Тринадцатый отдел: архивные файлы. Файл № 005 «Индиго».

Некоторое время Саша наивно полагал, что эта история закончилась. Особенно после того, как услышал, что неведомые «аналитики» отдела получили задание выяснить, какой такой «дядя Ваня» просветил Дашу насчет гибели ее отца, но, кажется, так и не достигли успеха. Рогозин о своей эмоциональной вспышке говорить отказывался, ссылался на стресс после проведенной почти в одиночку операции, отшучивался, переводил попытки серьезного разговора в бурный секс на диване – в общем, вел себя, как обычно. Пару раз не приходил ночевать, но при попытке вычислить местонахождение по карте след его терялся за воротами базы «Ящеров», так что Саша не видел поводов для беспокойства. Кажется, именно туда временно переправили девочку, прежде чем увезли куда-то еще для «детального обследования», как выразился Игорь. Хотелось верить, что она не исчезнет в недрах какой-нибудь секретной лаборатории, но… кто знает. Эта мысль приходила уже не в первый раз, неизменно пугая парня: в какой же момент он перестал по-настоящему беспокоиться о людях, в чьей судьбе принимал невольное участие? О простых, ни о чем не подозревающих обывателях, что оказываются марионетками, разменным материалом в играх «посвященных». Яркая картинка – светлые локоны в свете ночника, кровь, рычание зверя… плач ребенка, боль, на мгновение полоснувшая по сердцу, точно своя собственная… Тогда казалось – нет ничего важнее, чем защитить беспомощное создание, что оказалось в его руках. Как бы Игорь ни язвил по поводу ее «беспомощности», Саша не соглашался считать ее ответственной за убийства. Но операция прошла, долг выполнен… и воспоминание стремительно затиралось в памяти, и Саша, загруженный новыми делами, уже на следующий день перестал думать о девочке. Вспоминал, только натыкаясь взглядом на сиротливо брошенную в офисе игрушку. Кем бы ни был на самом деле тот зеленый медведь-мутант, Даша к нему доверием так и не прониклась, и теперь загадочный зверь восседал на стуле в углу, символизируя собой… ну, видимо, все тот же нелюбимый шефом «постмодернизм». Похоже, работала все же подспудно брошенная мудрой бабкой установка «не пускать никого в сердце». Из-за каждого свидетеля или даже жертвы переживать – никаких нервов не хватит, ему и Рогозин много раз говорил то же самое, приводил в пример полицейских, врачей и прочих, кто имеет дело с жизнью и смертью. И все же… с каких пор он перестал даже задавать вопросы? Не рассказывает Игорь о дальнейшей судьбе Даши – значит, по уровню доступа не положено. Безопаснее не знать. И спокойнее, что уж греха таить. Не его, «эксперта»-практиканта, сфера компетенции. Да и некогда – они с Тимом с молчаливого согласия Игоря погрузились в отработку всех возможных ниточек, ведущих к потенциальным «игрокам», а время поджимало… «А вот возьму и спрошу сейчас, на совещании», – решил он, сверля взглядом стену офиса. На стене виднелся темный квадрат невыгоревших обоев: еще недавно там висел какой-то календарь с пейзажами. В календарь Оля клеила стикеры с пометками о делах. Последний раз она это сделала в марте, отметив день своего исчезновения восклицательным знаком. С тех пор на календаре так и застыл первый месяц весны – никто не отрывал листы. Люди, каждый день имеющие дело с невероятным, не верят в народные приметы, что правда, то правда. Но иногда изобретают собственные. И вот, кто-то решил, что ждать бесполезно, и снял календарь. К слову о равнодушии. – Свет, а кто убрал? – Саша ткнул пальцем в пустую стену. Света оторвалась от двадцатого по счету редактирования файла с отчетом и кинула на него быстрый взгляд. – Шеф, кто же еще. – Он же говорил… – Саша запнулся, припоминая. – Что пока не нашли тело, не станет объявлять ее мертвой… или как же он сказал… – Я не знаю, Саш, – Света явно отвечала не на его слова, а на прочитанный «между строк» вопрос. – Может, выяснил что-то новое. А нам не говорит, потому что… Да черт его знает. Значит, есть причины. – Ты ему так веришь… – Саша покачал головой и покосился на дверь кабинета. Знал, что звукоизоляция хорошая, и все же непроизвольно понизил голос. – В отличие от вас всех, параноиков-заговорщиков, – Света усмехнулась. – Осуждаешь? – Нет. Завидую. Хлопнула дверь – в комнату ворвался Тим. Удивленно обвел взглядом комнату. – А где Алик? – С шефом беседует. Что-то там по поводу обновления защиты. Тим присел на край стола и сунул руки в карманы. Вид у него был непривычно мрачный и решительный. – Кто-нибудь знает, кто такая Татьяна Беличенко? – Не припомню. Погуглить? – Света деловито защелкала по клаве. – По нашим базам посмотри. Она имеет доступ в штаб. «Эксперт», как и мы. На нее выписан пропуск, и она уже должна быть здесь, но, похоже, опаздывает. – Новая сотрудница? – Света нахмурилась. Саша отметил, что вполне разделяет ее чувства. Между собой они могли спорить сколько угодно, но на угрозу вторжения «чужака» отреагировали как единое целое – насторожились, ощетинились во все стороны невидимыми энергетическими «иголками». «Интересно, и со мной так же было? В списках безо всяких объяснений появилось новое имя, и все забеспокоились? Нет, не похоже… атмосфера здесь была совсем иная». Дверь кабинета Игоря приоткрылась, но оттуда, вопреки обыкновению, повеяло не холодом из вечно распахнутого окна, а пряным дымом благовоний. Что-то незнакомое, тяжелое, душное, вроде восточное. Саша опознал только некоторые знакомые нотки – сандал и еще что-то острое. Игорь никогда такой странной смесью не пользовался. – Все пришли? Заходим, народ, – распорядился Алик. – Ничего не находится, – бросила Света парням и поднялась, закрывая крышку ноута. Тим поймал Сашу за рукав и прошептал торопливо на ухо: – Вроде есть зацепка. Завтра утром встречаюсь с одной компанией, они недовольны организацией Игры… надеюсь, удастся их перевербовать. – Может, доложим сейчас... – начал было Саша, но Тим сделал страшные глаза и замотал головой, прошипев: – Я сам, потом! Нельзя спугнуть! – Не все здесь, шеф, – нарочито громко сказал он, заходя в кабинет. – Татьяна опаздывает. - Похвальная осведомленность, – сказал Рогозин. – Не беспокойся, сейчас будет. В кабинете было темно, только свечи горели на столе, выдвинутом в центр комнаты и накрытом черной тканью. Саша присмотрелся – нет, никаких пентаграмм и сигилл. Просто свечи по кругу. Даже не из натурального воска. – Ритуалить будем? – деловито осведомилась Света. – По какому поводу? – Ну как же, двери в мир духов скоро открываются и все такое… Контур не замыкайте пока, я сейчас. Он выскользнул из кабинета, не закрыв за собой дверь. – Алик, нафига это все? – требовательно спросил Тим. – Он сказал, спиритический сеанс, – Алик пожал плечами. – Вроде не шутит. А ты эту Татьяну знаешь? – Сегодня первый раз услышал. И то потому, что охранник спросил, ее ждать или как. Болтливый у нас товарищ Алексеев из охраны, это минус. Но болтлив он, в первую очередь, со мной, и это плюс… – Какой нафиг спиритический сеанс! – возмутился Саша. – Он мне тыщу раз говорил, что после смерти остается, самое большее, безмозглый слепок, зацикленная программа, если выброс энергии был… – Говорил. Всем нам говорил. А на вас тогда что напало? – Программа и напала. Привязанная к амулету, – проворчал Саша, уже менее уверенно. – Личности Бориса Бондаря там не было и быть не могло. – Судя по тому, что было в предварительном отчете, уж больно эта программа хорошо соображала… – А это наш, так сказать, постоянный оперативный состав! – объявил майор, распахивая дверь и пропуская вперед невысокую худенькую девушку… нет, пожалуй, женщину лет сорока. Саша затруднялся определить ее точный возраст – сбивало с толку блеклое, без следов косметики, лицо. – Здравствуйте, ребята, – немного застенчиво произнесла гостья. Реплика вполне дополняла образ – что-то вроде школьной учительницы в захолустном городке. От нее так и веяло… безысходностью? Обреченностью? Тоска, отсутствие перспектив – вот слова, что приходили на ум Саше, сразу же осторожно потянувшемуся «прощупать» ауру женщины. – Позвольте вам представить – Беличенко Татьяна Васильевна, эксперт Отдела, как и вы… А еще – наш штатный медиум. – Медиум? – удивленно переспросила Света. – Это что, официальная спецификация такая? – Официально нет такой спецификации, – нехотя произнес Игорь. – Потому что официально, согласно шестому протоколу Специальной комиссии при Генштабе СССР, нет никакой жизни после смерти. – По протоколу я сенс, – охотно пояснила Татьяна. – Просто мертвые меня почему-то очень любят. Я их вижу… постоянно. – Слепки, вы хотите сказать? Ну, те… следы, что остаются в местах чьей-то гибели? – неуверенно предположил Тим. Женщина пожала плечами. – Можно и так сказать. Обрывки эфирных тел, мне говорили… Не знаю. Иногда с ними удается поговорить. – У нас случай посложнее, – Рогозин жестом направил Татьяну в кресло во главе стола. Та поспешно села, явно чувствуя себя неуютно. – Похоже, какая-то часть… слепок, матрица? Какая-то часть души Бориса, как бы ни нервировал меня расплывчатый термин «душа», оказалась вплетенной в энергетическую конструкцию амулета. Он выложил на стол небольшой пакет, в котором Саша с неожиданным отвращением разглядел клочок кожи с плеча девочки, залитый желтоватой жидкостью. Татуировка на нем явно побледнела, неизвестно, от консерванта, или исчерпав всю свою «магию»? Беличенко спокойно взяла в руки пакет. – Тут уже никого нет, – вздохнула она. – Но я чувствую след… тянется ниточка. В мир мертвых, конечно. – В некрослой? – предположил Алик. Он заинтересованно подался вперед, глаза его горели. – Да, и так называют, верно… Вас и этому учат? – Нет, это я форумы читаю… разные, – туманно ответил Алик. – Нас этому не учат, нам, напротив, запрещают отслеживать и сканировать мертвецов, – ехидно вставил Тим. – По фото определил, что мертвый – все, точка, пиши отчет, сдавай в архив. Игорь поднял руки, защищаясь. – Эй, ну должна же у нас быть хоть какая-то техника безопасности? У меня подход простой – чего сам не умею, того и вам нельзя. А то кто вас, в случае чего, с этого некрослоя будет вытаскивать? – Можно вопрос? По теории? – Саша, как на уроке, поднял руку. – Как по-вашему, Татьяна Васильевна, души мертвых все-таки куда-то уходят? А что тогда остается? – Кто-то уходит, кто-то остается… Я не сильна в теории, – вздохнула женщина. – Знаю, что первые сорок дней они все где-то рядом, можно позвать, поговорить. Потом уходят… туда, откуда тяжело дозваться. Нужна энергия. И портал открыть… ну, так это называется, знаю, что смешно звучит. Связь установить как-то. Без проводника сложно. – Будет вам проводник, – кивнул Игорь, подходя к сейфу, и Саша вздрогнул, сообразив, что он имеет в виду. – А как же перерождения? – неожиданно спросила Света. – Память прошлых жизней, все такое? – Я не знаю… – голос Татьяны звучал все беспомощней. – Ладно вам! Накинулись на человека, – проворчал майор, осторожно вынимая из сейфа злополучного «спутника некроманта». Теперь тот был упакован в небольшую высокую колбу с завинчивающейся крышкой, гораздо меньше и изящнее старого баллона, и смотрелся точь-в-точь как деталь реквизита из старого ужастика. – Видите, Таня, какая у нас молодежь любознательная? Вынь им да положь вот прямо сейчас ответ на главный вопрос большинства мировых религий! – Но если какая-то жизнь после смерти существует, кто-то из них может оказаться прав! – возбужденно сказал Тим. – То ли православие с этими представлениями про сорок дней, то ли буддисты… – То ли египтяне, – Рогозин опустился в кресло, чуть отодвинул от себя колбу со «спутником». – Которые, если я ничего не путаю, считали, что так называемая «душа» после смерти разваливается на множество частей. И пути у них разные. Что-то останется догнивать здесь, поблизости от тела, на сорок дней… Что-то отправится в этот ваш некрослой, что-то пойдет дальше, на перерождения, в иные миры, как знать? Вот только сдается мне, что самая живучая часть души не имеет отношения к тому, что мы самонадеянно называем собственным «я». К тому, что любит, ненавидит, привязывается… похоже, эта так называемая личность – лишь одноразовая одежда для чего-то большего. И те, кто себя полностью ассоциирует вот с этим, вечным и безличным, конечно, горазды рассуждать о непрерывности бытия. Но те, кто, вроде нас, пока еще мнит себя человеком… для тех смерть, конечно, есть. Как бы ни хотелось верить иным утверждениям… Можно ли сплавить воедино то, высшее и это, несовершенное? Утащить с собой в вечность свои сомнения и привязанности? – А нужны ли мы вечности такими? – тихо спросил Саша. Он видел, как знакомо затуманивается взгляд Игоря – вовсе не им он задавал вопрос, а кому-то, кто уже умудрился сбежать за пределы познаваемого. Во плоти, так сказать. Он не удивился бы, появись сейчас Руслан на пороге комнаты с какой-нибудь очередной туманной и высокопарной репликой. Но тот, конечно, побрезговал выпрыгивать из неведомых далей, чтобы продолжить бесконечный спор с бывшим любовником и сослуживцем. Рогозин вздрогнул и чуть виновато улыбнулся. – И это тоже очень и очень важный вопрос. Если кто-то однажды сможет… уйти за грань, сбросить все оболочки эго, и не забыть при этом лица любимых… только тогда я смогу сказать, что смерти нет. А пока рабочая гипотеза такова: прах мы, и в прах возвратимся. Ладно, все это ненужная лирика, давайте работать. Татьяна, вот этот… предмет может быть вам полезен? Его изготовили для облегчения связи с миром мертвых. Его хозяин, впрочем, успел получить по голове в мире живых до того, как сумел им воспользоваться. – Я попробую, – медиум осторожно пододвинула колбу и положила на нее ладони. – Такой холодный… да, вибрации знакомые. Попробую на него настроиться. Может, сработает как ключ, тогда не придется пробивать портал… – А кого мы будем вызывать? – Тим понизил голос до шепота, видимо, чтоб не мешать ей настраиваться. – Да кого хотите – выбор огромен! – Игорь пожал плечами. – В этой истории больше мертвых персонажей, чем живых. Борис, жена его и все подельники… дядя Ваня тот самый. – Его нашли? – Да, аналитики проделали масштабную работу. Из старых… контактов Бориса. – Мне поставили задачу – Борис Бондарь, – Татьяна настороженно глянула на майора. Тот поспешно кивнул. – Да, разумеется. Он в приоритете. Вы уже поработали с фото? – Только проверила, убедилась, что след и правда ведет в мир мертвых. В комнате меж тем становилось ощутимо холоднее, хотя окно в кои-то веки было закрыто. Саша покосился в угол – нет, кондиционер выключен. – Это субъективное ощущение, – пояснил майор, заметив его взгляд. – Вы все его считываете с Татьяны. Потому что все на ней сосредоточились, и собираетесь подсматривать, куда она полезет. Понимаю, всем интересно, а страховать кто будет? – Алиса Геннадьевна же сидит этажом ниже, – хмыкнула Света. – Думали, мы не почувствуем? – Больно умные, – хмыкнул Рогозин, но в глазах его мелькнуло одобрение. – Друг за другом следите, чтоб баланс энергии был… Все поддерживаем товарища медиума, но если кто-то перестарается – сразу выходит из круга и идет пить чай, понятно? – Да, ребята, – кивнула Татьяна, – туда соваться в ослабленном состоянии опасно. Там энергии вечно не хватает… почувствуют – вцепятся. – Понятно, – коротко, по-деловому кивнул Алик. – Ребята, круг замкнем по-старинке? И первым положил руки на стол. Тим с готовностью ухватился за его ладонь. Они сцепили руки образуя круг, как на старых картинках про «спиритические сеансы». Замкнуть энергетическую цепь можно было и без этого, им не впервой… но да, так казалось надежнее – чувствовать теплые ладони друзей в ощутимо холодающем воздухе. Справа от Саши оказался Тим, слева – Игорь. Пульсация ощущалась кожей: левая ладонь принимает энергию, правая – отдает. И еще поток из центра груди, подпитывающий Татьяну, дающий ей силы открыть двери… куда? Судя по тому, что говорит и делает Игорь, он и сам еще там не был… Он прикрыл глаза и сконцентрировался на медиуме, стараясь почувствовать то, что чувствует она. Холод… движение куда-то вниз, но все это субъективные ощущения, игра сознания, верно? Мир мертвых ассоциируется с «низом» во многих мировых культурах… Картинка вспыхнула в сознании внезапно. Серое поле, серое небо, все будто выцветшее, нарисованное влажной акварелью на расплывающейся некачественной бумаге… откуда эта ассоциация, он же никогда не рисовал? Татьяна… это было ее воспоминание, что-то из детства. Она стояла посреди бескрайней выцветшей равнины, а перед ней замер, странно подергиваясь, крохотный человечек… ребенок? Карлик? Перекрученный, искалеченный уродец с темным лицом. Злой и обиженный – это ощущалось очень четко. – Бедный малыш, – едва слышно произнесла Татьяна. – Ты потерялся, да? Между тем и этим миром, на полпути… Но я не знаю, как тебе помочь. Спасибо, что показал дорогу. Без тебя мы бы долго добирались. – А вы говорили, не настоящий ребенок, не личность… – прошептала Света. Похоже, все в комнате видели нечто похожее. – Так и есть, – так же тихо ответил Игорь. – Потом, не отвлекай… Странное ощущение – Саша был словно в двух местах одновременно. Тело чувствовало тепло рук товарищей, собственную позу, холод воздуха… сознание же металось между полумраком кабинета и пронизывающей серостью иного мира. – Борис! – позвала Татьяна. – Борис Бондарь! «А если какой-нибудь давно умерший однофамилец отзовется, что нам делать?» – скептически подумал Саша. Но тут же понял, что ошибается – имена в этом мире были не важны. Имя нужно было самой Татьяне, чтоб вызвать в памяти образ мужчины с фотографии… Для того, кто шел им навстречу, почти не приминая белесой травы, было важно иное – клочок кожи, замотанный в целлофан, вдруг оказавшийся у Татьяны в руках там, в видении. Его запах или какой-то иной незримый след, будто магнитом тянувший к себе отца Даши – или какую-то часть его души, если верить египтянам. – А теперь давайте-ка обратно, тихо, медленно… как говорят рыбаки – подсекай! – азартно произнес Рогозин. Секундное головокружение – и сознание будто мягко «вытолкнули» обратно в тело. Картинка с пустынным полем несколько секунд мерцала перед внутренним взором, как изображение на сломанном экране, и наконец исчезла. – Что, и это все? – возмутился Тим, вместе со всеми открывая глаза. Рук они пока не размыкали. – Все только начинается, – Игорь ободряюще кивнул Татьяне, которая странно оцепенела, глядя куда-то в угол. – Он здесь. – Вы ведь… предоставите ему возможность с нами поговорить? – вкрадчиво спросил Игорь. Саша чувствовал, как волоски на шее и руках становятся дыбом: его будто обдало холодным сквозняком. В комнате определенно присутствовало нечто… кроме них. И это не было похоже на давящее присутствие волка из амулета – тот казался плотнее, а нынешний их гость был… ускользающим от взгляда и внимания. – Здесь… не только он! – медиум удивленно распахнула глаза. – Канал не закрывается… кто-то его держит! – Пардон, – хмыкнул майор и пристально посмотрел на колбу с эмбрионом. – Кое-кто перестарался… Ничего, работайте, я разберусь. – Но оттуда же… лезут, – пробормотала Татьяна, испуганно вжавшись в стул. Саша и сам ощутил – в комнате становилось очень некомфортно. Ощутимо давило виски, хотелось уйти куда-нибудь, спрятаться… и помыться – кожа будто зудела от невидимой, но липкой грязи. Похожие ощущения он испытывал, инспектируя в команде с Тимом кое-какие «гиблые места» в городе – геопатогенные зоны. Но здесь-то, в таком знакомом и уютном кабинете? – Как залезут, так и вылезут. Почистим потом. Пожалуйста, пригласите Бориса поговорить с нами. – Тут… кто-то другой… очень хочет… поговорить. Мне это не нравится. – Что ж… позвольте ему, – кивнул Рогозин. – Под мою ответственность. Я не дам ему вам навредить, обещаю. – Их тут много… ох. – Товарищи призраки, соблюдайте очередь, будьте любезны! – неожиданно приказным тоном гаркнул майор. Татьяна содрогнулась всем телом, точно в припадке – и вдруг заговорила чужим голосом, быстро, сбивчиво, со смутно знакомыми интонациями: – Вы должны меня выслушать, пожалуйста, я не хотел, я просто очень испугался… – Представьтесь, пожалуйста, – Игорь, кажется, ничуть не удивился. Вел себя, точно на обычном допросе. – Стоянов, Владимир Стоянов, мы говорили с вами… Света тихо ахнула. – Помню. Ближе к делу, наши ресурсы не бесконечны, – холодно кивнул майор. – Вы должны знать, я не виноват! Скажите Олесе, я не убивал, я правда верил, что мы его только усыпим… Это Киря, он взял смертельную дозу тогда… Я не знал… я так устал думать об этом, все эти годы! Губы Татьяны шевелились странно, механически, выталкивая слова. Голос, так не вязавшийся с внешностью… жуткое ощущение. Саша видел такое однажды. Девочка по имени Лена, одержимая загадочной сущностью из иного мира. Тот факт, что их медиум была «одержима», можно сказать, своим, домашним, знакомым мертвецом, не слишком-то успокаивал. – Олесе вы можете и сами сказать, она разве не там, с вами? – хмыкнул Игорь. – Что? Я не знал… она не здесь… Боря, это правда? – Погодите, – Рогозин нетерпеливо дернул головой. – Черт с не… эээ, неважно. Что насчет убийства вашего босса? Зачем вам это понадобилось? – Я не хотел убивать… Этот хер как из ниоткуда вылез, я и забыл…Ваня, мы его «Хорьком» прозвали, был у нас такой, пацан-стрелок на побегушках, курьер, типа… Его сестра, Боря ее тогда приметил… но сама ведь пошла, никто ее не тащил! Знаю, нехорошо было так… время было такое, лихое, понимаете? Какое время, такие понятия… – Не понимаю, – жестко отрезал майор. – Я в то лихое время со своим отрядом по горячим точкам грязь месил. У нас понятия совсем другие были… Ты давай по существу. Что этот Хорек? За сестру свою мстил? – Ему один Боря был нужен… – Он и мне нужен. Вот что, кончай мельтешить, дай с боссом твоим перетереть уже, – в голосе Игоря появились властные нотки. Саша улыбнулся краешком губ, отметив, как тот заговорил на понятном бывшим «браткам» лексиконе. Татьяна снова вздрогнула – и выпрямилась, расправила до того сгорбленные плечи, сразу став словно бы выше ростом. Даже если бы Саша не чувствовал присутствия в комнате потусторонних сущностей, он бы не усомнился в правдивости происходящего – очень сложно изобразить такое. Казалось бы, просто человек расслабил одни мышцы и напряг другие – а выглядит, как полное перевоплощение. Будто кто-то натянул тесную тряпичную куклу-перчатку на слишком большую руку… – Что тебе надо, майор? – у Бориса и голос был иной. Уверенный, с оттенком презрения – не любил, наверное, при жизни представителей власти. – Это что же, у меня в астрале звездочки на плечах светятся? – отчего-то развеселился Рогозин. – Вроде я тебе по форме не представлялся… Ну пусть будет так. Что за история у вас с Иваном по прозвищу Хорек? – Давняя история. Все уже по счетам расплатились. Тебе зачем? – Понять хочу. Не хватает деталей в головоломке. – Не стал бы я с тобой болтать. Но ты дочке помог. Кто-то, кажется, Тим, тихо хмыкнул. Саша вполне понимал его скептицизм. «Да уж, помог, действительно». – Я ее судьбу устрою, – твердо ответил Игорь. – Пока могу. Слово даю. – Ну смотри. А то достану ведь… и отсюда достану… – Болтай больше… достанет он. Тут вон, чтобы просто языком с тобой почесать, сколько энергии вбухали! Так что там за сестра-то? – Не сам достану, так твой проводник поспособствует, – губы медиума растянулись в жутковатой, неестественной улыбке. – Он на тебя зол… он на всех очень зол. – Понимаю его, – жестко ответил майор. – Из детей амулеты делать – так себе идея, знаешь ли. Борис в теле Татьяны вздрогнул – но, кажется, осознал, что этот спор ему не выиграть. И продолжил – сухим, деловым тоном: – Сестра у него дура была, но красивая. Я ее для себя присмотрел, только ей и меня стало мало. Все хотела красивой жизни, все ей не то было. А у нас тогда левый бизнес был. В девяносто третьем, когда закон о невыезде отменили, стали мы таких вот дур за границу переправлять, в эскорт-агентства… так называлось, сам понимаешь. В основном по доброй воле ехали, хотели мир посмотреть и денег заработать. Ну и сплавил я эту… ей там самое место. Ваня не знал, конечно. Потом уже, когда от нас ушел, раскрутился сам… тоже на нелегале поднялся, думаешь, он чистый был? Да не было тогда незамазаных… вся страна в одном сортире, бля. Короче, встретил он ее уже в нулевые, случайно. В массажном салоне в Дубае. Долго еще продержалась, между прочим, ну, для этого бизнеса. Меня, конечно, во всех грехах обвинила, вот и устроил Хорек вендетту. Мы тогда уже на легальном положении были, бизнес чистый, рефрижераторы эти ебучие… А он с серьезными ребятами из-за бугра путался. У него такие ресурсы были… Заочковали мои «партнеры», короче. Петушня позорная, ничего без меня сделать не могут… – Сдали, значит, тебя Хорьку, – почти что сочувственно произнес Игорь. Его собеседник нехотя кивнул. – Киря, мудак такой… Тело Татьяны вновь дернулось, и новый голос, хриплый и резкий, вдруг продолжил историю: – А тот гондон еще и недоволен был! Живым хотел его, чтобы, значит, по кускам нарезать и в гроб укладывать! А я что, зверь, братана этому, блять, инквизитору отдавать? Лучше уж сам… Еле откупились, короче… – А ну цыц! – левая рука Татьяны с размаху влепила пощечину по собственному лицу. – Эй, вы мне сотрудника-то не калечьте! – рявкнул Игорь неизвестно на кого. Голос Бориса из уст Татьяны после некоторой заминки продолжил: – Решили, короче, проблему, насколько мозгов петушиных хватило… «Ну и принципы у этой «братвы»» – растерянно подумал Саша. Рогозин, поморщившись, возможно, от похожей мысли, продолжил: – И ты их за это решил пришить? Медиум наклонилась вперед – так, что руки ее, намертво сцепленные с соседями, неестественно натянулись. – Да не хотел я им мстить! Я их, мудаков, простил! Мне тут хер один встретился, сказал – если не простишь, будешь тут гнить, дальше не пройдешь… а я хочу дальше! – Куда дальше?... – зачарованно спросил Тим. Татьяна повернулась к нему – и Саша невольно отшатнулся вместе с держащимся за его руку Тимом, увидев только белки закатившихся глаз. – Узнаешь, пацан. Однажды… – Ты, я гляжу, в теме, – небрежно сказал майор. Медиум дерганым движением кивнула. – Изучал вопрос… что-то по книгам, что-то у специалистов. Нехило их развелось тогда, как гласность началась. Повылезли… шарлатанов много, но и толковые попадались. Один такой толковый мне пару фокусов показал – я и начал копать, интересно стало. В конкурентной борьбе, понимаешь, все средства хороши… – Дочке-то зачем амулет такой делал? Нет бы на камне выгравировать там, на деревяшке… носила бы с собой на веревочке… – Ненадежно, – вздохнул Борис. – Потерять легко… Да и чувствовал, не смогу с ней быть до конца. Поздно мы ее прижили… страшно было за нее. Оба тряслись над ней… Олеська вон, гляди, до сих пор вокруг нее бегает, мается. Звал ее сюда – не идет… Ничего, на сороковой день все равно пойдет, никуда не денется. – Все равно не сходится ни черта, – тон Игоря теперь стал доверительным. Будто приглашал собеседника обсудить совместный проект. – Амулет защитный, делал его ты… мстить ты не хотел, но мстил за тебя этот волк рунический. Хорек твоей дочке фото показывал – на цель наводил? Выходит, знал что-то? – Выходит, знал, – нехотя согласился Борис. – А верней всего, Дашеньке жизнь испортить хотел… ждал, пока подрастет, чтоб понять могла… А вы бы взяли его да допросили! Так нелепо, неожиданно прозвучало имя «Дашенька», произнесенное голосом Бориса. Саша с трудом отогнал всплывший в памяти образ ребенка – золотые локоны… кровь, заливающая светлую пижаму. Вытесненные воспоминания… да, тут, похоже, есть работа для психолога. – И снова облом – проще вам его найти. Он летом еще погиб. Мы его как нашли, собственно – стали искать в ментовской базе данных сообщения о смерти по неустановленным причинам в других регионах… Та же картина, что во всех прочих случаях. Волк твой постарался… Не верю, что ты ничего не знал, не юли. Не бери, как говорится, лишних грехов на душу. Ты к дочке во сне ходил. Что за программа была в амулете? Не только защитная ведь? – Я ходил… разобраться пытался, – хмуро признался Борис. – Я ведь не такого эффекта ждал. Слишком… живой этот волк получился. С норовом. Я ведь чего хотел – защитить только… На крови делал, не спорю, на волчьей крови. В книге было – вложи амулет во вскрытое чрево волчицы… Я в зоопарке кое-кому приплатил, добыли мне зверя. Все сделал, как надо. Только… говорил мне один шаман, черт его знает, настоящий или нет… хочешь за землю зацепиться – вкладывай в каждое творение кусочек души. От тебя не убудет, а они, амулеты твои, как живые будут. Наплоди их, как детей, пусть всю землю сетью окутают… Бред, скажешь? Вот и я сказал… Потом понял – зацепился ведь, и правда. Вроде ушел, а вроде остался… Жене отпевать запретил заранее, никаких панихид… думаю, может, зря, может, освободился бы хоть так? А тот, что остался, мстить хотел. Зверь, не человек… волк. А тот, что ушел, все меньше становился… растворялся… знаешь, как это страшно, майор? Узнаешь однажды… как это, когда тебя все меньше… Речь Бориса стала медленней, паузы между словами – длиннее. Казалось. Он впадает в некий транс… или это тело медиума начало «сдавать»? Саша понял, что скоро выдохнется – энергия уходила в Татьяну, точно в гигантскую трубу, ведущую за пределы этого мира. – В дочкины сны ходил – вернуть его хотел… вернуть себя себе… – А теперь представь, что и ты сам, тот, кто растворяется – такой же потерянный клочок чего-то большего, – с нажимом произнес Игорь. – Чего-то, что настолько больше тебя, насколько ты – больше этого зверя… – А может, и так, только как к нему вернуться, не знаю… мне сказали – простить, но я ведь простил? Я ведь их защитить хотел, дураков… рассказывал, как защитный круг поставить, оградиться, хотя бы временно… ничего без меня сделать не могут… лошары… – Хрень все это, насчет прощения, – зло усмехнулся майор. – Бродят по некрослою гниющие тени таких, как ты, проповедуют друг другу обрывки учений, что при жизни запомнили! Что тебя держало до сих пор – это дочка. Даша. Все хотел контролировать, а? Даже после смерти? Все за нее рассудил наперед? Чтоб росла, горя не зная, как в сказке? Только сказочка страшная получилась. – Должен был защитить… у меня ведь и не было ничего, кроме нее и Олеськи… ничего настоящего за всю жизнь, понимаешь? – Понимаю, только жизнь эта закончилась, – резко сказал Рогозин. – Оставь ее, пусть хотя бы свою проживет… Иди дальше, Борис. Иди, если сможешь. – Хорька бы найти… если он здесь, где же, падла, прячется? – голос Бориса превратился в невнятный шепот, и голова Татьяны безвольно упала на грудь. – Вот тебе и всепрощение, и отпущение грехов, – пробормотал Игорь, и Саша понял, что круг разорван. Выдернув руки из влажных от пота ладоней соседей, майор одним движением оказался возле Татьяны, придержав ее обмякшее тело. – Достаточно. Гоните всю эту муть обратно! – приказным тоном произнес он. Саша не очень-то понимал, что делать, и окинул комнату чуть расфокусированным взглядом, пытаясь увидеть, что происходит вокруг на «тонком» уровне… и тут же в ужасе зажмурился. Пустое на первый взгляд, пространство оказалось заполнено полупрозрачными фигурами. Только некоторые из них напоминали человеческие, пусть и странно искаженные, прочие же вообще ни на что были не похожи. Сгустки шевелящейся плесени, цепляющиеся за стены и друг за друга тонкими нитями-щупальцами – вот самое подходящее описание. – Просто волной их, – шепнул Алик, и Саша послушно вложил последние крохи энергии в катящийся по комнате невидимый вал, сгонявший «нечисть» к темному провалу в центре комнаты. – А как закрывать будем? Он же его и правда держит! – Света ткнула пальцем в сторону колбы с эмбрионом. – Сейчас… я с ним поговорю… не все сразу… – Рогозин сосредоточенно делал какие-то пассы над головой медиума. Бедная женщина, кажется, была в глубоком обмороке. «Как с ним можно поговорить, если он, по вашим же словам, не личность, а всего лишь энергетический слепок?» – мысленно возмутился Саша. Возмутился, впрочем, довольно вяло – накатывала неестественная усталость, все плыло, как в тумане. – Ладно, мелочь потом вычистим, потренируетесь заодно в чистке помещений, нечего из штаба делать дом с привидениями, – со вздохом резюмировал Игорь. Волна энергии, явно подпитанная мощным импульсом от него, стремительно схлынула, возле «портала» обретая едва ли не физическую плотность – казалось, даже обычным зрением видно, как дрожит и вибрирует воздух, точно над нагретым камнем в жаркий день. На мгновение Саше показалось, что он снова стоит посреди серой тоскливой равнины… или, точнее, парит над ней. Кто твердо стоял на земле этого странного мира, так это Рогозин. Глядя на дергающегося карлика, вновь стоящего перед ним, он сказал со странной тоской в голосе: – Покажи ему дорогу… дальше. Маленький уродец неожиданно прохрипел что-то в ответ. Саша не был уверен, что вообще слышит какой-то голос, какие-то слова: все происходило слишком быстро, информация загружалась в голову неким бессвязным импульсом, уже потом распадавшимся на звук, картинку и ощущения… но если бы это все-таки был голос, парень мог бы поклясться, что карлик говорит задом наперед. – Думаешь, я знаю? – ответил Игорь. – Думаешь, мне не страшно точно так же, как тебе или ему? Я не знаю, есть ли для вас какое-то «дальше». Может, кто-то предпочтет распад… Я сделаю все, что смогу. Миг, и все исчезло. Все та же полутемная комната; никаких следов портала, только дышалось теперь значительно легче. Майор стоял рядом, тяжело опираясь на стол кулаками. Однако, когда он выпрямился, на губах его играла легкая улыбка. – Ну и что мы узнали из этой истории? – преувеличенно бодрым тоном спросил он. – Кроме того, что даже мертвый бизнесмен не оставляет привычку понтоваться на пустом месте и везде таскать с собой братву? – Что это было? Только не говорите, что «просто программа!» – выдохнула Света. – Борис, он… помнил события, реагировал на реплики… – Но так и не смог выйти за рамки своего привычного сценария, – Рогозин поморщился. – Месть, преданность, попытки сохранить достоинство, щепотка запоздалого смирения… Да, это не программа… но тоже так себе конструкция. Ненужная маска, оставленная ушедшим актером на краю сцены. Личность без сущности, если угодно. – Посмотрел бы я, в таком случае, на сущность без личности, – хмыкнул Алик. Игорь покачал головой. – Поверь, тебе тоже не слишком понравилось бы. Но заметьте, как эксперимент подтверждает теорию, а? Редкость в нашем деле! Жаль, что раньше я мало интересовался этой сферой. Никогда не думал, что от так называемого «беспокойного духа» можно получить столь связную информацию. – Почему он вообще с нами разговаривал? – подозрительно уточнил Тим. Уже пришедшая в себя Татьяна вздохнула и произнесла – для разнообразия, наконец-то своим обычным голосом: – Энергия. У нас ее больше. Они всегда рады… подпитаться. – Итак, выводы? – Рогозин упорно продолжал изображать вдохновенного преподавателя на семинаре по какому-нибудь скучнейшему предмету. Из тех предметов, при попытке выучить которые в голове образуется бессвязная липкая каша. Особенно если читаешь учебник в ночь перед семинаром. Ощущения – точь-в-точь. Алик поднес к лицу руки, рассматривая темные отметины – кажется, Света так яростно стискивала его ладонь во время сеанса, что ходить ему теперь неделю с синяками. – Знаю, что это странно звучит, особенно с моей стороны, но… можно я лучше потом в письменном виде все изложу? – почти жалобно простонал Тим. – Ладно, – майор махнул рукой и устало опустился в кресло. – Вижу, от вас сейчас толку немного. Сочиним отчет с Алисой, нам не впервой… Надеюсь, она все мониторила. Несмотря на недовольный тон, он немедленно встряхнул каждого в комнате импульсом энергии – Саша виновато улыбнулся, уловив знакомые ощущения. «А как же это… привыкнем, станем вампирами?» – Я что-то не понимаю… почему наш проводник пытался держать канал открытым? – Света нервно перебирала в пальцах одну из своих подвесок, стилизованное металлическое лезвие на длинной цепочке. Похоже было, что ее больше всех задело то, что «проводник» оказался столь самостоятельным. Впрочем, она с самого начала видела в нем больше, чем артефакт. – Угробить нас хотел! – фыркнул Тим. – Возможно… для него, живущего на грани миров, самым естественным состоянием кажется их слияние? – предположил Алик. Игорь одобрительно кивнул. – Мне тоже так показалось… Он не настолько разумен, чтобы строить коварные планы. – И как же вы с ним тогда разговаривали? – не выдержал Саша. – Я не разговаривал, – отмахнулся тот. – Обменялись импульсами… энергии, намерения, чего-то такого, не люблю всю эту терминологию. Картинки, слова – это все интерпретации нашего мозга, игра воображения. Устал объяснять уже, сколько можно. – Удивительный… объект, – выдохнув, Татьяна потерла лицо ладонями и замерла, рассматривая банку с отвратительным зародышем. Тот практически не излучал энергии – выдохся навсегда или временно? Саша ощутил несколько запоздалую вину: не уничтожили ли они в ходе этого странного эксперимента еще один «энергетический конструкт»? Да, не личность, не человека… снова. Неродившееся дитя, еще в утробе искалеченное магией. Было бы странно проводить тут параллели с Дашей… а вот, кстати, она-то и здесь, в этом мире, видела «проводника» как обычного маленького мальчика, судя по ее словам! Значит ли это… – Вы его специально для такого случая сделали? – медиум опасливо покосилась на Игоря. Тот хмыкнул, а Саша физически ощутил, как напряглись Алик и Тим. – Увы, я не автор этого… произведения магического искусства, – майор покачал головой. – И хранил я его для несколько других целей… Впрочем, теперь понимаю, что без вас бы с этими целями все равно не справился. С таким, гм, проводником лучше все-таки самому знать дорогу. Теперь знаю, за что вам премного благодарен. – А вы не могли бы… – начал Саша, повернувшись к женщине, как только Рогозин сделал паузу. Но тот, как выяснилось, еще не закончил: – Хотя, может, вы все-таки мне поможете… Они замолчали, уставившись друг на друга. – Сегодня я вряд ли вам еще чем-то помогу, – медиум попыталась вежливо улыбнуться. – Мне теперь восстанавливаться как минимум неделю. Может, попозже… Если б я знала, что у вас ко мне столько заданий… – После такой впечатляющей демонстрации возможностей – еще бы! – усмехнулся Игорь. – Но я, пожалуй, уступлю очередь… коллеге. Саша? – Я хотел спросить, можете ли вы проверить, ушел ли создатель этой штуки… точнее, отец… этого существа, – торопливо сформулировал Саша. – В смысле, мы знаем, что он мертв. Полностью ли он ушел, я хочу сказать. Раз уж мы выяснили, что часть человека может задержаться… в сделанном им амулете или даже… в человеке… не прячется ли он… в одном из нас? – Ну это я вам точно могу сказать – нет, – несколько напряженно рассмеялась женщина. – Такое я бы сразу заметила, как только пришла. Когда к кому-то мертвяк приклеивается, это такое зрелище… на человеке некроканал бы висел, его видно, да и энергия уходила бы в никуда постоянно. А вы все вон какие… молодцы, бодрые до сих пор. Саша быстро глянул на Тима – смотри, мол, главный заговорщик, видишь, как твоя теория рушится? Тим смотрел на него скептически. «Это ничего не доказывает» – явственно читалось на его физиономии. И еще: «А теперь он точно знает о наших подозрениях». – И к вот этой вот банке, как к амулету, он не привязан? – Я никого, кроме проводника, не видела, – виновато вздохнула Татьяна. – Вообще, конечно, странно, что он к нам не кинулся там, в мире мертвых… если это его дитя и его… творение. В таких случаях они быстро прибегают, и звать не надо. – Думаю, создатель этой штуки ушел гораздо глубже, – загадочно произнес Рогозин. Он старательно делал вид, что не замечает молчаливого диалога Саши с Тимом. – Вряд ли там всего один слой, один вариант… Вон, наши знакомые мертвецы друг друга там найти не могут без подсказки, каково? А у меня такой, собственно, вопрос – можно ли проверить на наличие в мире мертвых человека, который по всем формальным признакам вроде как жив, но след его в мире живых загадочным образом обрывается? – Ох, я не знаю… Надо, наверное, спуститься и позвать его по имени? – неуверенно предположила женщина. – Но у меня сейчас правда не хватит сил. – Мы могли бы подкачать немного… ладно, ладно, не стану давить, вы совершенно правы. Позвоните мне, когда будете в форме? – Да, конечно… я могу идти? – Разумеется. Света, проводишь гостью? – Только до лифта, – пробормотала Татьяна, поспешно вскакивая. – Дальше я сама. Мне только код доступа ввести... вечно забываю, как это… – Ну что, – стоило медиуму и Свете выйти, Игорь извлек из стола диктофон и кинул на стол. – Кто хочет набрать для отчета хотя бы текст беседы? – Давайте Светке спихнем, у нее всегда расшифровки с аудио быстро получаются, – поморщился Тим. – Я все слышу! – возмутилась девушка, тут же сунувшись обратно в дверь. – Я тебе что, секретарша? – А я кто тогда? – Сейчас вернусь и выясним! – угрожающе произнесла она и кинулась догонять уходящую гостью. – Человек жив, но след обрывается… это вы про Олю? – тихо спросил Саша. До него не сразу дошло, кого Игорь может разыскивать в мире мертвых. Почему-то сначала подумалось про Руслана… да нет же, с Русланом у него теперь свой канал связи, гораздо круче телефонных звонков. – Да, про нее, – Игорь выдвинул ящик стола и вынул аккуратно сложенный календарь. – Хотел предложить ей, для настройки. На нем больше всего следов… Олиной энергетики. – А ведь действительно, по фото она не как мертвая определяется, – кивнул Алик, выныривая из глубокой задумчивости. – Мы все смотрели. Но и не как живая почему-то… – И не отслеживается, – добавил Тим. – А я ведь вам запрещал отслеживать мертвых. – Так она не мертвая! – Уверен? – с порога спросила Света. – Когда я смотрела по фото, было похоже… на этот вариант… – Да не похоже! Холода нет, ощущения этого… знаешь, тянущего. – Но и жизни нет… Может, в коме? – Света быстро глянула на Игоря и опустила глаза. – Рано или поздно мы это выясним, – успокаивающим тоном произнес тот. – Теперь я гораздо лучше представляю, как. – Если, конечно, она не в одном из наших исследовательских центров, – неожиданно пробормотал Алик. – Где сновидцы как раз все время в глубоком погружении… – Тогда она нашла бы нас во сне, – Света замотала головой. – Об этом варианте я бы знал, – майор пристально посмотрел на Алика. – И сказали бы нам? – уточнил Тим. И удостоился такого же тяжелого взгляда. «Ты же сам говорил, опасно его провоцировать, ну прекрати» – мысленно взмолился Саша. – Вы все, надеюсь, заметили состояние энергетики мадам Беличенко? – неожиданно спросил Игорь. Встал и пошел вдоль стола, собирая погасшие свечи и вытряхивая пепел благовоний из стеклянных курильниц. – Нестабильная. Слабая… даже для сенса, – поморщилась Света. – «Истощенная» будет более правильным словом. И расшатанная психика. Не человек, а тень человека… Я сказал бы, что в этом виноваты мертвецы, с которыми она имеет дело, но нет, это работа живых. Именно так выглядел среднестатистический эксперт штаба еще не так давно. Не специально обученный солдат – они-то более ценный ресурс. Просто гражданское лицо, чьи способности оказались нам полезны. И их активно используют. Не тренируют… не дают последовательных, тщательно отмеренных нагрузок. Не обучают самоконтролю. Не объясняют правил безопасности. Не запрещают проводить по-настоящему опасных экспериментов над собой, вроде выслеживания мертвецов. Не проводят душеспасительных бесед. Он замолк на мгновение, будто восстанавливал дыхание. Молодежь подавленно молчала. – Татьяну всю жизнь таскали с полигона на полигон. Видишь мертвецов – чудесно, а почему бы тебе не поработать в месте массового захоронения неизвестных солдат? Выяснить у сожженного заживо пилота, что он успел увидеть перед смертью? И далее в том же духе… – Ей уже не помочь? – спросила Света. Майор покачал головой. – Разве что – поменьше ее беспокоить… Я вот вообще старался с ней не связываться, думал, она выгорела давно, ничего не может. Но кое-кто из товарищей в штабе подсказал – она еще в строю. Повезло нам… Но я не хотел бы никого из вас однажды увидеть вот в таком состоянии, слышите? – Угу, – виновато буркнул Тим. Остальные ограничились кивками. – До сих пор, как мне кажется, все мои действия это вполне подтверждали. Вопросы есть? – Игорь обвел собравшихся долгим взглядом. И Саша, вдруг вспомнив, вскинулся: – А что теперь будет с Дашей? Давно нужно было спросить, но стоило выждать момент, когда все будут на месте. Потому что наедине Игорь мог заболтать его с легкостью. Убедить в правильности любого варианта. Наедине с ним всё казалось правильным, это уж он умел. – Зарегистрировали ее как потенциального оператора… и всё, – майор пожал плечами. – Нет у нас сейчас программ для детей. Раньше были… Ну и что с ней делать? Я ей подыскал приемных родителей, думаю, приживется… Там у нее маленький братик будет. И большой котик. Очень большой. – Это в Змиевском, что ли? – вдруг догадался Саша, на радостях даже не запутавшись в названии поселка. – Ну да. Обменял, так сказать, Косте один артефакт на другой, живого ребенка на мертвого, – усмехнулся Игорь. - И как ей на новом месте? – спросила Света. – Сначала, конечно, ото всех шарахалась. А потом увидела Чёрта и как завопит: «Кооотик!» Народ дружно захихикал, живо представив себе эту сцену. – Чёрт, кажется, испугался ее сильнее, чем меня, – злорадно продолжил Игорь. – Но было уже поздно. Ладно, пусть теперь ребенок играется с живыми зверушками, для разнообразия… Впервые за вечер Саша улыбнулся, глядя на шефа. Видел, что за показным цинизмом его слов прячется что-то настоящее и теплое. Что-то… неравнодушное. Как бы ни старался их непостижимый начальник выйти за пределы оценочных суждений и морали, как бы ни драматизировал, при посильном участии всех окружающих, по поводу «потери человеческой формы», а все-таки он, похоже, переживал за девочку, оставшуюся без родителей и даже без магического защитника, к которому привыкла с рождения. И за ее отца, наверное… за то, что от него осталось. Если, конечно, эмоциональная окраска последнего разговора с «проводником»не была только лишь Сашиной интерпретацией, как там Игорь сказал – «игра мозга»? «Человеческое, слишком человеческое», – непременно сказал бы Руслан. Саша представил себе, как тот сидит у себя где-то в высших сферах, за столом с идиотской кружевной скатертью, и читает томик Ницше в золотом переплете, и мысленно пожелал ему там и оставаться как можно дольше. Они уже выходили из здания – в кои-то веки вместе, редкость за последние дни – когда за спиной послышался стук каблучков. Света, похоже, спустилась по лестнице, стремясь обогнать медлительный лифт. – Игорь Семенович, я хочу спросить… нет, я требую! Ответьте мне… как мой учитель! – Не помню, чтоб мы подписывали контракты кровью по этому поводу, – фыркнул Рогозин, оборачиваясь. – И? – Вы ведь не Мастер Игры, – отчаянно выдохнула девушка. – Правда? «И эта туда же», – Саша мысленно застонал. Света до сих пор оставалась последним оплотом слепой веры в непогрешимость шефа. Теперь-то, интересно, что заставило ее усомниться? Считала с него какую-то информацию во время ритуала? Или, наоборот, откровенные речи Игоря пробудили в ней надежду, что с ним можно поговорить начистоту… как раньше? «Ладно, просто скажи ей «нет», и поедем уже…» – А что, – крайне глумливым тоном поинтересовался Игорь, – хочешь, чтоб я составил тебе протекцию? Нет уж. Правила для всех одни. И неважно, кто твой учитель. Каждый играет за себя.