Перекресток двух улиц

      Бродвей — главная улица нашего города, в добавок, самая богатая и оживленная. Это составляющая всего Ричмонда. Я люблю Бродвей, потому что здесь всегда шумно и весело. Здесь кафе и рестораны, кинотеатры и музеи, торговый центр и мелкие магазинчики. В конце Бродвея — Арбис, а дальше — моя школа. В будние дни здесь было спокойней, чем в выходные. А если посчитать, что Ричмонд вообще довольно тихий город, то сейчас главная улица была практически пустой. Я: ты где? Я: Мелани Я: я почти у Арбиса Мелзз♡: Я у автовокзала Мелзз♡: Уже бегу к тебе       На улице уже начало темнеть, когда мы с Мелани подошли к набережной. Издалека мы услышали рев моторов, смешки и громкую музыку, которая начала бить по ушам, когда мы подошли ближе. Мотоциклисты сидели на своих байках, медленно курили и пили пиво из алюминиевых банок. Когда один из парней допил, он скомкал эту банку и выкинул ее в реку. Меня почему-то охватила паника, и я взяла Мелани за руку. В реке отражались огни целого города, а в наших глазах — огни фар новеньких байков.       — Дэнни, — закричала Мелани, когда мы очутились прямо с мотоциклистами, разглядывающими нас.       Я увидела, что один парень спрыгнул с байка и побежал к нам навстречу. Он сжал Мелани в объятиях, а потом салютовал мне. Эту улыбку не спутаешь ни с чьей другой. Перед нами стоял Дэнни. Тихий мальчик из хорового класса, первая и, наверное, настоящая любовь Мелани. И он познакомил нас со своими друзьями. Спешу заметить, что все они были очень милыми и дружелюбными, даже протягивали мне свои банки пива и недокуренные сигареты. Дэнни же даже не удивился, увидев нас здесь. Не мог же он знать, что мы придем к ним в компанию. Или мог? Я: не говори, что ты Дэнни Я: аноним Джордж Вашингтон: о Джордж Вашингтон: вижу, ты достигла последнего пункта в моем списке Я: ты не Дэнни Джордж Вашингтон: Конечно, нет Джордж Вашингтон: Веселись.       Ровно в восемь часов вечера заревели моторы, и несколько парней стартовали с места с такой бешеной скоростью, что мне показалось, что меня сдует ветром. Я все еще держала Мелани за руку и оглядывалась вокруг. Я все-таки сделала пару глотков пива и выкурила одну сигарету так быстро, что перед глазами у меня все расплывалось. И настоящие огоньки на зданиях даунтауна казались ненастоящими. Будто они были отражением из реки. Будто здесь все было отражением чего-то.       — Мы обычно никого не катаем, — сказал Дэнни, садясь на свой байк. — Но сегодня сделаем исключение.       — Ты знал, что мы придем?       — Нет, — покачал он головой. — Так ты прокатишься?       — С тобой?       — Нет, — снова покачал он головой. — С Бибером.       — С Бибером?       — Я думал, это он вас позвал.       — Сколько еще хобби у этого парня? — улыбнулась Мелани.       Я начала оглядываться, но нигде не могла найти Джастина. А затем услышала его смех сзади. Его хохот был снова гром среди ясного неба. И меня это взбесило. Не мог же он испортить мне день своим появлением. Но вот он стоит, облокачивается о чей-то байк и усмехается.       — Что ты здесь делаешь?       — Катаюсь, — нахмурился он. — Встречный вопрос к тебе. Что ты здесь делаешь?       Я начала мямлить. Не могла же я ему сказать, что меня сюда позвал какой-то странный парень из чата знакомств. Теперь я была уверена, что мой аноним знаком с Джастином.       Рев моторов заглушал его слова. Мелани с Дэнни только что уехали с парковки. И на ней остались одни мы с Джастином. Он все еще внимательно разглядывал меня, а я словила себя на месте, что тоже пялюсь на парня, как дура. Ветер запутал его волосы, в его глазах — отражение тысячи огней. И его улыбка кажется мне самой прекрасной на свете.       — Так и будешь стоять тут, Фостер? Я могу оставить тебя здесь одну.       — У тебя шлем есть?       — Знаешь, в чем крутость? Ездить без шлема, — он сел на мотоцикл.       — А потом собирать мозги по шоссе, — ухмыльнулась я, садясь сзади него.       Я застегнула пальто, чтобы было удобней, а Джастин хмыкнул, протягивая мне перчатки, подшлемник и шлем. Он застегнул мне его на подбородке, а затем оделся сам.       — Держись за меня.       — Ты это специально?       — Что? — улыбнулся он, заводя байк.       Я схватилась за его талию, почувствовав, как подо мной завибрировало сиденье. Я, на самом деле, очень испугалась. И, кажется, Джастин это заметил, но не подал виду. Он все еще улыбался, смотря на меня в зеркало. А потом сделался серьезным, даже слишком, и нажал на газ. Мне показалось, что мы взлетаем. Я задержала дыхание, сама не зная, почему, крепко прижалась к Джастину и закрыла глаза. Ветер жужжал в ушах; ревел мотора; тепло исходило от Джастина. Все это делало меня живой. Но мне было безумно страшно открывать глаза, потому что я боялась увидеть вдалеке пропасть. Боялась, что я слечу с мотоцикла, что я больше не буду сжимать руки на талии Джастина. Я боялась, что больше никогда не почувствую этого тепла и запах бензина, сигарет и пота вперемешку с духами. Но что-то заставило меня открыть глаза.       И я увидела перед собой не пропасть, а широкую дорогу. Я увидел шлем Джастина и развевающийся капюшон его толстовки. Я увидела перед собой высоченные здания с горящими огнями, которые расплывались из-за слез на глазах. Ветер, казалось, становился сильнее. Джастин, казалось, был ко мне все ближе. И я выдохнула. И я закричала во все горло. И это был крик счастья. Я отпускала все свое прошлое. Вместе с этим криком в ночное небо уходила вся моя боль, все мои плохие воспоминания. Вместе с криком уходила моя любовь к Грейсону. А Джастин улыбался. Улыбался так ярко и так искренне, что мне захотелось запомнить эту улыбку. Запомнить эту ночь. Запомнить музыку, звучащую в голове. Запомнить огни, запомнить тепло, запомнить запах и бешеную скорость. Я дышала полной грудью. Я наконец-то начала дышать. И это чувство можно было сравнить с новым рассветом, с первым полетом на самолете, с первым поцелуем с любимым человеком, с первой поездкой на море. Это чувство такое легкое и такое одновременно сильное и тяжелое, что твоя грудь разрывается. Я дышу. И я кричу. И я чувствую. И Джастин улыбается. А перед нами дорога. Рядом — свистящий ветер в ушах. По бокам — машины, застывшие в пробке. А мы летим. Мы летим через чужие жизни, через бесконечные дома, через деревья. Мы летим через звезды. Не существует больше ничего и никого, кроме нас двоих, летящих над городом. Не существует ничего, кроме этой прекрасной улыбки и моего крика, полного настоящей жизни. Вот она я. Вот Кэсси Фостер. Неподдельные чувства. Крик, вырывающийся у меня прямо из груди. Я освобождаюсь от груза, преследующего меня.       Ничего не существует больше. Кроме меня, кроме Джастина, кроме его мотоцикла, кроме дороги впереди. Кроме нашего с ним сердцебиения, звучащего в такт. Я живу. И я не хочу, чтобы это прекращалось.       Я долго не могла уснуть, потому что в моей голове все еще журчал мотор мотоцикла, а перед глазами стояла улыбка Джастина. Я все еще глубоко дышала, хотя в моей комнате было закрыто окно, я все еще чувствовала холодный ветер. Он остался у меня в легких. Как улыбка Джастина в моей памяти. Я: спасибо тебе. Спаситель: За что? Я: это был прекрасный день. Спаситель: Тебе понравилось? Я: конечно. Я: было бы круто, если бы и ты пришел на парковку Спаситель: Я же сказал, что встречусь с тобой только на вечеринке. Я: меня Джастин по городу катал Я: я никогда еще не чувствовала себя счастливей Я: будто я бесконечна Я: было такое ощущение, что я лечу над городом Я: мне хочется реветь Я: потому что до этого времени я была мертва Я: а сейчас я чувствую себя действительно живой Я: и настоящей Я: спасибо тебе. Спаситель: Я очень рад за тебя Спаситель: Правда Спаситель: Я не знал, что Джастин будет там Спаситель: Думал только о Дэнни Спаситель: Поэтому и сказал, что Мелани должно понравиться Я: откуда ты знаешь про нее и Дэнни? Спаситель: Ну, я же дружу с ним Спаситель: Тем более, это по ним видно Спаситель: Они в школе глаз друг с друга не сводят Я: я не замечала Спаситель: Да вы никогда ничего не замечаете Я: Как насчет цитаты дня? Спаситель: Только когда мы знаем, кто мы, мы можем познать свободу. Я: спасибо. Спаситель: О, прекрати меня благодарить Я: ты сегодня чего-то не в духе Спаситель: Неа Спаситель: Просто устал Я: что делал? Спаситель: Днем отцу помогал в гараже Спаситель: Чинили кое-что Спаситель: Поэтому сейчас хочу спать Я: мы поговорим завтра? Спаситель: Конечно Спаситель: Я твой на целый день Я: я хочу завтра обсудить с Зои ее взгляд на вещи Спаситель: Только не так, чтобы мне потом пришлось опознавать твой труп Спаситель: Осторожней Я: она же не хладнокровная убийца Я: она всего лишь Зои Николс Спаситель: Я тебя предупредил :) Я: я запомнила Я: добрых снов. Зои♡: Кэсси, нам очень нужно поговорить Зои♡: пожалуйста, давай встретимся на стадионе Зои♡: ЭТО ВАЖНО Зои♡: УЙДИ С УРОКА       — Мистер Стивенс? — я подняла руку и словила тридцать взглядов в свою сторону. Видимо, я слишком громко произнесла его фамилию от волнения.       — Да, Фостер?       — Можно выйти?       Он вздохнул и был готов ответить нет, но кивнул и снова повернулся к доске. А я схватила свою сумку и выбежала из кабинета, даже хлопнув дверью, потому что мне некогда было ее поддерживать. Понимаете, Зои была тем человеком, который никогда не просит помощи и никогда не жалуется, потому что у нее обязательно все хорошо, и она обязательно очень сильная. Конечно, я знаю, когда ей плохо, но лишь потому что я ее лучшая подруга, а для этого и нужны друзья. Когда Зои было плохо, она курила одну за другой, она кусала подушечки пальцев. И мы с Мелани тут же расспрашивали ее о случившемся, а она всегда удивлялась, как мы догадались, что что-то произошло.       Когда я встретила Зои на стадионе, она кусала подушечки пальцев левой руки, а в правой держала сигарету, пепел которой все падал на асфальт, а она даже не пыталась его стряхивать. Она выглядела чем-то озабоченной, и не сразу заметила меня, когда я подошла.       — А, привет, — произнесла она, подняв на меня глаза.       Она сидела, поставив ноги на лавочку и скрючилась, как знак вопроса.       — Что случилось?       — Что случилось? — повторила она мой вопрос.       — Твои смс.       — Ах…       И снова она вела себя, как напыщенная идиотка, будто ей нет дела до моих вопросов, и она очень занята тем, что кусает свои пальцы и грызет и без того облупившийся красный лак с ногтей.       — Ты можешь хоть раз не быть такой…       — Какой? — спросила она совершенно безразлично, все еще смотря куда-то впереди себя.       — Зои, что происходит? Почему ты вызвала меня с урока?       Я смотрела на нее, прямо в нее, словно могла залезть в ее голову и прочесть ее мысли. Потому что сейчас я ее совершенно не понимала, а так хотела. Зои сделала последнюю затяжку и потушила сигарету о край скамейки. Каждое ее движение было похоже на движение девушки из какой-то глупой драмы, и меня все это раздражало.       — Я была у врача, — наконец произнесла она. — Мне очень плохо было в последнее время.       — Да? А я думала, что ты просто решила поиграть в сучку, — не выдержала я, но Зои даже не обратила внимание на это.       — Она мне сказала сделать тест.       — Что? На…беременность?       — Ну не на вождение же, — рявкнула она.       — Ты уже сделала?       — Еще нет, — сказала она мягче и подвинулась ко мне. Она хотела взять меня за руку, но не могла, потому что я спрятала их в пальто. — Я хотела, чтобы ты была со мной в этот момент.       — Когда ты будешь его делать?       — Сейчас, — она пожала плечами. Из ее рта шел пар. И я следила за тем, как и он и ее слова растворялись в холодном утреннем воздухе. — Ты подождешь со мной?       — Ну, конечно, — улыбнулась я. — Конечно, подожду.       — Пошли.       Она встала со скамейки, поправила короткую юбку и протянула мне свою ладонь. Она оказалась влажной, но я так крепко сжала ее, будто в мире не было ничего важнее этого. И мы с моей лучшей подругой пошагали к школе, а потом по длинным коридорам к туалетам. И нельзя сказать, что я не волновалась за результаты теста. Голова у меня очень болела, словно били по ней молотками. Я не могла представить, что будет, если тест окажется положительным, потому что вся жизнь Зои разрушится в миг. Если уж она не захочет делать аборт.       Я сидела на раковине, облокотившись спиной о грязное зеркало. Зои махала тестом и ходила по туалету туда-сюда. Мне почему-то это напомнила Ника, который явился ко мне домой в снежную бурю, чтобы узнать, что случилось с Зои. Наверное, в тот момент я поняла, как он ее любит.       — Где вы были вчера? — спросила она, а потом увидела мой озадаченный взгляд. — Я видела фотки у Мелани в инстаграме. Она тусовалась с Дэнни.       — Ты не злишься на нее за это?       — Вы что, совсем дуры? — фыркнула она. — Как я могу злиться на подругу, если она влюбилась? Даже если это придурок из хорового класса. Главное, что он не педофил и не шизофреник.       Я захохотала, а Зои закатила глаза.       — Ты была с ней?       — Да, — кивнула я, зашнуровывая кроссовки. На самом деле, я просто не хотела смотреть на подругу. — Я каталась на мотоцикле с Джастином Бибером.       — Какая у вас без меня насыщенная жизнь, — улыбнулась она. — И как? Вы с ним теперь парочка?       — Нет, — протянула я. — Мы с ним даже сегодня в коридоре не поздоровались, хотя он смотрел на меня.       — О, черт, — воскликнула Зои. — Проявилось.       Я соскочила с раковины и оперлась на нее руками, чтобы не упасть на пол. Мне кажется, Зои тоже должна схватиться за что-нибудь, иначе она свалится. Так дрожали ее коленки.       Она закрыл рот рукой, и из глаз ее брызнули слезы. И это были далеко не слезы радости. Она закрыла рот, чтобы не кричать и не проклинать этот мир. Я подбежала к ней и крепко-крепко обняла, вкладывая в свои объятия всю любовь и всю поддержку. Вкладывая в объятия нашу многолетнюю дружбу, все наши счастливые воспоминания и шутки, понятные только нам. Я обнимала подругу, потому что сейчас она в этом нуждалась больше всего. А она ревела в голос. И моя рубашка стала мокрой от ее слез. Я чувствовала, как дрожит моя подруга и положила ладонь на ее плечо.       — Кто отец?       — Конечно же Ник, — сказала она сквозь рыдания. — Конечно же он.       И я мысленно поругала себя за этот глупый вопрос. Спаситель: Я ХОЧУ БЫТЬ ЛЮБИМЫМ ТОБОЙ Спаситель: ПУПУПИДУ Спаситель: ПУ Я: у меня проблемы Я: точнее не у меня Я: а у Зои Я: ей нужны деньги Мэрилин: Что произошло? Мэрилин: Она все-таки убила кого-то? Я: перестань Мэрилин: Прости Мэрилин: Ты не можешь сказать? Я: это ее секрет Мэрилин: Я понимаю Мэрилин: Я подумаю насчет денег Мэрилин: Надеюсь, ничего незаконного Я: нет, все в порядке Я: хотя…это нельзя назвать порядком Мэрилин: Я подумаю, как помочь, обещаю Я: буду в долгу Мэрилин: Не смей так говорить Мэрилин: Я на все готов ради тебя Мэрилин: Сколько вам нужно? Я: около пятиста долларов Мэрилин: Я засвистел прямо на уроке       После обеда мы решили найти Ника и сообщить ему о беременности его девушки. Когда мы рассказали об этом Мелани на перемене, она чуть ли не заплакала и очень долго обнимала Зои и шептала ей что-то на ухо. Мне она сказала, что просила все сообщить Нику, потому что он должен знать. Зои так боялась, что не могла идти. Поэтому мы с Мелани взяли ее под руки и невозмутимо вышли из столовой, направляясь к спортзалу, где сейчас тренировался Джастин, а Ник был с ним всегда.       Наша школа была достаточно большой, чтобы уместить в ней целых два спортзала, в одном из которых находился маленький ринг, где ребята занимались боксом и рукопашным боем. Нам не пришлось уговаривать тренера, чтобы он пустил нас, потому что он увидел побелевшую Зои и ее дрожащие коленки, и пустил нас без лишних вопросов. Мы кинули сумки на скамейку у стены и усадили на нее Зои, а сами с Мелани пошли к Нику. Мы пробрались через тренирующихся ребят, которые кидали друг друга на землю, и, наконец, увидели Бибера, который подтягивался на турнике. Рядом с ним стоял Ник и считал ему.       — Что вы тут делаете? — удивился он, когда я постучала ему по плечу.       Мы были готовы к этому вопросу, и сразу сказали, что Зои должна с ним поговорить.       — Ник, это очень серьезно, — кивнула Мелани.       — И прошу, если тебя это расстроит, не подавай виду. Ей и так тяжело.       — Она хочет расстаться со мной? — он широко открыл глаза.       — Нет, — вздохнула Мелани. — Просто поговори с ней.       Ник пожал плечами, что-то сказал Джастину, после чего тот слез с турника, и двинулся к выходу из спортзала. Как только Джастин встал рядом с нами, я почувствовала резкий запах пота и задержала дыхание. Он вытерся полотенцем, облокотился плечом о турник и внимательно нас оглядел.       — Вы так выглядите, будто натворили что-то очень плохое, — усмехнулся он.       — Мы просто переживаем за нашу подругу, — откликнулась Мелани.       — Что произошло?       — Это только их с Ником дело, — ответила я.       — Но еще и ваше, раз вы знаете.       — Потому что мы ее лучшие подруги.       — А я его лучший друг, Фостер, — закончил он наши пререкания. — Ладно, я сам спрошу. Но у меня есть догадки.       — Какой умный, — фыркнула я, смотря, как за Ником и Зои закрывается дверь.       — Что с тобой не так? — он схватил меня за плечо, но я его отдернула. — Вчера было все нормально.       — Я просто переживаю.       Я не могла смотреть на него по двум причинам. Во-первых, я не хотела грузить себя мыслями о нем, потому что переживала за подругу. Во-вторых, если бы я посмотрела на него, я бы точно начала грузиться. Я сразу вспомнила вчерашний вечер и тепло, исходящее от его тела, и его запах, и его улыбку. И у меня закружилась голова.       — Кстати, — вдруг вспомнил он, а потом достал из рюкзака, валявшегося у стены, шесть билетов. — Это на матч.       — Спасибо, — улыбнулась я, все еще не смотря на него.       Я потянулась за билетами, а Бибер крепко сжал мою руку, пока не видела Мелани. Она болтала с каким-то парнем, с которым ходила на французский. А Джастин все еще сжимал мои пальцы. А я не могла сказать ни слова, потому что с одной стороны, я не хотела, чтобы он отпускал их, а с другой, я ощущала невероятную неприязнь. И я была так рада, когда Ник зашел обратно в зал, потому что тогда Джастин отпустил меня и вернулся к своим упражнениям, будто меня здесь никогда не было. Но когда он держал меня за руку, я готова поклясться, что чувствовала его. Не так, будто он слишком сильно сжимает мои пальцы, не так, будто он причиняет мне боль. Я чувствовала, что он не хочет отпускать мою руку, что он не хочет, чтобы я куда-либо когда-либо уходила. И в тот момент я чувствовала то же самое. Хотела, чтобы он никуда меня не отпускал. Но я не могла побороть в себе чувство того, что это лучший друг моего бывшего парня. И пусть они уже не общаются, пусть Джастин побил его за меня. Что-то внутри мне не позволяло даже смотреть на него, не говоря уже о прикосновениях. Значит, я все еще не забыла Грейсона. Нельзя просто так выкинуть полтора года отношений и два года моей влюбленности в него. Нельзя. Даже если рядом стоит человек, которому ты, возможно, нравишься, и который тоже, возможно, нравится тебе. Нельзя.       В реальность меня вернул подошедший к нам Ник. Он обнял меня, я даже не успела сказать и слова. Краем глаза я заметила, как Джастин снова спрыгнул и уставился на нас.       — Ты не злишься на нее? — шепнула я.       — Но это же мой ребенок, — ответил так же тихо Ник. — И это моя девушка.       — Что вы будете делать дальше?       — Аборт, — вздохнул он. — Только не делайте из меня морального урода.       — Я все понимаю, — кивнула я, сжимая капюшон его толстовки. — Все будет нормально.       Потом Ник отпустил меня, взял свой рюкзак и кинул нам, выходя из зала:       — Если на литературе спросят, где я, скажите, что у врача.       — Ты к Зои? — крикнул Джастин.       — Да, — кивнул он. — Я должен быть с ней.       — Я ничего не понимаю, — покачал Джастин головой, но его потом словно озарило. — Она что, беременна?       Мелани кивнула, а Джастин схватился за голову. Он глубоко вздохнул, а потом тихо произнес:       — Ник будет ужасным отцом. Он же детей боится.       — Не будет.       — Ох, — снова вздохнул он. — Ладно…я еще поговорю с ним на эту тему. А вы идите отсюда. Мне нужно заниматься.       — Грубый, — кинула ему я.       — Если хочешь, можешь остаться и полюбоваться на меня.       — Я лучше выколю себе глаза, — улыбнулась я и помахала ему ладонью, направившись к выходу.       Я увидела, как улыбнулся Джастин. Он прекрасно знал, что я хочу остаться. Он все прекрасно знал.