядя на шефа. Рогозин сделал несколько шагов, примериваясь, и остановился в метре от точки, которую ранее определили как место убийства. Именно там он и принялся раскатывать дно палатки, пока Аркадий ловким движением собирал из составных звеньев длинные и гибкие стойки для тента. – Нездоровая атмосфера, Саш, это когда у всего отдела явный посттравматический синдром, то ли после моего… отъезда, то ли после возвращения, я пока не понял. Но система, в которой энергия стекается к одному-единственному центральному элементу, ненадежна. Это была моя ошибка, признаю. Не так надо управлять коллективом. – То есть, теперь вы решили резко стать мудаком, чтобы мы все не так сильно вас любили? – резюмировал Саша. Аркадий шумно вздохнул, будто пытаясь не рассмеяться. Или, может, осуждая грубое нарушение субординации, как знать. – А думаешь, получится? – с интересом спросил Игорь. – Первое, может, и выйдет. А вот чтоб не любили – не получится, – мрачно констатировал Саша. – Людям вообще свойственна некоторая доля мазохизма, знаете. А тем, кто имеет дело с вами, тем более. – Нет, ты это слышал вообще? – возмутился майор, повернувшись к товарищу. – А что, правильные выводы делает твой психолог, – веско произнес Аркадий. – Костер будем палить или как? Костер, на взгляд Саши, демаскировал любую засаду. Если, конечно, засада вообще предполагалась. Чем дальше, тем больше ему казалось, что Игорь затеял все это просто для развлечения. Охота на оборотня, тоже мне… – Вообще-то, надо отметить, Тим меня тоже беспокоит, – продолжил он разговор через некоторое время, когда костер уже горел, а Аркадий куда-то исчез, не забыв, впрочем, прихватить оружие. – Не пойму, что с ним происходит в последнее время. – Разве не очевидно? – Игорь чуть усмехнулся. – И кто же из нас психолог? Про первобытные инстинкты приматов вам не рассказывали? – При чем здесь инстинкты? Он просто подозревает... – Его подозрения – это рационализация. По мне, так схема предельно проста. Просто пока меня не было, Тимофей вообразил себя главным самцом стаи. Не сомневаюсь, что Алиса без меня справлялась, хоть ее и назначили исполняющей обязанности скорее с перепугу, как человека, знакомого со спецификой нашего дурдома. Но Тим у нас парень молодой, горячий, и лидерские инстинкты у него довольно сильны, а инстинкту, увы, не объяснишь, что вот эта тетенька в мини-юбке – главный орангутанг в стае. Даже если у нее майорские погоны, как у меня. – Что, правда? – Ага. Наверняка носит их на плечах кружевного пеньюара, с нее станется. Так, о чем это мы? – О поведении Тима. Не знаю, не замечал, что он там из себя строил... пока вас не было. "Не до того было", – чуть не продолжил он, но осекся. Сколько можно давить на несуществующее чувство вины шефа, в самом деле. – Вот то самое и строил, я уверен. А обратно переключаться ох как тяжело. Вот и бесится. На допросы его, видите ли, не пускают. Ничего, приспособится, не сломается. С точки зрения биологии, все он правильно делает. Должен быть в стае этакий борзый щенок, что все время проверяет вожака на прочность. Чтобы тот, значит, слабину не показывал. – Как-то все это... слишком приземленно, что ли, – вздохнул Саша. – Все-таки мы не обезьяны. – В этом-то и есть величие и драма человека, – Рогозин выпрямился, подхватывая с земли рюкзак с вещами. – В том, что он и бессмысленный кусок биомассы, одержимый примитивными инстинктами, и бессмертный сияющий кокон, скользящий по нитям многомерного мироздания. И все это одновременно, прикинь. Как та частица, что и частица, и волна одновременно. – Как сказанул, а, – одобрил Аркадий, вынырнув откуда-то сбоку. Саша оглянулся на него и успел увидеть угасающую ухмылку на лице спецназовца. – Можете выбить это на моем надгробии, – серьезно сказал Игорь. – Правда, сократить придется. А то дорого выйдет, за гравировку побуквенно берут, вроде.

***

…Жар костра должен был опалить руки на таком расстоянии, но огонь, казалось, совсем не грел. Несколько секунд Саша с недоумением рассматривал свои руки на фоне пламени, прежде чем сообразил сразу две вещи. Во-первых, это были не его руки. Во-вторых, он, без сомнения, спал. Какой-никакой опыт осознанных сновидений у него уже имелся, но этот сон был совсем не похож на них по ощущениям. Саша словно играл в каком-то спектакле, автоматически повторяя заученные действия. Только заучил их не он, а кто-то другой. Этот «кто-то» присутствовал в сознании в виде обрывков, лохмотьев воспоминаний, что никак не желали сходиться в единое полотно. Он стоял лицом к костру, но спиной чувствовал настороженные взгляды трех пар глаз. Чувствовал исходящую от товарищей решимость. От одного из них – особенно. Но от кого? Тим, Алик, Света? – Так будет безопаснее для всех, – произнес кто-то из них. Саша не повернул головы. Губы сами шевельнулись, выталкивая чужие слова. Холодный, бесстрастный тон: – Значит, теперь из-за меня вы все в опасности. Я – козел отпущения, так? А у вас совесть чиста? Чистенькими хотите выйти? Он пытался вспомнить, чем недовольны его друзья, о какой опасности идет речь, но в голове вертелись только бессмысленные, искаженные картинки. Книжные развалы на каком-то незнакомом огромном «блошином рынке»; он перебирает потрепанные книги, и взгляд вдруг падает на темные контуры магических знаков, покрывающие желтые от времени страницы. Кадр сменяется: женщина с высокой копной волос, точно из фильмов раннеперестроечных времен, вульгарно накрашенная, но еще довольно молодая и не слишком потрепанная жизнью; ее губы движутся, но слов не разобрать. В глазах – страх… «Это они из-за Игоря», пришла в голову наконец-то более-менее связная мысль. «Они знают, что я ему проговорился, и теперь они все в опасности, если он не тот, кем кажется». Один из тех, кто стоял за спиной, хотел его убить, считая это лучшим выходом для всех. Саша наконец повернулся и насмешливо посмотрел на своих товарищей. Лица их менялись, оплывая, точно контуры горящей свечи. Миг, и перед ним уже не сотрудники отдела, а трое мужчин далеко за сорок. Холеное, с брезгливыми морщинками около губ, лицо Ильи; круглая, обманчиво добродушная физиономия Володи; заросший седоватой щетиной Кирилл – только глаза и сверкают на помятом лице. Он единственный, кто смотрит в глаза. Саша помнил их по фотографиям из досье. Борис Бондарь, в чьем теле он сейчас, судя по всему, находился, помнил их другими – молодыми, наглыми пацанами, что вместе с ним начинали бизнес. Страна лежала в руинах; хочешь урвать себе кусок – иди и возьми, если хватит смелости. Им хватало. – Он нас в покое не оставит, – по-прежнему виновато отводя взгляд, пробормотал Володя Стоянов. – Он же за сестру… да ты сам знаешь. Он нам сроку дал – неделю. Либо мы сами, либо он нас всех… – Боря, уезжай по-хорошему, – сказал Илья. – Подстроим тебе смерть на охоте, бомжа какого-нибудь в гроб положим, чтоб все чисто… – Уехать, значит. И вам все оставить. Хорошо придумали! – Это была твоя идея! – Кирилл сорвался на крик. – Я бы с этими блядями в жизни не связался! Все твои идеи! – Мои идеи, да. Мои идеи вас в люди вывели, а теперь я вам не нужен. Теперь я вам опасен. Со своими идеями и своими методами. – Время сейчас другое, братан, – примирительно произнес Стоянов. – Тут мягче надо. Осторожней. – Ты этому мудаку объясни, который вам неделю дал, что мягче надо! Что его методы не соответствуют эпохе. – Не «вам», а «нам». Нам четверым, – уточнил Илья, голосом подчеркивая «нам». Борис усмехнулся и сунул руки в карманы. – Расслабь очко, «братан». За неделю я его найду и урою. За три дня найду. Вы мне волосы его добудьте. Или какой-то личный предмет. Расческа, гондон использованный. Бабу подослать – и готово… – Что ты, блядь, несёшь! Чернокнижник хуев! Уроет он! Гондон ему, понимаешь ли! На голову себе… – Киря, успокойся, – Володя примирительно похлопал товарища по плечу. – Я вас хоть раз подводил? Хоть раз не сбылось то, что я планировал? Мужчины переглянулись. – Ладно, – неохотно сказал Илья. – Попробуем по-твоему. Но если к концу срока не получится, ты смываешься, лады? Хоть на время из страны, мы каналы подготовим. Не бессмертный же он, сука. Найдем, кому на лапу дать, чтоб его закрыли. – А если он болтать начнет, нас всех закроют, – покачал головой Стоянов. – Подумаем, – Борис вновь повернулся к костру. – Головы включим и подумаем. Головы нам для этого природой и даны. А не для того, чтоб херню орать и паниковать. Он грел озябшие руки, едва ли не касаясь пламени, но не чувствовал тепла. Энергетическое поле защитного амулета одевало его ледяным коконом, и этот нематериальный холод въедался в кожу, с каждым днем все глубже. Руническая магия, северная. Как говорил его учитель, магию суровых нордов ни с чем не спутать – от нее веет вечными льдами далеких фьордов. Особенно если в амулете не соблюсти баланс, не уравновесить руны льда рунами огня… Борис не думал о балансе, ему нужна была защита. Максимальная, такая, чтоб направленные на него ружья дали осечку, чтоб рука отравителя дрогнула, подмешивая в питье яд, чтобы киллер, занимая позицию, поскользнулся на мокрой крыше и свернул себе шею. Так работает северная магия – без театральных эффектов, просто вплетает в цепочки событий, причин и следствий новые узоры. Он знал, что никто из товарищей не подкрадется к нему со смертельным оружием. Споткнется и выдаст себя. Ночная птица в лесу крикнет невовремя и заставит дрогнуть руку с ножом. Он был в безопасности… Тонкая игла вонзилась в мыщцу, распространяя жгучую боль вокруг. В голове помутилось. Он упал бы в костер, но чья-то рука подхватила его, осторожно опуская на землю. «Снотворное, – подумал Борис, закрывая глаза. – Вот же мудаки». «Главное – задавай условия максимально точно, – учил его мастер рун, выжигая раскаленным ножом угловатые знаки на полоске телячьей кожи. – Это как язык программирования, сечешь? С ЭВМ работать доводилось в техникуме? Ну вот…» Сознание Бориса погрузилось во мрак, и Саша мысленно рванулся куда-то вверх, не желая терять сознание вместе с ним. Маневр удался: обстановка решительно поменялась. В светлой комнате, залитой полуденным солнцем, сидели двое мужчин. Саша слишком любил одного из них и слишком опасался второго, чтобы не узнать обоих мгновенно. Он дернулся бы в сторону, рефлекторно ставя защиту от Руслана, вот только никакого «в сторону» для него сейчас не было, да и его самого здесь тоже не было. Оказалось, это неописуемо странное чувство – когда тебя нет. Совсем нет, и, тем не менее, что-то происходит, и ты происходишь вместе с этим, не имея никакой возможности повлиять на события. – Это смешно. Так же смешно, как если бы миссионеру, приехавшему просвещать дикое племя, подобные претензии предъявил бы туземец, – размеренно говорил Руслан. – Представь, как современный человек рассказывает дикарям, что у него есть в кармане устройство, позволяющее поговорить с другим человеком за тысячу километров отсюда. Что у его соплеменников есть железные птицы, носящие людей по небу, и оружие, которое прячет в себе силу сотни вулканов. А они отвечают: «Это не может быть правдой. Если бы ты обладал такой силой, ты давно захватил бы власть в нашем племени, сверг вождя, приказал бы построить себе самую большую хижину и приносить тебе самые красивые ракушки». Как объяснить голозадым туземцам, что их ракушки не имеют никакой ценности, и командовать их убогим племенем было бы не привилегией, а тяжкой повинностью? – Тоже мне, миссионер нашелся, – усмехнулся Игорь. Он задумчиво вертел в руках нечто, подозрительно напоминавшее серебряный подстаканник советского образца. Обстановка вокруг в целом напоминала довольно скромный сельский дом: стол, накрытый белой скатертью с этническим узором, кружевные занавески на окнах. А вот пейзаж за окнами Саша никак не мог рассмотреть. Отчего-то начинала кружиться голова, хоть ее, головы, наличия по-прежнему не ощущалось. Под пристальным взглядом возникали некие светящиеся контуры, начинали двигаться, а затем вдруг возникало ощущение, что смотришь не вперед, а вниз, в многокилометровую бездну. – Ты видел то, что убедило бы самого прожженного скептика. И все равно сомневаешься в моих словах, стоит мне приоткрыть занавес немного с другой стороны. – Если бы я не сомневался, не был бы человеком. Был бы одним из тех, что сотни лет сидят, распахнув рот, и покорно глотают изливаемую в них благодать. Даже жевать не пытаются. – Я думал, став по-настоящему посвященным, ты станешь менее невыносим. – Видишь, ты не всеведущ. Так с чего мне верить твоим словам? – Так зачем ты задаешь мне вопросы? – А кому же еще? – Тому, кто сможет опуститься до твоего уровня. До уровня туземца. Точнее, цивилизованного человека, почему-то предпочитающего жить в хижине. – С голым задом, да-да. Между прочим, есть сейчас такое движение. Дауншифтеры называются. Назад к природе, долой штаны! – Для начала просто задавай правильные вопросы. – Я уже спросил. Есть ли жизнь после смерти? – Это неправильный вопрос. Я не могу на него ответить. – Программой не предусмотрено? Так ты киборг? О, знаю: мы находимся в Матрице! А можно мне тогда собеседника с лицом Киану Ривза? И еще ту бабу в красном. – Ты – мое последнее кармическое проклятие, я понял. Вот отработаю – и в нирвану. Отвечаю: твой вопрос неправильный, потому что разделяет то, что на самом деле едино. Не может быть жизни после смерти, если смерти нет. Именно в этот момент Саша проснулся и несколько секунд тупо таращился на слегка провисший потолок палатки, заново привыкая быть. Это было определенно приятнее, чем не существовать вовсе, и все же на мгновение ему показалось, что в момент пробуждения его прибило к земле десятитонной глыбой – таким разительным оказался контраст между сном и явью. Игорь рядом дышал ровно и размеренно. Саша несколько долгих секунд смотрел на него, пытаясь понять, шляется ли шеф в неведомых мирах, или это его собственные кошмары становятся все виртуознее, но определиться не смог. «Доктор, у меня проблема: мой партнер по ночам в теле сновидения мотается в Шамбалу к бывшему любовнику. Не жизнь, а дурацкий анекдот…»

***

Утро выдалось туманным. Незадолго до рассвета с болот поднялась липкая белая мгла, просочилась меж деревьев, накрыла поляну, смягчив и звуки, и цвета, и без того бледные в свете далекого осеннего солнца. Было ощутимо холоднее, чем в городе в это время. Прогулявшись к ближайшим кустам, Саша проверил время на мобильнике. Так и есть, некоторые привычки не вытравишь. Время утренней пробежки. Он даже без Игоря свято соблюдал эту традицию. Как наивный подражательный ритуал первобытного дикаря, что ли. Как некий мистический залог того, что Игорь вернется. А тот вернулся – и на утреннюю физкультуру самым наглым образом "забил", вот так вот. Со вздохом парень нырнул обратно в теплый и душный воздух палатки, осторожно пристроил голову на плече у Игоря. Тот уже не спал, по дыханию слышно было. Но минут десять еще не открывал глаз, неизвестно зачем притворяясь спящим. Может, техниками какими занимался – Саша не стал выяснять. А проснувшись уже окончательно и "официально", майор первым делом раскинул руки и приобнял за плечи лежащих рядом, бесцеремонно подтягивая их ближе. Даже Аркадия, который на ночь завернулся в спальник, как в кокон, с головой, и сейчас напоминал гигантскую гусеницу. Камуфляжной, разумеется, расцветки. – Всегда мечтал о пробуждении в стиле развратных римских патрициев, – довольным тоном сообщил он. – Когда с одной стороны в твоих объятиях гибкий юноша, а с другой... – А с другой стороны тебе сейчас в ебальник прилетит, – зловеще прозвучало из кокона, и Рогозин, посмеиваясь, одну руку все-таки убрал. Какой-то из самых настойчивых первых солнечных лучей пробился сквозь хитросплетение ветвей и осветил угол палатки. Мужчины неспешно выбрались наружу, вытянув спальники следом. "Загородный пикник, а не расследование", – растерянно подумал Саша, оглядывая поляну. Мистических знаков на земле не прибавилось, энергетический фон остался прежним. На что Игорь вообще рассчитывал, оставаясь здесь? На вещие сны? Вечером Саша был уверен, что не заснет этой ночью, что будет лежать и ждать появления неведомого зверя, однако преспокойно «отрубился» почти сразу, как залез в палатку. Мелькнуло подозрение: уж не постарались ли тут его спутники? Впрочем, если б его «придавили» пси-воздействием, он бы спал без сновидений. А не подсматривал за похождениями шефа. Если, конечно, все это не было плодом его дурной фантазии. Вытряхнув вещи из палатки, Аркадий стал собирать ее, проворно сдергивая тент с металлических креплений. Кажется, помощь ему не требовалась. Игорь с задумчивым видом следил за его действиями. – Скажи мне, товарищ главный ящер, ты все еще читаешь на ночь тибетскую Книгу Мертвых? – Я ее уже выучил наизусть, – ровным тоном отозвался Аркадий. – Но твоих обязательств это не отменяет. Видимо, Саша очень выразительно смотрел ему в спину – майор тут же почувствовал взгляд и повернулся. – Чего ты? Ничего драматичного, просто обещал как-то сдуру этому недобитому романтику, что, если придется, буду читать над его остывающим трупом Бардо Тёдол, как и полагается ближайшему родственнику… или мимо проходившему святому человеку, но это уж явно не мой случай. – Что за разговоры у вас с утра такие, – Саша поежился, словно только сейчас уловил влажную сырость окружающего воздуха. – Самые что ни на есть разговоры для воина духа, – неожиданно отозвался Аркадий. – Или шамана. Обычное дело: помнить, что смерть все время стоит за левым плечом. В ожидании нужного момента. Саша невольно покосился влево. Ничего особенного, конечно, не увидел. – С каких это пор меня в этом племени в шаманы записали? – со смешком поинтересовался Рогозин. – А ты ночью где шлялся? В Нижнем мире али в Верхнем? – Значит, заметил, – довольно оскалился майор. – Я на это и рассчитывал. Страшно интересно было, как это со стороны выглядит. А Сашка то ли не спалил ни разу, то ли не признается, молчит, как партизан... – А что я должен был заметить? – перебил его Саша, несколько уязвленный пренебрежительным тоном. – Что спите вы иногда так крепко, что только армейскими командами поднять и получается? – И это тоже, – Игорь шагнул к нему, ободряюще коснулся плеча. – Ну не ершись ты так, все придет со временем. Ты ж не задаешься целью все время сканировать окружающее пространство. И правильно, собственные ресурсы надо расходовать с умом. Вот у наших "ящеров" такая установка в сознании по умолчанию. Но спать в одной постели с кем-то из них мне до сих пор не доводилось... Аркадий хмыкнул. Рогозин покосился на него, и физиономия его приобрела лукавое выражение. – Не то чтобы у меня не было таких мыслей, впрочем, – сказал он вкрадчиво. – Ну, исключительно эксперимента ради. Но Аркаша, понимаешь, блюдет чистоту нравов во вверенном ему подразделении... – И чего я тебя не уебал, когда мог, – демонстративно вздохнул тот. – А сейчас не можешь? – Сейчас сложнее. Шаману просто так в бубен не настучишь. Они рассмеялись синхронно, и Саша улыбнулся, поддерживая общее веселье. А потом все-таки спросил: – Ну и что же было ночью, чего я не заметил? Мне, между прочим, и самому крайне интересные сны снились. – А вот с этого места поподробнее, – оживился Игорь. – Сравним разведданные, так сказать. Саша пожал плечами и пересказал сюжет с Борисом, опустив самое начало – это явно к делу не относилось. – Однако, – сказал майор, внимательно выслушав. – Способности у тебя растут. Я вот только не пойму, ты все-таки информацию с места считывал, или с меня, считывающего с места? – То есть, это правда, – уточнил Саша. Его вдруг осенило: – Так поэтому мы здесь и ночевали! А я не знал, что можно считать информацию во сне. Думал, максимум, что можно – посидеть подольше… – Еще не хватало, чтобы ты ложился спать на том месте, где какой-нибудь маньяк орудовал! Без должной защиты и пробовать не стоит. Нас Аркаша прикрывал, поэтому мы вообще имели счастье проснуться этим утром… – Тут ты преувеличиваешь, – фыркнул Аркадий. – Я, конечно, в отличие от вас, картинок красивых ночью не смотрел. Только и видел, как ты проваливаешься хрен знает куда. Но вот что я скажу – нет тут застарелой злости. Страх, может, и есть. Вина даже. Жестокости нет. Здесь убивали, но без садистского удовольствия, это точно. – Да, партнеры Бориса зла на него не держали, факт. Просто все взвесили и решили, что без него будет лучше. Милые люди. Если ты однажды решишь, что без меня всем будет лучше, тоже спокоен будешь? – Хватит херню нести. Еще и пацана пугаешь. – У меня к херне уже давно иммунитет, – хмыкнул Саша. – А последнюю жертву здесь месяц назад тоже без жестокости убивали? – А вот этого я не видел, – Игорь покачал головой. – А ты? – Нет… или не запомнил. – Да, на зверя этого посмотреть бы, конечно. Не оставляющего следов… Потому что от смерти отпечаток остался, а от убийцы – нет. Ни вечером не было, ни ночью… и сейчас не чувствую. – Ну и черт с ним, – Аркадий нахмурился. – Поехали посмотрим, как там наш объект номер один. Что-то мне не нравится фон от моих ребят, полминуты как… – А ты что с ними, все время… – начал Игорь и не договорил. Застыл на месте, как вкопанный, хотя Саша по лицу его видел – идет напряженная работа. – Охренеть, – выдохнул майор наконец. – Все вероятности в кашу! Я же вчера проверял, все стройно складывалось, а сегодня…. – Вероятности? Хочешь сказать, ты открыл техники работы с мифическим казуальным планом? – скептически глянул на него Аркадий. – Сдать бы тебя начальству, с такими заявлениями… Рогозин только отмахнулся. Пока Саша пытался вспомнить, в какой именно методичке мог читать про «казуальный план», он вытянул из кармана телефон и уставился на выключенный экран. Телефон немедленно зазвонил, оглашая туманный лес вкрадчивыми аккордами «Наутилуса». – Пижон, – пробормотал Саша. – И позер, – согласился с ним Аркадий, и парень от неожиданности чуть не подскочил на месте. Бывают же такие редкие моменты. – Понял, – коротко произнес Игорь и почти сразу убрал телефон обратно. – Так. Стоянов провел ритуал успешно. По крайней мере, никакого волка никто не видел. А под утро он повесился на собственном ремне. – И никто из моих парней ничего не заметил? Быть того не может, – убежденно произнес Аркадий. – Может, если тот скрипт, что активировал Стоянов, был защитным, – ответил Игорь, рассеянно глядя в пространство перед собой. – Защитным? И зачем это Борису? Судя по тому, что я видел этой ночью, он должен хотеть мести, – с сомнением сказал Саша. – Думаешь, он жив? – Непонятно… Убийства я не видел. Может, его все-таки тайно переправили за границу. В бессознательном состоянии. – Да мертв он, – Игорь покачал головой. – Мы проверяли. Сразу же. Я еще на эксгумацию запрос направил, но это лишнее. Хороши мы будем, если всем отделом не способны одного человека по фотографии идентифицировать, живой он или мертвый. – И почему Стоянов повесился? – Надеюсь, вы не сочтете это запредельным цинизмом, – Рогозин усмехнулся. – Но меня больше интересует, почему я не мог этого предвидеть. – Непременно сочтем, – пообещал Аркадий. – Особенно если ты не расскажешь про казуальный план. – Точно! – поддакнул Саша. – Что это вообще такое? Странное дело, отметил Саша: сообщение о смерти Стоянова его нисколько не потрясло. Кажется, после ночных видений он невольно встал на сторону Бориса. Неизвестно, за какие такие прегрешения его искал неведомый киллер, но такой удар в спину от тех, кому доверяешь – подло и мерзко. Они заслуживали смерти, подумал Саша, и удивился холодной жестокости этой мысли. Наверное, так сказал бы Бондарь, будь он жив. Но кто же тогда являлся во сне бывшим бизнес-партнерам? И навязывал им рунескрипт, который оказался… защитным? – Это вроде как план бытия, на котором прописаны причинно-следственные связи, – пожал плечами Игорь. – И ты их видишь, – утвердительно произнес Аркадий. – Скорее чувствую. Но могу и видеть. Это вроде как… нити. Переплетающиеся где-то вне пространства и времени. Если сосредоточиться на одной из них, можно проследить, куда она ведет. – Получается, можно видеть будущее? – недоверчиво уточнил Саша. – Самый вероятный вариант. И несколько соседних. Кажется… Это еще одна штука из тех, что не объяснить словами. – Больно загадочный ты стал, – хмыкнул Аркадий. – Ну так сдай меня на опыты в столицу. Слабо? – Слабо, – сказал спецназовец без малейшей тени улыбки. – Далеко мне еще до безупречности воина духа. – Или до нирваны бюрократа, чтящего букву инструкций, а не дух. Я бы на твоем месте даже радовался такой характеристике… – Причины и следствия, – задумчиво произнес Саша. – Что-то такое в моем сне говорил Борис… или думал? Про магию рун, точно! Что она действует на уровне цепочек событий, связей… – Не пробовал самого Бондаря проследить, кстати? – уточнил Аркадий. Издалека донесся шум мотора. Звук определенно приближался. – Не прослеживается он. Потому что мертвый. А мертвые не участвуют больше в причинно-следственных связях, как бы сильно этого ни хотелось некоторым мистически настроенным личностям. На поляну неспешно вырулил уже знакомый «внедорожник». Капитан Лебедев оглядел поляну, высунувшись из окна машины, и мрачно поинтересовался: – Ну как? – Кое-что прояснилось, – преувеличенно бодро ответил Рогозин. – Оборотня поймали? – Не было никакого оборотня, – отмахнулся майор. – Это руническое проклятие, а они не так реализуются. Чудовище с зубами ниоткуда не возникнет. Руны не нарушают причинно-следственные связи, только меняют их слегка. Какой-нибудь приблудный волк или даже бродячая собака… Хотя вот про характер ран я бы еще с вашим патологом побеседовал. – М-да, – Лебедев почесал небритый подбородок. – А Олесю Бондарь этой ночью кто тогда загрыз? В запертой квартире, между прочим. – Что? – Игорь резко развернулся к полицейскому. Саша застыл, чувствуя, как ледяная волна ужаса поднимается вдоль спины. – В запертой квартире, – капитан вздохнул. – Сказал ребятам проверить камеры слежения, но вообще наши за квартирой наблюдали, ничего… – Там и наши наблюдали, – Игорь нахмурился. – Но ребенок жив, верно? – Дочка, да. Утром проснулась, увидела труп, побежала к соседке. Наша бригада как раз сейчас там работает, поедете смотреть? Заодно и с судмедэкспертом познакомитесь. – Поедем. Только мы на своем транспорте. Сейчас, упакуемся… – Помогли следствию, называется, – хмуро сказал Аркадий, затаскивая палатку в багажник. – Не сходится, – пробормотал Игорь. – Ничего не сходится. Кажется, Саша впервые видел шефа настолько растерянным.