Иногда то, что мы знаем, бессильно перед тем, что мы чувствуем.
Стивен Кинг
Лето вступило в свои права, как всегда без опозданий и ровно в срок. Калифорнийское солнце с почти злым оскалом зажаривало улицы города и пытающихся работать в нем людей, поднимая дневную температуру за всевозможные пределы нормы. В ответ на это жители Лос-Анджелеса прятались по своим домам и офисам, подставляя изнуренные жарой тела под прохладные потоки воздуха, выдаваемые кондиционерами, мысленно молясь о хоть каком-нибудь маломальском дожде. Однако, или Бог сидел слишком высоко, или город настолько погряз в грехах, что молитв и слышно не было, но факт оставался фактом: все просьбы разбивались о совершенно безоблачное голубое небо и желтый диск в нем. И каждое утро этот огромный сияющий карлик над нашими головами с новыми силами начинал свою очередную битву с кондиционерами. Засуха усиливалась, электростанции не выдерживали, люди — сдаваясь, сбегали из города. Закупорив окна жалюзи и уговорив кондиционер работать на возможном минимуме, я сидела за монитором, нервно жуя ручку вместо пропущенного обеда. Как я ни старалась сосредоточиться на своей работе, суть читаемого текста ускользала от меня так же легко, как и песок времени сквозь пальцы, вслед за однотипными днями, неспешно текущей мимо меня жизни. А я так устала. Боже! Как же я устала! Отбросив ручку и зарывшись руками в волосы, я заставила себя в третий раз перечитать черновик статьи, и, так ничего и не поняв, зажмурившись, тяжело выдохнула. В дверь робко постучали. — Войдите. — Кларк, — в приоткрывшемся проеме тут же возникла голова Октавии с слегка всклокоченными волосами. — Сильно занята? — Заходи, Окти. — Позвала я, откидываясь в кресле и принимаясь разминать затекшие мышцы шеи. — Эбби попросила отредактировать статью Барбары Увикс. Мне нужно с семнадцати тысяч слов сократить ее до двенадцати. Пока у меня получилось убрать только до четырнадцати. И это меня чертовски вымотало. Так что, думаю, я вполне могу немного передохнуть. С тех пор, как три недели назад я согласилась помогать маме, взяв на себя обязанности редактора отдела, мой кабинет заметно оброс различными бумажками. И, поскольку, я теперь и впрямь пропадала на работе, моими личными вещами он тоже оброс. Зайдя в кабинет и закрыв за собой дверь, Октавия поправила покосившийся постер с железным человеком. Я еще на той неделе, притащив его из гаража, самостоятельно вбила гвоздь и повесила здесь. На следующее утро он почему-то скосил влево, но мне уже некогда было его поправлять. Удостоверившись, что постер не собирается вернуться в исходное положение, она пододвинула ближе к столу единственное не заваленное бумагами кресло и присела на самый краешек. — Итак? — Я приподняла бровь, пряча озадаченную улыбку. — Вчера звонил Линк. — О! Надеюсь у вас все хорошо? — Схватив кружку, делаю большой глоток остывшего кофе, изображая на лице вежливую заинтересованность. — Дааа…. — Она закивала головой и, смотря на меня, в нерешительности закусила нижнюю губу. Черт, что-то мне совсем это не нравится. Желудок вдруг, противно сжавшись в комок, трусливо ухнул вниз, закатившись под плинтус. — Октавия? Сцепив руки в замок и решительно вздохнув, подруга подалась вперед, заглядывая мне в глаза: — Кларк, это насчет Лексы… — Не надо. Голос звучит жестко и холодно, но даже в нем мне все равно не удается скрыть боль пронизывающую меня при одном только упоминании ее имени. Три недели… Прошло три чертовых недели и три дня, а легче так и не становится. Сердце уже давно перестало посылать по телу что-либо еще кроме боли. Пустота и боль стали моими привычными спутниками. Я улыбалась, когда надо было, говорила, когда от меня этого ждали, и пряталась в работе, потому что прекрасно знала: куда бы я ни сбежала и как бы ни заливала спиртным эту незатягивающуюся бездонную, ноющую дыру в груди — это не поможет. Я пыталась… изо всех сил я пыталась жить дальше, но каждую ночь круг словно замыкался и все повторялось. Во снах всегда была только она и до нереальности яркие, солнечно-зеленые глаза. Каждое утро я просыпалась на мокрой от слез подушке. — Кларк… — Я же сказала, Октавия! Нет! — Но это действительно важно! — Не унималась Окс. — Пожалуйста, выслушай меня. — Я не хочу, ты это понимаешь? — Рычу в ответ, прижимая руку к груди, там, где было больнее всего. — Я ведь просила тебя — никогда больше не касаться этой темы! Спустя два дня после того как Лекса, дав мне отставку, улетела на съемки, ко мне в дом, в приступе безумной ярости ворвалась Октавия. Ей, наконец, удалось дожать Линкольна и, сдавшись, парень рассказал ей всю историю о семье Лексы, букетах цветов и преследователе. От тяжелого рукоприкладства со стороны подруги меня спасло лишь то, что я была в стельку пьяная. А на следующее утро, когда Окс попыталась вытянуть из меня подробности, я попросила больше не говорить при мне о Лексе, взамен пообещав вылезти из пижамы трехдневной давности, привести себя в порядок, перестать ходить по дому с бутылкой водки и выйти на работу. Вплоть до сегодняшнего дня свою часть сделки я исправно исполняла. — Кларк, у нее был срыв из-за этого преследователя! — Да, черт тебя побери, это больше не моя проблема! Она никогда не была моей проблемой! — Стукнув кулаком по столу, я вскочила на ноги. С таким трудом найденное мною шаткое эмоциональное равновесие грозило рухнуть в любой момент и накрыть очередным нескончаемым потоком слез. Черт, только не здесь! Потерпи, Гриффин, пожалуйста, потерпи до дома! Ты не имеешь права здесь расклеиться, Эбби и так постоянно за тебя волнуется! Терпи, черт тебя побери! — Посоветуй Линкольну отправить ее к психологу! А теперь уходи! — Упрямо поджав губы и насупившись, Октавия демонстративно рассматривала свой маникюр, игнорируя мое требование. — Окс, уйди, пожалуйста, мне нужно работать! — Тяжело дыша, я ткнула пальцем в направлении двери, но она даже глаз на меня не подняла, продолжая сидеть на месте. Выждав несколько долгих секунд тишины, я, наконец, стала успокаиваться. Все еще судорожно выдыхая, опираюсь на стол руками, изо всех сил игнорируя разрастающуюся боль у себя в груди, прикрываю глаза. Октавия не виновата в том, что мне так больно. До сих пор больно… — Окти, пожалуйста… — уже более миролюбиво прошу я. — Ты закончила со своими психами? — Вскинув голову, она обдала меня холодным взглядом. — Сядь. Я все равно не уйду, пока не скажу, что должна. Так что в твоих интересах, Принцесса, побыстрее закончить орать на меня. — Не называй меня так! — Значит, не веди себя так! Плюхнувшись в кресло, вновь хватаюсь за свой противно-холодный недопитый кофе. Руки дрожат. — Она сорвалась, Кларк. Позавчера. Видимо из-за переезда до нее стало труднее добраться и букетов какое-то время не было, но позавчера, когда принесли очередные цветы от… него — она сорвалась. Линк говорит, разнесла весь номер к чертям и… — Октавия заломила руку на мгновение, отводя глаза. — Цитирую со слов Линкольна: «все время повторяла одно и то же: «Пусть приходит! Я сделала все, что он хотел! Я оттолкнула ее, сделала все, чтобы она возненавидела меня, чтобы больше никогда не захотела иметь со мной ничего общего! Что еще ему от меня нужно?» Она напилась и не помнит, что говорила все это, она даже не помнит, что Линкольн нашел ее в таком состоянии, что укладывал ее… и Линк считает… мы считаем… Кларк… Я медленно поднялась, слепо глядя перед собой. Все вдруг стало понятно, все обрело свой извращенный смысл… ее самые нежные поцелуи в нашу последнюю ночь, ее трепетные прикосновения, ее отрешенный взгляд, ее холодность и отдаленность… Черт! Лекса, ты охрененно потрясающая актриса…. — Сука!!! — Керамическая кружка с надписью «ВанХэда» расплескав по полу остатки кофе, врезалась в стену. И с глухим звоном разлетевшись на мелкие куски, торопливо осыпалась на паркет. Господи Иисусе! Черт! Это был подарок Октавии. — Извини. — Поморщившись, я села в кресло. — Ерунда, куплю тебе новую. — Пообещала она. В ее карих глазах загорелись теплые огоньки. — Что думаешь делать теперь? — Я… Я не… Я не знаю. — Слезы, сдавив горло, предательски брызжут из глаз. Уронив руки на стол, утыкаюсь в них лбом. — Она все решила за нас обеих. — Она думает, что защищает тебя, Кларк! — Я не дура, Окс! Я это понимаю! — Рычу сквозь слезы, не поднимая головы. — Но она упрямая, как стадо упрямых баранов! — Значит, ее нет смысла пытаться убедить словами. — С нотками наставления, мудро подмечает подруга. После чего затихает на несколько секунд, видимо ожидая, что я сама разрожусь верной мыслью, но, не дождавшись, решает подтолкнуть еще чуть-чуть. — Если телефонным разговором ты ничего не добьешься, значит надо действовать по-другому. — Мне нужно ее увидеть. — Выдыхаю я ярко вспыхнувшую мысль в голове. — Ну, слава Богу! Я уже начала переживать, что ни у одной из вас мозгов не осталось! — Я… Мне нужно ее увидеть, Окс. — Знаю, но так просто ты туда поехать не можешь. Нахмурившись, я в непонимании уставилась на подругу. — Он, скорей всего, следит за ней, возможно, и за тобой. Да и ты просто так туда заявиться не сможешь. Раз Лекса думает, что защищает тебя — отталкивая — она не захочет с тобой говорить. — Я так полагаю, ты уже что-то придумала? Грациозно подскочив со своего кресла, Октавия встала позади него, сложив руки на спинку, и счастливо улыбнулась: — Нам срочно нужно в отпуск. — Не поняла. — Тебе нужно в отпуск, желательно подальше отсюда и от Лексы… — Я, может, туплю, Окти, но что-то я не совсем понимаю, что ты мне хочешь сказать? — Боже, Кларк. — Она нетерпеливо взмахнула руками. — Я предлагаю поиграть в секретных агентов. По-тихому свалим из города, доберемся до Сан-Франциско, оттуда с Рейвен рванем к Линку с Лексой. — Октавия, чтобы заставить ее сказать мне правду, мне нужно увидеться с ней один на один. И ты сама только что предположила, что за Лексой может следить преследователь. Если мы притащимся туда целой толпой, по-твоему, это будет незаметно? Карие глаза подруги заговорщицки блеснули, а улыбка так вообще стала, как у чеширского кота: — Если будешь делать, как я скажу — ни у кого даже вопросов не возникнет. Как оказалось, в понимании Октавии, ее игры в секретных агентов должна была оплачивать я. Она объяснила это тем, что таким образом мы убеждаем, возможно, следящего за мной маньяка в серьезности наших намерений отдохнуть где-то у черта на куличках, а не ехать к Лексе. Поэтому, как только Окс взялась за дело, мой банковский счет в считанные дни похудел на кругленькую сумму. Для начала мне пришлось оплатить два билета до Доминиканы, а в придачу к ним забронировать двухместный номер в отеле на все длинные выходные. После чего, под неусыпным взором подруги было совершено несколько набегов на банкомат для снятия налички — деньги у меня тут же изымались. На мою попытку возмутиться, что узнай Линк, чем она тут занимается, ей бы не поздоровилось, Окти, обиженно выпятив нижнюю губу, в ответ заявила, что у нее с Линкольном вполне серьезные отношения, а потому во всех косячных делах, например таких, как столкнуть меня и Лексу один на один, они участвуют оба. Так я узнала, что план доставки меня к Лексе, под грифом «секретно», разрабатывался с согласия и с помощью Линка. В большее меня не посвящали, чему отчасти я была даже рада. Мое эмоциональное состояние, окончательно развалившись на мелкие кусочки, с завидным постоянством мотало меня по самым крутым и диким русским горкам настроения. Из-за чего я по десять раз на дню названивала Октавии, как с требованиями оставить все как есть и не мучить меня больше, так и с просьбами поскорее двинуться в путь. Если в начале недели Окс стоически выслушивала все истерические причитания, то, чем ближе приближался день отъезда, тем менее терпеливой она становилась в ответ. В конце концов, в третий раз за последние два дня утаскивая из моего дома рюкзак с моими же вещами, она посоветовала мне запастись успокоительными, так как поездка будет долгой, и сделать хоть что-то полезное. Под полезным понималось подписать у Эбби разрешение на дополнительные дни отпуска для нас обеих. Стоило маме узнать, что во мне появился интерес к чему-то еще, кроме работы и домашних ужинов в ее компании, как она тут же с радостью подписала принесенные мною заявления. 1 июля, оставив машину на стоянке аэропорта, я затерялась среди хаотично снующих туда-сюда посетителей аэропорта. На каждого прилетающего или улетающего приходилось, по меньшей мере, по два провожающих, отчего утреннее столпотворение в залах ожидания было мне как нельзя на руку. Выполнив все дурацкие наставления Октавии, поймав такси, я двинулась на другой конец города. Весь план действия я узнала лишь накануне. Врубив на всю громкость музыку у меня в доме, Окс прямо на ухо объясняла мне все пункты нашего небольшого путешествия. Наверное, даже сам Джеймс Бонд никогда не был столь озабочен своей конспирацией, как Окти, но этим балом правила она, с поддержки Линкольна. И хотя я была категорически против, выбора у меня не оставалось. Точнее выбор был: отказаться от предложенного плана и прямиком отправится в Доминикану. В лучшем случае в компании взбешенной Октавией, в худшем — совершенно одной. И оба эти варианта меня безумно пугали. Именно поэтому, ровно в три часа дня, я стояла посреди огромной стоянки, раскинувшейся перед магазином продажи подержанных автомобилей, больше похожей на кладбище уже давно изживших свое стальных коней. Если Окс планирует уехать из города на одном из этих автомобилей, боюсь, ее ждет разочарование. Эти бедные колымаги даже до ворот стоянки не дотянут, не говоря уже о Сан-Франциско. Черт, где же ее носит-то? Вздохнув, сдергиваю с головы бейсболку и позволяю волосам свободно рассыпаться по плечам. Нервы, за последнее время и так убитые к чертям постоянными стрессами, вконец расшалившись, рисовали мне притаившегося маньяка за каждой грудой металлолома, стоявшей неподалеку от меня. И, даже если это было чистейшей воды плодом моего воспаленного воображения, оставались и другие более насущные проблемы. Даже при наличии хорошей машины путь предстоит не близкий, а еще придется по пробкам выбираться из города и ехать в ночь. Блять! А что потом??!!?! Я ведь так и не придумала, что мне сказать Лексе. Каждый раз, задумываясь над этим, мой мозг мгновенно перегружался, закипал и испуганно сдавал назад, делая вид, что он вообще создан не для того, чтобы рождать дельные мысли и идеи. Вздохнув, нервно переступаю с ноги на ногу, принимаясь шарить по карманам. Окс была права, надо было запастись успокоительными. Паника, неприятно стягивая желудок узлом, заставляла учащенно дышать, пока я подрагивающими пальцами пыталась отыскать пачку сигарет. Дерьмо! Я ведь бросила! Две недели назад бросила, когда поняла, что каждая никотиновая палочка с ментоловым привкусом помогает мне ощущать себя так, будто Лекса рядом… А это невыносимо…. — Чтоб тебя, Блейк! Мысленно матеря подругу за ее повышенные меры предосторожности, за отключенный и оставленный в машине телефон и за ее извечные опоздания, натягиваю бейсболку обратно на голову. — Принцесса, яркий свет моих очей! — Раздался за спиной хорошо знакомый мне голос. Вздрогнув, я громко клацнула зубами прежде, чем обернуться. Джон Мерфи, собственной персоной! Мать его! — Он и есть твой проверенный человек? — Тыча в парня пальцем возмущаюсь я, глядя на подругу, приближающуюся ко мне вместе с ним. — Октавия! — Что? — Удивленно похлопав глазами, она непонимающе развела руками. — Мы его со школы знаем. Она была права, мы знали его давно, слишком давно… В старших классах, время от времени, тусить с Мерфи было довольно весело. То ли он и его семья были под программой защиты свидетелей, то ли, наоборот, семья пыталась найти кого-то, кто скрывался от них в этой самой программе, но они были не самыми общительными людьми на свете; в отличие от Джона, у которого понятие веселья было довольно… своеобразным, отчего, чаще всего, такие вылазки заканчивались приводами в полицейский участок. — В том то и дело! У него же все машины, поди, краденные! А если и нет, то он нам половину тачки, скорей всего, наркотой забил, и потом пойди, докажи, что это не наше! — Эй! — Возмущенно воскликнул Мерфи, наигранно куксясь. — У меня, между прочим, вполне легальный бизнес! — Отбросив с глаз длинную челку, он повернулся в пол-оборота и махнул на здание автосалона с огромной вывеской «Онтари» на крыше. — И вообще, у меня двое детей, мальчик и девочка, и красавица жена. Она меня, конечно, пилит за то, что я назвал салон в честь бывшей. Но… — В извечно хитрющих глазах сверкнули веселые искорки. — Согласись, Онтари звучит лучше, чем Эмори. Кто его знает, как правильно, то ли Эмори, то ли ЭмОри, а с Онтари нет вариантов — все и так понятно. Да и смотрится круче. Так что, не надо меня судить по прошлым ошибкам. — Пробурчал Джон, перекладывая зубочистку из одного уголка губ в другой. — У меня вполне честный бизнес… так только бывает… изредка, помогаю хорошим знакомым. Например, инкогнито передвигаться по стране. Быстро оглянувшись, он достал из кармана свое портмоне и извлек оттуда два новеньких удостоверения личности. — Это твое, — он протянул карточку Окс. — А это твое. Покрутив в руках удостоверение, я в полном непонимании уставилась на свою фотографию и аккуратно пропечатанные буквы в графе имени: — Элайза Лекс! Да вы совсем охренели? Удивленный моей реакцией, Мерфи молча, указал на Октавию. — Ты, издеваешься, Окс?! Чуть отступив от меня, она попыталась изобразить на своем лице невинное непонимание: — Ну, а что? Забавно же, Кларк. — Да ничего забавного! — Брось, Принцесса. — Она развернула мне лицевой стороной свое удостоверение. И слегка писклявым, со странным акцентом голосом, огласила. — Мария Аверголопулус. Мультипаспорт! — Октавия! — Взвизгнула я, чуть ли не подпрыгивая на месте с досады. Черт! Надо же, наша поездка превращается в какой-то бродячий цирк: Элайза Лекс и Мария Аверголопулус. Ну, точно! Теперь мы самые незаметные путешественницы по западному побережью Америки! — Что это за фамилии, черт тебя возьми?! — Кларк, пожалуйста, успокойся и прекрати так кричать, у меня уже уши закладывает. — Попросила Окс, пряча свое удостоверение. — Последние исследования показывают, что самым незаметным остается то, что кажется самым необычным. Потому что-то, что сразу бросается в глаза — чаще всего является настоящим. А то, что выглядит совсем обыденно — наоборот и чаще всего выглядит подозрительно. Психология. Обреченно закатив глаза к небу, засовываю удостоверение в задний карман штанов: — Боже, ты совсем свихнулась с этой своей игрой в детективов и секретных агентов. Где уже машина? Пошли. — Я сделал все по спецзаказу Окс. — Подал голос Мерфи. — Идем, мне было жалко оставлять эту красотку на солнце. Она стоит у меня в гараже. Схватив меня за руку, Октавия потянула вслед за Джоном: — Зови меня Мари. Я похожа на Мари? — Лучезарно улыбаясь, поинтересовалась она. — Я буду веселой, общительной и болтливой. — Ты и так веселая, общительная и болтливая. — Хорошо… — Фыркнув, Окс надулась и, передразнивая меня, закатила глаза. — Я буду ворчливой и нудной, как ты сейчас. А кем будешь ты? — А я буду за рулем. Прикрывая глаза от солнца, Мерфи ждал нас у железных ворот, ведущих в ангар с пультом в руке: — Девушки, ваша машина. Несколько секунд натужно пожужжав, ворота плавно поехали вверх, неторопливо впуская горячее солнце внутрь прохладного помещения. Придерживая козырек бейсболки так, чтобы яркие лучи не слепили глаза, с любопытством заглядываю в рассеивающийся сумрак, и моя челюсть отпадает сама собой. — Да ты, точно, издеваешься! — По новой взрываюсь я, едва моему взору открывается Porsche 911 Carrera Cabriolet цвета морской волны. — Это, по-твоему, незаметно покинуть город? — Да. — Нет! — Да! — Дерьмо! Октавия, нет! — Кларк, не будь занудой. — Спокойно парирует Октавия, закидывая свою сумку на заднее сидение и выуживая из ее накладного кармана шелковую косынку под цвет машины. — Говорю же, все по спецзаказу. — Ухмыльнулся Джон. — Я, между прочим, выбирая машину, хотела тебя порадовать, раз уж тебе пришлось оставить свою любимицу в городе! — Обиженно бурчит моя чокнутая подруга. — И помни о научных доказательствах, которые я тебе сейчас привела. — Усевшись на пассажирское место и обернувшись к Мерфи, Окс счастливо улыбнулась. — Спасибо, Джон. Вернем через неделю. Передавай привет жене! Она все продолжала радостно махать ему, пока мы не выехали с автостоянки и не завернули за угол. — Ну же, Кларк, улыбнись, расслабься! — Уютно устроившись рядом со мной, Окти поправила платок и примостила на нос огромные, круглые солнцезащитные очки. — Где твоя страсть к авантюризму? — Вся поездка одна сплошная авантюра. Я, по поддельным документам, на арендованной машине, неизвестного происхождения, еду в другой штат, чтобы украдкой встретиться с кинозвездой с жутким характером, которая дала ясно понять, что ни видеть, ни знать меня не хочет, чтобы попытаться выяснить с ней отношения… — Ты забыла упомянуть остановку в Сан-Франциско и что с тобой едут друзья. — Точно! Самая тайная и незаметная операция с пятью друзьями на моей заднице! — Обреченно застонав, я уронила голову на руль, остановившись на светофоре. — Вот именно, детка. — Рассмеялась Октавия, включая радиоприемник и выворачивая ручку громкости на полную. — Приключения начинаются! Через открытый верх машины, почти перекрывая шум улиц, из динамиков бодрым битом выплескивается песня Dangerous (Big data (Oliver remix)), заставляя прохожих с завистливыми взглядами оборачиваться на нас. Да уж! Меня ждет, возможно, самая важная встреча в моей жизни, вся компания друзей в качестве поддержки и несколько дней отдыха. Как бы все не вышло — эту поездку я не забуду никогда … Надев авиаторы, с усилием выдыхаю страх, последние несколько дней не переставая, сжимающий мою грудь в тисках и, наконец, позволяю себе улыбнуться. И, вдавливая педаль в пол, уверенно мчу по автостраде, оставляя позади возмущенно бибикающих неумех, что я уже успела подрезать. Музыка подначивает быть еще чуть быстрее, а сердце, трепеща в сладостном томлении, летит впереди машины.