Осколок

      Задумывался ли я о такой судьбе, которая поджидала меня в мои-то пятнадцать лет? Наверное, нет. Сначала я попал в аварию, обзаведясь своевольной шизофренией. После — на дом напал Пустой, разворотил стену и зал, ранил сестёр и отца и чуть не убил Рукию. Думал ли я, что желание защитить свою семью, сделает из меня человека на побегушках? Опять же — нет. Но убийство Пустых, пожирающих души в Каракуре и помощь Рукие, так и не окончили поток бед, вваливающихся в мою жизнь. Друзья, постепенно замечая, что я нашёл какое-то опасное занятие, тут же сунулись мне помогать. Спрашивается, зачем?! И тут проблемы начались не только у меня, но и у них, будто мне своих мало было? Черноволосый глюк, так и не назвав своего имени, говоря «Если я скажу тебе своё имя или ты дашь мне имя, Ичиго, то ты, так сказать, будешь ко мне привязан», что он имел в виду, я так и не понял. Я, так или иначе, уже привязался к нему. Он единственный, кто был со мной почти всегда, когда это требовалось, ни друзья, ни семья, такой поддержки не выказывали, что было обидно и заставляло меня отдаляться от них. Но вот в один отвратительный момент, моя относительно умеренная жизнь рухнула: Рукия решила, что она — это мать Тереза, и ушла прочь из дому, оставив только тупорылое сообщение с просьбой не искать её. И как, спрашивается, я, брат с двумя младшими сёстрами, мог её послушать и оставить на произвол её тупейшего братца?! Тогда я впервые ощутил ярость и неспособность повлиять на происходящее, а также я впервые увидел грусть и вину в алых глазах.       Мне было больно, ужасно больно. Настолько, что я скрипел зубами и яростно выплёскивал весь негатив в своём подсознании, непрерывно атакуя отбеленную копию самого себя. Я решил, что спасу Рукию, но опять в голове был слышен обеспокоенный голос, он пытался меня отговорить от этого, предостерегал. Наверное, зря я его не послушал и ринулся в Сообщество Душ?       Меня победил брат Рукии, Кучики Бьякуя. Это единственный человек, которого я ненавижу. Одна лишь мысль о том, что мы оба старшие братья, вызывает у меня злость и отвращение. Я отчётливо помню и то, как в голове яростно шипит голос, он приказывает мне произносить какие-то фразы, смысл которых доходит до меня позже. Я просто растворился в своих мыслях. Это было прикольно. Вспоминая это, я улыбаюсь.       Темнота окутывала меня полностью, лишь перед моими глазами была какая-то плоскость, вроде идеально тонкого экрана телевизора. На ней было показано то, как встаёт моё тело, как движутся мои губы, как мои руки заносят мой занпакто, как ненавистный мне Бьякуя проигрывает. Но не мне. Это был тот черноволосый юноша, он сейчас управлял моим телом. Вот он резко исчезает, — поразительно, какая же скорость? — выставляет меч и защищает Рукию. Она поражена, скорее всего, это из-за маски «минуса» у меня на лице, — неужели я могу использовать силы Пустого? Вот три Капитана, — как подсказывает интуиция, предатели, — ретируются в чёрный портал, а только прибывшие Капитаны, яростно смотря на меня, но в тоже время и не на меня, ринулись ко мне, если не убить, то точно схватить. Но, похоже, черноволосому «воплощению абсолютного желания силы» это не сильно-то понравилось, и он, всего за мгновение, так же исчезает в тёмном портале.       — Надеюсь, — неожиданно слышится голос за спиной, от чего Ичиго резко оборачивается, — ты не слишком зол?       — Ты одолел Бьякую, — отчего-то голос Ичиго пропитан скорбью, наверное, он и сам уже понял, что Синигами — это теперь не просто преграда в спасении Рукии. — Я сам попросил твоей помощи.       — Даже если это так, — держа руки за спиной, юноша, немного ниже, чем Куросаки младший, подходит к чёрному экрану, останавливаясь слева от Ичиго. — Уверен ли ты, что хочешь, чтобы на нём снова отобразилась твоя жизнь? — качаясь с пятки на носок и наклоняя голову то влево, то вправо, задаёт вопрос парень.       — Да, — в свою очередь, уверенно отвечает рыжий.       — Тогда, у меня есть для тебя несколько новостей, — посмотрев в молочно-шоколадные глаза и дождавшись кивка со стороны собеседника, он продолжает. — Во-первых: ты не сможешь вернуться к семье, потому что за тобой начнут охоту Синигами. Во-вторых: тебе нельзя возвращаться в Сообщество Душ, потому что они увидели маску Пустого. В-третьих: твои силы останутся на том же уровне, что и во время пребывания меня в твоём теле. В-четвёртых: я не представляю куда мы попадём. И, наконец, в-пятых: я обещаю, что ты сможешь ещё увидеться со своими родными.       Стоя молча, Ичиго внимательно выслушивал медленную речь собеседника, который водил глазами из стороны в сторону, будто надеялся увидеть что-то другое, кроме окружающей темноты и чёрного экрана.       — Скажи, хотя бы, как мне тебя называть? — повернув голову влево, интересуется Ичиго.       — Что же вы так пристали к имени? — слегка резко и раздражённо, бурчит парень, запуская в волосы левую руку. — Я лишь осколок твоего сознания, Ичиго, у меня нет ни имени, ни фамилии, ни родственников, не считая тебя, естественно.       — Тогда как тебя называть? — не сдаётся Ичиго.       — Как хочешь, — флегматично бросает парень, смотря, как на экране появляется рябь. — Только побыстрей, тебе уже пора.       — Тогда, Хаген.       — Осколок, значит? Да будет так...       Слова вдруг утонули, поглощённые темнотой, а открывшись вновь, они увидели лишь серые песчаные барханы.       Встав, Ичиго, первым делом, не ощутил тяжести тесака, но посмотрев в правую руку, он мог наблюдать почти стандартную катану. От обычной она отличалась чёрным лезвием, гардой в виде четырёх лучей солнца, закрученных по часовой стрелке, и рукоятью, обмотанной двумя лентами, одна была чёрной, а вторая красной. Форма Бога Смерти так же потерпела значительные изменения: мешковатый верх сменился бинтами, обматывающими грудь, и чёрным, изодранным снизу, плащом с белым подбоем и красными полами, хакама так же изменились, став более узкой.       — Значит, вот какой ты теперь, Зангетсу? — смотря на хищно блеснувшее лезвие, в воздух спрашивает Куросаки.       Оглядевшись, он только и мог видеть, как холодный ветер гоняет песчинки по бескрайней пустыне. Медленно поднеся руку к лицу, как его пальцы касаются чего-то холодного, Ичиго тут же оседает на песок, сдвигая маску налево, а вскоре и вовсе держит её в левой руке и пристально всматривается в пустые разрезы глаз.       Кто же он теперь? Вот, совсем недавно, он был учащимся старшей школы, также, относительно недавно, был обычным подростком, который видит духов. Несколько месяцев назад, он был просто и. о. Синигами Куросаки Ичиго, друг Кучики Рукии. Ну, а если брать совсем недавно, то теперь он разыскиваемый Богами Смерти... Кто? Риока? Синигами? Пустой? А может ли быть, что он и то и другое, да и всё разом сразу?       Пожалуй, если бы не поддержка изнутри, и речь сейчас не об осколке или, правильней, Хагене, а об старике Зангетсу, давшему ему такую силу, как шикай и банкай, да и про отбеленного копию-Пустого, так же забывать не стоит, ведь это его маску Ичиго крутит в руках. Выдавив из себя тихий смешок, Куросаки младший падает на прохладный песок, отмечая про себя, что здесь не так уж и плохо, как для мёртвого мира. Тихо, спокойно, есть время и возможно переосмыслить некоторые свои действия, да и наладить отношения со своими «сожителями». Нужно начать тренировки по владению банкаем, да и с Пустым надо что-то придумать.       Подняв корпус, Ичиго принял позу лотоса, осматриваясь, нет ли здесь кого-то постороннего, да и вообще, нет ли здесь кого-то. Ведь, как он помнит, Хаген погнался за сбежавшими Капитанами, а значит они должны быть где-то поблизости, так ведь?       Положив чёрный клинок на колени, а маску надев обратно на лицо, Ичиго пытается сконцентрироваться на подсознании. Мир словно начинает замедляться: волосы, тронутые порывом ветра, еле колышутся, песок тоже начинает шуршать тише, а вскоре и вовсе замолкает, и волосы привычно ложатся на голове, а перед открытыми глазами всё тот же перевёрнутый мир.