Алмаз

Джим сидел в комнате и буквально по буквам разбирал названия напитков, он составлял анаграммы, проверял по таблицам шифров, но ничего членораздельного не получалось. Потом он решил по сопоставлять буквы со схожими по звучанию из земных языков, но у него тоже мало осмысленного получилось, голова была готова взорваться от подобных упражнений. Внезапно в дверь постучались. Джим быстро подошёл к двери и открыл за ней стоял первый помощник капитана „Паиньки“, как его зовут-то? Алмаз кажется? Тот ещё тип, его бы упеку за решетку, как и Батьку, они люди одного сорта. — Что тебе?! Он попытался зайти, но Джим его не пустил. — Пошли, выпьем, а то ты весь на нервах. „Он же не отстанет!“ — подумал Джим, а вслух произнёс: — Пошли. Алмаз говорил чего-то о ремонте и о делах Батьки. Такими разговорами они дошли до бара около мастерской. Там было всегда шумно, особо над его оформлением не старались, просто выкрасили всю комнату в чёрный цвет и провели посередине стены красную полосу, как толики приспособили ящики для перевозки мелкогабаритного груза, а стулья купили самые дешёвые. Здесь подавали только выпивку и ритмес, это такой фрукт, по вкусу чем-то напоминает киви. „Он притащил меня в это дешёвое место?!“ — возмутился Джим. Будто уловив его мысль Алмаз произнёс: — Прости приятель, но на другое заведение у меня денег не хватит. Так… что тут у нас… — протянул он глядя на меню заведения, подкатил официант, пират произнёс. — Мне саке, пожалуйста, а моему другу, что-нибудь освежающее, например… Summer fresh. Джим вздрогнул: «Опять эти напитки! Но что они означают? — он заглянул в меню заведения, они были в его самом начале саке шестым, а Summer fresh первым. — Может агент имел, введу не напитки, а номера, под которыми они значатся в меню, тогда его фраза звучит так: — „Слушай, если пойдёшь в бар около мастерской – это, скорее всего, просто ключ, который я так долго искал, — то не делай пункт шесть, я чуть не попался, а выполни пункт один“. Если пункт это действие, то он советует мне не убивать объект, а следить за ним и ситуацией. Я бы никогда не догадался бы, если бы этот идиот Алмаз не притащил меня в эту дыру!». *** „Он клинический идиот! Он не может распознать агента в человеке, он даже не сопоставил факты! Как таким работать в разведки! — думал агент. — Сорок наших тридцать четыре догадались, что приказ подделка, с одним мне не удалось переговорить, его здесь нет. Алса оказался полнейшим тупицей, а Сем догадался заглянуть в меню сам. Плохие у меня подопечные… Сейчас это не главное. Батька взломал канал связи и может читать сообщения, но агенты каждый день обязаны отчитываться о том, что произошло. По ним легко вычислить агента, если на протяжении долгого времени читать эти письма. Не нарушая инструкций с этим нельзя ничего поделать, но если мы соберёмся и примем план действий, то нас поймают быстрее. Поэтому я взял ответственность на себя и разрешиться эту ситуацию. Я не тот трусливый парень, я не тот юноша, который хотел мести, я, кажется, нашёл себя и то, как я пройду эту жизнь“. Агент полный решительности встал и вышел из каюты, пошёл к докам, некоторое время крутился там, а потом спросил одного из пиратов: — Ты не знаешь, Комар из рейса не возвращался? — Кажется да, он меня спрашивал, где Дерзкий. Слушай, а он мужик или баба? — Не знаю, — пожал плечами агент. Он торопился, ведь всё может сейчас кончиться плохо. Агент помчался узнавать, где Дерзкий, ведь если он застрял в каком-нибудь из баров, то всё обойдётся, а если Комар убьёт Дерзкого, то он никогда более не попадёт домой. Этот поступок считается преступлением, ничем не оправданным, будет скандал, на Родине Комар станет человеком, призираемым всеми, как убийца. Ему самому не захочется возвращаться домой, поэтому это убийство нужно предотвратить. Агент, наконец, смог узнать, что Батька пошёл вниз с какой-то девицей, которая представилась его дочерью. Агент бросился вниз по лестницы, искать их. *** Джеймс сидел, сжимая в руках окровавленный нож, он выглядел совсем потерянным, глаза смотрели в одну точку, в голове царили нечто не понятное. Каждый в этой жизни чего-то бояться, у пирата был не обычный страх, он боялся убить женщину, девушку. А сейчас… Она сама с ножом полезла, а он защищался… теперь голова долго не сможет думать и буде пустой. Джеймс мог покинуть этого места, из-за этой пустоты. Он услышал шаги по коридору, но не двинулся с мета. Шаги приближались и затихли только за спиной и на плечо опустилась рука, чьи-то внимательные глаза пристально смотрели в затылок. — Ты не виноват, Джуния, она сама полезла на нож, — спокойно произнёс голос. „Сейчас он скажет, что я слабак“ — пронеслось в пустой голове. Но он вообще ничего не сказал, а поднял его, вытащил нож из руки и вытер, затем увёл от места убийства. Они шли по коридорам к лестницы. — Ты убиваешь и направо и налево, а сейчас орал будто бы тебе пришлось это сделать в первый раз. — Вот как ты меня нашёл Джеймс. На одной волне… да орал я видимо, как асилиец. Эмирская телепатия специфичней… — Так что произошло? — Я боюсь убивать девушек ножом. Это как-то связано с тем временем, когда я был просто парнем. Я не знаю где, когда, как это произошло, но в голове всплывает множество ударов и много крови, а потом она ожила, пришла ко мне вся в крови с ножом в руке, потом пустота. Чтобы избавиться от страха, нужно его понять и взглянуть в глаза. Я же не понимаю ничего, кроме того, что это было действительно. — Ты что ассирийскую богиню видал! — рассмеялся Джеймс. — У нас один пилот верит в Уир и говорит, что она реальна и прочую чепуху, подобно твоей истории, да ещё и Зону Большого пирата к этому приплетает. Мой тебе совет, прекрати! Скорее всего, тебе примерещилось, что она ожила, это просто игра твоей головы от сильных впечатлений. — Возможно… Они поднялись по лестницы. — А теперь пошёл к чёрту, Дерзкий! Кто узнает, я тебя убью! Слабак! В коридоре появился Алмаз, завидев Батьку и Чёрного, он спросил: — Вы Комара не видели? Не знаете где он? Чёрный посмотрел на него и совершенно спокойно произнёс: — Она внизу. Ненавижу баб, которые под мужиков косят! Хотя пират она хороший, ничего не скажешь. Алмаз поспешил вниз. Дерзкий некоторое время молча стоял и смотрел на ступени, а затем зашагал прочь по коридору.