***
– Их вообще удобнее воспитывать с детства. Саша вскинулся, и только тогда сообразил, что задремал над книгой. А ведь был уверен, что не заснет в эту ночь – слишком много адреналина бродит в крови в ожидании атаки неведомого противника. – Кого «их»? – Точнее, вас. Юных магов, последнюю надежду отечества, так сказать, – улыбнулся Игорь. Он уже успел обложиться какими-то бумагами, распечатками с разноцветным ворохом штампов и печатей. Похоже, ожидание майора совсем не тяготило – не впервой засиживаться допоздна за чтением бесконечных протоколов, отчетов, регламентов. Саша иногда с ужасом задумывался о том, что, если умудрится сделать в «конторе» хоть какую-то карьеру, ему ведь тоже однажды придется столкнуться с самым страшным из тамошних демонов – с бюрократией. Даже если «бумаги» когда-нибудь окончательно станут анахронизмом и целиком перенесутся на экраны компьютеров, меньше их от этого точно не станет. – Да, в пятилетнем возрасте проще поверить… в сказки, – усмехнулся Саша, имея в виду отнюдь не собственную импровизацию на тему «Аленького цветочка». Майор подколку предпочел не заметить, только мимолетно глянул на парня поверх очков. В теплом рассеянном свете настольной лампы его черты казались мягче, да и сам он выглядел сейчас обманчиво домашним, спокойным. Саше немедленно захотелось подойти и забраться к нему на колени. Но нет, пока квартира под наблюдением, придется вести себя прилично. Не то чтобы Рогозин особенно скрывал от коллег свою личную жизнь, конечно… а стоило бы. Подобные особенности плохо сочетаются с карьерой, это даже Сашиному папе было ясно. Помнится, он пару раз принимался осторожно рассуждать на эту тему. Игорь, конечно, тогда отшутился, мол, идеальный разведчик это тот, кого нельзя шантажировать внезапной беременностью любовницы. – Скажи спасибо, что она только сказкой ограничилась, а не колыбельную спеть попросила, – хмыкнул майор. – Ну, уж тут бы я вас позвал, – немедленно парировал Саша. Оценить способности начальства к искусству ему до сих пор случая не представилось. Косвенные источники в лице Тима единогласно утверждали, что петь шеф умеет. Сомнения тут мог вызвать разве что потенциальный репертуар: в пылившихся на полках в его квартире дисках Саша как-то обнаружил подборку самого что ни на есть зубодробительного «русского рока»: Кинчев, Цой, и прочая братия. Самопальные записи какого-то блюза не слишком разбавляли картину, а затесавшийся среди них диск с операми Вагнера и вовсе, по утверждению Игоря, принадлежал Аркадию. – Тут-то наш объект и не выдержит. Послушает и решит, что мы ребенка пытаем, – с напускной скромностью вздохнул Игорь. – Думаете, он сегодня объявится? – осторожно спросил Саша. – Странный вопрос. Думаешь, я знаю? – Уверен, что знаете. Кто у нас будущее видит, в конце концов? – Так и знал, не стоило мне об этом говорить, – Рогозин покачал головой. – Вы ж меня этим теперь все время попрекать будете. Я не вижу будущее… Я чувствую возможности. Далеко не все они реализуются. – И какие возможности существуют для Даши? – Ну, если учитывать только те варианты, где она остается жива… – Игорь нахмурился, взгляд его приобрел отсутствующее выражение, словно он прямо здесь и сейчас принялся просматривать этот свой загадочный «казуальный план». – А есть и другие? – Понимаешь, какая штука, – проникновенно произнес майор, и по тону его Саша понял – он снова уходит от ответа в этой своей совершенно невыносимой манере подменять глубокомысленными монологами простые ответы «да» или «нет». – Очень сложно проследить варианты будущего человека, чья судьба в данный момент зависит от тебя. Я смотрю на этого ребенка, вижу какие-то… векторы событий, принимаю решение – и вся картина мгновенно меняется. Знаешь, это очень странная способность. Мне всегда хотелось вытащить на свет все эти замшелые «эзотерические» тайны, сделать достоянием каждого, научить всему, что знаю, любого, кто готов учиться… но вот чтению вероятностей я никого учить не стану. Пока сам не разберусь до конца, наверное… Потому что мир, в котором все так перепутано, все взаимосвязано… он слишком хрупок, понимаешь. Я боюсь лишний раз пошевелиться – ведь каждое движение, каждое решение необратимо меняет Вселенную. Только теперь я понимаю буддистов, индусов этих с их принципами недеяния, непричинения зла… Если бы верил в добро и зло – уже превратился бы в мумию при жизни, как эти сумасшедшие восточные святые, чтоб ни единым вздохом не потревожить… потому что если проследить причинно-следственные связи, любое действие рано или поздно приводит к тому, что мы называем «злом». Я всегда это знал, а теперь – вижу. И никому не желаю того же… Как представлю, что, к примеру, Алисе пришлось бы тащить за собой всех своих мертвецов… Ну что ты смотришь так, вычисляешь, не пора ли сдавать меня в психушку? – Просто люблю, когда ты говоришь серьезно, – тихо сказал Саша. Протянул руку и осторожно погладил ладонь начальника, не зная, сможет ли передать через прикосновение нахлынувшее вдруг желание защитить, заслонить от всего мира хоть на пару мгновений. – Без маски шута? – Игорь усмехнулся, лукаво вздернув уголок губ. – Это не только маска… это архетип, способ существования. В данный период жизни. Ты же знаешь, без чувства юмора… – …в нашей работе никуда, знаю, – Саша вернул ему улыбку. – И все-таки? Что насчет будущего Даши? – Вижу, предстоит ей долгая дорога в казенный дом… – произнес майор, имитируя интонации киношной старухи-гадалки, и Саша со стоном уронил лицо в ладони. – Что толку видеть будущее? – пожал плечами Рогозин. – Всегда предпочитал его делать. Он поднялся так стремительно, что Саша не сразу сообразил последовать за ним и сумел догнать только у дверей спальни, которую они выделили в безраздельное владение гостье. – Будем форсировать события? – А ты предпочел бы еще месяц изображать идеальную семью из американских ситкомов? Никто за ней не придет. Никто… извне. – Вы это только сейчас увидели? – недоверчиво спросил Саша. – Среди этих… вероятностей? – Я это знал, еще когда подписывал приказ на операцию. И весь день мониторю ситуацию… Нет ни одного варианта, в котором приходит человек извне. Нет вообще ни одного живого человека, замешанного в этой истории. Никакого двойника Бориса, никакого любовника его вдовы, который мог бы заморочить голову ребенку. Все, что я вижу – разные варианты кровавой бойни, которую устроит ее ручной «зверек» в следующее полнолуние. Но подобные озарения к отчету не подошьешь… пока что. Так что формально мы добросовестно сидели в засаде, и тут вдруг что-то активировало рунескрипт. «Ну упс», как это говорит современная молодежь! Зато не будем тратить ресурсы родной конторы на слежку… – Но мы же чего-то ждали… или это для достоверности? – Лично я ждал, пока ребенок окажется в достаточно долгой фазе быстрого сна. Если помнишь соответствующий раздел методичек, мозговая активность… – Фазы сна мы и в универе проходили, – хмыкнул Саша. – А нельзя было сразу мне план изложить? – Мы это уже проходили, – Игорь нетерпеливо дернул плечом и все-таки открыл дверь, тут же переходя на шепот: – Ты бы нервничал, построил бы в голове кучу сложных конструкций… морально-этических дилемм… Без этого проще, поверь. Иногда надо просто действовать. – Даже зная… про причинно-следственные связи и все прочее? Что каждое действие приводит к злу? – Именно так. Вопреки этому знанию. Альтернатива – небытие. Нирвана. Вечное созерцание собственного пупка или чем они там все занимаются? Я мог остаться и присоединиться, но стало невыносимо скучно… Ну хватит болтать уже. – А кто болтает-то? Я тут не самый болтливый, – ворчливо прошептал в ответ Саша. В сознании бурлил, постепенно успокаиваясь, сложный вихрь эмоций. Три минуты назад – нежность в обмен на внезапную откровенность. Две с половиной минуты назад – веселье: невозможно не реагировать на шутки Рогозина. Две минуты назад – раздражение, ведь его опять не посвятили в планы и используют «втемную»! А затем понимание: Игорь такой, как есть, невозможно его винить, нереально его изменить, иногда получается понять, и то уже неплохо… И вот так с ним всегда. Сумасшедшая карусель, «американские горки»… Саша немало работал над собой, изучал секретные и несекретные техники и почти научился не терять самообладания в множестве разнообразных ситуаций… да они и не слишком-то его задевали теперь, все эти простые человеческие дрязги, социальные игры и прочее в том же духе. Но вот Игорь… С ним за пять минут пройдешь все стадии от любви до ненависти, и в обратную сторону. А он и не заметит. Или не придаст значения? Глупо пенять на ветер, что он сносит плохо закрепленные крыши… у ветра нет представлений о добре и зле, хотя сам он рожден из противостояния солнечного тепла и вечного холода космической ночи… – Что мы собираемся делать? – спросил он, невольно выделив слово «мы». Даша спала, свернувшись в клубочек под огромным одеялом. Чуть вьющиеся волосы отливали золотом в мягком свете ночника. Прямо-таки девочка с картинки из доброй детской книжки – и никаких чудовищ. – Для начала – выманить зверя. Дать ему энергии извне, чтоб не тянул из ребенка. Отделить от нее, или полностью «разрядить», стереть программу. Никому не принесет пользы суперсолдат из детского сада, Алиса зря истерила – время сейчас другое… Если в штабе смогут расшифровать рунескрипт – пусть хоть на лбу себе рисуют, на здоровье. А у девочки будет шанс нормально развивать свои способности. Ну как, товарищ моралист, нравится план? – План, может, и нравится. А вот что не нравится, так это тот факт, что вы ни разу за вечер не назвали Дашу по имени, – пробормотал Саша. – «Ребенок», «девочка»… хорошо хоть, не «объект». Наводит на мысли о её… судьбе. – Да, ты хороший психолог, – хмыкнул майор. – Подмечаешь детали… Собственно, я в этом и не сомневался. Медленным, обманчиво-ленивым движением он положил на стол тонкий хирургический скальпель, запакованный в прозрачную оболочку. – Просто на всякий случай, – пояснил он, не глядя на Сашу. Холодная волна вновь накрыла сердце. Ощущение, ставшее уже привычным. - Не позволю, – твердо сказал парень и схватил скальпель, убирая в карман. Рогозин повернулся и несколько секунд молча смотрел ему в глаза. Саша выдержал, не отвел взгляда. – Что именно не позволишь? – Мучить ребенка… Дашу! – Хорошего же ты обо мне мнения… как и все вы, впрочем. Я, между прочим, этого ребенка в свою кровать уложил! Хотя нет, стоп, это тоже как-то не очень положительно звучит… – Привезли домой, уложили в постель, да… Ну и зачем весь этот фарс? В офисе нельзя было попробовать? Или чтоб отчет достовернее выглядел? – Да уж, наверное, не из сентиментальных соображений. Может, пытался улучшить свою репутацию? Сам знаешь, в последнее время в отделе бытует мнение, что я за время своего отсутствия лишился последних остатков человечности и превратился в некое совсем уж непостижимое чудовище. Вот, я решил воспользоваться возможностью показать, что это не так… Усыпить вашу бдительность! Болтать и одновременно работать майор, безусловно, умел. Собственно, Саша мог бы уверенно назвать это его фирменным стилем. Вот и сейчас, «заговаривая зубы» подчиненному, он успел положить руку на плечо спящей девочки. Саша дернулся было, но увидел, вернее, почувствовал: Даше не больно. Игорь просто вкачивал направленный поток энергии в татуировку, заставляя спящего «волка» пробудиться. А если бы он делал что-то иное? Смог бы Саша помешать? Его шеф с легкостью способен убить голыми руками, безо всякого оружия… – Хорошо еще, что ты не рассказываешь мне о недопустимости жестокого обращения с животными, – усмехнулся Рогозин, глядя на безмятежно спящую Дашу. – А вы уверены, что это… животное, дух, чем бы оно ни было, не обладает каким-то самосознанием? – Ты бы сильно расстроился, если бы я при тебе сжег деревянный амулет с нанесенными рунами? Это то же самое. – Я видел этого волка. Еще в начале расследования, только сейчас вспомнил… После первого контакта с Дашей и ее мамой. – Ну вот, меня обвиняешь в сокрытии информации, а сам? – нахмурился Игорь. – Впрочем, это уже неважно. – Я вот о чем: чтобы проследить за мной до самого дома, нужна значительная… автономия от хозяина. Возможность принимать решения… – У нас мало времени, чтоб повторять теорию создания амулетов, – вздохнул майор. – Объясню, так сказать, на пальцах: человек это информация плюс энергия плюс материальное тело. Тело – носитель информации и ретранслятор энергии. Если взять нечто, что может быть телом, нанести на него информацию и приложить некоторое количество энергии, получится амулет… До определенного уровня разницы никакой. Но только у человека есть такая бесполезная штука, как мозг – генератор новой информации. Впрочем, не все согласны, что именно для этого он нужен… – Все так, ну а разве не может информация быть перезаписана, хотя бы частично, после смерти на другое тело? – А это уже один из фундаментальных вопросов нескольких мировых религий… Теоретики в нашем штабе же сходятся на том, что для этого нужно нереальное количество энергии. Что-то шевельнулось… что-то в комнате… или в Даше? Нет, все же где-то рядом – ребенок не был источником того холодного, внимательного взгляда, что Саша вдруг ощутил спиной и в испуге развернулся, обшаривая глазами пустую комнату. – Ага, повелся, – удовлетворенно хмыкнул Рогозин. – Оно и верно – кому нужен охранный амулет, реагирующий раз в месяц? Значит, можно его активировать… похоже, он использует для пробуждения энергию любого, кто обратит на ребенка внимание… энергию самого внимания! Как интересно! Саш, ты на всякий случай лучше встань в круг. Конечно, на убывающей луне не так уж и страшен наш зверь, но все же… – Какой круг? – Саша опустил глаза. На полу действительно виднелись рисунки, нанесенные чем-то вроде строительного маркера. Неровный круг, составленный, если приглядеться, из сложных переплетений рун. И как это он не заметил? Или Игорь все это успел изобразить, пока он задремал за чтением? Ковер из спальни, впрочем, он убрал еще за несколько дней. Сказал, чистить его пора, да так и не собрался, и каждый раз, уходя на работу, Саша укоризненно косился на стоящий в прихожей сверток… Нет, если каждое совпадение считать частью очередного хитрого плана Рогозина, паранойя может совсем выйти из-под контроля. – Защищаемся тем же оружием? – уточнил Саша, послушно шагая внутрь круга, охватывающего кровать и примерно полметра снаружи. – Руны? – Да, я тут почитал кое-что, вроде разобрался… – туманно ответил Игорь. – Оставайся внутри с Дашей, пока я не скажу, ладно? И ей не давай выйти, если проснется. От этих знаков до сих пор не исходило энергии, и только сейчас Саша начал чувствовать, что заклинание активируется. Похоже, при нанесении майор не вкладывал в рисунок никакой энергии… только информацию, если следовать озвученной им схеме. А вот теперь добавил энергию, не тратя время на программирование. Просто и гениально. Саша мысленно усмехнулся, представив, что их с ребятами постоянные игры с подбрасыванием друг другу заряженных предметов могут выйти на принципиально новый уровень, стоит остальным научиться этому приёму. Вот и еще одна причина, зачем стоило тащить девочку домой, сообразил он. Здесь у Игоря за годы обитания наверняка не один защитный контур сооружен… Мысль пришла и тут же растворилась в накатившей волне тревоги. Теперь в комнате точно был кто-то третий. Волк стоял у дальней стены, той, где не было ни дверей, ни окон. Ему просто неоткуда было взяться, и все же зверь казался вполне реальным, от него ощутимо веяло силой и угрозой, и даже мускусный звериный запах поплыл по комнате, завершая картину. – Я его вижу, – прошептал Саша. – Даже напрягаться не приходится. Светлые до прозрачности глаза зверя следили за ним. Волк не проявлял агрессии, но было очевидно, что стоит кому-то прикоснуться к Даше – и он прыгнет, не раздумывая. – Удивительное создание, – тихо сказал Игорь и, точно завороженный, шагнул по направлению к волку. Прятаться внутри защитного круга он явно не собирался. – И что теперь? – спросил Саша, пытаясь не выпускать из виду ни зверя, ни шефа, опять радостно лезущего навстречу неприятностям. – Ты, главное, помни – он не материален, – пробормотал Рогозин. – Он питается энергией твоего внимания… чем больше ты думаешь о его реальности, тем больше он воплощается… Смотри лучше на Дашу. Саша перевел взгляд на девочку. Та мирно сопела во сне. – А я попробую выяснить, есть ли у него инстинкт самосохранения… – добавил майор. Саша не успел увидеть, как волк изготовился к атаке. Когда он обернулся, тело зверя уже летело в воздухе. Движение, характерное для специально тренированной бойцовской собаки – настоящий волк скорее бросился бы хватать за ноги. Но создатель амулета вряд ли думал над зоологической достоверностью. Прежде чем Саша успел хотя бы вскрикнуть, тело волка прошло сквозь Игоря… или Игорь на мгновение исчез? На какие-то доли секунды Саше показалось, что второе, что силуэт его начальника растворился в полумраке комнаты, стал зыбким миражом, гораздо менее реальным, чем волк. Впрочем, и волк исчез – чтобы снова появиться у дверей и зайти со спины на второй прыжок. – Вот засада, – хладнокровно сказал Игорь, и повторил свой странный трюк. – Значит, есть. Саша замер у кровати бесполезным истуканом, инстинктивно прикрывая собой ребенка – хотя, кажется, уж Даше-то опасность не грозила. Да и за границы круга зверь действительно не проникал. Замер на месте, яростно оскалив клыки, но не издал ни звука – хотя судя по тому, как тяжело вздымались его бока, уж дыхание-то люди могли услышать. Даша застонала, и Саша обернулся к ней. Девочка беспокойно металась по кровати, на лбу ее выступил пот. Кошмар? – Если разбудить, он исчезнет? – Проверь, – Рогозин снова шагнул к зверю, и тот кинулся навстречу. На этот раз оба противника оказались достаточно материальны, чтобы сцепиться, и волк попытался ухватить его за горло, но сам попал в жесткий захват и был отброшен в сторону. Громкий стук, с которым тело грохнулось о стену, стал неожиданностью: похоже, тварь обретала вполне материальную плоть? – Даша, проснись, – он довольно грубо потряс девочку. – Твой волчок проснулся, и ты просыпайся… – Волчок, – сонно отозвалась девочка и села в постели. – Где? Исчезнувший было зверь снова возник – и тут же бросился на Сашу. Игорь преградил ему путь, и клыки сомкнулись на его предплечье. Зверь буквально повис на нем, и майор, каким-то чудом удерживая равновесие, второй рукой схватил его за шею, явно намереваясь ее сломать. – Не надо, – прошептала девочка и осела обратно на подушки. Лицо ее залила смертельная бледность. – Игорь, это ее убивает! – выкрикнул Саша, в волнении даже пропустив отчество шефа. – Он ее убивает, – сдавленно ответил Рогозин, пытаясь оторвать от себя зверя. Тот наконец-то начал издавать звуки и по-собачьи зарычал, не разжимая клыков. – Тянет из нее силы… срежь с нее тату, иначе будет поздно. Я справлюсь. Она – нет. – Что? – Скальпель. У тебя в кармане. Срежь тату с кожи. Они все-таки упали – человек и волк. Покатились по полу, сцепившись, озверевшим клубком. Саша не был уверен, но, кажется, рычал не только волк. «Скальпель в кармане… он что же, и это предвидел?» В голове роились подозрения, но пальцы уже сами нащупывали пластиковую упаковку. Для стерильности, видимо… Резкое движение – и лезвие само прорвало оболочку. Зверь вдруг отвалился от Игоря и вытянулся на полу, корчась в судорогах. – Отставить! – заорал майор куда-то в пространство. – Идиоты, вы не с ним боретесь, а с ребенком! Саша! Ухватив девочку за плечо, Саша полоснул скальпелем возле татуировки. Даша захрипела, не открывая глаз. До сих пор ему не приходилось резать никого крупнее лягушки на уроке биологии. Ладно, это ведь не может быть сложнее, чем довести до инфаркта преподавателя-вампира? Главное – не чувствовать себя садистом, мучающим ребенка… скорее уж – хирургом, удаляющим нечто очень опасное. Неровно срезанный кусок кожи шлепнулся на пол – Саша постарался кинуть его за пределы круга. За ним к окровавленному плечу девочки тянулись энергетические нити, вроде вампирских присосок, только очень тонкие, больше похожие на капилляры. Парень машинально оборвал и их тоже. В ту же секунду Даша открыла глаза – и немедленно разрыдалась. Громко, отчаянно, безо всякого стеснения. Так плачут дети, у которых было по-настоящему счастливое детство, подумалось вдруг Саше. Дети, уверенные, что их плач будет услышан, и проблема будет немедленно устранена. – А вот теперь можно и помахаться, – сказал Игорь поднимающемуся на ноги волку. – Теперь, когда остались только мы. Саша безуспешно пытался остановить кровь, хлеставшую из порезанного плеча ребенка, отрывал от простыни лоскуты и никак не мог нормально завязать их на Дашином плече – руки запоздало затряслись от шока. Наверное, он отвлекся, или сознание не так интерпретировало увиденное боковым зрением, или… … или то, что Рогозин сказал про волка, было какой-то невообразимой частью правды обо всем мире в целом. «Он материален, пока ты думаешь о нем… чем больше ты на него смотришь, тем больше он воплощается…» – или как он там сказал? Потому что в какой-то момент Игорь снова исчез. Вместе с волком. Всего на мгновение, но комната определенно была пуста. А потом Саша повернул голову – и вновь увидел его стоящим посреди комнаты. От волка же не осталось ничего, даже того тревожного ощущения чужого присутствия, что всегда сопровождало его появление. Если бы волк умел мыслить абстрактными категориями и сожалеть о несбыточном, он пожалел бы, что не может подняться в воздух. Пернатая тварь налетала на него, стальными когтями вырывая клочья плоти, и тут же взмывала ввысь, за нависшую над полем пелену сизых туч. Зверь беспомощно крутился на месте, готовый заскулить от отчаяния. Он несколько раз изо всех сил прыгал вслед птице, но челюсти его хватали воздух. Тень орла вновь накрыла его, и в глазах потемнело от жестокого удара клювом. Клочок кожи, где под шерстью скрывались знаки, остался в лапах птицы. Древний символ вспыхнул на прощание яростным бело-голубым пламенем, и пеплом осыпался на ледяное поле. У волка подкосились лапы. Орел стоял перед ним, теперь – в образе человека, но это было уже неважно. Волк смотрел в расплывающуюся даль за его плечом. Там, почти у самой кромки леса, плакала девочка. Из последних сил зверь рванулся к ней. Его остановила неожиданно теплая ладонь на загривке. – Я благодарю и отпускаю тебя, – произнес голос за спиной. Ледяное поле зашевелилось, пошло трещинами, прогнулось под телом волка, и над его головой сомкнулась темная стена воды. – Папа! – громко и надрывно закричала Даша, вдруг прервав свои рыдания. – Папа! Папа! Не уходи! Саша не удивился бы, появись сейчас в комнате призрак Бориса Бондаря. Но там, куда смотрела девочка, ничего не было. Ни волка, ни человека. Игорь смотрел в ту же точку и выглядел немного растерянным. Саша напрягся, пытаясь рассмотреть хоть что-то «вторым зрением», но то ли от нервов ничего не получалось, то ли смотреть было уже не на что. Топот тяжелых сапог в коридоре привел всех в чувство. Саша с удивлением обнаружил, что битва, если ее можно так назвать, длилась совсем недолго – как раз хватило времени «ящерам» добраться до квартиры. Обидно, наверное, прибежать к финалу разборки и даже мифического волка своими глазами не увидеть, подумалось ему при виде напряженной физиономии Аркадия. Впрочем, уж он-то наверняка видел все происходящее на расстоянии, пусть и не глазами. – Хрена вы полезли меня спасать без приказа? – хмуро спросил Игорь, зажимая рукой разорванный рукав рубашки. – Чуть девочку не угробили… он же из нее тянул… – Я так и понял. Потом, – сдержанно ответил Аркадий. – Ранен? – Нет, – Игорь отнял руку от места, где только что был окровавленный след от клыков, и продемонстрировал абсолютно чистую кожу. – Чтоб получить повреждения от этого зверя, нужно было в него как следует верить… и бояться впридачу. – Страх, – кивнул Аркадий. – Он научился питаться им. И подсел, как на наркотик. – Как кот на валерьянку, – криво ухмыльнулся Игорь. – Все-таки животное… К Саше, прижимающему к себе плачущую девочку, подбежал один из бойцов с алой повязкой на рукаве, и осторожно принял у него ребенка, буквально на ходу заливая ее рану каким-то спреем, который тут же отвердевал прозрачной пленкой. Саша понял, что все еще сжимает в руке окровавленный скальпель, и с отвращением отбросил его. – Тульпа, – обронил Аркадий. – Их так в Тибете называли. – Точно! А у нас, как же это… ВМ-объекты? – Именно. Воплощенные мыслеформы. Жаль, не стали развивать эту тематику. Я бы поработал. – Да, был бы у нас сейчас отряд астральных собаководов… Ладно, чего уж тут. – Ты как, нормально? – спросил кто-то над ухом. Саша вздрогнул и обернулся. Точно, старый знакомец – Косой. У кого еще такая привычка незаметно подкрадываться? – Я… да, – он мотнул головой и провел ладонью по лицу. Крови нет, слез тоже – вот и ладно. – Мне… доводилось убивать, – продолжил он, сам не зная, зачем оправдывается. – А тут даже никто не умер. Никто не умер… но аналогия почему-то все равно напрашивалась. Применимо ли слово «умер» к этой их… воплощенной мыслеформе? – Любой воображаемый друг маленькой девочки в каком-то смысле имеет шанс стать тульпа, – продолжал рассуждать Игорь. – Энергия внимания… Да, надо было проводить эксперимент в полной темноте. Но мне интересно было посмотреть… – Эксперимент, значит. Я-то как раз собирался спросить, почему татуировка активировалась, – Аркадий мрачно посмотрел на Рогозина. – А что, ты предпочел бы действовать по плану? Ждать, пока амулет наберет силу к полнолунию? План был идеален для отчета, и совершенно непригоден к реализации… – Ты мог сказать, – Аркадий обошел его, точно неодушевленное препятствие, и направился к двери. – Да ладно, первый раз, что ли? – пробормотал Игорь. Повернулся – и наткнулся на взгляд Саши. – Все нормально? – со вздохом спросил он. – Да. Спасибо, что прервали столь важную научную дискуссию о мыслеформах, чтобы поинтересоваться, – Саша постарался улыбнуться ему как можно обаятельнее. – Вы задолбали меня оба, – выдохнул майор и бегло посмотрел вслед Аркадию. – Я и так знаю, что ты в порядке, я же все время тебя чувствую. Все эти социальные пляски… условные сигналы, принятые между обезьянами… Саш, я так устал, ты не представляешь. Можно, я сегодня побуду сволочью? Я потом исправлюсь. – Без проблем, мне не привыкать, – фыркнул Саша. – Кстати, может, объясните, как это вам удалось исчезать… уворачиваться от волка первые пару раз? – А, – Игорь махнул рукой. – Это новая техника защиты от любой атаки. Одна из тех вещей, которым я научился во время своего… отпуска. Как и большая часть подлинно эзотерических знаний, совершенно бесполезна для людей, не достигших определенной ступени развития. Но доклад начальству я честно составил. Пусть экспериментируют, пусть пишут методички. Вдруг да выйдет что. – А почему мне ее не показывали? – нахмурился Саша. «Да ладно, первый раз, что ли?» – издевательским эхом прозвучала в памяти недавняя реплика. Игорь виновато развел руками. – Я же говорю – для этого нужно быть уже достаточно опытным. И главное, обладать абсолютной уверенностью в своих силах. Иначе не выйдет. – А всё-таки? Чисто теоретически? – Чисто теоретически – берешь и снимаешь все щиты. Открываешься и становишься абсолютно «прозрачным». Любая атака проходит сквозь тебя, потому что ей не за что зацепиться. Никакого ощущения персонального «я», никаких завязок на окружающий мир. Что-то вроде техники «тени», только здесь даже тени не остается. Атака проходит сквозь тебя, а за тобой – ощущение бесконечного космоса, единого во всем многообразии. Энергия атакующего уходит именно туда, а ты осторожно «отходишь в сторону» – пусть себе сражается со всей Вселенной сразу, пока силы не кончатся. Представил? – Представил, ага. Щиты, по-моему, надёжнее. – Вот и я о чем. Если ты не великий просветленный. Руслан, между прочим, так не умеет. Или не умел, сейчас уж не знаю. А знаешь, как я на эту технику напоролся? Попытался там одного... одного местного атаковать. Идиотское, если честно, ощущение, когда противника вроде как и нет, и в то же время он – всё и он везде. Как с ним сражаться? – Не надо про это, ладно? – Саша глубоко вдохнул, пытаясь преодолеть давящее чувство в груди. – У меня приступы паники случаются каждый раз, когда я про эту вашу Шамбалу слышу. Извините. – Все нормально, – Игорь наконец-то оказался рядом, притянул к себе, обнимая. – Это я как раз очень хорошо понимаю, поверь. Продолжим разговор лет через десять. Невозможно было злиться на него, хоть и хотелось… ох, как хотелось! Но тепло его рук, знакомое ощущение обволакивающего сильного биополя… Саша с трудом заставил себя вырваться из объятий. – Надо посмотреть, как там Даша. Даша, как ни странно, была в порядке. Сидела на коленях у одного из бойцов, могучего почти двухметрового спецназовца, в то время как его товарищ, не менее суровый во всей своей снаряге, заплетал ее растрепанные волосы в аккуратные косички. На плече красовался свежий бинт, и только брызги крови на полу напоминали о случившемся. Саша с трудом сдержал смех при виде этой картины. Парни явно радовались возможности понянчиться с ребенком. Интересно, как у них в отряде с семьями, не все же такие… «волки-одиночки», как некоторые? Не все же, наверное, следуют мудрости покойной бабки Алевтины? «Нельзя колдуну любить» – достойный слоган для футболки с надписью. Стоит напечатать, да подарить шефу. Нельзя привязываться… нельзя заплетать косички чужой дочке, задумываясь невольно – а будь это моя? Каким бы я был отцом? Каким примером? Что оставил бы ей, если б на задании встретила шальная пуля? К черту, что за навязчивые мысли о смерти… – Даша, – позвал парень, подходя ближе. Девочка вздрогнула, посмотрела на него с подозрением. – Ты убил волчка? – Нет, – честно ответил Саша. – Просто, понимаешь, он… плохо себя вел… – Он не злой, – убежденно сказала девочка. Глаза ее вновь заблестели от слез. – Он только на плохих дядь рычит… – И только плохих дядь кушает, понятно, – саркастически заметил Игорь. – А как ты определила, где плохие? – Мне дядя Ваня все рассказал! – выкрикнула девочка. – Они плохие, они папу убили! Саша обернулся к Игорю. – А вы говорили, нет никакого стороннего человека… – Кто такой дядя Ваня? Когда ты его видела? – жестко спросил Игорь. – Отвечай! Каждое его слово будто ввинчивалось в сознание: Саша ощутил, что тот «придавил» девочку сконцентрированным биополем, взял под контроль. Да и всех присутствующих немного зацепил, если честно. Работал грубо… а значит, вероятно, уже на пределе сил. Или, может, ему окончательно стало не до «человеческих глупостей». – Приходил… летом. Говорил с мамой, спрашивал про папу. Мама отошла к телефону. Он показал мне фотографию и сказал – вот кто убил твоего папу. Они все вместе. Но это секрет. Я спросила папу потом, во сне, он сказал, что все правда, – голос Даши зазвучал глухо, она говорила заторможенно, будто во сне. – Как папа приходит к тебе в сне? – Я не знаю… – Почему умерла мама? – Я не знаю… Нет, это не я… – Твой волк убил ее? – Я просто хотела выйти на балкон… посмотреть на луну… ему так легче выходить, в доме на стенах защита, только на балконе открыто. Он хотел в лес, ему надо было. Мама не пустила… – Товарищ майор, разрешите обратиться, она сейчас свалится, надо прекращать, – скороговоркой пробормотал боец, державший девочку на коленях. Игорь, помедлив, кивнул – и неприятное давление тут же исчезло. – Отвезите ее на базу, сделайте капельницу с глюкозой. У нее и так истощение. Если б мы с Сашей ей чуть энергии не качнули, уже в коме лежала бы. Саша недоуменно посмотрел на шефа – он-то сам ничего подобного не делал. Просто не подумал. А Игорь, получается, одновременно дрался с волком, держал контур защитного круга… двух кругов, Саша потом заметил, что был еще и внешний, по периметру комнаты – видимо, смысл был в том, чтобы не выпустить волка наружу… так вот, помимо этого, он еще и девочку энергией накачивал – при том, что волк эту энергию оттягивал – а значит… – Вам, по-моему, тоже капельница не помешает, – тихо сказал он, подойдя к майору. – Да мне-то что, бывало и хуже, – отмахнулся тот. – Посплю часов десять, и все. – А ведь я мог помочь. Если бы знал, что делать, – с нажимом произнес Саша. – Если бы знал, каков план. Мне пока не хватает опыта, чтобы считывать его телепатически… и будущее я не предвижу… – Телепатии, увы, не существует, – устало усмехнулся Рогозин. – А чем больше людей знает о чем-то, тем сложнее запутывается картина вероятностей, и ничего не получается отследить… – Да, теперь ты знаешь гораздо больше, чем все мы, вместе взятые, – произнес вынырнувший из коридора Аркадий. Встал перед Игорем, оттеснив Сашу. Тот запоздало ужаснулся, увидев выражение лица спецназовца. Это было плохо скрываемое бешенство – впервые на его памяти направленное на Игоря. И, как назло, никого вокруг – никого из тех, кто мог бы вмешаться в случае драки. Парни из отряда только что вышли, унося Дашу в машину. – И это дает тебе право решать за всех? Смотреть свысока, говорить «вы все равно не поймете»? – продолжил Аркадий. – Помню одного человека, который так говорил! Помню операции, в которых нас использовали втемную, ничего не объясняя! Операции, в которых мы не должны были побеждать… Помню… был у меня командир, которому такая херня оч-чень не нравилась. Когда-то. Давно. Какое-то мгновение Рогозин смотрел ему в глаза, серьезно и не моргая. Когда Саше показалось, что воздух между ними вот-вот начнет искрить разрядами, майор вдруг опустил взгляд и тут же спрятался за неизменной усмешкой: – Вдвоем меня решили достать, да? – Просто это очень неприятное чувство, когда от тебя ничего не зависит, – попытался объяснить Саша. – Я делаю то, что кажется мне наиболее эффективным. В данный конкретный момент. – Все-таки Алиса была права, – сказал Аркадий, так же резко успокоившись. – В тебе почти не осталось человеческого. Даже по нашим меркам. Ты сейчас ближе к… к Коростелеву, чем к нам. – Да вам всем дохрена повезло, что во мне так мало человеческого! – неожиданно заорал Игорь, и Саша в испуге отшатнулся. – Что во мне так сильна… другая часть! Которой все равно! Потому что моя человеческая часть с момента возвращения смотрит по сторонам, бьется в панике и воет от ужаса! Он прислонился к стене, словно крик отнял последние силы, и Аркадий шагнул ближе, стремясь подхватить под локоть – но, подумав, остановился на полпути. – Я теперь не знаю, как с тобой работать, – произнес он, покачав головой. – Но буду прикрывать… пока могу. Игорь поднял голову и не без труда натянул на лицо лукавую ухмылку: – А куда ты денешься? Саша замер как истукан, ошеломленный увиденной сценой. Даже не кивнул на прощание уходящему Аркадию. Когда дверь захлопнулась, машинально вышел в прихожую – защелкнуть замок. Пару часов назад Рогозин предусмотрительно оставил дверь незапертой, так что ломать замки «ящерам» не пришлось. И ковер вынес из спальни. Не придется отстирывать от грязи с ботинок и крови. Все предусмотрел. Все-таки посвященный, не хрен собачий. Дживанмукти, да? – Все это было… в вероятностях? – громко спросил он, сглотнув. – Этот вариант развития событий? – Опять двадцать пять, – простонал Игорь. Он так и стоял у стены, будто сил перемещаться у него уже не было. Саша взял его за разорванный рукав рубашки и повел за собой в спальню. – В конце концов, это мой долг! Долг учителя, – с пафосом провозгласил майор, послушно топая следом. – Иногда приходится вести учеников по краю пропасти с завязанными глазами – для их же блага. – Аркадий вам не ученик. – А ты зато не связан присягой, – Рогозин устало опустился на кровать. Саша вытянул из-под него простынь, забрызганную кровью, швырнул на пол. – Можешь уходить, если хочешь, – тихо пробормотал Игорь, закрывая глаза. – Я видел, ты забрал свои ключи из тумбочки. Хочется домой? Понимаю, это место не слишком похоже на дом… особенно сейчас. – Я останусь, – хмуро произнес Саша. Подумал – и присел рядом, осторожно тронув начальника за плечо. – В конце концов, как психолог, я обязан остаться там, где нуждаются в моей профессиональной помощи. – Професси-анальной, – задумчиво растянул Игорь, нарочито вклинив паузу меж слогов так, что слово приобрело откровенно неприличный оттенок. – Тогда конечно… – Хотел бы я посмотреть на ситуацию, в которой вы не рассказываете анекдотов и не отпускаете пошлых шуток, – тихо рассмеялся Саша. – Нет, Саш, поверь мне… не стоит мечтать о таких ситуациях. Впрочем, ты всегда можешь купить в секс-шопе какой-нибудь удобный кляп… – Вы это серьезно? – растерянно спросил парень. Ответом ему было мирное сопение. – Нет, принцесса не уплыла домой, – со вздохом произнес Саша, укладываясь рядом. – Она осталась в заколдованном замке… потому что с чудовищами гораздо интереснее. Да и как после них жить среди людей?5.
17 октября 2016 г. в 02:35
– А ты мне сказку расскажешь? – спросила Даша, натягивая одеяло под подбородок.
Саша невольно улыбнулся, глядя на ее лукавую физиономию.
– Расскажу. А про что?
– Про принцессу и чудовище!
Эту историю Саша знал. Правда, в варианте из старой книжки, где фигурировал аленький цветочек. Даше, надо полагать, больше нравился современный диснеевский вариант.
По крайней мере, начало и конец сказки в памяти всплыли охотно. Что он помнил весьма смутно, так это причины, по которым красавица вообще должна была полюбить свое чудовище.
Но, может, ребенок после такого тяжелого дня заснет быстрее, чем дослушает историю?
К сказкам на ночь привыкла, надо же. Саша помнил, как росли его многочисленные племянники, которых старший брат наплодил за двоих – будто предчувствовал, что младший на подвиг продолжения рода не подпишется. Им вот перед сном разве что мультики включали. Современным родителям некогда общаться со своими детьми, факт. Олеся же, видимо, ответственно подходила к вопросу.
- Ну, слушай, – вздохнул он, усаживаясь на стул возле кровати. – Было у отца три дочери…
Взгляд невольно скользнул в темноту за стеклом, сонно моргающую огоньками чужих окон сквозь полупрозрачную занавеску. Где-то там, снаружи, дежурил фургон с оперативной группой. Саша мог бы раскинуть «сеть» и точно определить, где они, но зачем мешать парням работать? Им любое внимание сейчас должно казаться подозрительным. Ведь тот, кого они ловят «на живца», будет искать ребенка, скорее всего, каким-то похожим способом.
«Засада в моей квартире – самый разумный вариант, – объяснил Игорь несколькими часами ранее. – Если придется его пристукнуть, ко мне претензий никаких. Субъект, вычисливший, где я живу, слишком опасен, чтобы его упускать, с этим любая наша комиссия согласится».
«К тому же, ребенку полезно побыть в семье, а кроме вас, у нас семейных никого и нету», – добавила Алиса, глянув на Сашу и повергнув того в ступор на пару секунд.
Они ведь и правда так считали, с удивлением осознал парень. Что у них с Игорем – семья.
А на самом деле?
– Но принцесса осталась с ним, правда? Она ведь не уплыла? – с нажимом спросила Даша, когда дело дошло до момента неизбежного выбора. Она упорно звала главную героиню принцессой, видимо, считая это неизбежным атрибутом хорошей сказки, хотя Саша вовсе не упоминал о принадлежности сказочной красавицы к какой-либо наследной аристократии. Он-то подозревал, что чем выше статус девицы в обществе, тем меньше шансов у чудовища.
– Конечно, осталась, – улыбнулся Саша. – Она ведь постепенно привыкла к чудовищу, и больше его не боялась. Проанализировав… то есть, обдумав все хорошенько, она поняла, что не так уж сильно от него отличается. Две руки, две ноги…
– Зубы такие же острые! – вклинилась в рассказ Даша, сверкая глазами.
– Ну да… зубы, – Саша от неожиданности сбился с мысли. Это у нее так проявляется полученная психическая травма, интересно?
- Тоже могут рвать сырое мясо! – довольным тоном заключила девочка.
- Э… да, пожалуй, – Саша глянул на нее скептически. – Собственно, зубы… гм, зубы у нее с каждым днем становились все длиннее и острее. Она ведь тоже… питалась сырым мясом, да?
В оригинале сказки, кажется, фигурировали отменно приготовленные блюда в золотой посуде. Но радостный смех ребенка вынудил его продолжать, импровизируя на ходу:
- А потом и когти у нее начали расти, острые-преострые, как у чудовища. И шерсть на спине. Ну, не то чтобы прямо лохматая… аккуратная такая, золотистая, вьющаяся колечками. Все-таки она была принцесса! Ну и вот… всего-то через месяц, в следующее полнолуние, они вместе с чудовищем радостно скакали под луной…
«Что я несу… Интересно, и у кого из нас тут психическая травма?»
– И выли на нее! – продолжила Даша.
– Ну да. А как же иначе?
– А дома ее уже совсем не ждали, – девочка села в кровати и в волнении скомкала одеяло на коленях. – Дома про нее давно забыли! И хорошо, так им всем и надо! У них жизнь будет скучная, а у нее приключения!
– Думаешь, чудовищем быть интереснее? – Саша осторожно уложил ее обратно. – Хватит прыгать, спать пора.
«Предполагается, что сказка на ночь должна успокоить ребенка», – скептически хмыкнул он про себя. «Что-то у меня все наоборот выходит…»
– На самом деле все вокруг – чудовища. Только не знают об этом, – как-то очень по-взрослому вдруг прошептала Даша, глядя в стену. – Так папа говорил.
– Когда он это говорил? – Саша очень надеялся, что голос не дрогнул, выдавая волнение.
– Не знаю. Во сне. Не помню…
– Во сне можно много интересного узнать, – подтвердил парень со вздохом. – Так что давай, засыпай скорее…
Поправляя одеяло, он мельком увидел на плече ребенка татуировку-амулет. Та почти не «фонила» сейчас, но все-таки выглядела угрожающе.
Свет фонаря за окном, полумрак, стилизованный волк… Мозаика вдруг сложилась, выдернув из памяти почти стершуюся картинку: тень хищника, замершая в темном углу, на границе яви и сна. Саша уже успел забыть об этом, посчитав тревожным сновидением. Но теперь он узнал волка из своих видений, сопоставив забытый образ с более свежей и яркой картинкой с места преступления.
Значит ли это, что ему тоже грозила опасность? Что привязанная к ребенку сущность готова атаковать каждого, кто подойдет слишком близко? Даже случайного прохожего, что задержался рядом на прогулке в парке?
Ладно, сейчас-то уж никакого смысла запоздало паниковать. За квартирой следят лучшие спецы в своем деле. А самое опасное существо в этом городе, если не в стране, сейчас возится на кухне. Посуду моет, судя по звукам.
– Интересная трактовка известной сказки, – ехидно прокомментировал Рогозин, стоило Саше закрыть за собой дверь спальни, оставляя девочку дремать в уютном полумраке.
– Вот как вы умудряетесь все слышать? – деланно возмутился Саша. – И вообще, может, у нас конфиденциальный разговор с Дашей. Нечего подслушивать.
– Конфиденциальный? Ну да, – майор кивнул, пряча улыбку. – Заседание клуба анонимных любителей чудовищ.
– Самые древнейшие из историй – об инициации и трансформации, как психолог говорю, – вздохнул Саша. Подошел и обнял Игоря сзади, прижался щекой к широкой спине. – И о том, что с чудовищами лучше все-таки дружить. Безопаснее.
– Хватит умничать, – фыркнул майор. Будто застеснялся мгновения нежности, возникшего между ними. Может, опасался, что кто-то из наблюдающих за квартирой считает что-нибудь лишнее в их эмоциональном фоне?
– Хватит вредничать, – в тон ему ответил Саша, нехотя отстраняясь.
– Ишь, принцесса нашлась, тоже мне, – продолжал ехидничать Рогозин, вытирая руки полотенцем. – Смотри, вот отправлю тебя борщ варить…
Шутка про борщ родилась после очередной «семейной» поездки в Сашин родной поселок. Отец ставил новый забор, Игорь взялся ему помогать, Саша тоже попытался, немедленно поранился щепкой, потом попал по пальцу молотком, и отец в конце концов не выдержал и рявкнул «Все равно мужика я из тебя не вырастил, иди в дом, учись у матери борщи варить!» Надо отметить, Саше тогда было весьма обидно это слышать, но Игорь, скотина такая, счел это потрясающе смешной шуткой, и от случая к случаю припоминал.
– Еще раз услышу про борщ, и кто-то на неделю останется не только без ужина, но и без секса, – спокойно парировал Саша.
Вообще-то и так было очевидно, что не стоит в сложившихся обстоятельствах отвлекаться на подобные глупости, но раз уж они начали словесную пикировку, остановиться было сложно.
– Нам и так придется вести себя прилично, пока Аркашины ребята наблюдают, – рассмеялся Игорь. – Иначе он неизбежно обвинит меня в моральном растлении молодежи… А ты учишься, значит, чисто женским приемам манипулирования? Тоже неплохо. Согласно тайной доктрине герметической магии, алхимической трансформации духа достигнет лишь тот, кто объединит в себе мужское и женское начало, достигнув гармонии в их союзе…
- Как же, как же, Адам Кадмон, совершенный андрогин, – пробормотал Саша, вздрогнув. В памяти всплыл голос произносящей эти слова нечеловеческой твари. Сколько прошло с тех пор? Кажется – десятки лет, хотя на календаре – не больше года.
– Наш давний оппонент подошел к вопросу слишком прямолинейно, – Игорь явно вспомнил тот же эпизод. – Но даже у врага всегда есть чему поучиться. Особенно у врага.
– Интересно, – тихо сказал Саша, поворачиваясь к окну, – который из врагов научил вас разговаривать такими театральными фразами?