Ночь дьявола

Любопытство взяло верх над усталостью, и ровно в назначенное время режиссер спустился из своего номера на первый этаж, внимательно оглядываясь, но в холле не было никого, даже того странного парня за стойкой администрации. — Йошида-сан, — раздался тихий, приглушенный голос за спиной, заставивший режиссера невольно вздрогнуть от неожиданности. — Вы… — только и успело вырваться из уст Йошиды, и он облегченно вздохнул. За его спиной стоял тот самый брюнет, что несколько часов назад принес ему приглашение на ужин. — Вы меня напугали, — признался Хизуми. — Извините меня, — спокойно и по-японски вежливо улыбнулся Зеро, учтиво поклонившись. — Я прошу Вас следовать за мной, Йошида-сан, все уже ждут Вас. — Все? — переспросил режиссер, но остался без ответа. Брюнет круто развернулся на каблуках и повел его прямо по коридору, который, как казалось Хизуми, уходил глубоко вниз. Интерьер так же менялся, на стенах то там, то здесь появлялись газовые канделябры, а дизайн возвращал явно в 20-е года прошлого века. За все время пути его спутник не проронил ни слова, он был тих и бесшумен, словно тень. Остановившись у одной из дверей, Зеро вежливо поклонился и, открывая ее, жестом предложил войти. Хизуми последовал его совету незамедлительно, с любопытством ступая в новую для него комнату. Это был небольшой зал, даже чем-то, скорее, напоминал гостиную, с теми же канделябрами, искусственными цветами по углам и старинными вещами на полках. В центре стоял небольшой, вытянутый стол, за которым уже сидели люди, и только два места за ним оставались пустыми. Человек, что сидел во главе стола, радостно поприветствовал гостя, вставая с места. — Йошида-сан! Очень рад, что Вы к нам заглянули, мы все ждали только Вас, прошу, — мужчина учтиво подошел к Хизуми и по-хозяйски сопроводил его к свободному месту — ровно напротив своего собственного, на другом конце стола. — Меня зовут Хидето Такараи, как Вы уже успели, наверное, прочитать на моей визитке, но все зовут меня Хайд, — он обольстительно улыбнулся, возвращаясь на свое место, но не спеша усаживаться обратно. — Я — Хозяин данного отеля, и для меня большая честь принимать у себя такого гостя. Мы почтены, — Хидето учтиво поклонился, другие же гости вежливо кивнули. Хизуми вежливо поклонился в ответ, несколько смущенный таким количеством внимания и царившей здесь атмосферой. Казалось, рад сегодняшнему ужину был только господин Хайд, остальные же гости оставались безучастны. В тусклом свете этот мужчина казался Хизуми невероятно знакомым, но он никак не мог понять, где его видел. От таких мыслей начинала болеть голова, а между тем Хайд продолжал. — Позвольте мне представить Вам моих гостей. Я думаю, с Зеро-саном Вы уже знакомы, — он учтиво кивнул на брюнета по правую руку от себя, что сопровождал режиссера, и тот вежливо кивнул ему. — Как и с Карю, — мягко добавил Хайд, указывая на мужчину рядом с Зеро. И только сейчас Хизуми понял, кто это был — тот самый юноша в черном платье за стойкой администрации. И, если бы Хозяин отеля не заострил на нем внимание, режиссер никогда бы не узнал его, настолько сильна была сила перевоплощения: сейчас на нем был надет элегантный черный пиджак поверх какой-то легкой накидки, в меру обнажающий грудь, тонкую шею изящно подчеркивал длинный, тонкий шарф и несколько удачных аксессуаров, волосы же теперь лежали изящными кудрями. Юноша был истинным воплощением элегантности и красоты. Одно в нем осталось прежним — манящий, притягивающий взгляд, от чего Хизуми поспешил отвести глаза. — Манабу-сан. Мужчина, сидевший следом за Карю, чуть приподнялся, учтиво кивнув, бросив на Хизуми короткий взгляд, от которого тот невольно поёжился — его взгляд был полон такой глубокой печали и уныния, что режиссер невольно забеспокоился за этого малого. — Тсукаса-сан, — с улыбкой кивнул Хайд на следующего человека, сидевшего от Хизуми по левую руку. Тот одарил режиссера скромной улыбкой, поглядывая на него как-то явно свысока. — Бё-сан, — представил следующего человека Хозяин, переходя к следующей половине стола. Юноша, сидевший в кресле настолько вальяжно, словно находился в фешенебельном ночном клубе, а не на званом ужине в старом отеле, усмехнулся уголком губ, так же вежливо кивнув. — Господин Кё, мой давний друг и знакомый, — брюнет одарил Кё дружеской улыбкой, называя его имя. Человек, по имени Кё, поднялся и вежливо кивнул в знак приветствия, с какой-то военной выдержкой, и так же опустился на место. Он выглядел немного жутко: всклокоченные волосы, яркий, «боевой» макияж, строгий костюм, больше напоминающий военную форму, и катана, висящая у него на спиной. Режиссер встретился с ним взглядом и невольно вздрогнул — белые линзы на его глазах создавали весьма неприятное впечатление. — И Хитсуги-сан, — закончил знакомство брюнет, указывая на мужчину рядом с собой по левую руку. Мужчина, то и дело крутивший в руках вилку, поглядывая на выставленные на столе яства, одарил Хизуми коротким, равнодушным взглядом. Казалось, этому человеку режиссер был интересен меньше всего. — Что ж, господа, все в сборе, я думаю, мы можем начать, — радушно улыбнулся хозяин, поднимая свой бокал, обводя всех внимательным взглядом. — И первый тост я бы хотел посвятить весьма нематериальной вещи, кое-чему возвышенному и порой недоступному — мечте. Скажите, Йошида-сан, у Вас есть мечта? — Хайд внимательно посмотрел на режиссера, явно ожидая от него ответа. Хизуми, несколько смущенный очередным прямым вопросом, явно чувствуя себя здесь не в своей тарелке, коротко кивнул, стараясь не смотреть ему в глаза. Его так и не покидало чувство, что он где-то видел этого человека, и даже, наверняка, с ним знаком, но никак не мог вспомнить, а Хайд практически не подавал виду. Хизуми знали многие в своем кругу, быть может, хозяин этого отеля — один из них? — Мечта вскоре становится целью, а если Ваше желание сильно, то, порой, средства достижения отходят на второй план, как и мораль, честность и искренность. Многие готовы отдать за нее все. Так выпьем за мечту, что дает нам силы жить, ведь именно она толкает нас на самые сумасшедшие и отчаянные поступки, — брюнет поднял бокал, и все остальные гости последовали его примеру. — За мечту, — раздалось хором десяток голосов, затем тут же осушая бокал. Хизуми несмело сделал небольшой глоток, надеясь, что это хоть как-то ослабит его обостряющуюся паранойю. — Йошида-сан, а много ли Вы готовы отдать за свою мечту? — вкрадчиво спросил Хайд, внимательно глядя на него с противоположного конца стола, совершая незатейливый жест рукой, пряча хитрую ухмылку в уголках губ. Сердце Хизуми пропустило один удар. Он, наконец, узнал его. День не ладился с самого утра. Казалось бы, ещё вчера Йошида получил очередную премию и награду за один из своих фильмов, как сегодня его телефон разрывался от звонков, что страшно действовало на нервы и мешало наслаждаться триумфом. Ему казалось, что на студии никто не занят делом, а сроки и бюджет очередного фильма давили нещадно. Сорвавшись на очередной молоденькой ассистентке (третьей, к слову, за этот месяц), Йошида хлопнул дверью в свой кабинет, и устало опустился в кресло, глядя на новенькую, сияющую награду, презентованную ему недавно. Когда-то давно ему страшно повезло с проектом, и теперь успешные предложения не покидают его ни на минуту, удача явно шла с ним под руку. Характер у режиссера с каждым разом становился все более скверным, от подчиненных он требовал все больше, а от сценаристов ещё более ярких сюжетов. Начинающих и неизвестных он уже даже не рассматривал, абсолютно забыв, как перед ним так же закрывали все двери раньше. Слава испортила того самого юношу, некогда мечтающего изменить сердца людей. В дверь неожиданно постучали. — Ну кто там ещё! — рявкнул Хизуми, потирая ноющие от боли виски. — Я же велел меня не беспокоить! — Прошу прощения, Йошида-сан, — из-за двери показалась голова юноши, а следом и весь ее обладатель. Чисто японская речь, которую давно не встречал Йошида в этих краях, несколько удивила режиссера, но он поспешил это скрыть, критично оглядывая юнца. — Мое имя Матсуда Рюичи, я писатель. — Здравствуйте, — скорее машинально, чем осознанно кивнул режиссер, продолжая следить за гостем, — Зачем Вы пришли? — Я хотел показать Вам одну вещь, ни одна студия не берется ее снять, но Вы, как японец, как истинный ценитель, должны это оценить. Я долго пытался дозвониться Вашему менеджеру, но он игнорировал меня, — юноша как-то невесело усмехнулся, продолжая следить за Хироши. — Я не прошу Вас дать мне ответ сразу, но потратьте хотя бы немного своего драгоценного времени на это, — и только сейчас режиссер заметил в руках этого мальчишки скрепленный экземпляр рукописи, явно приготовленный для него. — Оставьте на столе, я перезвоню Вам сразу, как только ознакомлюсь, — Йошида кивнул на журнальный столик в кабинете и устало отвел глаза. — Вы даже не спросите, о чем эта рукопись? — удивленно вскинул брови писатель. — Если Ваша работа так хороша, как Вы об этом пытаетесь мне доказать, то я непременно это увижу, — холодно ответил режиссер, бросая на гостя равнодушный взгляд. — Да, конечно, простите, что побеспокоил Вас, всего доброго, — парень вежливо склонился в традиционном японском поклоне и вышел из кабинета. Хизуми достал телефон и набрал чей-то номер. — Ник! Зайди ко мне немедленно! — рявкнул режиссер в трубку и, не дожидаясь ответа, отключился. Глубоко вздохнул, мужчина откинулся в кресле и закрыл глаза, но его отдых прервал очередной стук в дверь, а затем в кабинете появился высокий мужчина, одетый в деловой костюм, и внимательно посмотрел на Хизуми. — Вы звали? — Да, — пробурчал Хизуми, — Какого черта ко мне захаживают всякие «юные дарования» без записи? Куда ты вообще смотришь?! — Простите, я не знаю, как это произошло, — принялся извиняться растерянный менеджер, — я был занят звонками актерам, ведь Вы… — Довольно, — махнул рукой Йошида, сменив гнев на милость. — Предупреди охрану, чтобы не пускали чужих в студию. И да… Забери это, — он небрежно махнул рукой на рукопись на столе. — И… Что мне с этим сделать? Отдать редактору? — С ума сошел? Выброси ко всем чертям, — фыркнул режиссер, давая менеджеру понять, что разговор окончен. Дверь в кабинет режиссера закрылась, и менеджер выбросил листы бумаги в первую попавшуюся урну, отправляясь по своим делам, явно не замечая пару темно-карих глаз, что наблюдают за ним из-за угла. Юноша, что до этого был у режиссера никуда не ушел. Казалось, его должна была расстроить подобная выходка, но он только победно усмехался. Мгновение — и эта ухмылка приобрела знакомый окрас, а черты лица изменились. Невысокий брюнет в странном костюме и тростью в руке победно усмехался, постукивая концом трости по носку ботинка. — Так и я знал, что человеческая душа хрупка и недолговечна, как, впрочем, и Ваша память, Йошида-сан, а долг-то все равно придется возвращать, — и залившись дьявольским смехом, он стукнул два раза тростью об пол и растворился в воздухе, оставаясь лишь призрачным воспоминанием в стенах этой студии.