Человек-невидимка

      Если кто в «Трёх Метлах» и заметил взметнувшееся зелёное пламя в камине, из которого никто не выступил, то не показал виду. Заведение было набито под завязку. Похоже, слишком многие пользовались каминной сетью, чтобы кому-нибудь действительно пришло в голову обратить внимание. Драко протолкнулся сквозь толпу – люди, возможно, и замечали его, но обвиняли во всём друг друга – и выбрался наружу.       Стоило Малфою – впервые за долгое время – взглянуть на Хогсмид, как на него нахлынула ностальгия, хотя на самом деле он никогда по-настоящему не скучал по Хогвартсу или своим подростковым годам. Хогсмид был, как и всегда, живописным: снег укрывал крыши и фонари отбрасывали повсюду золотистый свет. Драко иронично улыбался, пока шёл узкими улочками и размышлял о нелепом блондине, поднимавшем на смех всё, что попадалось ему на глаза. Малфой привык думать, что Хогсмид – это глупо и неинтересно, но сейчас, когда увидел его снова, то, напротив, почти наслаждался тихим спокойствием, окружившим его.       Поттер жил в маленьком доме на самой окраине деревушки. Драко помнил день, когда Гарри купил участок – это было во всех газетах. Тогда старый дом практически лежал в руинах, но друзья и обожатели Поттера помогли ему сделать ремонт и обставить это место. И теперь это был красивый домик, всё ещё маленький, но почти очаровательный, с узкими окнами и просторной террасой. К нему даже примыкал небольшой садик: не слишком засаженный цветами, не слишком аккуратный, но, совершенно очевидно, ухоженный и профессионально защищённый магией от холода и снега.       Дом выглядел пустым, и Драко взглянул на наручные часы. Было около семи, да ещё и вечер пятницы, что могло означать – Поттера вообще нет дома, и он проводит время где-нибудь в пабе со своей девушкой. Или с парнем, поскольку Драко знал: Поттер не обращал внимания на пол партнёра. Хотя конкретно это подозрение никогда не получало официального подтверждения, и никаких доказательств ему не существовало. Так что, может, это были всего лишь сплетни.       Драко однажды почти спросил, как оно на самом деле, у Рона, но вовремя остановился: это было бы полным идиотизмом. Уизли и так знал слишком много. Начни Драко задавать вопросы о личной жизни Гарри, и подозрения Уизела получат подтверждение: Малфой потерял голову из-за Поттера.       Драко вздохнул. Да, он потерял голову. Можно было отрицать это, но не так давно он перестал бороться со своими чувствами. Он принял их. Это было странного рода наказание от Вселенной, которое просто нужно было вынести.       Малфой привык сваливать всё на ту историю, когда много лет назад Поттер появился из ниоткуда, чтобы вытащить его из огня. А затем открыто встретился лицом к лицу с человеком, в чьём присутствии кровь Драко стыла в жилах, и победил. Малфой привык думать, что это даже не влечение, ему просто хочется быть Поттером. Быть тем, кто выстоял против зла, как пытался и сам Драко, но не преуспел, когда Грэйбэк заявился в Мэнор с единственным человеком, который, предположительно, мог спасти их всех, но был захвачен и повержен.       В какой-то момент Поттер стал единственным, навсегда нетронутым Тёмным Лордом.       Но было и нечто большее. Это стало ясно, когда Драко начал работать в Министерстве. Он должен был догадаться: именно Поттер окажется тем, кто отправляется на самые опасные задания, а значит, именно у него будет шокирующее количество разбитого оснащения и чар. Драко провёл в компании Поттера больше времени, чем мог когда-либо ожидать. Поттер то и дело возникал со сломанными вещами, давая объяснения вроде: «Я сломал свой детектор честности. Должно быть, сунул его куда попало». Драко тогда отчитал его за некомпетентность, а позднее выяснил, что Поттер сломал детектор честности, когда пытался остановить двух нестабильных троллей, собиравшихся убить маггловских путешественников. Ему пришлось наполовину запихать детектор троллю в ноздрю. А однажды Малфой услышал, что Поттер остановил рукой заклятие Редукто, пока боролся с мужчиной, который пытался проклясть свою жену. Целители едва смогли отрастить руку заново, и Поттер несколько дней ходил в бинтах. Когда Драко спросил его, что случилось, тот помахал перевязанной рукой и сказал: «О, пустяки. Я просто слишком много дрочил».       Это быстро превратилось в любимую игру Драко. Он никогда не пытался выяснить, что скрывается за нелепыми объяснениями Поттера: опознать правду среди множества преувеличений и преуменьшений было практически невозможно.       Так или иначе, Поттер стал его вдохновением. Драко придумал зелье, которое выводит из строя троллей. И защитные перчатки, которые отражали большинство стандартных заклятий. Его увлечённость Поттером, по крайней мере, была в определённом смысле полезной. Это всегда успокаивало.       Драко пристально смотрел на дверь, не уверенный, чего именно пытается достигнуть, шпионя за Поттером. Возможно, это просто часть игры, на которую Драко теперь подсел. Он просто обязан был выяснить, как Поттер проводит своё свободное время. Ведь личная жизнь Гарри была едва ли не большей загадкой, чем его аврорские эскапады.       Пальцы на ногах Драко начали мёрзнуть, когда в окнах отразилось взметнувшееся зелёное пламя: Поттер прибыл через камин. Впрочем, не было никакой причины так этому радоваться. То, что Поттер дома, на самом деле значило не так уж много, поскольку плотные шторы позволяли Драко увидеть лишь, как Поттер зажёг свет сначала на первом этаже, а затем и на втором. Так подумать, Малфой пришёл сюда просто, чтобы стоять под окнами, как идиот. Если бы только Драко мог попасть внутрь… но он не представлял, как это сделать.       Обычный способ войти в чей-либо дом, кажется, был единственным. Драко плюнул на свои сомнения и воспользовался дверным звонком. Он чувствовал себя непослушным школьником, который дразнит соседей. Полуоформившийся план Малфоя состоял в том, чтобы прокрасться мимо Поттера, когда тот откроет дверь. Это выглядело не особенно жизнеспособно, но он должен был попробовать хотя бы что-то. Иначе, зачем он вообще сюда пришёл?       Поттеру потребовалась вечность, чтобы открыть дверь, но ждать стоило. На нём не было ничего, кроме халата и хмурого выражения лица. И волосы были влажными; Драко, должно быть, выдернул его из душа. Поттер шагнул на улицу, поглядывая по сторонам, покачал головой и закрыл дверь.       В конце концов, это был Хогсмид. Хогвартские студенты, должно быть, не единожды проделывали подобное. Похоже, орда девочек, хихикая, стояла под его окном столько раз, что он мог бы сойти с ума.       И, возможно, Поттер был уже достаточно сумасшедшим, чтобы погнаться за ними, когда они пересекут черту...       Драко снова позвонил, и на этот раз не отпускал звонок так долго, сколько посмел.       Он шагнул назад как раз вовремя. Поттер вылетел наружу, сжимая палочку. Он сердито осмотрелся, а затем резко взмахнул рукой. Драко зажмурился, когда магия пронеслась мимо него. Открыв глаза, он ожидал встретиться с сердитым взглядом Поттера, убеждённый, что тот так или иначе вычислил невидимку, который досаждает ему. Но Поттер не смотрел на Драко. Он разглядывал тонкую золотистую сеть, которая сформировалась вокруг дома. Малфоя так захватило чувство облегчения, что он едва не упустил свой шанс. Дверь была свободна!       Так быстро и так тихо, как только мог, почти не дыша, Драко прокрался в дом. Поттер вскоре последовал за ним.       Малфой поспешил миновать узкий коридор, проклиная то, что забыл снять ботинки. К счастью, пол в доме не скрипел. Повсюду были плотные тёмно-красные ковры, и Драко не стал задумываться – возможно, Поттер во всём старался быть гриффиндорцем, а может быть, просто любил ходить босиком, – Малфой просто был благодарен, что они есть и заглушают его шаги.       Драко пересёк гостиную и скользнул в первый же пустой угол, который заметил, не имея понятия, куда Поттер отправится дальше. Но Поттер даже близко не подошёл к нему, а повернул налево и помчался по лестнице. Он всё ещё был в халате. Должно быть, собирался покончить с душем и одеться. Так или иначе, Поттер точно должен был снять халат, и это искушало Драко последовать за ним, но ступеньки были деревянными и скрипели даже под босыми ногами Гарри, так что Малфой не посмел приблизиться к лестнице. Он надеялся, что Поттер не отправится в кровать так рано.       Слабый звук полившейся воды достиг ушей Драко, и Малфой решил, что сейчас может безопасно осмотреться. Первое, что он сделал – снял ботинки и запихнул их в угол, надеясь, что потом вспомнит, где их оставил; они, как и вся остальная одежда, были невидимыми.       Гостиная Поттера выглядела в точности так, как её себе представлял Драко. Большой камин, мягкие удобные кресла и диван; всё было в тёмно-красных и коричневых тонах, тёплое и удобное, дарило ощущение дома, хотя никакого сходства с квартирой Драко или мэнором не было. Возможно, всё казалось столь гостеприимным просто потому, что это был дом Поттера, а Драко оказался сентиментальным дураком.       Малфой провёл рукой по спинке одного из кресел и почувствовал искушение свернуться в нём и уснуть. Зная свою удачливость, он не сомневался, что Поттер, возможно, сядет прямо на него.       Так что Драко на цыпочках прошёл на кухню. Она была не такой, как он ожидал. Это было довольно большое помещение, а две наружные стены казались стеклянными, хотя Драко знал, что на самом деле это не так: снаружи дом был кирпичным с маленькими окнами.       Золотая сеть, которую наколдовал Поттер – это всё, что мог увидеть Драко, но приглядевшись, он различил отблески ярко-горящих фонарей на улице, а вдалеке – и сияющие, как маленькие звёзды, факелы, освещающие башни и стены замка Хогвартс.       Драко гадал, много ли времени Поттер проводил на кухне и заставляет ли его грустить или радоваться эта возможность видеть из окна собственную юность. Иногда казалось, будто Гарри позабыл всё, что произошло, – иначе он больше никогда не заговорил бы с Драко и не шутил бы с ним, – но, конечно, это не могло быть правдой. Всё выглядело так, как если бы Поттер думал о прошлом каждый день, прямо как Малфой.       Зажёгся свет, и Поттер вломился на кухню, практически врезавшись в Драко. Ему не достало каких-то нескольких дюймов. Малфой отступил назад, пытаясь слиться со стеной. Он не имел понятия, почему Поттер так торопился; должно быть, очень проголодался. Гарри сразу же принялся за готовку, и – Драко не мог не отметить – было не похоже, что его аврорские инстинкты сейчас на высоте.       Поттер всё ещё был бос, но надел свободные, похожие на маггловские брюки и невероятно оранжевую футболку. Должно быть, это был подарок Уизела. Она выглядела, как вещь, подаренная близким другом, но слишком ужасная, чтобы носить её не дома. К тому же, Поттер высушил голову, скорее всего, несколькими поспешными заклинаниями, отчего волосы были в ещё большем беспорядке, чем обычно: несколько прядок торчали под странными углами, а остальные висели вокруг лица. У Драко руки чесались от желания коснуться их. Волосы Поттера были одной из тех проклятых вещей, которые запускали фантазии Драко, заставляя его представлять собственные пальцы в тёмных прядях, пока Поттер целует его, отсасывает ему, трахает его.       Поттер много перемещался по кухне, открывал странные коробки, раскрывал упаковки и засовывал их в различные ящики. Каким-то образом это, в результате, превратилось в горячую еду, оказавшуюся на столе после того, как один из ящиков звякнул: «Динь!». Это был не первый раз, когда Драко подозревал, что магглы врут, говоря, что у них нет магии.       Поттер налил себе бокал красного вина и оставил бутылку на столе. Он ел, сидя к Драко спиной, повернувшись лицом к прозрачной стене.       Чем дольше Драко стоял и смотрел, тем хуже он себя чувствовал. Внезапный стыд заставил его медленно попятиться к кухонной двери. Он воображал, что поймает Поттера за чем-то смущающим и нелепым. Это было бы забавно. Но наблюдать, как Поттер спокойно ужинает в одиночестве, казалось отвратительным вторжением. Драко жалел, что пришёл сюда. Теперь он понимал – это только всё усложнило. Он уже мог представить себя фантазирующим, как излечит Поттера от одиночества. Уже был готов обманываться, заставляя себя верить, что Поттер отчего-то нуждается в нём. Малфой знал, что это ложь. У Поттера больше друзей, чем он может сосчитать; Драко всего лишь проецировал на Гарри собственные проблемы.       Малфой достиг гостиной, не издав ни одного звука. Он почти сделал шаг к дверям, полный намерения покинуть дом, когда осознал, что не может уйти. Поттер запер их здесь. Драко знал, какое заклинание Гарри использовал. Никто не мог приблизиться к дому, ни с помощью магии, ни физически, и это работало в обе стороны: выйти тоже никто не мог. Не раньше, чем Поттер снимет защиту, которую вряд ли станет трогать до утра.       Драко проклял Рона Уизли. И проклял момент, когда поддался на провокацию съесть этот идиотский боб. Он не просто застрял здесь! Чары могут развеяться, как Уизли и обещал, а утром Поттер обнаружит Малфоя здесь. Или Драко проведёт ночь в каком-нибудь отвратительном старом чулане. Мягкие кресла выглядели куда более удобными.       Малфой рассердился на себя. Рон расскажет Поттеру, что Драко стал невидимым, и тогда Гарри сложит два и два, вне зависимости от того, найдёт ли он Малфоя здесь утром или нет. Драко скажет, что собирался сделать компрометирующие фотографии, чтобы продать их в «Пророк». Поттер разозлится и вышвырнет его отсюда. Малфой пошлёт его в задницу и пригрозит рассказать всем, что Уизли проводит незаконные эксперименты на министерских служащих.       Через неделю всё будет так же, как и всегда: Уизел останется занозой в заднице, а Поттер забудет, что Драко вообще существует, за исключением тех моментов, когда надо будет что-нибудь починить.       Так что… Плевать. Лучшее, что Драко мог сделать – это сесть в кресло как можно дальше от огня, чтобы, реши Поттер расслабиться в гостиной, это бы стало последним местом, о котором он подумает.       Драко не пришлось долго ждать, чтобы убедиться – его предположения верны. Поттер вернулся в гостиную с полным бокалом вина и прошёл к софе. Та стояла прямо напротив Драко, на значительном расстоянии, и Малфой посчитал за удачу, что Поттер всё-таки не сел на него.       Поттер устроился, забросив ноги на диван и откинувшись на подушку, он достал палочку. Сделал резкое движение, и справа от Драко раздался шум, который едва не заставил Малфоя заорать от испуга. Драко вовремя осознал, что это – один из тех телевизоров, которые заставляют магглов пялиться в них, как зомби. Должно быть, прибор был зачарован, иначе он бы не работал. Не здесь, в Хогсмиде. Это был компромат: зачарованные маггловские устройства находились вне закона.       Картинка на экране показывала мужчину, стоящего напротив большой карты Британии и с энтузиазмом обещающего, что придут большие снегопады. Поттер снова махнул палочкой и картинка изменилась. Теперь магглы бежали по травяному полю, гоняя странно выглядящий квоффл. Поттер опять поменял картинку; так продолжалось снова и снова. Драко не улавливал смысла происходящего. Возможно, это была какая-то маггловская игра или что-то типа неё, где нужно угадывать, что изображено на картинке, прежде чем та изменится.       Непонимание действий Поттера расстроило Драко окончательно. Внезапно Гарри остановился на достаточно долгое время, чтобы происходящее заинтересовало Малфоя, но вскоре переключил снова. Драко сжал зубы, когда картинка показала лысого мужчину и блондинку, наперебой предлагавших цену за груду мусора, и как раз когда они купили её и собирались выяснить, есть ли среди мусора настоящее сокровище, Гарри выключил телевизор.       Драко пристально уставился на Поттера. Тот опустил бокал с вином, отставил его в сторону и удобнее устроился на диване, будто собрался уснуть.       Это было бы просто замечательно! Теперь Поттер уснёт здесь, Драко уснёт здесь, и станет первым, что Поттер увидит утром!       И всё же Малфою придётся искать чулан. Или, возможно, он может пойти наверх и выспаться в кровати Поттера. Так или иначе, это всё равно была катастрофа. Но так, по крайней мере, можно было избежать боли в спине.       Однако Поттер ещё был не готов засыпать. Он беспокойно ворочался, взбрыкивал ногами и извивался, как будто пытался найти более удобную позицию. В конце концов, он устроился с максимальным комфортом. Его глаза были всё ещё открыты, но устремлены в потолок. Рука Гарри скользнула ниже, к поясу маггловских брюк, а затем исчезла под ними.       О, Мерлин! Драко должен был догадаться. Именно этим занимаются в ленивый выходной. Малфой огляделся, запаниковав, но бежать было некуда. Даже сидеть здесь было достаточно рискованно: если Поттер просто посмотрит в эту сторону, то легко сможет увидеть вмятину, которую тело Драко оставляет в кресле. Любое движение сейчас лишь привлекло бы больше внимания.       Драко плюнул на свои попытки оправдаться. Как будто ему вообще нужно было оправдание, чтобы оставаться недвижимым и смотреть, как Поттер мастурбирует. А Поттер определённо дрочил. Его рука была в штанах, и её движения нельзя было трактовать как-то иначе; глаза Поттера были закрыты, а губы приоткрылись, его дыхание стало поверхностным. Тело Драко, что было вполне предсказуемо, отреагировало на этот вид. Малфой испугался, что сердце грохочет слишком громко, и Поттер обязательно услышит это, и тогда…       Поттер приподнялся и сдёрнул брюки вниз, до самого конца. Он лежал на спине, на подушке, обнажённый ниже пояса, его член был полностью твёрд, размазывая предсемя по животу. Пальцы Драко впились в подлокотники, его взгляд задержался на члене Поттера. Он должен был знать, что тот идеален. Раньше Малфой делал вид, что у Поттера маленький хер, и именно поэтому Гарри бегает вокруг, желая прыгнуть выше головы.       Драко слышал, как другие говорят, будто он огромен. Но это тоже было не так. Он выглядел достаточно толстым, чтобы хорошо чувствоваться, но не достаточно большим, чтобы доставлять дискомфорт.       Внезапно оказалось, что Малфой чрезмерно много думал о члене Поттера. То, что Уизли заметил его увлечённость, теперь не выглядело так странно. Должно быть, это заметили все. Даже сам Поттер.       Что бы сделал Гарри, если бы знал, что дрочит себе, нежно стоная, а Драко это видит и слышит? И, что более важно, был бы он против, если бы появилась невидимая сущность и сделала это для него?       Драко подозревал, что ему лучше не знать ответов на эти вопросы.       Поттер остановился, как будто желая наказать Малфоя за такие мысли. Он достал палочку, и Драко задержал дыхание, но Гарри всего лишь призвал нечто: оно прилетело к нему в руки со второго этажа. Во флакончике Драко легко узнал смазку, а вот другая штука…       Драко определённо узнал эту форму, но он бы не посмел поверить, что такая вещь существует или что Поттер действительно использует её.       Конечно, Гарри покрыл эту штуковину смазкой, а затем поднял ногу, перехватывая её под коленом так, чтобы вдавить игрушку между ягодицами.       Драко оцепенел. Он разрывался между наслаждением от внезапного подтверждения, что Поттер получает удовольствие от таких вещей, возможных только с мужчиной, и некоторым страхом, потому что игрушка выглядела слишком большой, и Гарри определённо не мог просто вставить её. Но Поттер смог. Драко мог угадать конкретный момент, когда она вошла в него. Гарри застонал, запрокинув голову и обнажая шею, его глаза были плотно закрыты. Стоны становились всё громче, пока он проталкивал игрушку глубже в себя. Драко не мог оторвать взгляда. Ни одна из его фантазий никогда даже близко не подходила к этому.       Это было настоящее зрелище. Напряжённые мускулы Поттера дрожали, пот собирался на коже, мерцая в отблесках пламени. Член Гарри лежал, игнорируемый, на животе, пока одной рукой Поттер придерживал ногу, а другой толкал игрушку взад-вперёд. Его лицо покраснело, а глаза были зажмурены.       В какой-то момент он схватил палочку и кинул в игрушку заклинание. Та начала двигаться сама по себе. Поттер шире раздвинул ноги, сжимая кулаки, и позволил игрушке трахать себя с влажными, глубокими толчками, которые заставляли всё внутри Драко переворачиваться. Стоны Гарри стали громче. Игрушка настойчиво продолжала сохранять скорость и глубину вторжения.       – Итак, – выдохнул Поттер, его голос был пугающе глубоким. – Ты собираешься только сидеть и смотреть?