Вакантное место на смерть

Лекса сидит в гостиной и напряженно крутит в руках стакан с водой. Если честно, я тоже напряжена, донельзя. Оказалось, что Беллами Блейк только и ждет приглашения Лексы, чтобы встретиться. Договорившись с журналистом, Маркус позвонил Лексе, настаивая на своем присутствии при их разговоре, но та категорически отказалась. Не понимаю почему. Но, наблюдая из столовой за мечущейся по лоджии Лексой, за тем, как уверенно, твердо и даже немного холодно при этом она общалась по телефону с Маркусом, а потом несколько долгих минут молча курила одну сигарету за другой, я решила, что, возможно, она просто не хочет, чтобы он увидел свою подопечную такой подавленной. И это тоже кажется мне неправильным. Если он ее друг, почему она так поступает? Этот вопрос, как и многие другие, остается для меня без ответа… Однако, мое присутствие, на радость мне, даже не обсуждается. С минуты на минуту должен заявиться Блейк. Нам позвонил консьерж и, предупредив о его приходе, вежливо уточнил, стоит ли ему прислать кого-нибудь из службы безопасности на непредвиденный случай. Немало удивленная такой заботой я, вежливо поблагодарив, отказалась, глядя на отрицательно качающую головой Лексу. От резкого стука в дверь обе вздрагиваем. Ободряюще улыбнувшись, сжимаю ее руку и иду открывать. На пороге появляется симпатичный молодой мужчина; он дружелюбно улыбается, а глаза быстро сканируют пространство за моей спиной. На секунду его взгляд замирает, на лице мелькает удовлетворение — похоже, он увидел Лексу. — Здравствуйте. — Произносит он бархатистым глубоким голосом с едва уловимым акцентом. — Беллами Блейк. — Здравствуйте. Кларк Гриффин. Проходите. Он худощав, черты лица острые, а кудрявые волосы — черные как смоль. Одет дорого и со вкусом, похоже, его работа приносит ему хороший доход. При других обстоятельствах он бы мне понравился. И я, возможно, даже пригласила бы его на кофе. Может быть… Но сейчас он мне категорически не нравится с первой же секунды нашей встречи. Мы проходим в гостиную, и пожав Лексе руку, он садится напротив. Я присаживаюсь рядом с девушкой. Его глаза так и пожирают ее, он улыбается с легким оттенком грусти: — Я рад снова тебя видеть, Саша. Сказать, что Лекса удивлена — это ничего не сказать, она выглядит потрясенной: — Простите, мы с вами были знакомы прежде? — Ты меня не вспомнила? Хотя понятно, ты ведь была совсем маленькой. Вижу, с какой силой она вцепилась в свой стакан, но в остальном уже взяла себя в руки, и на ее лице царит полная безмятежность. — Мистер Блейк, я бы хотела прояснить несколько интересующих меня вопросов касаемо статьи, написанной вами. Он кивает. — Откуда вы узнали о случившемся в моей семье? Кто ваш осведомитель? Откуда у вас фотографии и другие данные по делу? — Вообще-то, мое настоящее имя Аарон Хендрикс. Мы были знакомы с тобой, Саша, много лет тому назад. В старших классах я встречался с твоей сестрой. Лекса бледнеет, но все же держит себя в руках. Беллами продолжает неотрывно смотреть на нее и даже позволяет себе потянуться и дотронуться до ее руки. Она едва заметно хмурится и убирает руку. Я, вообще-то, тоже хмурюсь и подаюсь немного вперед: — Мистер Блейк, ваше давнее знакомство с семьей Лексы не давало вам права использовать частную информацию для печати в прессе. Тем более без ее личного разрешения. Брови мужчины непонимающе сходятся над переносицей, пока он с раздражением смотрит на меня: — Миз*? — Гриффин. — Миз Гриффин, на самом деле я лишь хотел защитить Сашу. Они все говорят, обсуждают ее. Смотрят фильмы и сомневаются в ее актерском таланте. Но, в действительности, ты потрясающая актриса, Саша. Ты играешь не там — в кадре, а здесь — в жизни. Постоянно, каждый день. — Мне совсем не нравится, что он говорит, и еще больше меня бесит, с каким обожанием он смотрит на Лексу. — Они ведь не знают, чего тебе стоит каждую секунду своей жизни делать вид, что твой мир прекрасен. Ведь так? Лекса замирает, в глазах ее появляется та же отрешенность, что и вчера. Этот Блейк что — совсем чокнутый? Он что, не понимает, что не имеет права лезть к ней со всем этим? Вот дерьмо! — Она была самой лучшей девушкой в мире. — Любовно произносит мужчина. — А теперь ты стала так на нее похожа. Лекса шумно выдыхает, бледнея еще больше. Ну, все! — Мистер Блейк, кажется вам пора! — Но… я… мы… мы же еще… Бесцеремонно пихаю его к двери: — Наши адвокаты свяжутся с вами для получения всех материалов, использованных при написании статьи. До свидания! Захлопнув за ним дверь, на несколько секунд прижимаюсь лбом к прохладному деревянному полотну, переводя дыхание. Черт! Вот же дерьмо! Возвращаюсь в гостиную. Замерев, словно изваяние, Лекса все так же сидит перед журнальным столиком и застывшим взглядом смотрит на воду в стакане. Она так далека сейчас, и от ее столь отстраненного вида у меня аж мороз по коже. Я вновь не уверена, должна ли я быть здесь? Но уже в следующее мгновение поджимаю губы, злясь сама на себя. Как я вообще могу так думать?! Я единственная, кому она доверилась настолько, что позволила видеть себя в таком состоянии. Подхожу к ней и, осторожно обняв, целую в макушку: — Эй, ты как? — Я его не помню. — Выдыхает она лишенным эмоций голосом. — Я почти ничего не помню. Только иногда всплывают какие-то маленькие, яркие обрывки воспоминаний о той жизни…. Как будто это и не со мной было. — Твоя сестра могла и не приводить его в дом. А даже если и приводила — ты была маленькая. В этом нет ничего плохого, что ты не помнишь. — Но чаще я и не хочу ничего помнить. — Лекса тяжело вздыхает. — Это ужасно? — Нет. — Уверенно отвечаю я, вновь целуя ее. — Это не ужасно, и ты не ужасна. Ты просто пытаешься справиться с этим так, как можешь. Не вини себя за это. Несколько минут мы молчим, обдумывая эту короткую и странную встречу с Блейком. Интересно, чего он хотел добиться своей статьей? Несмотря на более чем лояльное отношение критиков к Лексе, ее все же критикуют. Критиковали и раньше, и сейчас, и, определенно, будут делать это и дальше — это составная часть ее профессии. Так что в его желание защитить девушку от нелицеприятных отзывов о ее актерских способностях мне верилось с трудом. Но, даже если и так, почему именно сейчас? Все еще размышляя о Беллами Блейке, скольжу ладонями по ее рукам, предплечьям, чуть сильнее сжимаю плечи, разминая напряженные мышцы, и чувствую, как она расслабляется: — Что думаешь об этом Блейке? — Противный тип, — фыркает Лекса. — Он мне не понравился. — О, — смешок облегчения срывается с моих губ. — Значит я не одна такая. Это хорошо, а то я уже начала думать, что ревную. — А ты ревнуешь? — Она разворачивается ко мне лицом и заглядывает в глаза. В ее зеленом взгляде ярко вспыхивают распаляющиеся огоньки желания, от чего у меня мгновенно пересыхает во рту, сердце спотыкается и ускоряет ритм. Громко сглатываю, не смея отвести глаза, и качаю головой: — Вот еще. Не прерывая зрительный контакт, она поднимается, ее губы расплываются в самой соблазнительной улыбке в мире, кажется… я начинаю плавиться: — Вот и хорошо, потому что сейчас мне нужна только ты… вся. Я даже не успела предложить перебраться в спальню. Решив, что дальше скрываться от мамы полнейшее свинство, поскольку мне уже даже Октавия злобное сообщение прислала, я осторожно сползла с дивана. Уютно устроив голову на декоративной подушке, Лекса дремала, сложив ноги на меня. Аккуратно укрыв ее пледом, я вышла на лоджию, освещенную мягким светом от включившихся на террасе фонарей. Подавив в себе вдруг появившееся желание закурить, я облокотилась на ограждение и несколько минут любовалась сияющим в ночи городом. Город-праздник, город, где исполняются мечты. За яркими неоновыми вывесками и дождем из конфетти скрываются судьбы людей с разными жизненными историями; не все они счастливые и не всегда такие, какими мы их видим со стороны. Прикрыв дверь в пентхаус, я разблокировала телефон, вызывая номер Эбби. — Кларк, где ты, черт возьми! — После первого же гудка она обеспокоенно воскликнула в трубку. — Привет, мам. Со мной все в порядке. — Что с тобой случилось? — Со мной все нормально. — Я не могу дозвониться до тебя второй день! И это ты называешь нормально? — Возмущалась мама. — Октавия тоже толком ничего объяснить не может, только и повторяет, что с тобой все в порядке… — Мам, послушай меня, пожалуйста. — Попросила я как можно спокойней. — Извини, что так долго не перезванивала, но со мной, правда, все в порядке. Я у Лексы. — У Лексы? Она хочет прокомментировать статью в Daily? — С надеждой в голосе спросила она. — Нет. — Тогда я не понимаю… Ты договариваешься о статье? — Нет, мам! Я здесь как друг. — Как друг? Господи, ради всего святого, Кларк, с каких пор ты стала другом Лексы? — С тех самых, когда ты отправила меня на то превью. — Что ж, хорошо. — По голосу Эбби было понятно, что она о чем-то быстро соображает. — Тогда тебе должно быть проще обсудить с ней вопрос будущей статьи и возможности выпустить ее вместе с заявлением Лексы касаемо статьи о ее семье… — Мама! Боже, хватит! Не будет никакой статьи! — Прости? — Я пообещала ее тебе только для того, чтобы ты дала мне, наконец, хоть немного свободы. Я не писала и не буду писать о Лексе никакой статьи. Мы друзья, и я сейчас у нее именно по этой причине. Развернувшись от окна, я столкнулась со спокойным взглядом Лексы, стоящей в дверном проеме. Упс! — Мам…. я позвоню тебе позже. Пока… Облокотившись на косяк, она сложила руки на груди и чуть вздернула подбородок: — Так значит мы друзья… с привилегиями? — Усмехнувшись, предположила она. — Нет, — я довольно яростно покачала головой. — Мы больше, чем просто друзья с привилегиями. Но я думаю, что сейчас не самое подходящее время, чтобы моя мама бросилась давать своему журналу интервью под заголовком типа: «Моя дочь спит с кинозвездой Лексой». Она вздернула бровь: — А она может? Я пожала плечами, подходя ближе к Лексе и обнимая ее за талию: — Я никогда не знаю, на что способна моя мама ради рейтингов своего журнала. — Хм… О какой статье шла речь? — Ни о какой. Ее никогда не было и не будет. — Я посмотрела в настороженные глаза Лексы. — Я соврала Эбби, чтобы она хоть немного спустила меня со своего поводка контроля. Это сработало. — И что ты собиралась делать, когда она потребует статью? — Сказать правду. Что, собственно, я и сделала… Она не знает о том, что произошло между мной и Финном. Думает, у меня просто снесло крышу и я стала безалаберной пофигисткой. Отсутствие статьи она тоже спишет на это. — Я пожала плечами и постаралась улыбнуться. — Какое-то время наши отношения будут похожи на общение Америки и Советского Союза в годы холодной войны, но потом все наладится. Знаю, уже проходили… Лекса не выглядела убежденной моими словами. Приблизившись к ней совсем вплотную, я несильно укусила ее за подбородок и тут же поцеловала это же место: — Пойдем спать? — Я выспалась, пока дремала на диване. Ты иди, я позже приду. Вот почему-то я в это совсем не верю. Мягко взяв ее лицо в свои ладони, заставляю посмотреть мне в глаза: — Собираешься просидеть здесь всю ночь в одиночестве и курить? Этого не будет. — Слегка толкнув девушку внутрь комнаты, вхожу следом. — Кларк, я же говорила, что плохо сплю по ночам. Я не хочу крутиться и мешать тебе. — Натянуто бросила она, отступая на шаг назад. Эта попытка бегства выглядит так странно, что я на мгновение озадаченно замираю, но тут же настигаю ее вновь: — Малыш, — едва уловимо скользнув губами по ее губам, беру за руку и тяну в спальню. — Пойдем. Если ты не хочешь спать, просто полежишь со мной рядом, пообнимаешь меня. Хоть и недовольно хмурясь, но Лекса все же позволяет увести себя. * Правильно, конечно, "мисс", но часто, желая выразить человеку свое недовольство, пренебрежение, американцы переводят "сс" в "з" - потому и "миз"))